Франц Холер. ​Президент

Было около шести часов утра, когда президент вышел из своей квартиры в старом городе и пешком отправился в Дом правительства.

Личная охрана была в курсе, но как обычно президент отказался от сопровождения. Он предпочитал быть нормальным человеком среди нормальных людей и гордился тем, что живет в стране, в которой это возможно, и ему нравилось находиться среди тех, кто рано утром спешит на работу, и он дружески отвечал всем, кто с ним приветливо здоровался.

Путь к дому правительства был недолог, он проходил через старый город, окруженный сплетением длинных улиц. Улицы назывались, как бы велики они ни были, переулками, и они были связаны множеством поперечных переулков, которые местами были такими узкими, что два человека при встрече не могли разойтись, не задевая друг друга. Такие переулки президент избегал по рекомендации своей охраны и выбирал только широкие, хотя они тоже считались переулками.

На углу на пересечении одного из поперечных переулков с длинным находилось кафе, которое открывалось уже в шесть часов и где при хорошей погоде можно было посидеть под деревьями аллеи. Катерина, хозяйка, часто сама начинала утреннюю смену, и если президент, как сегодня, садился там за столик, то вскоре перед ним стоял кофе с молоком и с круассаном.

«Bonjour, monsieur le président», — говорила Катерина, на которой всегда был полосатый красно-белый фартук и волосы были заплетены вокруг головы в две косы. Президент отвечал: «Bonjour, madame Catherine», и когда он минут через пять поднимался, оставлял на столе шесть франков и отправлялся дальше, она кричала ему уже с порога: «Au revoir, bonne journée!», и он откликался: «Merci, pareillment!» После этого ритуала день мог вступать в свои права.

Сегодня он задержался несколько дольше обычного, ибо, не успел он допить свой кофе, как вдруг со стула, на который он поставил свой портфель, услышал мяуканье и увидел, что на этот стул запрыгнул котенок и уставился на него, как ему показалось, с некоторым ожиданием. Президент посмотрел на него, поднял брови и произнес: «Что, еще не позавтракал?»

Когда в ответ котенок тонко мяукнул, он отломил большой кусок от своего круассана, смочил его в остатках молока в своей чашке и протянул котенку. Тот быстро обследовал кусок, также быстро и грациозно проглотил его и снова принял свою выжидающую позу.

Президент, развлекаясь, скормил ему еще два-три кусочка, пощекотал немного его грудку, и когда появилась хозяйка, спросил ее, чей это котенок. Не знаю, сказала она, она видела его уже вчера, но откуда он взялся, неизвестно, и она надеется, что он не очень ему помешал.

— Мы уже подружились, — сказал президент с улыбкой, поднялся, взял свой портфель со стула и попрощался.

Когда он чуть погодя остановился у перехода через улицу, чтобы посмотреть налево и направо, он заметил возле своей правой ноги того же котенка.

— Кыш! — зашипел он на него и при этом грозно потряс портфелем, — пошел домой!

Затем он пересек улицу, и за ним, изящно и непреклонно следовал маленький котенок.

Президент остановился на другой стороне улицы вместе с котенком, на мгновение задумался, потом повернулся и пошел назад, преследователь за ним. На той стороне он наклонился, схватил котенка за шкирку и бросил его туда, откуда они пришли. Затем он так поспешно ринулся по переходу через улицу, что какой-то грузовик резко затормозил перед ним, и он быстрым шагом направился к своему Дому правительства.

Охранник при входе почтительно приветствовал его, пропуская в здание, и спросил: «Все в порядке, господин президент?»

— Спасибо, господин Шмид, — ответил президент, и только пройдя чуть дальше, несколько удивился вопросу, какого ему здесь прежде ни разу не задавали. Ему также показалось, что во взгляде обычно невозмутимого Шмида сквозило легкое удивление.

Он поднялся по высокой лестнице и завернул в коридор, ведущий к его кабинету. И только когда он оказался перед дверью и полез в карман за ключом, он заметил котенка. Тот уселся перед дверью кабинета и смотрел на него снизу вверх. На какой-то момент президент растерялся. Потом огляделся. Было еще рано, он был один. Он нагнулся, подобрал котенка и пошел с ним вглубь коридора. Там он открыл окно и глянул вниз. У кошек бывает до семи жизней, подумал он и измерил взглядом высоту под окнами. Котенок мяукал.

