Чёрная чаша

Андрей Никитин

Чёрная чаша

Февраль обманчиво казался спокоен. Пласты снега лежали на бескрайних полях, выделяя тишину и неприкосновенность. Белое зарево слепило редких проезжающих извозчиков, отражая свет тусклого солнца. Голые деревья торчали из-под земли, как рога молодого оленя, светло-коричневые и усеянные белизной снежной крупы.

Евдоким Поликарпович сидел на старой коряге возле дома и ждал появления юноши. Снег, лежащий на земле, бездушно слепил глаза. Прохладный ветер, в совокупности с морозом нещадно колол щёки и пальцы. Всё это утомляло, и раздражало. Медленно тянулось время. Молодёжь не понимает что такое ожидание, и как следует ценить время, пока в дверь не постучится почтальон, приносящий пенсию. Евдоким провёл рукой по покрывшимся инеем усам и обветренной бороде, затем взглянул на часы. Парень должен был бы уже приехать, даже если бы шёл пешком. В дороге могло случиться всякое, особенно в такую погоду, когда снег хозяйничал в округе. Снег не шёл несколько недель, но за два месяца, что ему было отведено, он обрисовал поля и старые хаты обилием узоров, гладким контуром облепив пустые просторы. Мороз прибавил украшений на окнах.

Как неудачно ему прислали новичка! Мало того что погода не радует, так ещё и неприятностей полна деревня, даже через верх выпирает. По селу прокатилось ЧП, сметая с улиц людей, и завершая дикие молодёжные вечерние гульки раньше времени. Такого Евдоким давно не видел, и никогда не слышал о подобных случаях. Поле того, как в селе пропали люди, Евдоким перестал ложиться спать в темноте. Жуткие мысли воплощались в тонкие шелесты и стуки, звучащие в доме, словно выпадающие из воображения на деревянный пол. С ним никогда такого не было, и, смеясь днём над своим пороком, вечером он ощущал, как дрожь охватывает тело, и помещает его в ледяной мешок.

Перед глазами была Мария, беспрерывно повторяющая одни и те же слова, продирающие до дрожи. Мария Кложко, молодая девушка, никому не причинившая вреда, которая больше уже не покинет белой палаты с мягкими стенами, и будет до конца жизни пускать слюну вдоль подбородка. Подобная реакция организма будет служить ответом на любой вопрос. Виной всему пропажа людей.

Евдокиму сорок пять лет. Из-за бороды, и седых усов, ему справедливо давали больше. Старая шапка ушанка, за годы службы облезшая и похудевшая, служила ему верно как овчарка, не покидая его головы долгие годы. Брюки в полоску, тулуп, накинутый на плечи, и стоявшее у дверей ружьё. Вот и вся амуниция, которая ему была нужна. Его прав никто не лишал, и единственная разница, между ним и охотниками, холодными днями сбивавшими уток, и высматривающими зайцев, была в старом потёртом документе, который Евдоким постоянно держал при себе во внутреннем кармане.

Слабый ветерок донёс до него звук копыт, глухо хрустящих по протоптанной и сдавленной суровыми условиями дороге. Этот звук привлёк внимание мужчины. Он отложил самокрутку, которую намеревался зажечь, вглядевшись с надеждой в белизну дороги, из которой выплывало что-то серое. Лошадь везла подводу. На ней, словно морж, сидел укутанный кучер, изо рта которого виднелся тонкий дымок, и тусклый огонёк сигареты. На подводе сидел человек. По мере приближения стало видно его белое как снег молодое лицо. Это был парень, худощавый на вид, даже не смотря на обилие одёжек, надетых поверх тела. Его ботинки говорили о модных магазинах и густом выборе одежды в тех местах, откуда он приехал. Евдоким глянул на свои ноги, туго обмотанные белыми тягучими повязками, и решил, что городским не по душе будет в стужу тут проводить время, даже если прислали парня по работе. Ему будет суждено провести некоторое время в далёкой глуши, в маленькой деревушке Буциновка, лежащей на пути к Раздельной, в Одесской области.

Подвода остановилась, по инерции издав скрип, звон, и проскользив полметра вдоль дороги, нагоняя борзую лошадь. Парень поднялся, выровнялся, сбросил на снег свою сумку, затем опустил чемодан, спустился сам, спрыгнув вниз, придерживаясь рукой за борт. Он поблагодарил кучера. Кучер резко дёрнул поводья, и лошадь, с тихим шумом, томно ложащимся на пустынные земли, ринулась вдоль дороги, оставляя следы копыт, напоминающие полумесяцы, и две продольные полосы от колёс подводы.

Парень быстро оглядел местность, затем посмотрел на Евдокима.

- Евдоким Поликарпович? - спросил парень, опустив шарф, и облизнув замёрзшие губы. Он смотрел с надеждой. Неловкое ощущение потерянности блуждало в нём, находя выход в глазах. Он был худ, среднего роста, с яркими живыми глазами, небольшим носом и узким подбородком. Всё в его поведении говорило о неопытности, глаза выдавали любопытство, и неуверенность.

- Он самый, - со вздохом сказал мужчина, в душе радуясь, что этой ночью он будет ночевать не один. Подобной радости он не испытывал с детства, когда боялся спать отдельно от родителей, в дальней комнате. Евдоким поправил шапку, подняв козырёк, отчего стали видны складки, волнисто украшающие его лоб. Он закурил самокрутку.

- Меня зовут Николай Ефремов. Прибыл для содействия и оказания помощи на срок один месяц.

- Знаю, знаю, - кивая, сказал Евдоким. Лицо его выражало радость и довольство, что к нему прибыл помощник, в том числе он был рад, что уличному ожиданию пришёл конец и можно пройти в тёплое помещение.

- Ну что же, проходи в дом, устраивайся. В такую стужу негоже на улице болтаться. Ты и так порядком замёрз. Можно и воспаление подхватить, или голову застудить.

- Главное чтоб она не отвалилась от холода, - пошутил Коля, протянув руки к сумке. Он не обратил внимания на изменившееся лицо Евдокима, ставшее на несколько секунд каменным и грубым. Евдоким едва не выпустил из рук табачное изделие, испугавшись слов парня, но быстро взял себя в руки. Коля неловко поднял свою сумку, чемодан, с вздувшимися боками, и прошёл в хату, вслед за мужчиной по очищенной от снега дорожке. Сверху над хатой шёл дым, показывая, что в домике всё готово к приезду гостя.

- Не обращай внимания на беспорядок, - сказал Евдоким, когда вошёл в дом, - я живу один, убираться не для кого. Не думаю, что тебе это столь важно, я прав?

Коля не ответил, показывая тонкой улыбкой, что беспорядок не играет роли. Он прошёл в помещение, и потопав, струсил снег, прилипший к ботинкам. Хата была всего из трёх комнат, следовавших одна за другой. Первая из них служила кухней, спальней, и прихожей. Старый ковёр, печь, от которой исходил жар, стол, стулья. В углу у окна кровать, застеленная бесчисленным множеством тканей. На окне стоит старая ваза, обёрнутая газетой. Полупрозрачная занавеска прикрывает пыльные подоконники от посторонних глаз. Мутные стёкла слабо пропускают свет, стены неровны.

Коля снял вещи и положил сумки на стул, стоящий у дверей. Пока он раздевался, его инструктор и непосредственный начальник, успел сбросить верхнюю одежду, и вынес из комнаты литровую бутылку полупрозрачной жидкости. Он поставил её на стол. Бледный свет от печи падал на засаленные стены, шум огня согревал, пропуская искры дрожи, бодрящие тело.

- Спать будешь в соседней комнате, у печи. Там тепло и удобно. Вещи можешь оставить там же. Нам с тобой будет вдвоём весело, и научишься ты всему быстро. Тем более, сейчас у тебя будет повод набраться опыта, дело жуткое и запутанное. Сейчас я тебе расскажу подробности. Думаю, ты будешь крайне удивлён. Пить будешь, для аппетита?

Евдоким уставился в ясные глаза Коли и вопросительным взглядом внушал некое смущение. Коля понял, что мужчине не с кем выпить и решил не отказываться, тем более он был бы не против того, чтоб расслабиться после тяжёлой двухчасовой поездки в упряжке.

- Разве что для аппетита.

