Военные новеллы Додэ
В. Б. Естафеева
Новеллы о войне А. Додэ — интересная страница в литературе Франции, посвященной франко-прусской войне и героическому сопротивлению французского народа прусским оккупантам. Однако эти произведения А. Додэ, как и все его новеллистическое наследие, недостаточно изучены. Кроме вступительных статей к отдельным изданиям новелл писателя, им посвящено лишь одно исследование В. И. Кондорской «Рассказы А. Додэ о франко-прусской войне».
Работа В. И. Кондорской, на наш взгляд, содержит весьма спорные положения и субъективные оценки. Желая доказать, что «Додэ прежде всего писатель чувства», автор обращается лишь к нескольким произведениям. Многие новеллы, в том числе лучшие, такие, как «Партия на бильярде», «Паром», «Защита Тараскона», «Бегство» и др., в работе не упоминаются.
Нельзя согласиться как с общей характеристикой военных новелл Додэ, так и с характеристикой отдельных персонажей: Орню («Знаменосец»), полковника Жува («Осада Берлина»), которые, по мнению автора, «напоминают христианских апостолов, приносящих себя в жертву идее».
Цель настоящей статьи — попытаться определить некоторые идейно-художественные особенности военных новелл Додэ и их значение для развития французской реалистической военной новеллы.
Расцвет новеллистического творчества Додэ относится к 70-м годам XIX в. Новелла оказалась тем жанром, в котором писатель сумел полнее всего выразить свое отношение к окружающему миру и происходящим событиям. Из многочисленных новелл, опубликованных в газетах «Le Soir», «Le Parti national», «Le Bien Public» и др., Додэ составил несколько сборников: «Письма отсутствующему» (1871), «Рассказы по понедельникам» (1873), «Жены артистов» (1874), «Этюды и пейзажи» (1874).
По своим идейно-художественным особенностям новеллы о франко-прусской войне, вошедшие в сборники «Письма отсутствующему» и «Рассказы по понедельникам», могут быть в свою очередь выделены в особую группу. Они создавались под живым впечатлением происходящих событий. Участник обороны Парижа, Додэ тяжело пережил военную катастрофу и бедствия народа, втянутого правительством Наполеона III в войну.
По признанию писателя, любовь к родине вывела его из состояния политической индифферентности, поставила перед лицом происходящих событий, заставила задуматься над ними. «Кто из нас мог в течение этих пяти месяцев думать о чем-нибудь, что не касалось бы родины», — писал он об этом времени.
Вступив в ряды ополчения, Додэ вместе с батальоном национальной гвардии участвует в вылазках на аванпостах, несет ночные дежурства. В его записной книжке появляется заметка: «Какое опьянение чувствует человек, стоящий в строю! В такой момент я подслушал биение сердца парижского народа, которого я раньше не понимал». В публицистике Додэ и в его «Исповеди тридцатилетнего человека», вышедшей в 1872 году в «Le Courier de France», немало резких выпадов против деятельности правящей верхушки Франции.
Катастрофа под Седаном пробудила гнев Додэ против тех, кто вверг страну в пучину бедствий и национального унижения, против правящих кругов Второй империи. Приветствуя Республику, провозглашенную в результате революции 4 сентября
Однако последующая деятельность правительства, пришедшего к власти в результате революции 4 сентября, привела писателя к горькому разочарованию. Он убедился в том, что республиканское правительство проявило ту же беспечность в отношении судьбы Франции и ее народа, что и правительство Империи. Капитуляция Парижа вызвала у него недоумение и негодование. Додэ был убежден в том, что Париж мог и должен был сопротивляться, что все силы и резервы не были использованы, что народ Франции хотел сражаться против прусских захватчиков.
«Но затем, когда я увидел, как пошли дела, когда пришлось убедиться, что при республике все обстоит так же, как и при Империи, всюду та же бездеятельность, обман, та же торговля крестами и нашивками, сколько растрачено попусту сил, сколько бесполезного самопожертвования, когда пришлось быть свидетелем, как сдался Париж, Париж, который еще мог и хотел сопротивляться, тогда я усомнился в республике»... — писал он.
Публицистика Додэ и его «Исповедь» свидетельствуют о его желании понять подлинные причины национальной катастрофы
Додэ был свидетелем событий 18 марта и провозглашения Парижской Коммуны. Однако он не увидел в Коммуне прообраза нового государства и не сумел осудить капиталистическую систему, порождающую войны, социальную несправедливость, социальные бедствия. Как и многие писатели его времени, Додэ не понял Парижской Коммуны.
