Странствия Фрэнка Доули
Е. Померанцева
Новый роман Алана Силлитоу ожидался с нетерпением. Нынешнюю Англию видишь и сквозь книги Силлитоу, а в ответ на вопрос, кто сейчас самые обещающие писатели, среди трех-четырех других в Англии неизменно назовут его имя. Сам же Силлитоу, который во время нашей встречи в Лондоне рассказывал с юмором — об английских нравах, когда речь заходила о новой, тогда еще не дописанной книге, умолкал, уклонялся от расспросов, отшучивался: «Я и то не знаю, чем это все кончится!»
Теперь понятно, почему он оберегал до времени книгу от постороннего взгляда: и тема и герой ее очень близки автору романов о братьях Ситон и рассказа «Одинокий бегун»; примечательно, что один из английских критиков назвал Фрэнка Доули из романа «Смерть Уильяма Постерса» «бегуном средних лет на длинные дистанции».
Замысел Силлитоу остр и интересен. В наш век стандартизации жизни кого не настигает желание очертя голову бросить однажды все и отправиться бродить по свету. Впрочем, утро следующего дня с его обычными заботами не оставляет и воспоминания об этом странном порыве; в лучшем случае он находит выход во время летних отпусков; его символ — мелькающий на всех дорогах мира силуэт туриста, взгромоздившего нередко «все свое» на собственную спину.
Фрэнк Доули так крепко приперт к стене, что у него нет выхода. Казалось бы, он жил вовсе не плохо: семья, прочное место на фабрике, машина, дом, обыденное благополучие изо дня в день — но ни намека на обещание чего-либо иного. «Меня должна была сделать машина. Я чувствую себя, как муравей, который попал на патефонную пластинку и не может с нее слезть... Смерть ничего не значит для меня, потому что у меня отобрали будущее». Фрэнк оставляет жену, детей, берет расчет на фабрике и отправляется странствовать по Англии. В поисках чего? Он и сам не знает. «Может быть, я пустился в бегство, чтобы понять, почему я пустился в бегство?»
Главное — «слезть с пластинки», выскочить из колеса, освободиться от созданного его воображением гнетущего образа Уильяма Постерса — желчного, худого пролетария, вечно гонимого сильными мира, вечно унижаемого, не способного постоять за себя, отделаться от преследователей. «В течение всех двенадцати лет, что Фрэнк Доули работал на фабрике, и в годы своей семейной жизни он создавал и пестовал легенду о Билле Постерсе, одаряя неряху Билла типичным образом мыслей рабочего-горемыки, отягченного психологией человека дна, которой он сам был пропитан и которая донимала его в школе, дома и на работе. Фрэнк отбивался от нее — ведь он ни в чем не был на Билла похож. И все же образ Билла Постерса преследовал его, как жалкая умирающая собака, и то, что Билла так трудно было отшвырнуть прочь (временами Фрэнк сомневался, возможно ли это вообще, прежде чем он сам протянет ноги), делало его жизнь более насыщенной и более мучительной. Трудно было отделаться от Билла Постерса именно потому, что симпатии Фрэнка были постоянными и потому что условия, которые создали Билла Постерса, еще продолжали существовать. Билл Постерс в значительной мере был в ответе за то, что Фрэнк так основательно взорвал свою жизнь, покинув жену, дом, работу, детей и милый ему город Ноттингем, где он был рожден, взращен и духовно разрушен».
Скитания по дорогам Англии, несколько месяцев покоя, раздумий, общения с книгами в доме медицинской сестры Пэт, разлука с нею из-за угрозы ее бывшего мужа отобрать у нее сына, так как поведение ее безнравственно, новые скитания, которые приводят Фрэнка в Лондон, дружба с художником-примитивистом, ссора с дельцами, греющими руки на внезапном успехе этого безвестного живописца, наконец, встреча с Майрой, которую Фрэнк уговаривает бежать из опостылевшего ей комфортабельного дома ее мужа. Муж кончает с собой, инсценировав автомобильную катастрофу и ранив Фрэнка. Выздоровев, Фрэнк с Майрой покидают Англию. Франция, Испания, наконец, Танжер — здесь Майра вынуждена прервать путешествие: она ждет ребенка. Случайное знакомство на пароходе с американцем Шелли Джонсом, который предлагает Фрэнку вместе с ним доставить оружие алжирским повстанцам. Их замечают французские патрули, завязывается перестрелка, и Фрэнк с оружием в руках находит свое освобождение: наконец-то Билл Постерс гибнет. Хотя их миссия выполнена и они могут возвратиться, Фрэнк решает пробиться к повстанцам; Шелли, более опытный в подобных делах, расценивает это намерение как самоубийство.