Мужчина разлил по рюмкам полупрозрачную жидкость, тоскливо сравнив эту процедуру с обязательными действиями, жизненно важными и столь привычными, что не представлял ужин в компании без выпивки. Коля подозрительно оглядел свою порцию и мысленно пытался представить продирающий и выворачивающий всё внутри вкус, но, тем не менее, алкоголь помогал снять напряжение и подвешивал язык. Евдоким выпил, парень последовал его примеру, слегка поморщившись. Они начали есть. Во время трапезы, Коля рассказал о себе. Рос он один, воспитанный бабушкой и дедушкой, без родителей. Тяжёлое детство прошло в горечи. Его родители погибли. Он пошёл по стопам отца, теперь работает начинающим следователем. По назначению, отправлен сюда помогать в течении месяца разобраться с делами.

Евдоким лишь кивал на тусклую речь парня, а сам был мыслями в другом месте, досадно это показывая. Коля задумался над тем, что дело запутанное, и несколько обрадовался. Ему сказали, что пропали четыре человека, и если прислали такого молодого парня как он, проблем быть не должно. Серьёзный случай ему поручить не могли, как он считал. Когда ему внушили, что дело лёгкое, он почувствовал обиду и разочарование.

- Я же сказал им, что случай серьёзный, - вскрикнул Евдоким, и разочарованно махнул рукой, обиженно глядя на парня. Он покачал головой, наклонившись над рюмкой, затем залпом выпил содержимое, и закурил. Жест, показывающий негативное отношение к молодости и неопытности Коли, но проявленный не агрессивно, а скорее сочувственно.

- Хочешь узнать, что произошло тут, и по какой причине, мне требовался помощник? Эти бараны ничего не смыслят в ответственности. Им лишь бы бросить новобранца в тяжёлые испытания, не мирясь с его мыслями и вопросами. Не обижайся на мою реакцию. Я огорчён не тем, что ты неопытен, а тем, что они подвергают тебя опасности своим решением.

Коля обдумал услышанное и понял, что Евдоким стоит на его стороне, осуждая правление, и переживая за парня. Приехав сюда, Коля и сам толком не знал что произошло. Ему лишь сказали, что пропали люди, больше никаких уточнений не было.

- Конечно, хочу знать. Я приехал, чтоб помочь вам. Для этого мне нужна информация.

- Если ты не знаешь подробностей, значит, мой отчёт не восприняли. Я отправил им по поводу загадочных исчезновений отчёты, они подумали, что я издеваюсь, и прислали молодого парня в насмешку.

- Люди просто исчезли? - взволнованно спросил Коля. Он нетерпеливо глядел в глаза Евдокиму, ожидая объяснений или хоть какого-то намёка на обстоятельства случившегося.

- Они не поверили мне, прочтя подробности. Но дело не только в отчёте. Вот ты объясни мне, почему из нашего села, где и так население не больше ста человек, начали уезжать люди? Люди, прожившие тут пол столетия, которые не видели другой жизни. После загадочных исчезновений, вдруг раз, и поразбегались. Мне сказали сверху, что весь отчёт это бред, и если я подобное пришлю ещё раз, они приедут, но только для того, чтоб избавиться от меня. Знаешь, что они мне заявили? Им без меня проблем хватает, и нет людей, чтоб посылать в глухую деревню у чёрта на куличках, разбираться с бредом.

Коля молчал, ожидая интересную историю, по причине которой он и оказался тут. Его больше не смущало, что он будет тут скучать, так как дело вырисовывалось любопытное. По дороге сюда, трясясь в упряжке, он жалел, что согласился провести командировку в столь глухом месте с глупым стариком, но теперь, предчувствуя интригу и разморившись проявлением гостеприимства, он был заинтригован. В направлении, по которому его вызвали, было всего несколько слов. «Помощь участковому, по делу об исчезновении людей». Дальше стоял только адрес, и время командировки. Реакция Евдокима ещё больше разожгла любопытство парня, и подобно шуму огня в печи, отражавшему свет в глазах Коли, его душа ждала чего-то нового. Он понял, что попав сюда случайно, оказался в центре необъяснимых и загадочных махинаций.

- Всего исчезло четыре человека. Двое среди бела дня, двое вечером. Связи между ними я не вижу, но главное способ, каким они исчезли. Скажу тебе честно, Колька, я напугался до смерти, когда выслушивал подробности от очевидцев. Есть всего два свидетеля, и оба дали подробные отчёты. Я тебе дам их почитать, но чуть позже. Не стану томить тебя, расскажу коротко, с чего всё началось. Месяц назад, вызвали меня на край села. Бабка старая померла, а муж её пропал. Это был первый пропавший. Бабка померла в тот же день, буквально в тот же час, как пропал её муж. Или даже лучше сказать, померла во время его исчезновения. И знаешь, от чего померла?

Евдоким придвинул ближе лицо, и стали видны все складки, которые образовывались, когда он щурился. Твёрдое как камень и лишённое эмоций оно напоминало лицо с картины, написанной очень давно, за которой никто никогда не ухаживал.

- Померла от остановки сердца. Врач сказал, она жутко напугалась. Возраст сам понимаешь, плюс нервное потрясение, всё это втоптало её в землю.

Евдоким откинулся на стул, задрал голову, и выпустил в потолок дым через нос. Он не торопился, растягивая слова, и ценя тот факт, что теперь не одинок. Слова выходили из него медленно, будто он получал удовольствие от подобной праздности.

- Сзади тебя, на подоконнике лежат два отчёта. Возьми отчёт Марии, и прочитай. Это показания соседки пропавшего, которая была первым очевидцем.

Коля повернулся и поднял бумаги, где неровным почерком описывались события 20 января.

Мария Кложко, соседка пропавшего.

- Я вышла из дому, так как услышала крик. Соседка Тамара, нынче покойная, выбежала из дому, босая, без верхней одежды. Через окно я наблюдала, как она бежит в мою сторону, и по торопливости поняла, что она напугана. Живя с мужем больше тридцати лет, она ругалась с ним довольно редко. При мне не доходило до драк, лишь грубая брань, но она быстро заканчивалась. Тем странней мне показались обстоятельства, которые выгнали женщину на улицу в одной юбке и старом халате. Я вышла из дому, перепугавшись, что её преследует муж Михаил, но за ней никто не гнался. Сразу отмечу, что слова, с которыми она бежала от дома не могла разобрать, слишком звонко она кричала. Я вышла ей на встречу. Увидев меня, Тамара сбавила скорость, но так ни разу не оглянулась на свою хату. Подбежав ко мне, она поскользнулась, упала и больше уже не поднялась на ноги. Она лежала, тяжело дыша, и едва шевеля губами. Я испугалась, но присела рядом, чтоб услышать, что она говорит. Снег падал ей на глаза, и она прикрыла их, когда убедилась, что я рядом. Говорила она следующее: «Мария, он без головы! Он хочет меня догнать! Помоги мне! Помоги мне, Миша хочет меня догнать». Через несколько минут она умерла прямо у меня на глазах. Она просто перестала дышать, и шевелиться. Я, набравшись смелости, прошла к хате, и сперва глянула в окно. Ничего подозрительного не заметила, Михаила не было. Занавеска мешала мне разглядеть всё чётко, но я решилась зайти в дом, тем более дверь была приоткрыта, и противно скрипела на ветру. Я вошла, в хате было темно. Дальняя дверь, ведущая к заднему выходу, приоткрыта, и я заметила на фоне тусклого уличного блеска, силуэт человека, но слишком низкого. Я не знаю, был ли это Михаил. Мне показалось, что человек что-то держит в руках, что-то круглое, а низкий он, словно согнул голову под неправильным углом. Его силуэт вышел за двери заднего выхода, ничего не сказав. Я пошла за ним, но заметила одну странность, на которую в тот момент не обратила внимания. На столе стояли грязные тарелки с едой, очевидно супруги ужинали. Блюдо с картошкой, две вилки, и на краю стола стояла чёрная чаша. Абсолютно чёрная, как уголь. Я пошла к выходу, по дороге зовя Михаила, но он не отзывался. Всё-таки я решила, что этот человек, стоявший на фоне дверей, был сам хозяин дома. Выйдя за ним на улицу, я обнаружила несколько следов на гладкой поверхности снежного покрова. Следы шли метров пять затем обрывались, оставляя на полу странной формы окружность, с лужей внутри. Снег, что был по краям окружности, словно обтаял, превратившись в воду. Дальше следов не было, и я вернулась в дом, чтоб обыскать его. Дом был пуст. Вокруг дома следов тоже не было. Самое странное, что когда я вновь вернулась в прихожую, чаша, стоящая на столе, исчезла. Я немного постояла, недоумевая, но потом страх прогнал меня. Я вышла из дому, и больше не могла к нему приблизиться.

Коля отложил бумаги и посмотрел на Евдокима. Тот по взгляду понял, что вопросы созрели, и улыбнулся странной улыбкой. Он быстро налил по полной рюмке.

- Ну как тебе показания свидетельницы? Впечатляет?