Беспокойство о судьбе родины, критическое отношение к режиму Второй империи и буржуазному «правительству национальной обороны», наблюдательность, уменье сопоставить факты, отобрать наиболее характерные из них позволили Додэ нарисовать в новеллах о войне много верных картин, создать типические образы. Его рассказы были первыми правдивыми произведениями о франко-прусской войне. Додэ убедительно показал в них, что существуют две Франции, противостоящие друг другу: Франция буржуазии и дворянства и Франция народа.
Писатель-патриот осудил правящие классы Франции, противопоставил им народ и воспел его патриотические подвиги. Идейная целеустремленность рассказов Додэ была прямо противоположна направленности произведений реакционной литературы, порожденной франко-прусской войной. Ее творцы героизировали французскую армию, потерпевшую поражение, и её «доблестных» генералов. Они окружали войну романтическим ореолом, воспевая солдат, с радостью идущих в бой и умирающих с улыбкой на устах. Так, Поль Дерулед, один из известных авторов этого направления, писал в стихотворении «Да здравствует Франция!»:
Я видел людей, падающих без жалоб;
Другие, я их видел,
сражались с радостью,
И доблестные рыцари этой святой войны
Умерли с любовью в душе и
блаженством во взгляде.
Додэ продолжает реалистическую традицию новеллиста Мериме, романистов Стендаля и Бальзака, отказавшихся от романтической героизации войны и положивших начало трезво-реалистическому ее изображению. Однако художественные приемы, которыми пользовались Мериме, Стендаль и Бальзак и которые соответствовали идейно-художественной направленности их произведений, не могли полностью отвечать задачам, поставленным перед писателем современными ему событиями. Додэ использует новые композиционные и стилистические средства, позволяющие говорить о его новаторстве в изображении войны.
Подобно своим предшественникам, Додэ развенчивает войну, изображает ее суровую правду. Он признает, что «война есть самое печальное и самое глупое из того, что существует на свете». Война представлена в его новеллах кровопролитными сражениями, уносящими тысячи человеческих жизней («Знаменосец», «Партия на бильярде»), страданиями людей тыла («Крестьяне в Париже», «Матери» и др.), уничтожением культурных ценностей, созданных народом («Наши летние дворцы»), разрушениями и опустошениями («Аванпосты», «Пруссак Белизера»).
Изображая сражение или поле боя после битвы, Додэ сосредоточивает внимание на таких деталях, которые говорят об ужасах войны, о человеческих страданиях. Вот описание поля боя в рассказе «Три ворона»:
«Ужасная зловещая картина!
Жаркий бой усеял снежные борозды мертвыми телами. Трупы павших воинов в шинелях сохраняют еще следы недавней агонии. Изо рвов, наполненных трупами, вздымаются руки: окоченевшие ноги вытянуты по земле».
Картина, созданная Додэ, напоминает картины битвы при Ватерлоо в романе Стендаля «Пармская обитель», где детали также помогают раскрыть сущность происходящих событий и разрушают героику войны. Например: «Фабрицио весь похолодел. Больше всего его поразили грязные ноги трупа: кто-то успел уже снять с него сапоги, и на нем остались только дрянные панталоны, сплошь запачканные кровью».
«Одно обстоятельство заставило его содрогнуться от ужаса: он заметил, что многие из этих несчастных красных мундиров были еще живы: они кричали, очевидно, умоляя о помощи, и никто не остановился, чтобы помочь им».
Вместе с тем военные новеллы Додэ существенно отличаются от военной новеллы, созданной его непосредственным предшественником в этом жанре П. Мериме.
Новелла Мериме «Взятие редута» (1829) — одно из первых в европейской литературе XIX в. произведений, в котором реалистически отразились военные события. Ее содержание составляет описание Шевардинского боя, данное через восприятие главного героя новеллы, молодого офицера, первый раз участвовавшего в сражении. Описание битвы лишено романтической героики. Предельно четко и лаконично изображены местность и расположение позиций неприятеля. Реалистически передана картина боя и его последствия: груды мертвых тел, крики и стоны раненых, потоки крови. Отдельные детали, удачно положенные штрихи придают картине выразительность. Например, лаконичное описание смерти капитана.
