Миры Клиффорда Саймака
Дмитрий Жуков
О множественности миров и неодинаковости путей развития их обитателей сегодня пишут не одни фантасты. Маститые астрономы и философы, вооружившись теорией вероятностей и солидным математическим аппаратом, обосновывают обжитость вселенной. Полагая, что звездные цивилизации должны быть разнообразными по возрасту и облику, ученые уже разрабатывают средства общения с ними.
Кто они, эти далекие братья по разуму? Увидим ли мы их когда-нибудь? Что принесут возможные контакты землян и носителей иной культуры?
Фантазировать на эту тему можно бесконечно. Можно предвидеть появление на Земле врагов, которые, подобно конкистадорам, опустошат ее огнем и мечом. Так изображают контакты с обитателями других миров многие западные фантасты. А можно раз и навсегда решить для себя, что разум — это не вместилище неискоренимой злобы, а орудие, посредством которого в конечном счете утвердит свое царство Добро.
Именно эта мысль покорила американского фантаста Клиффорда Саймака. Таков лейтмотив его многочисленных произведений.
Клиффорду Саймаку — 62 года, его называют пионером американской научной фантастики. Он родился в штате Висконсин и закончил Висконсинский университет. Известно, что он работал во многих небольших газетах Среднего Запада и до последнего времени был редактором отдела информации в газете города Mиннеаполиса «Стар», что он женат уже более тридцати лет и имеет двух сыновей, что писатель предпочитает жить не в городе, а в деревне, где каждый год пытается выращивать овощи, но всякий раз жучки и сорняки сводят его усилия на нет. Саймак очень дружен с людьми своей деревни и горячо принимает к сердцу местные дела.
Забегая вперед, следует сказать, что эти подробности объясняют многое в произведениях Саймака.
Саймак написал около десятка романов и более сотни рассказов. В 1953 году за роман «Город» его удостаивают Международной премии фантастов, он неоднократно получал литературные премии «Хьюго», которые присуждаются в США ежегодно за лучшие фантастические произведения. В 1964 году эту премию завоевал замечательный роман Саймака «Пересадочная станция».
В нашей стране Клиффорд Саймак пока известен по переводам десятка рассказов, но и они уже дают представление о творчестве писателя, входящего в первую пятерку американских фантастов.
Однако Саймак не может представить себе такого будущего, когда бы человек жил, закутанный в стерильную вату, и любовался молочными реками да кисельными берегами. Испытания делают человека сильным, закаляют его волю, проявляют и развивают лучшие качества человеческой натуры. «Поиск, вечный поиск!», — провозглашает писатель.
И действительно, трудно вообразить, что произойдет, если в один прекрасный день человечество будет избавлено от необходимости трудиться. Герой рассказа «Сделай сам» Гордон Найт любит возиться после работы на своем участке, строить, перестраивать — его занимает все, что можно сделать самому, даже... детская игрушечная железная дорога. Но вот он получает по ошибке комплект самовоспроизводящегося робота, собирает его, и уже через неделю дом его наводнен роботами, которые осуществляют мечту его жизни — превращают болотистый участок в красивый сад «с дорожками и мостками, цветочными клумбами и моделями кораблей, которые раскачиваются ветерком на подернутой рябью воде».
Но Гордон Найт не стал от этого более счастливым. «Сад был прекрасен, но он почувствовал, что не гордится им, не испытывает никакого удовлетворения».
Разбивка сада — не его заслуга. Более того, в результате сложного и с большим юмором описанного судебного процесса роботы обретают человеческие права и решают навсегда избавить человека от труда. «Как вы думаете, для начала хватит?» — вопрошает работ. «Вполне», — шепчет Найт. «У нас все продумано, хозяин. До конца жизни вам не надо будет беспокоиться ни о чем». — «Да, — говорит Найт, — ни о чем».
Этой фразой завершается рассказ. Простота ее исполнена глубокого тоскливого смысла. За этим «ни о чем» угадывается пустота существования, бездействие, подтачивающее силы, угасание.
В рассказе есть антипод Найта — адвокат Ли. Он любит валяться в гамаке, наблюдать за природой, бездумно, нецелеустремленно, сживаться с нею. Эта фигура как бы призвана подчеркнуть суетность Найта, слишком деловитого и убивающего все свое свободное время на поделки. С одной стороны, Ли с его созерцательной философией как бы оттеняет внешне упорядоченный хаос отношений мира собственников, а с другой — выступает вдруг союзником Найта, обретая себя в кипучей деятельности.
Но Саймак, наверно, не был бы Саймаком, если бы всюду, в каждой написанной им фразе не господствовала ирония. Природу его юмора нелегко разгадать. Мне, переводчику его произведений, приходилось порой становиться в тупик перед простой фразой, в которой, казалось бы, нет ничего смешного, и все же я ощущал насмешливость, чувствовал, что автор писал ее с серьезной миной, а в глазах пряталась лукавинка.