— Вот паршивец, — подумал он, закрыл окно, вернулся к своей двери и посадил его у порога. Затем он открыл дверь, и котенок прошествовал в кабинет, обогнав самого президента.

Когда он сел за свой письменный стол, котенок уселся рядом со стулом и начал облизывать свои лапки.

Его шкурка была серой в светло-коричневую полоску, на грудке было большое белое пятно, протянувшееся до самой мордочки, на которой преобладал рыжий цвет, лишь уши были серые, с тонкими рыжеватыми краями.

— Скоро придет фрау Эрисман, она тобой займется, — сказал президент котенку. Затем он достал из портфеля свои текущие дела и досье к вопросу о больничном страховании, над которым он заснул вчера ночью.

Перед ним на столе лежал листок с распорядком на сегодня, который вчера ему подготовила фрау Эрисман, и, взглянув на него, он понял, что ему, впрочем как и всегда, предстоит напряженный день.

Уже в восемь появится делегация от военной промышленности, которая намерена обговорить с ним практику лицензирования экспорта вооружения. Он впервые с ними встречается и его раздражает, что придется замещать на этот раз министра экономики, которая вчера скоропалительно вылетела в Соединенные Штаты, чтобы оказать политическую поддержку крупнейшему банку своей страны, которой тот вовсе не заслуживает. Ее мнение по этому вопросу лежало в одной из папок под бумагой со списком сегодняшних дел, оно было изложено на одной странице размером А-4. Шеф ее департамента тоже будет присутствовать на этой встрече, он в этом вопросе разбирается и поэтому придет чуть раньше для короткого предварительного обсуждения. В девять часов комиссия по делам детей и юношества представит ему исследования о молодежной сексуальности, это тема, о которой он не имел никого представления, да и не жаждал иметь. Затем вплоть до обеда намечалось обсуждение с руководителями его отделов превентивных мер по контролю за качеством продуктов для пенсионных касс, брифингов, коачингов, вордингов, о чем он прочитал в своем расписании и спросил сам себя, не является ли именно английский языком канцелярским. На обеде он встречается с начальником протокольного отдела и шведским послом, чтобы обсудить предстоящий визит шведской королевской супружеской четы, и затем последует хиринг о премиях для больничного страхования с врачами, представителями больничных касс, госпиталей, затем его ожидают два журналиста из воскресной газеты для большого интервью, а еще ему предстоит то, что он называл автограф-сессией, то есть подписание официальных документов и писем, но все же вечер, единственный на этой неделе, у него оставался свободным. Хотя он знал, что дома ему придется сочинять юбилейную речь для Союзов добровольной помощи, у него все-таки оставалось некоторое чувство недолгой свободы, которой ему так часто не хватало, и он резко распахнул папку больничных касс, чтобы продолжить изучать ее с того места, на котором остановился вчера.

Когда постучала фрау Эрисман, чтобы пожелать доброго утра и спросить, нет ли у него поручений, он ответил ей с улыбкой, что пришел сегодня с гостем и был бы рад, если она о нем позаботится. Секретарша была не только удивлена, но тронута, когда увидела котенка, который все еще сидел возле стула, она с недоверием покачала головой, услышав об утреннем приключении президента.

Но когда она обошла стол, чтобы схватить котенка, тот проскочил под столом и запрыгнул на стопку писем посетителей.

— Момент, — сказал президент, — позвольте мне сделать это самому. Он поднялся и подошел к дивану, куда уже переместился его непрошеный гость. Но как только он попытался его поймать, тот спрыгнул и оказался уже у другой стены кабинета, вскарабкался по шторе и залез на подоконник.

— Могу я чем-то помочь? — спросил начальник департамента, который как раз появился в дверях.

— Первая проблема — экспортная, — сказал президент, — кошку следует выдворить из кабинета, предложения к решению проблемы приветствуются.

— Я сейчас, — сказал начальник департамента, положил свою папку на стол, медленно подошел к шторе, взялся за кисть от нее и стал ее раскачивать перед носом котенка.

Котенок действительно начал напряженно следить за этими колебаниями, и как только он привстал на задние лапы, чтобы схватить приманку, начальник поймал его за шкирку и вынес из кабинета, несмотря на его мяуканье и возмущенное брыкание. Фрау Эрисман, следуя за ним, закрыла дверь.