«Капитан лежал у моих ног: ядром ему размозжило голову, и меня всего забрызгало его мозгом и кровью. Изо всей моей роты на ногах осталось только шестеро солдат и я».
Большое внимание уделяет Мериме анализу внутреннего мира героя, его чувств и настроений. Детали пейзажа использованы писателем для того, чтобы оттенить внутреннее состояние героя. Описывая ночь перед боем, Мериме отмечает лишь большую красную луну и выделившийся на мгновенье на блестящем ее диске черный силуэт редута, похожий на вершину вулкана во время извержения. Сочетание черного и красного цвета и сравнение редута с вулканом во время извержения передают тревожное настроение, которое испытывает молодой офицер в ночь накануне своего первого сражения.
Додэ не сосредоточивает внимания на картинах сражений и анализе психологических переживаний участников военных действий. Его волнуют другие вопросы, касающиеся событий, современником и участником которых он оказался.
Метц, где маршал Базен сдал врагу осажденную крепость вместе с боеспособной 170-тысячной армией, патриотический подъем, охвативший Францию, медлительность правительства в организации борьбы с врагом, подступавшим к столице, капитуляция Парижа, «который еще мог и хотел сражаться» — вот те события, которые находят отражение в рассказах Додэ. Чтобы изобразить их, необходимо было вынести действие за фронтовую линию, показать фронт и тыл, привлечь все слои общества.
«Как бессмысленны все картины, изображающие сражения!» — отмечает писатель в одной из своих записных книжек. Эта запись говорит о намерении писателя нарушить установленную предшественниками традицию и использовать новые художественные средства для изображения войны. Действие в его новеллах происходит или в глубоком тылу («Защита Тараскона», «Плохой зуав»), или на оккупированной прусскими войсками территории («Сон кольмарского судьи», «Пруссак Белизера»), или в осажденном Париже и его окрестностях («Осада Берлина», «Аванпосты», «Ребенок-шпион»),
Герои военных новелл Додэ не только профессиональные военные (новелла Мериме «Взятие редута»). Большая часть, их — люди штатские. Они втянуты в водоворот происходящих событий и должны определить свое отношение к ним. Додэ находит своих героев в самых различных слоях французского общества. Здесь и буржуа («Защита Тараскона»), и дворяне («Бегство»), и крестьяне («Паром»), и представители французской интеллигенции («Сон кольмарского судьи», «Последний урок») и т. д.
Вынося действие за линию фронта, изображая все слои французского общества, писатель раскрывает отношение к войне и родине различных классов. Додэ сумел показать, что правящие классы Франции — буржуазия и дворянство — лишены настоящей любви к родине, что это чувство присуще только народу Франции, что только народ способен на подлинный патриотизм и героизм.
Картины большой обличительной силы создал Додэ в новеллах «Партия на бильярде», «Защита Тараскона», «Сон кольмарского судьи», «Бегство», «Смерть Шовена» и др. В них он резко осудил буржуазию и дворянство, которые поставили личные интересы выше интересов родины и народа и предали национальные интересы страны.
«Партия на бильярде» — одна из лучших новелл этой группы, с довольно сложной и своеобразной композицией. В ней два плана и две параллельно развивающиеся сюжетные линии. Первый план — это изображение событий, которые происходят на линии фронта, где стоят в томительном ожидании части французской армии. Второй план рисует происходящее в замке, в котором расположился штаб главнокомандующего. Чередование картин двух сюжетных линий подчеркивает резкую грань между французским командованием и армией, раскрывает одну из причин проигранного сражения..
На линии фронта солдаты, измученные ночью, проведенной без сна, под проливным дождем и снарядами неприятеля, ждут приказа главнокомандующего. Тем временем в замке главнокомандующий, окруженный офицерами штаба, увлечен игрой на бильярде. Там, на линии фронта, начинается наступление неприятеля. Солдаты, скованные дисциплиной, бездействуют. В замке маршал забыл обо всем на свете, кроме бильярдных шаров. Штабные офицеры почтительно теснятся около него, высказывая восхищение при каждом удачном его ударе... В окончании новеллы та же двуплановость: напряженность действия разрешается удачным шаром главнокомандующего; войска, не дождавшиеся приказа, дрогнули и побежали. На поле остались сотни окровавленных трупов.