Силлитоу талантлив, и мы послушно следуем за Фрэнком Доули в его скитаниях, но где-то во второй половине книги возникает подозрение, что автор заставляет читателя бежать по замкнутому кругу. Странствие в поисках цели, даже странствие без цели, странствие-бегство — это можно принять, но когда говорят: вот она, цель, — тут уже начинаешь разматывать обратно цепь событий и думать, ради чего Фрэнк отказался от семьи, от ремесла, от родины, наконец, от Майры и их будущего ребенка.
Человек ищущий и одинокий, Фрэнк много рассуждает — о любви, об искусстве, о смысле жизни: «Счастливых людей нет. И счастья нет. Разве что делаешь для себя какую-то работу и в то же время помогаешь людям». «Единственно, в чем выражается страх перед жизнью и малодушие — это праздность и безделье, сидишь ли ты сложа руки или делаешь работу, которая никому не нужна и за которую никто не скажет спасибо. Ад — это не другие люди; это неспособность работать, действовать, делать... Человек будущего должен работать и жить так, словно завтра ему не быть в живых».
«Я всегда мечтал, — говорит Фрэнк Майре, отправляясь в поездку с Шелли Джонсом, — быть способным нечто совершить, но не сделал ничего. Я это теперь понял. Я только сейчас становлюсь самим собой. Я учусь быть самим собою. Но я должен это еще доказать. Тогда я вернусь».
Но даже в то время, когда он готовится стрелять в преследователей, его увлекает более всего острота ощущений, он думает только о сведении счетов с прежней жизнью, с Англией: «Я жду, что могут появиться французы, — говорит себе Фрэнк, лежа в засаде в пустыне, — но чего бы я ни дал, чтобы это были англичане, потому что на них я точу зуб».
Он готов пробиваться к повстанцам, отвлечь на себя огонь французов, но это решение скорее жест отчаяния, чем ответ на мучивший его вопрос о смысле жизни. Нет его и в сентенциях, которыми завершается книга: «Могут сказать, что у него было все: работа, жена, дети. Что же еще? Он хотел пройти сквозь пустыню, чтоб узнать это. И это было — желание пройти сквозь пустыню. Только пустыня несет познание. Он уже познал все, что мог познать вне пустыни...»
Круг замкнут. Путешествие, начатое в поисках цели, заканчивается, в сущности, отказом от каких-либо поисков.
Протест, поначалу, казалось, заключавший некий гражданский смысл («Мне не раз намекали, что, если бы я перестал быть таким добродетельным членом профсоюза, жизнь для меня была бы проще. Но я вижу слишком много несправедливости, чтобы согласиться на это. Я знаю, по какую сторону ограды стою — и буду стоять»), обернулся для героя горькой пустотой. Можно поверить, что у Фрэнка Доули нет другого выбора, кроме как отвергать и отказываться и убегать от самого себя, чтобы стать самим собой, — так опостылела ему Англия, так искалечил страх превратиться в Билла Постерса. Но от Алана Силлитоу невольно ждешь раздумий о больших «болях и бедах» нашего времени, более глубоких обобщений. К тому же против такого конца восстают и жизнелюбие и пытливость Фрэнки, многие отлично написанные страницы книги, где воспринимаешь Фрэнка таким, каким отрекомендовал его Силлитоу: молодым человеком двадцати семи лет, у которого хватило энергии «взорвать» собственную жизнь, который находит радость в скитаниях по дорогам Англии, в ночевках под открытым небом, в любви к Пэт и к Майре, наконец, его отношения с Майрой никак не подготавливают нас к кризису, и невольно ощущаешь твердую руку автора, который пошел за героем, но принудил его поступить по-своему. Как всегда, такое насилие оборачивается против самого автора, разрушает цельность замысла.
И все же прочитать этот роман интересно.
Л-ра: Иностранная литература. – 1966. – № 10. – С. 267-268.
Произведения
Критика