- А куда же пропал хозяин дома, если следов не обнаружилось?

- Почему не обнаружилось? - удивился Евдоким, интонацией говоря, что некоторые предположения у него имеются, - один след остался. Овальной формы пятно, словно он сгорел на месте, не оставив следов, и растопив сугробы. Но к делу я подшить подобную улику не могу.

Евдоким пододвинул парню рюмку сам взял другую, и, выдохнув, опустошил её. Коля с кислым видом наблюдал за его действиями, но через секунду проделал то же самое, скривив лицо и передёрнувшись.

- Закусывай давай, чего сидишь?

Коля потянулся рукой за огурчиком, щедро поданным участковым, и с треском умял его. Теплота разлилась по телу, сгладив все острые углы отношения парня к делу и собеседнику.

- И что ты скажешь по поводу подобной истории? Я и сам в неё не поверил.

- А остальные случаи? - спросил Коля, взяв ещё один огурец.

- Остальные случаи тоже хороши. Одинокий рыбак, Пашка, живший сам, исчез без вести. Соседка не застала его дома, но все вещи были на месте. Она не обратила внимания на подобный след выжженного участка, с оплавленными краями, установить его наличие не удалось, шёл снег, закрывая все улики. Ещё один случай с парнем, немного старше тебя. Когда пришли домой его бабка и мать, парня не было. На столе ужин, горит свеча, света у них не было, на полу его тапочки. Больше никаких следов. Все вещи на месте, никаких записок или прощальных слов. Просто раз, и нет парня.

Евдоким с интересом посмотрел в глаза Коле, пытаясь уловить в них любопытство, но для этого не стоило концентрироваться, парень изливал его, слушая внимательно, едва ли не забывая моргать.

- Последний случай почитай из отчёта. Он за твоей спиной. Похож на первый, но более непонятный.

Коля достал сзади ещё один отчёт и собрался с интересом прочесть.

- Погоди немного, - сказал Евдоким и налил полную рюмку парню, - сперва выпей. Легче станет.

Он налил себе, и, не чокаясь, быстро осушил свою порцию.

- Я когда столкнулся с этим, не могу заглушить мысли в голове, кроме как выпивкой. После стопки прихожу в себя, и отвлекаюсь.

Коля выпил, скривился, и, закусив куском колбасы, принялся изучать отчёт. После выпитого всё перестало восприниматься серьёзно, и казалось отдалённой историей, мутно витающей в стенах дома. Эмоции слились воедино, стало теплее и будто мягче.

Анатолий Ткачёв, друг пропавшего Григория.

Я шёл к своему другу, Грише, чтоб поговорить и обсудить следующую поездку в город. Подойдя к его дому, увидел, как он ходит по комнате. Сквозь занавеску я отчётливо наблюдал его силуэт. По поведению мне показалось, что он не один, но никого из посторонних в доме я не видел. В руках у Гриши был бокал, или что-то похожее на бокал. Я прошёл к дому, дверь была запертой, и несмотря на то, что я позвал своего друга он не ответил мне. Я постучал в окно, но не увидел его в помещении. На подоконнике стояла синяя ваза с голубыми розами, немного мешая обзору. На столе была пепельница, пустая тарелка, газета с кроссвордами, и карандаш на ней. В пепельнице лежала недокуренная сигарета. Кроме этого на столе стояла красивая чаша, чёрного цвета, с красным рубином сбоку. Своего друга я не видел, но знал, что он дома. Я простоял около минуты, и услышал, как с другой стороны дома кто-то громко открыл окно. Я побежал туда, и увидел, что под окном нет никаких следов. Затем я услышал стук открываемой двери, и ринулся к дверям, поняв, что меня хотели надуть. Дверь поскрипывала, колыхаемая ветром, но прихожая была пуста. Вокруг никого не было, и кроме моих следов, других отпечатков я не заметил. Я позвал Гришу, никто не ответил. Я вошёл в дом, и стал бродить в поиске своего друга. Боковым зрением я заметил, что на чаше, стоящей на столе, три красных рубина, с разных сторон ножки. Я повернулся и присмотрелся к ней, так как раньше её не видел у Гриши. Я обошёл дом, все комнаты одну за другой, но никого не было. Дом был пуст. Я, оглядев ещё раз все комнаты, ушёл в недоумении, прикрыв дверь за собой. Я не понял, куда мог деться Гриша, если видел его буквально несколько минут назад. Я обошёл дом. Под открытым окном было всего несколько следов, и я подумал, что он вернулся обратно в дом. В тот момент мне стало жутко. Я прикрыл окно, и спешно покинул это место. Когда я пришёл к себе, то вспомнил нечто странное. Выходя из дома Гриши, закрывая дверь, через окно я взглянул на стол. Ваза немного мешала обзору, но я точно рассмотрел стол, кроссворд на столе, и тарелку. Чаши не было. Она будто исчезла. В тот момент по моей спине пробежал холодок.

Коля поднял голову, и Евдоким понял, что настало время уточнений.

- Я знаю, о чём ты думаешь. Конечно отчёт, который он написал столь подробный, так как я его попросил писать всё, что он делал. Он был напуган, и больше не желал появляться в доме, ни под каким предлогом. Я его понимаю, - артистично добавил Евдоким, положа руку на грудь, - странности этого дела не оканчиваются отчётом. Я думаю можно соединить воедино все четыре случая, и сделать определённый вывод.

- А что касается первой свидетельницы? Можно допросить её подробно, или попросить описать…

- Ничего не выйдет, - резко, перебив парня, сказал Евдоким, и поднял руку, - она ничего больше не скажет.

Евдоким отвернулся, и представил себе молодую девушку, совсем недавно описывающую увиденное в доме соседки.

После ответа участкового, странная мысль пришла в голову Николаю, и он, немного стесняясь её озвучить, пытался окольными путями узнать истинную причину молчания девушки. Он боялся, что она мертва. Только эта ассоциация вырвалась наружу из недр бегающих впопыхах мыслей.

- Она не хочет ничего говорить? - прогудел парень, боясь намекать на кончину девушки, и надеясь, что причина в том, что она уехала из села.

- Она говорит одно и то же, - сказал Евдоким, выпустив в потолок дым. Перед его глазами вновь появилась девушка, сидящая в позе лотоса, и колыхающаяся, словно неваляшка, с безумным лицом и слюной, стекающей по подбородку. Евдоким навещал её, и пробовал поговорить, но результатом было отстранённое молчание, и безразличные покачивания тела.

- С тех пор как её поместили в клинику, она либо смотрит в угол, пуская слюну, либо твердит одну и ту же фразу. Постоянно одни и те же слова, ничего не объясняющие.

- Какую фразу?

- Он был без головы! Вот что она говорит. Постоянно одно и то же. Запоздалая реакция на шок, как сказал врач. Она написала отчёт, а затем до неё дошло всё то, что копилось в сознании, зашифрованное под обычными действиями. Бедняжка спятила, обезумев от кошмаров и резко охватившего её ужаса. Я поставил себя на её место и понял, что ей довелось увидеть как человек, держа свою голову в руках, вышел на улицу и исчез, оставив выжженную яму на снегу. Тут любой бы спятил, и обзавёлся кошмарными ночными видениями.

Коля отвёл взгляд в сторону, и разглядывал подоконник, с вазой, обёрнутой газетой, в которой стояли искусственные цветы.

- Но Анатолий ведь не спятил, верно? - спросил Коля, и повернулся к участковому.

- Верно, - со вздохом признал этот факт Евдоким, - теперь, после того, как ты выслушал историю этого места, расскажи мне, что ты думаешь? Только не надо говорить, что ты мне не веришь, иначе от тебя не будет никакого толку. Иногда необходимо верить. В данном случае, событие произошло, хочешь ты того или нет, и этого не изменить.

- Что я думаю? - удивился Коля, - я не знаю, что ответить. Я ощущаю себя в передаче о сверхъестественном. Полтергейст прямо. Но, несмотря на всё, я вам верю. Верю и постараюсь помочь, как смогу.

- И всё же, что ты думаешь?

Коля опустил глаза на бумагу, лежащую перед ним, где мужским почерком описывались события февраля, и быстро прочёл отчёт ещё раз.

- Чёрная чаша причастна к этим событиям?

- Конкретней, Коля. Не стесняйся. Мы оба знаем, что чаша причастна к этому, но вот заметил ли ты что-то особенное? Что-то, что можно вписать под категорию закономерности. Учти, что официально люди пропали без вести, без малейших следов, но неофициально мы можем говорить на любые темы.