На нескольких страничках новеллы Додэ раскрывает картину деморализации французского командования. В образе маршала — центрального героя новеллы — Додэ собрал и объединил типические черты лжепатриотов, представителей правящих классов Франции, которые предавали в войне интересы страны и народа. Образ маршала раскрывается в новелле постепенно. Описание замка, в котором расположился штаб главнокомандующего, данное в начале новеллы, говорит о привычках маршала к жизненным удобствам и уюту, от которых он не хочет отказаться даже тогда, когда решается судьба его страны.
«Хотя хозяева уехали, здесь не чувствуется той заброшенности, того великого запустения, которое несет с собой война... Все сверкает, все дышит миром. Право, если бы не знамя, развевающееся на вышке замка, не двое часовых у решетки парка, нельзя было бы поверить, что находишься в штабе главнокомандующего. Лошади отдыхают в конюшнях. Кое-где попадаются денщики, вестовые в повседневной форме, слоняющиеся около кухни, или садовник в красных штанах пехотинца, который невозмутимо проводит граблями по песку парадного двора».
Первое знакомство с обитателями замка начинается портретной характеристикой маршала, предстающего перед читателем в парадной форме и орденах. «Он стоит сосредоточенный, как во время сражения, в полной парадной форме: грудь его увешана орденами, глаза блестят, щеки пылают..., он возбужден грогом, обедом и игрой».
Остальные детали портрета раскрывают внутреннее состояние маршала, меньше всего думающего о возложенных на него обязанностях, об армии, которая ждет его приказа. Сравнение невозмутимости героя, находящегося далеко от поля сражения, в уютной комнате, у бильярдного стола, с невозмутимостью прославленного французского полководца XVII в. Тюрена, о личной храбрости которого сложились многочисленные легенды, выглядит явно сатирическим. Характеристику маршала завершает описание его гнева, направленного не против неприятеля, а против тех, кто пытается напомнить маршалу о его долге.
Характеристика офицеров штаба, равнодушных к предстоящему сражению, дополняет картину деморализации французского командования. Среди офицеров штаба процветает низкопоклонство, лицемерие, лесть. Личная карьера, зависящая от благосклонности маршала, заботит их больше, чем положение армии. «Адъютанты почтительно и услужливо теснятся вокруг него, млеют от восхищения при каждом его ударе. Когда маршал выбивает очко, все кидаются к доске для записи; когда маршалу хочется пить, все спешат приготовить ему грог».
Тщательно выписана автором фигура «подающего большие надежды» капитана, типичного преуспевающего офицера времени Второй империи, совершенно равнодушного к судьбе родины. «Затянутый, завитой, в белых перчатках» капитан ловко использует пристрастие маршала к игре «а бильярде, чтобы обеспечить свое продвижение по служебной лестнице.
Эпическое повествование легко и незаметно переходит в новелле в авторские ремарки и замечания. Незримое присутствие автора ощущается на каждой из ее страниц. Он высказывает свое отношение к событиям, раскрывает тайные побуждения героев и оценивает их поступки. Его ирония развенчивает маршала и офицеров его штаба, раскрывает большую заинтересованность капитана в личном преуспеянии, чем в победе Франции. «Осторожней, молодой человек, не увлекайтесь! — восклицает автор. — У маршала пятнадцать очков, а у вас десять. Вся задача в том, чтобы провести так партию до конца, и вы сделаете для вашего повышения больше, чем если бы вы были вместе с остальными там, под потоками ливня, затопляющими край неба, грязнили бы ваш красивый мундир и стирали блеск с позолоты ваших аксельбантов в ожидании приказа, который все не приходит».
Чтобы судить о большой работе писателя над созданием типических образов, интересно сопоставить новеллу «Партия на бильярде» с оставшимся в черновых заметках Додэ рассказом «Приключение Фернанда Марэ».
Рассказ «Приключение Фернанда Марэ» построен на противопоставлении главного героя, безвестного молодого офицера Фернанда Марэ, двум политическим деятелям, министру Гамбетте и генералу Трошю, руководившему обороной Парижа, В образе Фернанда Марэ Додэ воплотил черты, которые, по его мнению, должны быть присущи настоящему патриоту и которых лишены политические деятели Франции, фигурирующие в рассказе.
Фернанд Марэ мужествен и смел. Он бескорыстно любит Францию и готов отдать за нее жизнь. Он добровольно берется восстановить прерванную связь между Туром и осажденным Парижем, когда связные голуби не могли вылететь вследствие сильных морозов. Пробираясь с донесением от Гамбетты к генералу Трошю, Марэ не раз рискует жизнью, преодолевая многочисленные препятствия. Прибыв в Париж, он тщетно добивается встречи с генералом Трошю, который никого не принимает. Когда Марэ получает наконец аудиенцию, он убеждается в том, что генерал Трошю больше интересуется вопросами личной популярности, чем донесениями о расположении сил противника.