Когда начальник департамента через несколько минут снова вошел к президенту, на его левой руке красовался широкий пластырь.

— О, — сказал президент, — какой бойкий зверек!

— Похоже на это, — кисло согласился начальник департамента, и так начался брифинг.

Вскоре появились четыре господина от военной промышленности. Группа расположилась по кругу, президент довел до их сведения, почему Пакистан больше не может рассматриваться в качестве партнера, генеральный директор крупнейшего военного концерна подчеркнул, что речь может идти только о такой системе противовоздушной обороны, которая не может быть использована против Талибана, на что начальник департамента сообщил конфиденциальную американскую информацию, согласно которой движение Талибан с некоторого времени уже применяет авиацию против афганских проправительственных соединений.

На этом месте котенок, который очевидно проскользнул в кабинет вместе с делегацией, вскочил на колени президенту. Военное ведомство пришло в замешательство.

— Ваше новое домашнее животное? — пошутил наконец генеральный директор.

— Именно, — сказал президент и погладил котенка по головке, — разве он не мил?

И как его зовут? — спросил фабрикант, выпускающий бронетранспортеры.

— Смеральда, — сказал президент к собственному удивлению. Котенок тихо урчал.

Начальник департамента прыснул и закашлялся, прикрывая рот рукой, украшенной пластырем.

С этого момента заседание протекало менее натянуто, что вполне компенсировало отсутствие его результативности. После того как делегация раскланялась и генеральный директор, прощаясь, еще пощекотал котенка, президент сообщил секретарше, что котенок пока останется у него и, в связи с этим, не могла бы она раздобыть корзинку с мягкой подкладкой и наполнитель для кошачьего туалета.

Известие о том, что у президента в бюро появился домашний питомец разнеслось по департаменту с такой скоростью, что даже заведующая отделом эпидемиологической защиты принесла на заседание банку кошачьих консервов «Гурме» с тунцом.

Смеральда повела себя манерно, быстро обнюхала корзинку, которую для нее поставила фрау Эрисман, приняла ее во внимание, и тут же использовала по назначению наполнитель, кучка которого была рассыпана в углу на подстеленной газете. После этого она с мурлыканьем стала тереться о ноги президента.

Он вдруг заметил, что присутствие котенка как-то приподнимает ему настроение. Ни одно заседание не начиналось, прежде чем с удивлением или с улыбкой не была бы обнаружена Смеральда. И ей всегда удавалось непременно оставаться на сцене, была ли она возле президента или запрыгивала на стол заседаний, словно хотела поприветствовать новых посетителей.

Прежде чем покинуть свой кабинет перед обедом, он собственноручно открыл банку с кошачьей снедью, вывалил содержимое в блюдце своей кофейной чашки и своей чайной ложкой выскреб остатки. Он дал задание фрау Эрисман раздобыть на будущее миску для Смеральды, которая, подняв мордочку, посмотрела на него, когда он сказал, что уходит на обеденный перерыв и еще вернется.

Обед с послом Швеции прошел в дружеской обстановке, но после завершения встречи начальник протокола отвел его в сторону и спросил, как он собирается поступить с кошкой в своем кабинете. Ответ президента, что это новый питомец составляет ему приятное общество при исполнении им государственных дел, никак не удовлетворил начальника протокола. Они должны, сказал тот, срочно обговорить порядок следующей встречи, и в связи с этим он хотел бы просить разрешения посетить его в кабинете еще до того, как начнется интервью с журналистами из воскресной газеты.

Хорошо, сказал президент, если это его так беспокоит, пусть он зайдет, хотя он не понимает, что особенного тут обсуждать. Он улыбался, направляясь к себе по коридору. Но когда он открыл дверь, то остолбенел.

Кошачий наполнитель был разметан по всему полу кабинета, пахло тунцом в масле и мочой, и как только он сделал первый шаг, чтобы закрыть за собой дверь, то своим левым ботинком раздавил колбаску кошачьего дерьма, чей аромат тут же смешался с запахом портового кабака, наполнявшего комнату. Смеральда лежала на одной из подушек дивана, вытянув передние лапы, и зевала. Полосы на обивке показывали, что она пыталась ее расцарапать.

