Фердинанд Брукнер. Симон Боливар
(Отрывок)
Часть
Борьба с ангелом
Драма в трех актах, двенадцати сценах
Действующие лица:
ФРАНСИСКО МИРАНДА — бывший генерал Франции.
БОЛИВАР
РИБАС
ЖИРАДО, 19 лет
МАДАРЬЯГА, францисканец
НАРИНЬО
ПИАР
ГЕНЕРАЛ-КАПИТАН КАРАКАСА.
МОНТЕ ВЕРДЕ
ДОМИНИКАНЕЦ.
ИСПАНСКИЙ ОФИЦЕР.
ПАТРИОТ.
ШТАТСКИЙ.
НАЧАЛЬНИК ПАТРУЛЯ.
ПАТРИОТЫ, МОНАХИ, СОЛДАТЫ, ОФИЦЕРЫ, НАРОД, ЛОРКА, МУЛАТКА, ЖЕНЩИНЫ, ПАТРУЛЬ ПАТРИОТОВ, ЗНАМЕНОСЦЫ, БАРАБАНЩИКИ, ПАРЛАМЕНТЕРЫ, ГОНЕЦ.
Время и место действия — Венесуэла 1811-1812 годов.
АКТ ПЕРВЫЙ
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Внутренний дворик гасиенды Боливара.
Миранда, Боливар, Рибас и Жирадо — в гамаках.
Боливар (Миранде). Ты уже однажды поднимал знамя свободы над Венесуэлой...
Жирадо. Прославленное знамя Миранды!
Боливар. ...и ты не допустишь казни невинного.
Жирадо. Сколько лет твое знамя жгло лишь наши сердца, теперь пришло ему время реять над нашими головами, и ты понесешь его вперед.
Рибас (на его голове якобинский колпак). При всем уважении к твоей славе нам уже надоело умолять тебя!
Миранда молча раскачивается в гамаке.
Жирадо. Лорка был моим школьным учителем. Тихий, скромный человек с добрейшим сердцем. Весь Каракас его любил. Рибас. Но именно в тихих людях до поры до времени дремлет возмущение, пока в какой-то момент не прорвется. В один прекрасный день Лорка не выдержал. И когда генерал-капитан поднимался по ступенькам собора, направляясь к воскресной мессе, Лорка вырос перед ним, почтительно обнажив голову...
Миранда. Обнажив голову?
Рибас. ...и вежливо сказал: «Ваше превосходительство, мы хотим напомнить вам о хунте, давно обещанной нам королем. Мы просим назначить день выборов в народный совет». Миранда. После чего его превосходительство приказал заковать Лорку в цепи. (Пьет.)
Рибас (горячо). Арестованы еще двадцать два человека — те, что случайно оказались поблизости и встретили слова Лорки аплодисментами.
Миранда. Естественно. Потому что такие дела не делают, почтительно сняв шляпу.
Боливар (порывисто). Наконец-то! А как делают такие дела, Миранда?
Миранда. Надев шляпу.
Боливар (помолчав, кивает в знак согласия). Давайте делать их, надев шляпу.
Миранда разражается смехом.
Весь испанский гарнизон Каракаса не насчитывает и двухсот человек. А у меня на одной лишь этой гасиенде свыше тысячи...
Миранда. Рабов.
Боливар. Цветных, а не рабов. Все члены «Патриотического общества» даровали своим цветным свободу.
Миранда. Ты вышел к своим индейцам, неграм, мулатам, метисам, вынул свободу из кармана и сказал: вот вам свобода! И их, считающих себя до сих пор твоей собственностью наравне со скотом, который они пасут, ты называешь свободными людьми?
Рибас. Вернемся к Лорке.
Миранда. Помни, глупыш: свобода — не мечта, а наука. Когда ты приехал ко мне в Лондон, чтобы нарушить мой заслуженный отдых, ты говорил о трех тысячах первоклассных солдат. (Угрожающе.) Это они и есть?
Боливар. В наше «Патриотическое общество» входят отпрыски лучших креольских семей.
Жирадо. И любой из нас готов умереть за Венесуэлу.