- Мне показалось странным несовпадение описаний чаши. Девушка утверждала, что она была абсолютно чёрной, а мужчина описывал её с тремя рубинами. Я подумал, что это может быть невнимательность, а может, была другая чаша. Или…

- Или она изменилась. Я тоже так думаю, - кивнув головой, сказал Евдоким, - прошла уже неделя с того момента, как произошло последнее исчезновение. До этого они происходили с разницей в два дня. На этом основании я считаю, что чаша получила, будем так говорить заряд, и насытилась. Я тоже обратил внимание на то, что на чаше Анатолий заметил три рубина, со всех её сторон. Я думаю, в момент её исчезновения их стало четыре. Четыре рубина на ножке, и четыре пропавших человека. После того, как пропал Михаил, первая жертва, девушка, видела чашу чёрной. На чаше ещё не успел проявиться рубин. Когда прошло три исчезновения, и Толик вошёл в дом к приятелю, на чаше было три рубина. Четвёртый ещё не успел появиться. Что скажешь на такую теорию? Звучит невероятно, правда? Но всё же, я считаю это объяснение подходящим.

- Вполне возможно, - слабым голосом ответил Коля.

Евдоким, учуяв потолок, в который упёрлись наполненные информацией воздушные шарики мозговых ячеек Коли, решил сделать на сегодня перерыв, звонко отметив его начало разливанием полных рюмок. Он не хотел больше говорить о деле, и собирался отдохнуть. Назавтра он планировал показать место преступления, что будет намного лучше, чем подробные отчёты. Всё это будет завтра, а сегодня время спать.

- Давай ещё по одной, и пойдём отдыхать. Ты после переезда, а я после тяжёлого дня. Завтра покажу тебе, где было совершено последнее похищение, и ты мне расскажешь, что видишь. Молодые глаза, свежая голова, всё это поможет тебе увидеть невидимое, и сделать правильные выводы.

Оба помолчали.

- Вам сняться кошмары? - неожиданно спросил Коля, поднимаясь из-за стола, и ощущая, что этой ночью он не уснёт. Евдоким посмотрел на парня, и кивнул, медленно моргнув.

- Мне сниться подобное каждый день, - сказал Евдоким. Коля подумал, что эта ночь ему запомниться.

Ночь прошла беспокойно. Коля спал в проходной комнате, с другой стороны печи. Несколько раз он просыпался и прислушивался к шуму гаснущего угля в печи. Холодно не было, но непривычная обстановка мешала расслабиться и успокоить расшатавшиеся нервы. Напряжение после прочитанных отчётов, отняли все остальные мысли, оттеснив их в глубину испуганной души. Алкоголь притупил чувство страха, но осталось некое подобие неопределённости того, что Коля не мог ясно увидеть происходящее. Ему постоянно мерещились различные звуки и скрежет. В соседней комнате сопел носом Евдоким, очевидно лёжа на спине. Коля часто поглядывал на запертую дверь, в третью, последнюю комнату, где хранились старые вещи и редко применяемое барахло, как выразился хозяин дома. Дверь эта, была плотно закрыта, но слабый свет от луны проходил через дверное окошко, разбавляя тусклые оттенки ночи серым квадратиком на стене. Коля боялся увидеть в этом окошке лицо. Глупый страх казался безосновательным, но Коля ничего не мог поделать. Закрыть глаза было ещё страшнее. Прислушавшись к шуму огня, он повернулся на другой бок, и, борясь со слуховыми галлюцинациями, постепенно уснул.

Утром было холодно. Дом за ночь остыл, бодрящей рукой обнимая Колю и заставляя скорей проснуться. Скудный завтрак, лишь раздразнивший желудок, не смог сбить головную боль от выпитого накануне. Чашка кофе для согрева, и Евдоким с Колей начали собираться.

- Я проведу тебя к дому, где жил Гриша, ты сам увидишь место преступления. Это не то, что теория, и скучные лекции в институте. Ты поймёшь, когда увидишь. Когда сам ходишь по дому, впитываешь всю энергию и воспоминания жившего там человека, будто читаешь снимки со стены. Это запоминается. Подобные вещи воспринимаются иначе.

Коля волновался. Он быстро оделся и пошёл за Евдокимом, стараясь не задавать лишних вопросов. Холод улицы и яркий свет согнали остатки сна. Коля наблюдал бескрайние поля и одинокие хаты, крыши которых были завалены снегом. Февральским утром никто не хотел выходить из дому, опасаясь холода и кутаясь в тёплые одёжки. Способ, которым согревался вчера Евдоким не редкость для подобных мест, как подумал Коля.

Они шли около сорока минут, наконец Евдоким остановился, и повернулся к дому, закрытому со всех сторон сугробами. Дом был без забора, как и многие в деревне. Подходы были не убраны, лишь протоптанная тропа, следы на которой оставили три человека: сам хозяин дома, Анатолий, шедший в гости к Грише, и Евдоким.

- Сперва, давай обойдём его, я тебе кое-что покажу.

Они прошли к дому. Дверь, прикрытая, но не запертая, была старой и потрескавшейся. Тёмные окна, облезшая краска, всё это действовало отталкивающе. Евдоким обогнул дом, пропустил вперёд парня, и остановил его, схватив за плечо в нескольких метрах от окна. Того самого окна, о котором писал Анатолий в отчёте. Евдоким кивнул в сторону снега под окном, глазами показав, что ждёт от парня решения. Коля подошёл ближе и увидел следы, словно кто-то спрыгнул из окна. Два чётких следа от ног, но без обуви. Ощущение, что прыгнувший был в носках. Рядом со следами был ещё более странный отпечаток, напоминающий слепок лица. Овальной формы круг, врезавшиеся в снег, где чётко выделялись нос, глаза, слабее губы. Коля не понял ситуации, ведь след от лица был сразу возле ног, человек бы не смог так выгнуться при падении. Далее следы вели на несколько шагов вперёд, затем пропадали, оставалась только тёмная овальная яма на ровной поверхности снега, с осевшим на дне инеем. Коля подошёл ближе и оглянулся, глазами спрашивая разрешения.

- Можешь осмотреть, - сказал Евдоким.

Коля потрогал рукой вмятину, покрытую тонким слоем снега. Твёрдая почва, как и та, на которой он стоял.

- Снег давно не шёл, следы остались, как видишь, нетронутыми, - говорил Евдоким, - это нам повезло. Но яма, которую ты видишь, неизвестного мне происхождения. У меня единственный вариант, что он сгорел мгновенно, опалив снег. Сгорел не оставив после себя даже кусочка материи или костей. Не мог же он улететь отсюда, не касаясь земли, ведь следов никаких дальше нет.

Евдоким глядел, как Коля согнулся над овальной ямкой в снегу и внимательно её оглядывал.

- А что если он вернулся назад в дом, по собственным следам?

- Тогда его заметил бы Толик, - просто ответил участковый, показывая, что все варианты уже были тщательно рассмотрены и перепробованы.

Коля вернулся обратно, идя вдоль своих же следов, мимо соломенной крыши. Евдоким повернулся и пошёл к дверям дома, пропуская парня. Они остановились, обменялись взглядами. Теперь Евдокиму не было так страшно, как в первый раз, когда он вошёл в этот старый дом, где всё пропахло тайной. Он сделал мягкий жест рукой, предоставляя парню первому войти внутрь. Коля оглянулся по сторонам, неловко глянул на дверь, и со скрипом отворил её.

- Тут ещё остались некоторые следы, и я хочу, чтоб ты взглянул на них свежим взглядом. Как говорит пословица, одна голова хорошо, а две – лучше.

- Особенно если обе на плечах, - добавил Коля, секунду подумав.

- Метко сказано, Коля. В нашем случае довольно точно подмечено. Ты будешь моей второй головой, парень. На всё время твоего пребывания.

Евдоким нервно хохотнул, и, пропустив парня, вошёл в дом, затем закрыл дверь и включил свет. Коля оглядел стол. Старый журнал, карандаш, тарелка. На подоконнике, справа от двери неглубокая круглая вмятина. Коля протёр оконное стекло, чтоб выглянуть на улицу. То самое стекло, через которое смотрел Анатолий, наблюдая как его приятель, Гриша, ходит по помещению, держа в руках чашу. Чашу, заставляющую людей пропадать.

- А стекло довольно грязное, через такое не всё можно увидеть. Особенно, если света в доме нет.

Евдоким ничего не сказал, позволяя парню почувствовать себя раскованно и проявить смекалку, одновременно готовясь указать ему на ошибки. Коля тоже это почувствовал, и сосредоточился, приняв молчание за сигнал действий без ограничений. Коля провёл рукой по пустому подоконнику с коричневым отпечатком полукруга, будто вдавленного в белизну покрытия. Подоконник был пыльным, и Коля обтрусил одну ладонь о другую.

