24-12-2021 Вацлав Гавел (Václav Havel) 170

Вацлав Гавел. Уход

(Отрывок)

Пьеса в пяти действиях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Вилем РИГЕР, бывший канцлер
ИРЕНА, его давняя подруга
БАБУШКА, его мать
ВЛАСТА, его старшая дочь
ЗУЗАНА, его младшая дочь
МОНИКА, подруга Ирены
БЕЯ Вайсенмютельхоф, политолог и мультикультурный социопсихолог
АЛЬБИН, муж Власты
ГАНУШ, бывший секретарь Ригера
ВИКТОР, бывший секретарь Гануша
ОСВАЛЬД, работник в доме Ригера
ДЖЕК, журналист
БОБ, фотограф
Властик КЛЯЙН, заместитель, а потом вице-председатель
КНОБЛОХ, садовник
ПЕРВЫЙ ПОЛИЦЕЙСКИЙ
ВТОРОЙ ПОЛИЦЕЙСКИЙ
ГОЛОС

Действие происходит в саду виллы Ригера.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

На сцене сад виллы Ригера. Вилла на заднем плане, у входа в неё ступеньки. На одной стороне сцены – небольшой флигель, на другой – беседка. В центре сцены – комплект садовой мебели. Где-то на ветке висят качели. На сцене только ЗУЗАНА, дочь РИГЕРА. Она сидит на качелях, слегка раскачивается, на коленях у неё большие наушники и открытый компьютер, на котором она что-то обеими руками пишет. Между ухом и приподнятым плечом у неё зажат мобильный телефон.

ЗУЗАНА (в телефон). Ага – ага – ну, ладно – отлично – супер – я тоже – очень! Главное ты, Лили! Ну, пока...

ЗУЗАНА выключает телефон, суёт его в карман, надевает наушники и продолжает работать на компьютере, не замечая ничего вокруг. Вскоре медленно входит РИГЕР, седоватый элегантный господин лет шестидесяти в «морском» пиджаке и с платком на шее, ИРЕНА, его подруга лет сорока, МОНИКА, незаметная подруга ИРЕНЫ, и БАБУШКА, мать РИГЕРА. РИГЕР, очевидно, центральная фигура всего происходящего, садится, дамы по-разному располагаются вокруг него. Короткая пауза.

ИРЕНА. Тебе не холодно?

РИГЕР. Нет...

ИРЕНА. Тебе определённо холодно!

РИГЕР. Мне не холодно, дорогая, правда...

ИРЕНА. Я принесу тебе плед...

РИГЕР. Мне не нужен плед. Я не хочу плед. Мне не холодно...

БАБУШКА. Не заставляй его, если он не хочет. Он же взрослый...

ИРЕНА. Моника, пожалуйста – коричневый, он лежит прямо здесь, в холле, в большом кресле...

МОНИКА. Ты имеешь в виду бежевый?

ИРЕНА. Да...

РИГЕР. Не надо ничего нести, Моника. Мне хорошо...

По тихому знаку ИРЕНЫ МОНИКА уходит в дом. На ступеньках она встречает ОСВАЛЬДА, работника в доме РИГЕРА, тот несёт на подносе стакан с грогом, салфетку и чайную ложку. Он услужливо останавливается в глубине сцены.

БАБУШКА. Бежевых пледов там несколько, они как следует не сложены, их давно не отдавали в чистку, и они всё равно почти не греют...

РИГЕР. Где же, собственно, журналисты? Не пора ли им быть?

Из флигеля выходит ВИКТОР, бывший секретарь ГАНУША.

ВИКТОР. Ничего не понимаю. У канцлера же не проходной двор. Я им уже звонил, говорят, едут...

ИРЕНА. Ты, Вилем, должен им по правде сказать, что ты думаешь. Без дипломатических экивоков. А то ты сильно разочаруешь людей...

ВИКТОР. Именно так! Вам надо быть твёрдым!

БАБУШКА. Вилем сам лучше знает, что ему делать. С журналистами он всегда умел обращаться...