В научной фантастике весь ее антураж — путешествия в космосе и по времени, оружие небывалой разрушительной силы, телепатия, биологические мутации, электронные сверхмозги, роботы — утвердился уже давно и застыл. Рассказы о всяких научных чудесах приелись, и основное топливо научной фантастики — удивление – иссякло. Еще десять лет назад только на английском языке издавалось до полусотни научно-фантастических журналов. Теперь их менее десятка. А литература эта все же процветает. Отсеялись мириады поставщиков рассказов о преступлениях и сексе на космической почве. Остались превосходные писатели, превратившие фантастику в высокую литературу.
Саймак внес свою лепту в уничтожение «космической халтуры». Его рассказ «Прелесть» — это великолепная пародия на сексуально-приключенческий жанр. Но она переросла в самостоятельное произведение. Вряд ли найдется такой угрюмый человек, у которого бы не вызвали улыбки перипетии любви робота к трем космонавтам. Характеры людей очерчены в рассказе удивительно живо, но еще большее удивление вызывает то, с каким мастерством писатель создал облик главного героя — робота «Прелести». По образу мышления и поступкам — это старая дева, по способности запоминать и делать «логические» выводы — «сверхгениальная» счетная машина; однако соединенные, эти качества дают эффект поразительный — так и встает перед глазами некий современный «структуралист», пытающийся загнать человеческие эмоции в машинную схему.
Саймак никогда не пугает читателя жупелом всеобщей автоматизации и кибернетизации; он высмеивает и тех, кто стремится заключить мир в тесную клетку собственных представлений о природе, принимаемых за действующие законы, и тех, кто страшится этого. Смех разносит в клочья нелепые умствования и отстаивает то живое и вечное, что заключено в человеческой природе.
Саймак остро чувствует несовершенство мира наживы, в котором живет. Можно критиковать капитализм, размахивая руками и выкрикивая оскорбительные фразы (что одинаково бездейственно). Можно без излишнего шума показать самое его сущность, проникновение тлетворного коммерческого духа в сознание людей, и тогда наступает понимание, открытие бедности собственного ума, ограбленного односторонней направленностью системы (что влечет за собой прозрение).
Прибыв на планету Кимон, населенную существами, которые в своем философском развитии ушли очень далеко от жителей Земли, герой повести «Иммигрант» Бишоп никак не может представить себе их отношений, отсутствия денег, взаимного доверия и даже глубокой веры друг в друга. «Можете вы представить себе, что стремление к самоусовершенствованию является таким же мощным стимулом, как и выгода!» — спрашивает его кимонка. «Нет, не могу», — отвечает Бишоп.
Его мечта о бизнесе на Кимоне разлетается в прах. В силу своей ограниченности он не понимает, для чего кимонцам нужно возиться с жителями Земли, если они ничего «с этого не имеют». И он много размышляет и нравственно страдает, прежде чем приходит к выводу, что ему необходимо с азов начинать усвоение совершенно иных отношений между разумными существами, что ему еще надо пройти большую школу, и только тогда он получит почти божественную власть над природой, которая не терпит прикосновения грязных рук.
И снова мы возвращаемся к теме «школы» в рассказе «Детский сад». На сей раз невидимые существа с далеких миров строят подлинную школу в тысячу этажей уже на Земле. Они уничтожают на Земле рак и полиомиелит, они узнают сокровенные желания людей и одаряют их, но президент США отдает приказ войскам атаковать здание. Однако вокруг здания возникают невидимые стены, которые задерживают атомную бомбу и танки, но пропускают солдат, людей, влекомых любопытством, еще не осознанной жаждой знаний. Уходя в школу, люди бросают взгляд на свой невыразимо красивый край, и где-то в душе приглушенно звучит тревога: не потеряется ли в великом знании способность чувствовать прекрасное! Ведь человек — только тогда человек, когда он способен радоваться, слыша пенье птицы, чуя медвяный запах полей, впитывая всем телом свежесть утра.
Саймак сложен. Он не предупреждает, нет. Он размышляет, и мы, читатели, становимся как бы участниками беседы, которую ведет умный, тонкий человек, способный своим талантом наталкивать нас на новые, собственные мысли. Нам приятно общество Саймака, потому что он не назойлив, не одержим, как это бывает у иных писателей, одной-единственной крохотной идейкой, которую они хотят во что бы то ни стало затолкать в головы всех людей.
Саймак сложен, потому что человечен. Он так же сложен, как все мы. И мы знаем, что, рассказывая о далеких мирах, он всегда думает об одном мире, который принадлежит нам, ему, всем.
Л-ра: Молодая гвардия. – 1966. – № 8. – С. 160-164.
Произведения
Критика