- Когда я думаю над тем, что вы мне рассказали и показали, меня одолевает страх. Я не совсем понимаю, как могло произойти подобное и опасаюсь повторения. Вы ведь не уверены, что всё кончилось, да?

- Добро пожаловать в мою жизнь, парень. Тут ни в чём нельзя быть уверенным. Я думаю об этом каждый день, представляя на месте Толика себя.

Он помолчал, и тихо добавил:

- А может и на месте Гриши.

- У меня такое ощущение, что тут поработала нечистая сила, или это массовый гипноз, а может быть и афера. Но если афера, то с целью выгоды, а тут я выгоды пока не вижу. Возможно, вы мне скажете, что знаете что-то о пропавшем, или даже о пропавших, и можете быть уверены, что они бы не уехали сами, бросив свои вещи. Следовательно, их похитили.

- Я не думаю, что это афера, и гипноз точно нет. Пропавшие такие же как и я, прожившие всю жизнь в пределах нашей деревни, и промышляющие кто как мог, чтоб прокормить семью, или же себя, как в случае с Гришей.

- Вы его знали?

- Немного. У него не было семьи.

Коля постоял перед столом, и заглянул под него, надеясь увидеть там что-то важное. Там стояло только ведро с водой.

- Следов крови нет, если ты их ищешь, - сказал Евдоким.

- А что это за ведро с водой?

- Не знаю. Когда я пришёл, оно стояло. Спрашивать о его предназначении больше не у кого, хозяин пропал.

Коля поднял голову, и встал, осматривая комнату. Старый ковёр на полу, два стула с разных сторон стола, несколько картин на стене с видом на лес, холодильник в углу, выключенный из розетки, с отсутствующей ножкой, вместо которой стоял кусок дерева.

- Говори, что думаешь, парень. Когда ты держишь мысли в себе, они могут не выйти наружу, так как покажутся тебе слишком наивными или неважными. А через время превратятся в забытое воспоминание, суть которого ты не вспомнишь.

- Думаю всё дело в этих овальных следах. Вы считаете, что он мог сгореть там, на улице?

- Ты что-то удумал, парень? Говори варианты, я слушаю. Говори всё, что думаешь, потому, что я не знаю точно, что с ним произошло. Если бы знал, сказал бы тебе. Самовозгорание, возможно и бывает, но четыре сразу, думаю вряд ли.

- Что если он не сгорел, а … - Коля замолчал. Он не мог нащупать правильных слов, и терялся в строго отведённых рамках случившегося, явно фантастического происшествия. Он хотел добавить «исчез» или «пропал». Всё это требовало объяснений, которых никто не мог предоставить, и которые отвергал сам Евдоким, но за неимением лучшего варианта, отвергал слишком вяло.

Коля замешкался. Евдоким продолжил за него:

- Он исчез, не оставив следов. Будто сквозь землю провалился.

Неожиданно резко Коля встретился с ним взглядом, предпочтя подобную мысль оригинальному решению. Они молчаливо глядели друг на друга, и думали одинаково, стараясь объяснить подобный эффект научно, но подходящих слов не было. Коля с удивлёнными бегающими глазами, а Евдоким глядя в пол, замерев на месте, и отстранив все остальные мысли.

- Нет, - сказал Евдоким, обосновывая собственный случайный вывод как довольно глупый, и закачал головой, - не может быть.

- Провалился сквозь землю, - тихо повторил Коля, - это даёт объяснение следам на снегу. Я понимаю, что звучит невероятно…

- Невероятно? - перебил его Евдоким, смирив глазами, - да если ты подобное напишешь в рапорте, будешь сидеть с этой девушкой, что повторяет одну и ту же фразу про безголового. Ты понимаешь, что я прожил тут всю жизнь, а меня подняли на смех, обвинив в неполных свидетельских показаниях, и бредовом отчёте? Меня! А что скажут про тебя, молодого парня, из далёкого города, с мнением которого никто кроме близких людей не считается?

Коля замолчал, вдумавшись в столь резонное толкование правил системы. Найти выход ещё не означает, что он будет безопасен и принят остальным миром. Коля вновь подумал о человеке без головы. Жуткие мысли нагоняли страх, появилось ощущение, что за ним наблюдают и холодные судороги прогнали волну по спине Коли. Дом, став признаком мистики, навеивал свои правила, прибегнув к жуткому бодрящему способу, пускать холодные ленты по спине, отдалёнными скрипами и давящей тишиной.

Коля ничего не говорил, и направился к выходу. Евдоким последовал за ним, почувствовав, что любопытство парня удовлетворено. Они вышли на улицу. В доме больше не было никаких следов. Коля решил ещё раз взглянуть на загадочный отпечаток за домом у окна. Не говоря ни слова, он направился в ту сторону, Евдоким пошёл за ним. Перед слепком они остановились.

- Как вы думаете, он упал головой вниз? - спрашивал Коля, указывая на отдельный отпечаток лица на снегу.

- Возможно, - сказал Евдоким. Он думал об этом, но, не имея возможности поделиться мыслями, боялся высказать ужасающую гипотезу постороннему человеку. Коля оказался парнем смекалистым, и думающим в том же направлении.

- Я думаю, он выбегал через окно, - медленно говорил Евдоким, - он отвлёк Анатолия к дверям, и на ходу у него выпала голова из рук, упав на снег. Он спрыгнул, подобрал её, и отправился к тому месту, где снег превратился в воду. Там он и пропал.

- Вы это серьёзно? - с испугом спросил Коля. Он боязливо посмотрел в твёрдое как камень лицо Евдокима, которое не выражало никаких эмоций, и по его спине словно прокатили снежный ком.

- А ты что думаешь? - спросил Евдоким, глядя на ошарашенное лицо парня, – я понимаю, мои слова звучат невероятно. Но думаю, события требуют оригинальных ответов. Если не веришь мне, и глазам, скажи свою версию, я буду слушать. Давай. Если у тебя есть другой вариант, так я жду.

Евдоким сделал нейтральное лицо, по которому нельзя было понять настроения, но он был явно на взводе. Коля не ответил, лишь ещё раз взглянул на слепок лица, оставленного на снегу, и странно огляделся по сторонам. Он понял, что в данном случае другого объяснения не было.

- Вам никто не поверит, - тихо сказал Коля с оттенком скорби, будто жалел о своей беспомощности, ставшей на одну ступень с полномочиями участкового.

- Это и называют необъяснимый случай, или случай, когда дело закрыто за недостатком улик. Ты слышал о подобном?

Коля кивнул. Евдоким оглянулся, громко выдохнул, и закивал, предвидя дальнейшее торможение расследования по причине, не имеющей вразумительного объяснения. Коля понял, что тема исчерпала себя, и выхода, кроме как пережёвывать очевидные не подтверждённые никем факты, нет.

- Давайте поговорим со свидетелем, - предложил Коля, собираясь слушать более полные показания, из первых уст.

- Если хочешь, давай. Но я не думаю, что он скажет что-то новое. Он всё описал, остальное тебе не пригодиться, я думаю.

- А что, по-вашему, он может сказать? Конечно, он не захочет вспоминать то, что тут видел. Между прочим, по прошествии времени, некоторые фрагменты всплывают в памяти, помогая восстановить события. Я не утверждаю, что он вспомнит ещё что-то, но попробовать стоит, не так ли?

- Если ты настаиваешь, тогда давай. Я покажу, где он живёт, и у него можем отдохнуть. Он не будет против.

Они прошли обратно вдоль стены, и вскоре были на улице. Евдоким закурил, и осторожно ступая по протоптанным снежным дорожкам, направился вдоль главной улицы села, в конце которой находился магазин.

Через сорок минут они сидели в прихожей у Анатолия. Тёмный полумрак, скрашенный одинокой лампочкой над головой. Тихо закипала вода на плите, мерно потрескивали дрова, копоть и дым растворялись в воздухе, придавая особого запаха. Голые стены давили на глаза своей прямотой и уродливостью. Анатолий, высокий мужчина, с полным лицом, крупным телом, и прямым взглядом, сидел за столом, готовясь отвечать на вопросы. Дружелюбно Анатолий предложил отобедать с ним, Евдоким не отказался. Гостеприимство было свойственно мелким деревушкам, где сплетни и новости следовали от дома к дому со скоростью быстрого пешехода, стуча во все двери и окна без разбору, и коверкая информацию в пользу последнего рта. Как выяснилось, Анатолий с Григорием были старыми приятелями, а Евдоким вообще учился с Григорием в одном классе, что заметно удивило Колю.