ВИКТОР уходит во флигель. Из дома выходит МОНИКА с бежевым пледом. Она подаёт его ИРЕНЕ, а та набрасывает плед на плечи РИГЕРУ.

РИГЕР. Полагаю, что пришло время выпить мой дневной грог...

ОСВАЛЬД быстро подходит к столу, кладёт на него салфетку и чайную ложку и ставит грог.

Спасибо, Освальд. Как тебе спалось?

ОСВАЛЬД. Хорошо, господин канцлер...

ИРЕНА (ОСВАЛЬДУ). Ты уже можешь готовить картофель на вечер. Как только поставишь его вариться, вынь, пожалуйста, из стиральной машины всё, что там есть, и развесь на веревке среди вишен. Прищепки, как всегда, лежат под раковиной. Когда пойдёшь за ними, постарайся, пожалуйста, не опрокинуть корзину с мусором. Ты мог бы его потом вынести. Но сначала развесь бельё. Не забудь положить в корзину новый мешок...

У ЗУЗАНЫ в кармане мобильный телефон начинает играть «Оду к радости». Она ещё некоторое время работает на компьютере, потом закрывает его, снимает наушники, вынимает из кармана мобильный телефон, помещает его между ухом и плечом так, чтобы обе руки были свободны, встаёт, берёт компьютер и наушники и направляется к дому.

ЗУЗАНА (в телефон). Не стоит, Лили, точно не надо – ага – да – ага – не бойся! Точно! Точно! Ни в коем случае! Здорово – здорово – супер! Ну, пока… (Уходит в дом.)

ИРЕНА (ОСВАЛЬДУ). Не вздумай вытряхнуть старый мешок и снова положить его в корзину! Потом там будет страшная вонь. Моника скоро придёт тебя проверить, может, что-нибудь посоветовать или даже помочь. (МОНИКЕ). Ты не против?

МОНИКА кивает. ОСВАЛЬД кланяется и уходит с подносом в дом. На ступеньках он встречает ГАНУША, бывшего секретаря РИГЕРА. Тот несёт огромную картину, безвкусный портрет РИГЕРА.

ГАНУШ (РИГЕРУ). Вилем, у меня хорошие новости. Ты можешь взять его себе! Печать канцелярии такая нечёткая, что в случае необходимости мы легко всё объясним...

РИГЕР. Да оставь ты им эту мазню...

БАБУШКА. Дайте его мне! Я повешу его у себя в спальне!

РИГЕР. Мама, прости, но не будем же мы захламлять дом такой халтурой!

ИРЕНА. Оставим его себе. Но у бабушки ему делать нечего, пусть она у себя повесит твои детские фотографии. Он будет у меня. Вообще-то он не так плох, правда, Моника?

МОНИКА пожимает плечами. Короткая пауза, ГАНУШ вопросительно смотрит на присутствующих, потом уносит картину назад в дом. Из флигеля выходит ВИКТОР.

ВИКТОР. Уже приехали!

БАБУШКА. Кто? Журналисты? А сколько их? Не лучше ли им остаться за забором?

ИРЕНА. Моника, будь добра, проводи бабушку в холл. Пусть она включит себе телевизор или почитает вчерашний номер «Тьфу»...

МОНИКА уводит БАБУШКУ в дом. На ступеньках они встречают ОСВАЛЬДА, несущего на подносе три бокала с пивом. Он услужливо останавливается в глубине сцены. ВИКТОР идёт навстречу выходящим на сцену ДЖЕКУ, журналисту с сумкой через плечо, и БОБУ, фотографу, увешанному фотоаппаратами.

ВИКТОР. Это Джек, господин канцлер, известный журналист, а это Боб, фотограф, он сделает – с вашего позволения – пару снимков...

РИГЕР. Разрешите мне узнать, для какой газеты вы работаете?

ДЖЕК. Для газет в разных странах, а также для некоторых наших...

РИГЕР. Для каких наших?

ДЖЕК. Например, для «Тьфу». Я говорил с вами семь лет назад в Афинах, припоминаете?