«Генерал Трошю принял его с невозмутимо спокойным видом. Голуби прилетели утром. Если бы Фернанд Марэ был принят раньше, он опередил бы голубей на сорок восемь часов. Тем не менее, Марэ мог донести о расположении сил противника.
— Здесь кавалерийский пост... Тут батарея..., — начал он.
— Я знаю это, — говорит Трошю, улыбаясь. И, повернувшись к Марэ, он спрашивает у него, что думают о нем (о генерале Трошю — В. Е.) в Париже и пользуется ли он доверием у парижан».
Образы политических деятелей нарисованы в произведении сатирически. Генерал Трошю и министр Гамбетта больше заботятся о личных удобствах и популярности, чем о судьбе Франции. В то время как прусские войска осаждают столицу, Гамбетта раздает государственные должности своим прежним друзьям, а генерал Трошю бездействует в Париже.
Додэ не ошибся в своей оценке политического деятеля, саботировавшего оборону осажденного Парижа и тем самым подготовившего его капитуляцию. Идейная направленность рассказа «Приключение Фернанда Марэ» и новеллы «Партия на бильярде» заключается в развенчании ложного патриотизма представителей правящих классов Франции и противопоставлении ему истинного патриотизма народа.
Видимо, рассказ не удовлетворил Додэ, так как он не был закончен и опубликован. В новелле «Партия на бильярде» сюжет несколько изменен. Вместо исторических деятелей — генерала Трошю и министра Гамбетты — Додэ обращается к образам безымянного маршала Франции и офицеров его штаба. Армия солдат заменяет Фернанда Марэ. Вместо разгрома Бюзенваля, дворца под Парижем, показан разгром целой армии. Эти изменения помогли Додэ обобщить единичные явления и воспроизвести в новелле «Партия на бильярде» трагедию всей французской армии, преданной командованием.
В новелле «Защита Тараскона» сатирически изображается безразличие буржуазии к судьбе Франции и ее народа и разоблачается ее мнимый патриотизм и героизм. Действие происходит в провансальском городе Тарасконе, на родине бессмертного героя Додэ — Тартарена. Новелла органически связана с романом «Необычные приключения Тартарена из Тараскона», который был написан за два года до появления новеллы — в
В одном из своих предисловий Додэ писал о Провансе: «Существуют два Прованса: буржуазный и крестьянский. Первый смешон, второй — великолепен». Роман «Необычайные приключения Тартарена из Тараскона» и новелла «Защита Тараскона» посвящены изображению буржуазного Прованса. В романе писатель развенчивает бессодержательную жизнь буржуазной верхушки города, представленной рантье Тартареном, аптекарем Безюке, владельцем оружейного магазина Костекальдом, председателем суда Ладевозом и др. Круг интересов героев произведения необычайно узок. Он сводится к бесцельной воскресной стрельбе по фуражкам, к пению старинных романсов.
В новелле «Сон кольмарского судьи» в массовой сцене изображается шествие Эльзасцев, решивших покинуть город, чтобы не принимать прусского подданства. Народ противопоставлен судье Доллингеру, который, поправ национальные интересы Франции, присягнул императору Вильгельму. «И вот кольмарский судья видит, как по длинной, извилистой дороге, ведущей на горные кручи, к нему приближается нескончаемое траурное шествие, — весь эльзасский народ явился на сбор в это ущелье Вогезов, чтобы торжественно покинуть родную страну,.. все они — здоровые и немощные, те, что будут солдатами на следующий год, и те, что были участниками страшной войны, искалеченные кирасиры, передвигающиеся на костылях, изможденные, бледные артиллеристы, сохранившие в лохмотьях мундиров плесень шпандауских казематов, — все они горделиво шествуют по дороге, у которой сидит кольмарский судья, и, проходя мимо, каждый отворачивается с жестокой гримасой гнева и отвращения».
В целом ряде новелл Додэ воспел патриотические подвиги простых людей. Неграмотный, забитый солдат Орню (новелла «Знаменосец»), защищая родину, становится героем. История старого солдата развертывается на фоне кровопролитных сражений при Борни и Гравелоте и капитуляции французской армии под Метцем. Внешний облик героя говорит о том, что он человек самый незначительный, что наполеоновские казармы, в которых провел он двадцать лет, превратили его в живой автомат, приучили «гнуть спину и смотреть в землю».