- Вы были одноклассником пропавшего Григория? - обратился Коля к своему наставнику, с обидой и настороженным ощущением обмана, начёрканном на лице. Евдоким посмотрел в пол, отведя взгляд, будто вспомнил свою молодость, затем вновь повернулся, глядя в молодое лицо парня.

- Да. Но к делу это не относиться.

Евдоким после плотного ужина собирался закурить. Он откинулся на стул, и положил руки на живот, затем поглядел на Колю, глазами давая право действовать.

- Что ты хотел спросить, Коля?

Евдоким вопросительно посмотрел на парня, предлагая допросить свидетеля, но лишь для того, чтоб удовлетворить горячее любопытство и азарт. Всё, что нужно было знать участковому, он знал. Коля принял разрешение, и повернулся к Анатолию.

- Что особого вы заметили в доме, когда искали вашего приятеля? - обратился Коля к Анатолию, стараясь говорить тактично и спокойно.

- Я не понимаю вопроса, - мягко, но явно раздражённо спросил Анатолий, - вы думаете, что я не написал подробности? Я всё чётко указал. Странным мне показалось его поведение. Он ходил по комнате, не впустил меня, а потом сбежал через окно, как мне показалось. Я так и не понял, что случилось, но чаша на столе подсказала мне, что в доме был кто-то ещё. Я в этом почти уверен. И этот кто-то, должно быть, забрал её с собой.

- Чёрная чаша?

- Да. Она исчезла, и я даже решил, что мне она померещилась. Осознав случившееся, я жутко испугался. Скажем так, её некому было поставить, и сами понимаете, увидев, как она пропала, я принял два варианта: галлюцинация или нечистая сила. Ни единого звука я не слышал, и тем более я знал об исчезновении людей, что придало мне заряд адреналина. Я попал в эпицентр событий, и ощутил корку страха, покрывшую моё тело.

- На ней были красные рубины с трёх сторон, я правильно понял?

- Да. Я хорошо их запомнил, так как они, будто светились, ярко поблёскивая в свете лампы, на фоне черноты чаши.

- Вы заметили ведро с водой, стоящее под столом?

- Нет, не обратил внимания. Это важно?

- Я пока не знаю. Скажите, вы видели, как Григорий пил из чаши, когда входили к нему в дом?

- Я видел, как он подносил ко рту бокал, скорее всего эту чашу, но точно не уверен. В комнате было темно, свет я включил, когда вошёл.

- И в темноте вы заметили чёрную чашу, стоящую на столе?

- Я хорошо знаю, что и где у него лежит, а потому изменения бросаются в глаза.

- Вы давно с ним знакомы?

- Давненько. Уж десяток лет будет наверно, если не ошибаюсь.

- Ещё один вопрос, если вам, конечно, его не задавали. Вы часто бывали у Григория дома?

- До этого случая часто. Теперь вряд ли смогу войти в дом.

- Вы не обратили внимания, возможно были какие либо вещи, которые стояли не на своих местах, или отсутствовали? В отчёте вы этого не указывали, но, думаю вас уже спрашивали об этом?

- Нет, не спрашивали.

При этих словах Коля удивлённо посмотрел на Евдокима, но тот смотрел в стену, куря сигарету, и не обращал внимания на разговор.

- Не припомню ничего подобного, что касается вещей. Но я в тот момент думал о другом. Вы понимаете? Я думал о том, что происходит. Страх охватил меня, я буквально выбежал из дому. В воздухе ощущалось что-то зловещее. Я был готов лицезреть ужас, ввергающий душу человека в безмерную пропасть безумия. И, скажу честно, в тот момент, выбегая, я чувствовал облегчение, какого в жизни ещё не ощущал.

- Да, я понимаю, - сказал Коля, кивнув головой. Он не мог представить, как ощущал себя Анатолий, но примерно понимал его стремление покинуть поскорей дом, и видел причину, почему он не хотел туда возвращаться.

Николай глянул на Евдокима, мысленно спрашивая, что делать, и по молчанию тот должен был отреагировать, но он курил сигарету с насмешливой улыбкой и глядел в пустую стену. По его поведению стало ясно, что всё, что он хотел узнать у Анатолия, он уже спрашивал, и повторные вопросы Николая, его не волновали.

- Благодарю вас за уделённое время, - сказал Коля, обратившись к Анатолию, и поднялся. Евдоким последовал его примеру, делая вид, что всё это им давно переварено и усвоено, как и плотный ужин. Реакция Коли была сухой, но на тот момент, он уловил некую идею, и старался связать её с пропажей людей.

Они поблагодарили за гостеприимство, и вышли на улицу, где вечерний свет, подсвеченный снегом, мерно разложился вдоль полей, выделяя каждый мёрзлый кустик и каждое голое деревце на ровной гладкой поверхности.

Коля спокойно следовал за Евдокимом, молчаливо держа при себе волнующий его вопрос, не связанный с логическими понятиями и привычными действиями. Они молча шли всю дорогу. Коля наблюдал, как лениво поднимался дым от немногочисленных хат, и рассеивался, восходя к тёмному небу. Всё это освещалось тусклым светом. Коля заметил, что столь длинные переходы вдоль села стали затруднительными и выматывающими, особенно в неуютную погоду, когда снег и мороз мешают ходить. Транспорта тут не было, ноги устали, а руки, несмотря на то, что он прятал их в карманы, мёрзли и пекли.

По приходу в дом, даже в помещении им показалось слишком холодно. Евдоким, сняв куртку, принялся растапливать печь. Коля неловко сел на стул, нерешительно борясь с мыслью, стоит ли предлагать помощь. Боязнь шевелиться из-за терпкого холода сковала ему язык.

- Чай будешь? - спросил Евдоким, когда костёр разгорелся. Шум от огня напоминал гудение. Коля глядел на свет от пламени, отражающийся на стене красными волнами, и лениво вздыхал.

- Можно, - сказал Коля, а между тем обдумывал, как задать волнующий вопрос, и вообще стоит ли его задавать. Он заметил нечто тёмное в поведении Евдокима, и теперь следовало решить, каким образом выдавить эту странность наружу. Коля поглядел на подоконник, где стояла ваза, окутанная газетой, и обдумывал дальнейшие действия. Евдоким вышел из хаты, вернулся через несколько минут, держа в руке ведро угля, сверху на котором лежала миска огурцов. Коля вспомнил вчерашнюю порцию алкоголя, и волнительно думал, стоит ли соглашаться сегодня. Он уже приготовил вопрос, и пока Евдоким покидал помещение, проверил свою теорию, подойдя к подоконнику. Теперь он был уверен в правоте своих выводов.

- Вы что, не расспрашивали Анатолия про отсутствие предметов в доме?

- Я, наверное, забыл, - сказал Евдоким, глядя на Колю. Этот ответ был неполным, и некие пробелы выпадавших фрагментов горячо обдавали самомнение Коли. Недосказанность чётко выделялась в воздухе резким, неловким молчанием. Евдоким наполнял рюмки жидкостью из бутылки, и принёс из холодильника немного колбасы. Столь умеренный ужин неприятно дёргал желудок Коли, привыкшего питаться сполна. К некоторой радости парень увидел на печи чайник.

- В общем, Коля, сегодня ты должен был кое-что узнать. Я думаю, так и было, верно?

- Я узнал то, что не ожидал, и по этому поводу хотел с вами поговорить.

- Говори, - уверенно сказал Евдоким, рассчитывая, что разговор будет по поводу пропавших людей. Он поставил бутылку на край стола.

- Я хочу спросить у вас кое-что, - сказал Коля, глядя в глаза Евдокиму, - это может показаться вам обидным, но я должен задать этот вопрос.

- Давай, я жду.

- Что было в вазе вашего друга, которую я увидел у вас?

Евдоким немного изменился в лице, пропустив по нему полоску гнева, затем удивления, а после безразличия. Всё это одновременно наполнило его некой гордостью за Колю, и он даже обрадовался выводам парня.

- Как ты догадался? - спросил Евдоким, отведя взгляд. Подобное косвенное поражение, высказанное вслух, заметно взбодрило парня и придало ему сил для нового активного нападения.

- Я помню по отчёту Анатолия, что на подоконнике стояла ваза. Это само по себе, непроизвольно вклеилось мне в голову. Когда мы были на месте преступления, я увидел на подоконнике вмятину, характерно показывающую, что тут стояла ваза, и я про неё вспомнил. Вмятина говорила, что ваза была тяжёлой, или внутри что-то лежало. После этого я видел её у вас, вот и весь вывод. Пока вы ходили за углём, я снял обёртку, и понял, что она та самая, но теперь она пуста, и довольно легка. Соответственно я решил, в ней что-то было.