РИГЕР. У меня было столько интервью...

ДЖЕК. Это прямо под Акрополем было...

РИГЕР. Я там был с Папандреу, да?

ДЖЕК. Именно так!

РИГЕР. Садитесь же...

ДЖЕК садится за стол, вынимает из сумки свои заметки, блокнот и два маленьких магнитофона, которые он включает. ВИКТОР стоит в отдалении, БОБ ходит вокруг, ищет интересный ракурс и фотографирует разными фотоаппаратами. ДЖЕК долго копается в своих заметках, пока не находит нужный вопрос.

ДЖЕК (читает). Господин канцлер, вы можете нам сказать, как после стольких лет, проведённых...

ИРЕНА. Ты не хочешь меня представить?

РИГЕР. Ах, да, прости, это Ирена, моя давняя подруга...

ДЖЕК. Джек...

ИРЕНА. Рада с вами познакомиться, Джек...

ДЖЕК (РИГЕРУ). У вас симпатичная давняя подруга...

РИГЕР. Спасибо.

ДЖЕК (читает). Господин канцлер, вы можете нам сказать, как после стольких лет, проведённых...

ИРЕНА. Простите, вы выпьете что-нибудь?

ДЖЕК. Спасибо, не беспокойтесь. Или – если уж – то просто две кружечки пива, вот Бобу и мне...

РИГЕР. Я выпью с вами пива...

ДЖЕК. У вас не найдётся немного корицы?

Подходит ОСВАЛЬД с подносом, ставит на стол три стакана с пивом, из нагрудного кармана он достаёт пакетик и насыпает ДЖЕКУ в пиво корицу.

ИРЕНА (ОСВАЛЬДУ). Ты нашёл прищепки?

ОСВАЛЬД. Я их ещё не искал...

ИРЕНА. Когда пойдёшь за ними, не забудь про мусор. И пошли сюда Монику...

ОСВАЛЬД кланяется и уходит с подносом в дом.

ДЖЕК (читает). Господин канцлер, вы можете нам сказать...

РИГЕР. Я уже не канцлер...

ДЖЕК. Господин бывший канцлер, вы можете нам сказать, как после стольких лет, проведённых на высоком посту, вы чувствуете себя в положении простого гражданина?

РИГЕР. Я чувствую себя хорошо, прежде всего потому, что у меня теперь гораздо больше времени для моей семьи. С другой стороны, я только теперь вижу, сколько людей верит в традиции, ценности и идеалы, олицетворением которых в их глазах был я и которые после моего ухода с каждым днём словно бы теряют в весе...

Из дома выходит МОНИКА.

ИРЕНА снимает плед с плеч РИГЕРА и подаёт его МОНИКЕ.

ИРЕНА. Будь добра, принеси мне пудреницу – новую – расческу – старую – и помаду – тёмную. Всё лежит или на левой полке в моей ванной, или на ночном столике, или на первой полке сверху в правом шкафу в холле, или ещё где-нибудь...

МОНИКА. Тёмные очки и шёлковый платок фирмы «Карапуз и братья» не надо?

ИРЕНА. Да, обязательно, отличная идея!

МОНИКА уходит в дом.

Простите, я не знала, что фотографировать тоже будут...

ДЖЕК (читает). Господин бывший канцлер, какие ценности, которые вы стремились провести в жизнь, были самыми важными?

РИГЕР. В центре моей политики всегда был человек. Человек как свободный, счастливый и постоянно повышающий своё образование гражданин со счастливой семьей...

ИРЕНА. Заметьте, Джек, как сжато он умеет высказываться. Я всегда этим восхищалась...

ВИКТОР. Господин канцлер говорит прекрасным языком и очень ясно выражает свои мысли. Надеюсь, что там всё будет передано точно так, как это было сказано...

РИГЕР. Государство для гражданина, а не гражданин для государства...

ВИКТОР. Эти слова я напечатал бы крупным шрифтом!

