Стэн Барстоу. «Довольным взглядом» и другие рассказы
И. Васильева
В 60-е годы, когда Стэн Барстоу (род. в
Черты рабочего быта, положение простого труженика находились в центре внимания Барстоу в его первом сборнике рассказов «Отчаянные парни» (1961) и повести «Джоби» (1964), остающейся лучшим его произведением. Последующие романы («Наблюдатели на берегу», 1965; «Истинно верный конец», 1971) подтвердили, что герой Барстоу стремится как можно основательнее порвать со своими «рабочими корнями», перейти в уютную стабильность «среднего класса».
Романы С. Барстоу 70-х годов («Истинно верный конец», «История брата», 1980), а также его сборник рассказов «Сезон с Эросом» (1976), с одной стороны, свидетельствовали о росте профессионального мастерства писателя (умении достоверно и пластично выписать характер, социальный фон), а с другой — продемонстрировали заметное сужение тематики его творчества, сосредоточенность главным образом на перипетиях семейной жизни персонажей, нередко довольно унылых и малозначительных. И все-таки «социальная жилка» не совсем заглохла в творчестве Барстоу. В 60-е годы Барстоу сказал в одном из своих интервью: «Человеческие проблемы существуют не в вакууме, а потому, рисуя человека, вы поневоле говорите что-то и об обществе, в котором он живет».
«Довольным взглядом» — третий сборник рассказов Барстоу. Хотя рассказы невелики по объему (кроме последнего — «Сострадание», — приближающегося по протяженности и охвату действия к повести), они построены так, что перед читателем возникает почти вся жизнь персонажа: либо дана небольшая ретроспектива, либо пунктирно воссозданы вехи в судьбе героя, либо штрихами намечено будущее, лежащее за пределами сюжета, — во всех этих случаях рассказ обретает дополнительный «объем» и значительность.
Такова участь Нэнси Харпер, работящей женщины, настоящей труженицы, которой пришлось рано, еще до рождения ребенка, пережить смерть мужа, погибшего в шахте, а потом и смерть маленькой дочери, попавшей под машину («Все так грустно»), Нэнси стоически переживает обрушившееся на нее горе, она не из тех, кого могут сломить даже тяжкие испытания. «Нужно продолжать жить. Иногда кажется, что не можешь, — признается она, — но нужно...» Спасаясь от гнетущего одиночества, от затягивающей в безумие пустоты, Нэнси соглашается на связь с Уолтером — невольным виновником смерти ее дочери, который тянется к ней, пытаясь освободиться от чувства страшной вины. Любовь этих двух потерянных людей — временное, ненадежное пристанище, и каждый знает, что опереди все то же одиночество.
Любовь не стала радостью и для Черил Грин («В чужих краях»). Отправившись с возлюбленным на Мальту, она несколько дней с упоением играет роль его жены — там их никто не знает, — пока Джордж не получает известие, что его жена пыталась покончить жизнь самоубийством: отчаянный поступок, на который ее толкнула неверность мужа, его давнее пренебрежение. Черил невольно сочувствует незнакомой женщине и понимает, что ее собственное «счастье» с Джорджем столь же фальшиво, как и обручальное кольцо, надетое, чтобы не шокировать добропорядочных католиков-мальтийцев; она выбрасывает его, поняв бессмысленность и безнравственность своей игры в «супружество».
О тщетных поисках счастья и рассказ «Сострадание». Джордан — вполне представительный бизнесмен, занимающий крупный пост в солидной издательской фирме. Однако душа его словно омертвела, опустела — как пуст его просторный дом, где он живет в полном одиночестве после смерти жены. И хотя они давно были чужими друг другу, «ее недоброжелательное присутствие» в доме было лучше, чем это полное одиночество, которое он ощущает как нестерпимую пытку. Джордан тоскует по живому человеческому слову, состраданию, участию, «ему надоели холодные претенциозные женщины, хотелось, чтобы рядом был кто-то простой, открытый, приветливый». В баре, куда он иногда наведывается, ему мило улыбается официантка Одри Наджет, и истосковавшийся Джордан неожиданно для себя влюбляется в эту неухоженную, не его круга женщину. Он ищет ее общества, поселяет в своем доме — и однажды обнаруживает, что вместе со своим любовником (которого она выдавала за брата) она обокрала его и исчезла. От этого потрясения Джордану оправиться не удается, и когда его увольняют с работы, он даже не реагирует на это: он еще не вышел из другого шока...