Евдоким кивнул, продолжая смотреть в стену. Коля терпеливо ждал, не зная стоит ли торопить его, и какие говорить слова. Но молчание угнетало, и нагло внушало некие предрассудки. Коля не выдержал.

- Вы убили его? - осторожно спросил парень, понимая, что теперь отношение к нему поменяется, и подобным вопросом он сжигает за собой мосты.

- Нет, - ответил Евдоким, затянувшись сигаретой. Он не пытался увиливать, дышал ровно и спокойно, показывая этим, что занавес давно поднят, и можно глянуть, кто держит куклу, всунув в неё руку.

- Вы забрали вазу. Что же там было?

- Там было нечто ценное для него, но то, что не касается остальных.

- Могу я узнать подробности?

Евдоким посмотрел в глаза парню взглядом жертвы.

- Ты можешь не рассказывать то, что услышишь от меня?

- Это зависит от того, что вы расскажете.

Евдоким кивнул, и разом осушил рюмку, стукнув ею о стол. Он сделал это резко, показав, что ему это необходимо. В жесте проявилось недовольство и агрессия. Подобная процедура придавала уверенности. Евдоким затянулся, и не глядя на Колю, начал рассказывать.

- Чтоб ты понял ситуацию, я начну сначала. Я пришёл по вызову к Грише, сперва даже не зная, что там обнаружу. Он пропал, и всё тут, но я не мог причислить его к подобного рода пропавшим, пока не обнаружил косвенные улики, приписывающие его под нашу категорию. Пойми, я не хотел распространять информацию о том, что хранил Гриша, это лишнее. Никто не мог знать, что он держал в своей вазе. Но если злые уши услышат, то языки не удержатся чтоб не брякнуть всему селу, а там, дальше информация закрутиться и перестанет быть реальными сведениями.

Коля внимательно слушал, предвещая что-то запретное, что не должно покинуть этого помещения. Его глаза были раскрыты, уши сосредоточены, тело напряжено.

- Ничего важного в вазе не было. И чтоб ты понял это, я расскажу тебе одну историю. Мы дружили ещё в школе, когда учились, и старались обогнать друг друга во всех сферах обучения. Мы долго дружили и после окончания учёбы. Я уехал в город продолжить обучение, Гриша остался тут. Мы долго не общались, но для старых друзей, время и расстояние не играют роли. Надеюсь, ты меня понимаешь. В общем, в один из дней я вернулся уже в качестве участкового. Мой предшественник был стар, и полуслеп, но нашему тихому уголку хватало. Тут редко доходит дело до крови, и я быстро освоился, так как пользовался авторитетом у жителей. С Гришей мы часто виделись, и обмывали моё продвижение. Он работал на поле трактористом, и по совместительству обслуживал технику. Так вот, что-то я ушёл от темы, в общем, ваза. Значит, сидим мы как-то вечером. И… в общем закончился самогон.

Евдоким неловко посмотрел на Колю, но тот не отреагировал, поняв суть отношений жителей села к алкоголю, и негативно уколов глазами собеседника.

- Мы спорили, кто будет идти в магазин, и Гриша предложил мне тянуть камешки. «Что за камешки?», спросил я. Он поставил на стол эту вазу, и сказал:

- Внутри много обычных камешков, и один красного цвета. Гриша нарочно выкрасил его краской, рассчитывая заняться дизайном дома, но ничего у него не вышло. И мы начали тащить по одному камешку из вазы, пока кто-то не вытащит красного цвета камень. Камень выпал ему. Он улыбнулся, и засмеялся. Я тоже начал смеяться. Как хорошо, когда у тебя есть друг, понимающий тебя с полуслова.

Евдоким замолчал, очевидно, с трудом перенося тугое и режущее воспоминание о счастливом времени, проводимом с другом. Коля наблюдал за ним, взглядом давая понять, что ждёт окончания истории.

- В общем, иногда мы пользовались подобным приёмом, и наугад тащили камушек. Это было что-то типа бросить монетку. Но монета, это грубо, и некрасиво. Она не показывает всего азарта. Этот блеск в глазах, когда наблюдаешь, как друг всунул руку и копошиться в вазе, напоминает игру в русскую рулетку, - Евдоким вздохнул, - непередаваемое ощущение.

- И вы перенесли вазу с камешками к себе в дом?

- Да. Я делал это ночью. Сначала перенёс камешки, затем отдельно вазу. Скажу честно, к дому Гриши ночью приближаться у меня не было никакого желания, и я днём припрятал эти ценности в сугробе, а ночью забрал.

- Но для чего вам эти камни и ваза?

- Иногда память о человеке может сохранить не фотография или поступок, а действие. То действие, которое я хочу оставить для себя, как воспоминание о Грише. Ваза с камнями, скажем прямо, никому пользы не принесёт, но когда я протягиваю в неё руку, и пытаюсь ощупью найти нужный камешек, даже будучи один, на лицо накатывается улыбка, а глаза блестят от волнения. Ты ещё молод, чтоб понять, как глубок может быть порез от утраты, и как приятно впитывать воспоминание, буквально ощущая, что человек, который тебе был дорог, находиться рядом. Возможно не он сам, но часть его. Некая маленькая доля, крохотная, но в то же время неистребимая, навсегда засевшая в сердце.

Евдоким имел в виду отношения друзей, но Коля вспомнил погибших родителей. Он подумал, что ему ситуация знакома, но ничего не ответил. Евдоким подошёл к вазе, и повертел её в руках. Затем он поставил её на место. Он грустно глядел в стену, после чего отошёл от окна.

- Камешки я храню замотанными в тряпке, в отделении дивана.

- Почему вы скрываете то, что забрали вазу?

- Что ты скажешь, если узнаешь, что участковый ворует вещи с места преступления?

Коля не ответил, поняв справедливость упрёка.

- Я не хочу ходить и объяснять всем, для чего взял её. Тогда это будет предано гласности, и тот мирок, где мы с другом всегда были месте, разграбят злые руки и длинные языки. Для чего мне это? Я лучше буду тихо и мирно входить в этот мир воспоминаний, без посторонних глаз.

- Я понял вас, - сказал Коля, - но то, что я понял, трудно представить, пока не столкнёшься с этим лично.

- Да. Горе делает человека несчастным, одновременно оно учит его, болезненной закалкой.

Они помолчали, вслушиваясь в треск огня. Причудливые тени, суетливо бегали волнами по стене. Коля понял, что перед ним человек, который дорожит дружбой, и будет поддерживать её до конца своих дней. Возможно, ему просто нечем больше заняться. Такая мысль пришла Коле в голову, но он её сразу откинул. Человеческие отношения сложно возвести на нужный уровень, и очень легко потерять, сказав или сделав глупость. Коля поглядел на вазу и завистливо представил, как его друг в старости будет держать в руках воспоминание, известное только ему, и оживляющее человека покинувшего мир, хоть и на время. От этих мыслей стало теплее.

- Так что делать с чёрной чашей? - задумчиво спросил Коля, ожидая ответа от Евдокима.

- Ничего, - отстранённо сказал Евдоким. Он был не тут, а мысленно представлял себя рядом с другом, где-то в тёплом месте, но одновременно он знал: как недостижимо это видение, так и неуловима чёрная чаша, ответственная за необъяснимые исчезновения.

- Ничего? Просто забыть?

- Иногда случаются вещи, которые не могут объяснить учёные. Движущиеся пустынные камни, или бермудский треугольник. Слышал подобное?

- Да.

- Мы с тобой стали расследовать случай, нормального объяснения которому нельзя дать. Случай особенный, словно провал в нормальном течении событий, через который к нам в мир выпала чаша. Выпала как через разрезанную ткань. Она хотела насытиться, и ей это удалось. Не стоит забывать о ней, это будет слишком глупо, но и жить в страхе не дело. Человек не может жить спокойно, думая о смерти. Это тяжело, словно пытаться представить границу космоса, его объём или силу, таящуюся в нём. Ты лишь будешь зря ломать голову, не добиваясь ничего. Постоянные угрызения совести, дающие тебе повод сжигать нервные клетки.

- Вы предлагаете не думать об этом?

- В жизни всё идёт последовательно. Ты не можешь заставить крутиться Землю в другую сторону, и не можешь контролировать природные силы. Смерть, если хочет тебя найти, она добьётся цели. Через чёрную чашу, или нет, но для каждого настанет свой последний час. От судьбы не уйдёшь, Коля. Признать этот факт, значит обезопасить свой сон от переживаний. Тяжело думать об этом, но когда знаешь, что ничего изменить нельзя, становиться спокойней. Попробуй, я часто так делал.