РИГЕР. Я всегда хотел, чтобы наша страна была безопасным местом. И не только наша страна. Весь мир. И не только для человека. Для всей природы. (Восклицает.) Но, конечно, не в ущерб развитию промышленности!

ГОЛОС. Прошу актёров по возможности играть просто, естественно, без гротесковых жестов или комических гримас, короче говоря, не пытаться с помощью всякого кривляния сделать пьесу более развлекательной. Спасибо.

Из дома выходит ГАНУШ, подмышками у него по телефонному аппарату.

РИГЕР. Это Гануш, мой бывший секретарь, он помогает мне в некоторых делах. (ГАНУШУ.) Я надеюсь, они неказенные...

ГАНУШ. К сожалению, казенные, Вилем...

ГАНУШ проходит через сцену и уходит с телефонами во флигель. Из дома выходит Моника с расчёской, помадой, пудрой, тёмными очками и прозрачным платком. Она подаёт всё это ИРЕНЕ, которая тут же начинает краситься. Из флигеля выходит ГАНУШ, проходит через сцену и уходит в дом. ДЖЕК копается в своих заметках. Наконец он находит следующий вопрос.

ДЖЕК (читает). Господин бывший канцлер, как идеалы, которые вы исповедовали, проявлялись в вашей конкретной политической деятельности?

РИГЕР. Я, например, придавал большое значение правам человека. Во имя свободы слова я значительно ограничил цензуру – я уважал свободу собраний – ведь во время моего правления не было разогнано даже половины всех демонстраций! – и свободу союзов, о чём свидетельствует несколько десятков обществ, образованных по инициативе из самых низов...

ИРЕНА. Прости, Вилем, но тебе следовало бы сказать, что ты уважал и взгляды меньшинств...

РИГЕР. Я уважал и взгляды меньшинств, а в нескольких случаях даже не побоялся вести диалог с разными независимыми инициативными группами...

ВИКТОР. В этом господин канцлер был действительно великодушен. Иногда даже слишком. Видели бы вы только, какой сброд иногда приходил!

Из дома выходит ОСВАЛЬД с мешком мусора и подносом, на котором стоят три стакана, в каждом остатки пива на дне. Мешок он отставляет в сторону и услужливо останавливается в глубине сцены.

ИРЕНА. Я думаю, что он много сделал и для наших женщин...

РИГЕР. Женщин я всегда очень уважал и всегда себя ими окружал...

ДЖЕК. Отличный заголовок!

ВИКТОР. Это, господин редактор, мы с вами потом вместе обсудим...

РИГЕР. Я вел жёсткую борьбу с коррупцией. Ведь все помнят историю с Кляйном. Выпьете ещё немного пива?

ДЖЕК. Но только, правда, немного...

Подходит ОСВАЛЬД с подносом, ставит пиво на стол, из нагрудного кармана он достаёт пакетик и насыпает ДЖЕКУ в пиво корицу. ОСВАЛЬД кланяется и направляется с подносом в дом, из которого выходит БАБУШКА.

ГОЛОС. У истории с корицей нет никакой психологической или иной подоплёки, а если есть, то я не знаю, какая она. Мне кажется – по крайней мере, пока – что это чистое проявление авторского своеволия или даже моей несколько эгоцентричной радости от того, что я могу придумать любую ерунду, а актёрам придётся с умным видом это играть. А что мне делать? Мне просто так нравится и мне кажется, что тут это уместно.

ОСВАЛЬД уходит в дом. На ступеньках он встречает БАБУШКУ, у которой в руке номер «Тьфу». ИРЕНА перестаёт краситься, надевает и снимает очки, играет платком, скромно позирует, БОБ прыгает вокруг неё и фотографирует.

БАБУШКА. Оставьте его в покое! Вы же видите, как он устал...

РИГЕР. Мама, я не устал...

БАБУШКА. Нет. Я же вижу. Ты всё равно каждый раз одно и то же говоришь...

ИРЕНА. Неправда! Сегодня он действительно хорошо говорил!