Президент покачал головой. Если бы ему вчера кто-то сказал, что так будет выглядеть сегодня его кабинет, он принял бы того за сумасшедшего.

И он рассмеялся.

Он позвал фрау Эрисман, которая при виде комнаты едва не упала в обморок, и попросил ее до начала слушания, которое состоится в одной из комнат для заседаний, вызвать службу уборки. На ее вопрос, должна ли она будет забрать кошку к себе или вызвать специальную службу, он ответил решительным отказом.

— Зверек мне нравится, — сказал он, — он останется со мной.

Через пять минут, сказала она, здесь появятся государственный секретарь министерства иностранных дел и переводчик в связи со срочным телефонным разговором, поэтому, не перейдет ли он в другой кабинет.

— Ах, не стоит, — весело сказал президент. Уже через несколько минут, сидя в кресле, он откликался на хриплый голос находящегося где-то вдали диктатора. Ему помогали напряженный государственный секретарь и весьма загнанный переводчик, которые придвинули поближе к нему свои стулья, протащив их через кошачью присыпку. Он держал у себя на коленях Смеральду и поглаживал ее. Речь шла о двух гражданах его страны, которые уже давно были задержаны в одной из стран-изгоев и президент этой страны выдвигал теперь все новые условия для их освобождения.

Разговор продолжался недолго, поскольку, как только его контрагент потребовал еще один дополнительный миллион на расходы по экстрадиции, президент сказал: «Я знаю, что Вам наплевать на этих двух людей, граждан моей страны. И знаете что? Мне тоже на них наплевать». Переводчик, побледнев, перевел эти слова на чужой язык, а государственный секретарь подавленно посмотрел на своего президента, который вдруг разразился громким хохотом. К их удивлению из телефонного громкоговорителя в ответ раздался такой же хохот диктатора. Смеральда громко мяукнула, и телефонная связь прервалась.

Государственный секретарь в недоумении покинул комнату президента, снял в прихожей свой ботинок и стал бумажной салфеткой вытирать с подошвы кошачье дерьмо, а переводчик неуверенно спросил, не стоило ли ему перевести как-то более мягко заключительную фразу президента.

В три часа пополудни президент в хорошем настроении вошел в комнату для переговоров, его сопровождала Смеральда, уверенно семенившая за ним.

Тихий шепот прокатился по присутствующим, когда котенок вспрыгнул на стол президента, и начал тщательно вылизывать свою шерстку.

— Моя новая сотрудница, — игриво произнес президент, и заинтересованным лицам не оставалось ничего другого, как засмеяться, хотя на их лицах застыло некоторое удивление.

Он открыл заседание вопросом: «Есть ли у кого-нибудь из вас представление о том, как можно снизить расходы на здравоохранение?»

Двухчасовое слушание, как и следовало ожидать, не дало никаких результатов, но атмосфера была разряжена, обошлось и без обычных взаимных колкостей.

У выхода из комнаты заседаний его ожидал начальник протокольной службы с предложением, не передаст ли он котенка на время интервью в ведение фрау Эрисман.

Нет, нет, сказал президент, он ему совсем не мешает, и в чем, собственно, здесь проблема?

Начальник протокольной службы ответил, что он выяснил у хронистов Дома правительства, что доподлинно известно — за всю историю страны не было ни одного члена правительства, который позволил бы себе взять в свой кабинет домашнее животное.

— Значит, пришло время для чего-то нового, — сказал президент и ответил молчанием на все уговоры убрать хотя бы на это время миску и кошачий наполнитель.

Незадолго до появления журналистов он получил известие, что оба заложника в одной из стран-изгоев уже освобождены.

Этот факт стал первой темой интервью, и на вопрос, как он этого добился, президент, взглянув на Смеральду, которую держал на коленях, ответил, что его новая сотрудница помогала ему во время телефонных переговоров.

Оба журналиста не знали, как оценивать появление кошки в кабинете и весьма необычный иронический и приподнятый тон речи президента, но фотограф не стал долго ждать и сделал одно за другим фото первого лица государства с котенком и не забыл при этом захватить угол с миской, которая помещалась в картонке из-под бумаги размера А4.