«Сержант Орню был старый вояка, едва умевший подписать свое имя и прослуживший двенадцать лет, прежде чем получить унтер-офицерские нашивки, — пишет о нем автор. — Все злоключения ребенка-найденыша, вся тупая муштра казармы запечатлелась на этом низком упрямом лбу, на согнутой от ранца спине, на привычной выправке строевого солдата».
Этого забитого и угнетенного человека писатель-гуманист делает носителем подлинного патриотизма. Орню выражает настроение простых людей Франции, ее народа. Он глубоко переживает поражение родины в войне и вступление на ее территорию неприятельских армий. Но он твердо верит, что придет то время, когда бездействующая французская армия пойдет в наступление и отбросит прочь оккупантов. В своей намокшей от дождей палатке он мечтает «о битвах, о наступлении, о том, чтобы трехцветное полотнище, развернутое во всю ширь, развевалось над прусскими траншеями». Капитуляция армии под Метцем вызвала гнев и возмущение Орню. Может быть, в первый раз за всю жизнь он, приученный к слепому повиновению, осмелился осуждать самого маршала.
«Отнять у меня знамя!.. Как бы не так!.. Как он смеет? Кто ему дал право? Пускай отдает пруссакам свое собственное добро, золоченые кареты и драгоценную посуду из Мексики! А это — мое... В нем моя честь. К нему я не позволю прикоснуться», — рассуждал он о своем знамени, которое символизировало в его глазах свободу и честь Франции и которое по приказу маршала он должен был сдать прусским властям под расписку. Орню не может подчиняться приказу маршала и бездействовать тоща, когда решается судьба Франции. «Мысль у него была вполне определенная, вполне ясная: взять знамя, унести его в полк и прорваться сквозь ряды пруссаков со всеми, кто захочет последовать за ним».
Гибелью героя заканчивается новелла. Заключительным аккордом звучат в ней слова автора, характеризующие всю тяжесть прусского порабощения страны. «В этом душном воздухе, в этом воздухе смерти, который тяжким гнетом нависает над городами, сданными неприятелю, знамена не в силах были развеваться, ничто благородное не в силах было жить...». Так оттеняется величие подвига Орню, погибшего с верой в освобождение своего народа от тяжелого гнета завоевателей.
Новелла «Знаменосец» состоит из пяти эпизодов, раскрывающих отдельные этапы жизни центрального героя, сержанта Орню. Все пять эпизодов подчинены одной задаче — показать силу любви к родине человека из народа, раскрыть рождение героического поступка, величие которого состоит в том, что он был совершен просто, без красивых жестов и фраз, в силу внутренних убеждений.
Патриотизм людей из народа изображен во многих новеллах Додэ, посвященных франко-прусской войне.
Столяр Белизер убивает прусского солдата, остановившегося в его доме, преисполненный негодованием при виде бесчинств, творимых оккупантами («Пруссак Белизера»), Мелкий торговец Мазилье снял вывеску и закрыл свою лавочку, как только появились пруссаки. Он разорился, но выполнил свой патриотический долг («Паром»), Перевозчик парома добровольно ушел защищать родину, зная заранее о том, что потеряет место, которое кормило его и его семью («Паром»), Пятидесятипятилетний кузнец Лори стал зуавом, чтобы отслужить Франции пять лет за своего малодушного сына, возвратившегося домой и готовящегося принять прусское подданство («Плохой зуав»).
С возмущением пишет автор о произволе прусских оккупантов, о варварских грабежах исторических ценностей в летних дворцах, об истреблении животных во французских заповедниках. «Ведь эти господа не довольствовались разграблением одного дворца Сен-Клу,— пишет автор о прусских оккупантах в новелле «Наши летние дворцы». — Они пробирались во все углы и грабили все, от больших исторических дворцов... до самых скромных дач.
Его королевское величество принц Саксонский орудовал там со своей шайкой и, видимо, с большим знанием дела».
Следует заметить, что обличение офицеров и солдат враждебной армии не связано у Додэ с шовинистическими настроениями. Он не питает ненависти ко всему немецкому только потому, что оно немецкое. В его новеллах встречаются образы пруссаков, написанные светлыми красками. С симпатией нарисован, например, образ пруссака в новелле «Маленький шпион». Писатель делает его носителем гуманных взглядов и справедливости. Он не питает вражды к французам и осуждает французских мальчиков, пришедших в немецкие траншеи и выдавших план вольных стрелков, которые готовили атаку.