ВИКТОР. Я тоже думаю, что сегодня всё было на редкость удачно. Но как говорится: хорошего понемножку. Пожалуйста, последний вопрос...

РИГЕР. Знаете, что мне однажды сказал Тони Блэр? Если ты им не ответишь, они сами себе ответят. Хорошо, да?

ДЖЕК. Тогда последний вопрос. Вас волнует потеря неприкосновенности?

РИГЕР. Почему она должна меня волновать?

ДЖЕК. А вы не боитесь...

ВИКТОР. Простите, но вам действительно...

ДЖЕК. Господин бывший канцлер, а вы не боитесь...

ВИКТОР. Простите, но вам действительно пора заканчивать...

ДЖЕК. Господин бывший канцлер, а вы не боитесь, что вам придётся отсюда уехать? Ведь это правительственная вилла...

РИГЕР, ИРЕНА, БАБУШКА и ВИКТОР удивлённо смотрят друг на друга. Пауза.

РИГЕР. Они же не посмеют!

ДЖЕК делает ещё какие-то пометки, потом складывает их, блокнот и магнитофончики в сумку, встаёт и подаёт руку ИРЕНЕ и РИГЕРУ. БОБ делает последние фотографии.

ДЖЕК. Если нам будет нужно ещё о чём-нибудь спросить, дополнить или выяснить что-то, мы можем прийти?

ИРЕНА. Разумеется, Джек...

ДЖЕК и БОБ уходят, ВИКТОР провожает их.

ВИКТОР. Вы дадите нам до выхода номера ещё раз просмотреть, правда, дадите? Мы только взглянем и сразу вернём. Я вас очень прошу...

ИРЕНА (кричит). Фотографии мы выберем вместе, Джек!

ДЖЕК и БОБ уходят, ВИКТОР возвращается.

ВИКТОР. Господин канцлер, поздравляю! Вы были великолепны!

РИГЕР. Самое важное – уметь понятным языком говорить о разных вещах, уметь обобщить их и включить в надлежащие взаимосвязи. Конечно, хорошего лидера окружает и хороший network think-tank’ов

ВИКТОР. Простите, что?

РИГЕР. Network think-tank’ов. Вы заметили, что они совершенно забыли спросить об экономике и социальной политике? Об образовании я вообще не говорю! Кляйна – со вчерашнего дня заместителя – я нарочно упомянул, я ждал следующего вопроса об этом – а они молчок. Странно, да?

ВИКТОР. Печально, господин канцлер, что вам приходится иметь дело с такими людьми. Я пошел дальше работать...

РИГЕР. Да наплюйте вы на это...

ВИКТОР. Не допустим же мы, чтобы всем занимался этот бюрократ!

ВИКТОР уходит во флигель. Входят ВЛАСТА, старшая дочь РИГЕРА, и её муж АЛЬБИН. Она несёт сумку с фруктами, он канцелярскую папку.

ВЛАСТА. Приветствую тебя, папочка, привет, ба, салют, Ирена, привет, Моника. Я вам фруктов принесла. Альбин, помоги мне...

ВЛАСТА с АЛЬБИНОМ выкладывают на стол множество самых разных фруктов.

ИРЕНА (зовёт). Освальд!

БАБУШКА. Знаешь, Власта, что тут только что говорил один журналист? Что нам, может быть, придется отсюда уехать. Господи, куда же мы денемся?

ИРЕНА. Моника, ты не посмотришь, где Освальд? Если увидишь его, скажи ему, пожалуйста, пусть он сначала принесёт три плетёнки с салфетками и несколько ножей для фруктов, потом разбавленное пиво для Альбина, а потом пусть следит за картофелем. Когда он сварится, пусть он его как следует сольёт, даст ему подсохнуть и остыть, а потом пусть очистит. Но не картофелечисткой! Кожуру можно осторожно снять ножом...

МОНИКА. Он знает каким?

ИРЕНА. Пусть берёт любой, только не тот декоративный, который мне подарила госпожа Путина...

МОНИКА уходит в дом.

Биография

Произведения

Критика