Не во всех рассказах тема неудачной любви, неверности решена столь трагично: в художественной палитре Барстоу находится место незлой иронии. ...Дэс Толбот (он работает в какой-то мелкой мастерской) хоть и оставил двух своих жен, но не порвал с ними совсем, и, живя у своего женатого приятеля, время от времени наведывается то к Сандре, то к Дорин, уверяя каждую, что хочет попробовать начать все сначала («Довольным взглядом»).
Рассказ «Райские яблоки» написан, по признанию самого Барстоу, по мотивам одного из рассказов Т. Гарди, у которого современный писатель позаимствовал структуру взаимоотношений героев, показавшуюся ему невольно-иронической. В основе сюжета «Райских яблок» — неудавшиеся судьбы двух главных персонажей — Фелла и Хейра, друзей с детства. Оба они терпят в конечном итоге фиаско, потому что жили как-то нелепо, не умея бороться за свое счастье.
Не соединившись в свое время с любимой девушкой, Лаурой, — духу не хватило, да и война помешала, — Хейр привозит в родной городок Цинтию, на которой он женился в Канаде в годы войны. Цинтия чувствует себя чужой в этом городке, и жена Фелла, Эмили, пытаясь выказать добрососедские чувства, едет с ней на прогулку и погибает в автокатастрофе. Цинтия уезжает в Австралию, где вскоре умирает от рака. Проведя с ней последние дни ее жизни, Хейр возвращается домой, намереваясь наконец-то жениться на Лауре, — и узнает, что она вышла замуж за Фелла. Это в ретроспективе рассказа, а из экспозиции мы узнаем, что Фелл хоронит Лауру, и, когда два сильно постаревших друга встречаются, Хейр признается, что всю жизнь любил Лауру, а Фелл открывает ему, что не мог любыть Эмили. Взаимоотношения персонажей запутаны настолько, что читателю порой трудно судить, каковы они на самом деле, однако сама рассказанная история вполне правдива, печальна и даже трагична.
Кстати, чем проще сюжет выбирает Барстоу, тем достоверней атмосфера, тем больше «выигрывает» стоящий в центре его персонаж («Сюжет — миг слабое место, — признавался писатель, — главное, что меня интересует, это характеры»), В том случае, когда авторское внимание отдано по преимуществу формальным, композиционно-схематическим моментам, рассказ производит впечатление лишь более или менее удачного упражнения.
Менее удачного — как в случае с рассказом «Процесс создания», в котором все надуманно и искусственно: герой пытается спрятаться от суеты и скуки семейной жизни в некоем городке, где вскоре начинает мучиться от безделья и по этой причине выступает в роли писателя, чему способствуют и адресованные ему дурацкие анонимные письма. В конце концов он решает отправиться путешествовать с молодой особой, с которой он познакомился в кафе, а пока что намерен записать то, что с ним уже случилось (вышеизложенное). Конец и начало рассказа совпадают текстуально, образуя «рамочную» композицию, в которой нет иного смысла, кроме сугубо стилистического трюка.
Более удачный пример экспериментирования с сюжетными ракурсами и столкновением разных повествовательных планов — рассказ «Беглец и хромая». Миссис Брюстер, старая, хромая, почти слепая женщина, периодически приезжает из своего пригорода в центр: ей хочется побывать на рыночной площади, посидеть в кафе — ее, члена лейбористской партии, некогда активную участницу городских дел (одно время она даже заседала в суде), до сих пор многие знают и относятся к ней с почтением. В один из своих приездов она встречает в кафе человека, лицо которого кажется ей знакомым. Выясняется (для читателя, но не для героини, ибо здесь-то автор и переключает регистр повествования), что много лет назад миссис Брюстер осудила его на долгие годы тюрьмы. За что — мы так и не узнаем. Но в итоге он потерял любимую, которая теперь, как он узнает от приятеля, женившегося на ней, умирает от рака. Ему отказано даже в последнем прощании. Повествовательный ракурс вновь меняется, и читатель опять видит этого человека глазами старой дамы. Она так и не узнала его, и судьба этого героя — прошлое и будущее — так и останется ей неизвестна...
Социальные пристрастия С. Барстоу в какой-то мере дают себя знать в рассказах сборника. Приметы времени намечены довольно четко: растет дороговизна, инфляция, ухудшается положение стариков, зашла в тупик проблема трудоустройства молодежи, в стране 3,5 миллиона безработных (эта цифра повторена в трех рассказах!). Многое в рассказах говорит нам о том, что С. Барстоу по-прежнему не безразличен к социальному климату своей страны, к судьбе своих сограждан.
Л-ра: Современная художественная литература за рубежом. – Москва, 1985. – Вып. 6. – С. 20-22.
Произведения
Критика