- А вы смирились с тем, что ничего нельзя сделать?

- А что ты предлагаешь? Собираешься найти чашу?

- Нет.

Коля ограничился кратким ответом, но его лицо говорило намного больше, извергая волны страха.

- Я просто не представляю, как можно забыть всё это.

- Ты не сможешь это забыть, но можешь тешить себя мыслью, что сможешь распознать опасность, если она будет рядом.

Коля кивнул, и опустил взгляд. Он старался понять, что ему делать дальше, и как вести себя, по возвращении. Говорить всем подряд о людях, которые носили в руках свою голову, ему не хотелось, и про чашу распространяться он не думал. Несколько друзей могли услышать от него об этом, без признака насмешки с их стороны, не более. Зачем рисковать, навешивая свою мысль, заставляя окружающих нервничать, если можно облегчённо вздохнуть и жить дальше?

- Пойдём спать, Коля. Сегодня был трудный день.

Коля согласился, тем более он чувствовал усталость, и тяжесть в ногах. Хотелось спать, и освободить голову от надоедливых мыслей. Он лёг в соседней комнате, прислушиваясь к затихающему огню, и наблюдая за полоской света от луны, которая просочилась сквозь занавеску, брызгами света расстелившись на стене.

Вновь было утро, затем вновь вечер. Ничего интересного и волнующего больше не происходило, и Коля, постепенно проведя время с Евдокимом, перестал воспринимать случившееся, как что-то опасное. Он лишь думал, почему именно горстка пропавших, оказалась с чашей, почему не все подряд? Почему не соседи, живущие рядом? Отвечая на эти вопросы, Евдоким пожимал плечами.

- Тебе никто не скажет, почему это произошло, но ты должен сделать всё, что сможешь, чтоб это не повторилось.

Несколько недель прошли незаметно. К концу срока, Коля перестал бояться закрывать глаза, и спокойно засыпал под мерное гудение горящих в печи углей. Евдоким сдружился с ним, и приглашал приезжать в любое время.

Происшествие оставило чёрный след на снежном полотне мирной деревушки. Судьба четырёх человек так и осталась неизвестной. Но Евдоким вместе с Колей подозревали некоторую часть истины, своими домыслами о чаше. Дела в деревне налаживались, но слишком медленно. Скрепя зубами немногочисленные жители глядели на Евдокима с некоторой долей упрёка, и молча внушали ему мысль о бездействии. Он списывал всё это на грубость и постоянное недовольство жителей, стремящихся обвинить во всём органы правопорядка. Евдоким не принимал на себя обиду, скорее просто жалел, что не может доказать истины. Некоторые жители деревни знали о чаше, и верили в её силу, другие считали, что это выдумка. Кто-то боялся её, а кто-то нагло старался её найти, и доказать, что она безвредна, как пустая кружка.

Однажды в село приехал молодой парень, Илья, и стал расспрашивать подробности случившегося, ссылаясь на любопытство и смерть бабушки. Его бабушка умерла смертью, подобной жене первого исчезнувшего. Он хотел заняться собственным расследованием, и посетил все дома жертв в одиночку, тщетно пытаясь найти следы. Он обошёл все хаты в деревне, и что-то постоянно записывал, неутомимо задавая вопросы. Парень долго бродил в отчаянии, и в конце пути посетил Евдокима с Колей, расспрашивая подробности.

- Ходят слухи, что причиной исчезновения была чёрная чаша. Это правда? - спросил Илья. Он был молод, примерно одного возраста с Колей. Худощавый и высокий, с овальным как дыня лицом. Говорил он не слишком быстро, стараясь впитать каждое слово, словно записывая его на плёнку. Коля с Евдокимом переглянулись при упоминании о чаше, и молча обдумывали, как лучше соврать.

- Я не видел никакой чаши, - сказал Евдоким, удивлённо посмотрев на парня.

- Свидетель исчезнувшего Григория упомянул, что была чаша, и он считает её причиной пропажи друга.

- Мне это неизвестно. Если пропала чаша, родственники Григория потом внесут её в список пропавших вещей. Не знаю, что у кого пропало, я пытаюсь найти самого Григория.

Илья внимательно оглядел мужчин, переводя глаза с одного на другого.

- Я пытаюсь выяснить, в чём дело. Поймите, мой дедушка пропал таким образом, - просящим тоном говорил парень, - и на столе в его доме видели чёрную чашу. А бабушка умерла от ужаса увиденного. Я всего лишь хочу понять, что происходит, но мне никто не хочет помочь.

- Если мы выясним что-то новое, мы вам сообщим, - безразличным тоном сказал Евдоким. Он не смотрел в глаза парню, и не старался вдаваться в его проблему.

Илья злобно глянул на мужчин, и кивнул.

- Значит так, да? В прятки будем играть, ну что же, удачи. Я сам разберусь.

С этими словами Илья покинул дом. На следующий день, сделав выводы, парень уехал, так же тихо и незаметно, как и приехал.

- Это был журналист, - сказал Евдоким Коле, - я таких за версту ощущаю. А про то, что его бабушка пропала, и видели чашу, он соврал, чтоб докопаться до истины.

- Как он может врать, если он обязан говорить правду. Как же свобода слова?

- Чтоб узнать правду, ему не обязательно её говорить. Поверь мне, таких людей много, и ты ещё столкнёшься с подобными.

Приближался срок отъезда. Коля немного сожалел, что ему придётся покинуть это место, ставшее для него на некоторое время домом.

- Я не думаю, что мы когда-нибудь столкнёмся с ней, - говорил Евдоким, прощаясь с Колей, - но в случае чего, ты знаешь, с чем имеешь дело.

- И с чем же?

- С тем, что не поддаётся контролю, подобно прихотям природы. Возможно, люди со временем исследуют чашу, и найдут её слабые места, но всё это будет не скоро. И нам об этом переживать не стоит. Мы постоянно ищем пришельцев из космоса, устремляя в небо глаза, но не замечаем, что на нашей родной планете много чего, не поддающегося объяснению.

Коля кивнул, и протянул руку, для прощания. Евдоким крепко пожал её, и кивнул в ответ.

- Береги дружбу, Коля. Помни, что потерять человека легче, чем кажется, и тогда пустота в твоём сердце станет ощутима.

- Я постараюсь. До свидания.

Коля запрыгнул в подводу, и кучер, резко дёрнув поводья, отправился в дорогу. Евдоким устало глядел, как подвода скрывается в густом отблеске снега, уменьшаясь в размерах, и превращаясь в маленькую точку, по мере отдаления. Он долго наблюдал за этой точкой, маячившей на горизонте, и курил. Печаль охватила его крепкой хваткой, одновременно лишив радости и надежды на благополучное будущее. Он понял, что всё в этом мире скоротечно, стоит лишь закрыть глаза, как тебя будут одолевать постоянные сомнения, и мысленные образы давно забытых тёплых отношений. Он вздохнул, докурил сигарету, ощутив, как промёрзли губы на холодном ветру, и пошёл в хату, грустно осознавая, что вновь остался один.

Неделю спустя Евдокиму пришла посылка. Адрес был неизвестен, но вскрыв её он понял, что она от Коли. Парень прислал письмо, и газету. Евдоким оказался прав по поводу Ильи, и газета это подтверждала. Илья оказался репортёром и набросал выводы о случившемся в выгодной для себя редакции. Евдоким лишь прочитал заголовок, и отложил газету. У него не было желания читать эту мерзость и наброски агрессивного бреда, которыми орудовал Илья.

Жители Буциновки покинули свои дома, по причине нищенской жизни. Скрывая этот факт, они выдумали историю о чёрной чаше.

Ниже приводился текст, но Евдоким не стал читать. Ему было мерзко. Он вскрыл письмо, которое написал Коля, и с интересом прочитал. Коля писал, что его отсутствие восприняли нормально, и забросали расспросами. Всё у него хорошо, командировкой он остался доволен. В конце он добавил, что Евдоким может всегда писать по этому адресу, если ему что-то будет нужно.

Коля был молод, но понимал мужчину лучше любого другого, и этот факт делал его появление желанным.

К письму прилагались две фотографии. На одной, Коля, ещё ребёнок двух лет стоял в кругу семьи. Колю держала на руках мать, отец стоял со старшей дочерью. Следующая фотография изображала одного Колю, стоящего возле трёх могил на кладбище. На надгробных камнях чётко виднелись лица его родителей и сестры. Коля положил одну руку на плиту отца, и смотрел в кадр. Евдоким понял, что это фото было сделано специально для него. С обратной стороны фотографии была приписка:

Не только вы узнали горесть утраты.

Июль 2016