Художественное мастерство и своеобразие Додэ-рассказчика сказывается в уменье изобразить большие события в предельно сжатой форме, создать образы, обладающие силой типического обобщения, при помощи нескольких удачно положенных штрихов.
Композиция новелл о войне предельно усиливает их эмоциональность. В большинстве из них присутствует автор-рассказчик, который по-разному участвует в ходе повествования. В одних новеллах он активный участник происходящих событий («На аванпостах», «Вольные стрелки», «Бегство»), в других он выступает в роли наблюдателя («Паром», «Матери») или слушателя («Осада Берлина», «Пруссак Белизера»). Авторские ремарки и замечания выдают незримое присутствие автора в новелле «Партия на бильярде». Как ни различно проявляется роль автора-рассказчика в ходе событий, он никогда не остается безучастным к жизни и поведению своих героев. Его отношение к ним (положительное или отрицательное) всегда открыто выражено. Его эмоции окрашивают повествование.
В новеллах о войне изменяется характер юмора Додэ. Исчезает мягкий юмор, сглаживающий противоречия и примиряющий с действительностью, присущий многим новеллам из сборника «Письма с моей мельницы» (1869). Писатель все чаще прибегает к сатирическому изображению уродливых явлений действительности, развенчивая своих героев (новелла «Защита Тараскона»).
Наиболее характерно для его художественной манеры создание собирательных сатирических характеристик и сатирических образов путем заострения в них отрицательных черт характера.
И в том и в другом случае Додэ не выходит за пределы реального изображения (собирательная характеристика штабных офицеров и образ маршала в новелле «Партия на бильярде»). Традиционными приемами сатирического изображения — иносказаниями, фантастикой, гротеском — писатель пользуется редко. Значительное место в военных новеллах Додэ занимает скрытая и открытая ирония. Иронические интонации здесь имеют более широкий диапазон, чем в новеллах сборника «Письма с моей мельницы». Лишь в немногих новеллах ирония близка к юмору. Так, в новелле «Последний урок» эльзасский школьник, присутствующий на последнем уроке французского языка, слыша тихое воркование голубей на крыше, думает с горечью: «Может их тоже заставят петь по-немецки». Скрытая ирония, звучащая в вопросе маленького эльзасца, понявшего лишь на последнем уроке все значение знания родного языка, гармонирует с тоном повествования. Не без юмора школьник вспоминает о своих частых пропусках школьных занятий, о детских развлечениях, которые привлекали его «куда больше, чем правила причастий».
Для большинства военных новелл характерна горькая, язвительная ирония. Додэ часто прибегает к авторской иронии при раскрытии тайных побуждений героев, в авторских комментариях их поступков. Примером искусного применения иронии как средства развенчания отрицательных персонажей может служить новелла «Сон кольмарского судьи». Резко осуждая судью Доллингера, добровольно принявшего немецкое подданство, Додэ использует прием нагнетания иронии.
В новеллах о войне Додэ мастерски использует пейзажи. Большая часть из них связана с изображением страшных опустошений, которые несет с собой война. Так, в новелле «Паром» описана одна и та же местность в разное время: до войны и после ее окончания. «До войны здесь был красивый висячий мост на двух быках из белого камня и с смолеными канатами; они уходили вдаль, к просторам Сены, и в них была воздушность, придающая такую красоту аэростатам и морским судам... Аллея тополей, тянувшаяся между лугами, наподобие громадного зеленого занавеса, колеблемого легким ветром с реки, вела к мосту.
В этом году все изменилось. Тополя хоть и стоят на прежнем месте, но ведут в пустоту. Моста больше нет. Оба его быка взорваны, и лишь груды разбросанных камней напоминают об их недавнем существовании. Беленькая будка, где взималась плата за проезд, наполовину снесенная взрывом, напоминает свежую руину — не то баррикаду, не то разбираемое на слом строение... В этом пейзаже словно что-то разорвано, зияет какая-то пустота, говорящая о бедствии».
Итак, рассказы о войне Додэ сыграли значительную роль в развитии реалистической военной новеллы. Они положили начало правдивому изображению франко-прусской войны.