Когда после подписания бумаг и писем фрау Эрисман спросила его, как теперь быть с котенком, она могла бы его отнести к своей сестре, которая примет его с удовольствием, президент поблагодарил ее и сказал — нет, он решил взять Смеральду к себе домой.

Напрасно секретарша рисовала ему картину тех вечеров, когда ему придется оставлять кошку одну, казалось, это его вовсе не заботило. На вопрос, как Смеральда будет добираться из бюро домой, когда ему, как это часто случается, придется сразу же после работы по какому-либо поводу отправляться еще куда-то, он ответил уклончиво.

Это все как-то образуется, сказал он, если сравнить это с уменьшением затрат на здравоохранение, то это не велика проблема, главное, чтобы она завтра поставила новую жестяную миску в кабинет, ибо эту он сейчас заберет к себе домой, она из очень хорошего металла и так замечательно блестит.

Фрау Эрисман задумалась. Хорошо, сказала она, тогда надо будет сделать так: она даст ему свою хозяйственную сумку, куда положит миску и еще немного наполнителя в бумажном пакете вместе с картонной коробкой. Несколько смущенно она добавила, что банку консервов с кошачьим кормом из птицы она уже купила, ее она тоже положит туда, и котенка можно будет тоже нести домой в этой сумке.

После того как она все приготовила и попрощалась, президент еще на какое-то время задержался в кабинете, заглянул в свой список предстоящих дел и задумался о грядущем дне, но не столько с точки зрения своих обязанностей, сколько о том, что это может значить для Смеральды. Где она может присутствовать, а где нет?

На его выступлении в Парламенте относительно закона «О поддержке культуры» скорее нет, несмотря на то, что он сегодня убедился, сколь благотворно ее присутствие влияет на течение переговоров и заседаний. Или дела снова пойдут своим обычным чередом, как только все привыкнут к зверьку? Неужели через пару недель или месяцев его юное обаяние потускнеет?

Об этом он сейчас не хотел думать. Что-то в зверьке было трогательное, он сам не мог понять, в чем здесь дело. Жизнь, в которую он когда-то вдруг погрузился, его жизнь была чередой чопорных обстоятельств, порой ему казалось, что ее можно уместить под обложками его папок. Он был в разводе и настолько поглощен своей работой, что у него уже почти не осталось близких друзей, с которыми бы он регулярно встречался. Его не очень любили, да он и не стремился к этому. Политикой, говаривал он, не стоит заниматься, если хочешь, чтобы тебя любили. И вдруг тут появилось существо, которое привязалось к нему, и так сильно, что никак не хочет с ним расставаться.

Он поднялся и направился к двери, котенок подпрыгнул и, глядя на него снизу, пошел рядом с ним.

Он наклонился, посмотрел ему в глаза и почесал его за ушами.

— Ну, малыш, ты идешь со мной? — Смеральда мяукнула, он поднял ее и мягко опустил в хозяйственную сумку. Затем он взял сумку в левую руку, вышел из бюро и закрыл за собой дверь.

Лишь по дороге он заметил, что забыл свой портфель, но решил не возвращаться, рассчитывая сегодня вечером обойтись без бумаг, которые в нем остались. Смеральда вела себя тихо и покорно, не делая никаких попыток выбраться из сумки. Очевидно, он убедил ее в своих добрых намерениях.

Он не пошел своим обычным путем, каким шел сегодня утром, он опасался, что возле бистро котенок может выскочить и вернуться туда, откуда появился. Поэтому он свернул в узкий переулок, лежащий между двумя длинными улицами.

Мужчину в шапке, который выкрикнул ему: «Президент!» — и сразу направил на него пистолет, он заметил только в последний момент. Он рванул сумку к груди, и одновременно раздался оглушительный выстрел. Президент вскрикнул и упал на землю, преступник повернулся и бросился бежать. Один из телохранителей, которые незаметно следовали за президентом, бросился за стрелком, другой склонился над раненым. Кровь, не переставая, стекала на мостовую.

— Господин президент, — крикнул телохранитель, — вы ранены?

Президент лежал с закрытыми глазами на земле, но дышал. Врач скорой помощи, которая вскоре уже была на месте, не нашел никакой раны и предположил сотрясение мозга от падения на мостовую. Пуля, как оказалось, пробила металлическую миску и отклонилась, но сила удара сбила президента с ног.

Кровь оказалась кровью котенка.