Широкая и всесторонняя трактовка проблемы войны, потребовавшая вынесения действия за линию фронта и изображения самых различных слоев общества, так или иначе причастных к событиям, — то, что так характерно для новелл Додэ — становится после него уже определенной традицией во французской новелле о войне. Многие темы, поставленные писателем, находят свое дальнейшее развитие в произведениях его современников. Интересен в этом отношении сборник новелл «Вечера в Медане» (
В письме к Флоберу от 5 января
«У нас не было при составлении этой книги никакой антипатриотической идеи, никакого предвзятого намерения; мы хотели только попытаться дать в наших рассказах правдивую; картину войны, очистить их от шовинизма в духе Деруледа, а также от фальшивого энтузиазма, почитавшегося до сего времени необходимым во всяком повествовании, где имеются красные штаны и ружье».
«Пышка» Мопассана и «Осада мельницы» Золя явились лучшими рассказами сборника. И в наши дни они продолжают волновать читателей правдивостью своего изображения, своими художественными достоинствами.
Рассказы других авторов, вошедшие в сборник «Вечера в Медане», оказались менее удачными.
«Пышка» — первое произведение из созданного Мопассаном цикла новелл о франко-прусской войне. При всем своеобразии и оригинальности своего таланта Мопассан в известной степени опирается на новеллистическое творчество своего предшественника Додэ.
Додэ-новеллист начал привлекать его внимание еще в самом начале его творческого пути. Известно, что «Рассказы по понедельникам» Додэ служили Мопассану образцом при создании его первых циклов новелл «Из лодочной жизни» и «Великие горести маленьких людей». «Я написал сейчас, чтобы несколько рассеяться, одну вещицу в духе Понедельничьих расказов», — пишет Мопассан об одном из своих ранних рассказов в письме к матери от 24 сентября
Подобно Додэ Мопассан изображает равнодушие правящих классов Франции к бедствиям родины и самоотверженный патриотизм простых людей, их смелость и готовность к подвигу.
Подобно Додэ Мопассан рисует духовную красоту внешне ничем непримечательных людей, совершающих свой подвиг яростно, без красивых фраз, в силу внутренних убеждений. Мопассан нередко прибегает к художественным приемам, использованным Додэ, приемам, которые позволили широко охватить действительность, показать фронт и тыл, раскрыть отношение к войне различных классов французского общества.
Следуя Додэ, Мопассан в своих новеллах выносит действие за фронтовую линию. Оно происходит то на постоялом дворе или в карете («Пышка»), то на берегу реки («Два друга»), то в сторожке лесника («Пленные»), то на крестьянской ферме («Отец Милон») и т. д. Как и Додэ, Мопассан редко делает героями своих новелл профессиональных военных; чаще их героями являются люди штатские, не принимающие непосредственного участия в военных событиях, мелкие чиновники («Два друга»), крестьяне («Отец Милон», «Матушка Сов аж»), дворяне, буржуазия, монахини («Пышка») и т. д.
«Осада мельницы» Золя также имеет общие черты с новеллами Додэ («Ребенок-шпион», «Плохой зуав» и др.). Их сближает тематика и идейная направленность. Подобно Додэ Золя сочетает повествование о личных чувствах и привязанностях героев с темой гражданского долга. Так, изображению смерти Доминика, одного из центральных персонажей «Осады мельницы», не пожелавшего стать изменником, чтобы спасти свою жизнь, предшествует повествование о его трогательной любви к своей невесте Франсуазе.
Вера в нравственное величие простых людей, пронизывающая рассказ «Осада мельницы» Золя, позволила Мопассану сравнить его с произведениями Ж. Санд и А. Додэ.
«Сообщите ваше мнение об остальных рассказах, — писал Мопассан в письме к Флоберу в апреле
Золя: хорошо. Но эта тема могла бы быть трактована точно так же и столь же хорошо г-жой Санд или Додэ».
Художественные приемы изображения войны, использованные Додэ, оказались очень стойкими. Они прочно вошли во французскую новеллу о войне конца XIX и XX веков. Ими пользовался А. Барбюс в рассказах, посвященных империалистической войне 1914 года. Их использовал Луи Арагон в новеллах о французском Сопротивлении.
Военные новеллы Додэ не утратили своего значения и в наши дни. Они близки всем, кому дорого дело мира и дружбы народов.
Л-ра: Из истории русской и зарубежной литератур. – Саранск, 1964. – С. 180-199.
Произведения
Критика