Миранда (внушительно). Вы хотите стать войском, достойным такого генерала, как я? Имя Франсиско Миранды вышито золотом на знаменах Франции. Я был генералом Наполеона.
Рибас (с подозрением). Может, им и остался?
Боливар. Ты был не только генералом Наполеона. Ты сражался вместе с Лафайетом за свободу Северных штатов, ты пытался принести свободу и нам. Еще двадцать пять лет тому назад кровь северных борцов за свободу смешалась с кровью наших героев. Еще тогда ты сплотил воедино весь континент.
Жирадо. Ребенком я только и грезил твоими подвигами.
Миранда. Вы прохлаждались в своих гасиендах и грезили обо мне, а я томился в казематах Кадиса, в лапах черных дьяволов инквизиции. Об этом вы как-то забывали.
Жирадо. Забывали о пытках инквизиции? Отнюдь! Они-то и окружили твое имя немеркнущим ореолом.
Миранда. Да знаете ли вы, о чем говорите?
Жирадо. Знаем. И как ты бежал из Кадиса и как потом во Франции стал героем революции... Я завидую тебе, Миранда.
Миранда (задирает рубашку). Ты мне завидуешь? Чему же? Уж не тому ли, что мне жгли грудь раскаленным железом?
Все поднимаются со своих мест и долго смотрят на его грудь.
Глядя, как я извиваюсь от боли, эти черные дьяволы распевали свои латинские псалмы. Уж не этому ли ты завидуешь?
Боливар (после паузы). Я завидую тебе, Миранда. (Отворачивается.)
Миранда. Это вам еще предстоит, глупые головы.
Жирадо (не в силах оторвать взгляд от груди Миранды). Если такова будет цена свободы для Венесуэлы...
Миранда. А кто тебе сказал, что она будет заплачена не зря?
Жирадо. Но и я не могу отдать больше, чем жизнь.
Миранда. Еще вопрос, чего стоит жизнь такого птенца.
Рибас. Если бы Руссо столь же низко ценил человеческую жизнь, он не стал бы автором величайших творений, созданных за последние столетия.
Миранда. Теперь я по крайней мере знаю, почему у тебя па
голове этот якобинский колпак. (Одергивает рубашку.) Боливар, эта гасиенда принадлежит тебе. Она так велика, что ее и за три дня не объедешь. У тебя есть дворец в Каракасе, необозримые плантации и громадные, амбары. Зачем тебе революция?
Рибас (возмущенно). Думаешь, мы делаем это ради себя?
Миранда (Боливару). Генерал-капитан бывает в твоем доме. Говорят, его дочь имеет на тебя виды. Она хороша собой?
Боливар. Я больше не женюсь,
Миранда. Спал бы лучше с красоткой и бросил эти шашни с революцией. Она уродина. Я ее знаю. Сам спал с ней.
Рибас (Боливару). Позволь напомнить, что я предостерегал тебя, убеждая не привозить его сюда. Прославленный борец за свободу оказался антиподом самому себе.
Боливар. Я играю с ней в мяч, алчному папаше это внушает какие-то надежды, что я и использую. Но о Лорке он и слышать не хочет. Каракас должен-де увидеть его кровь!
Жирадо (настойчиво). Такой человек, как Миранда, этого не допустит.
Миранда (устало). Я тоже хотел бы увидеть кровь — испанскую. Но сперва придется заплатить своей. Кто хочет крови, должен считать с карандашом в руках.
Рибас (презрительно). А мы не хотим крови, в том числе и испанской. Мы не хотим ни мстить, ни повторять крайностей французской революции, ставших притчей во языцех.
Миранда (уставясь на него). Не хотите испанской крови?
Рибас. Наш девиз: «Единство, братство и великодушие». Падре Мадарьяга подготовил воззвание, которое сразу же будет прочитано во всех церквах.
Миранда. Единство, братство и великодушие! (Потягивается. Боливару.) О своем огромном войске ты мне в Лондоне рассказал. Но вот о нем (показывает пальцем на Рибаса) умолчал. О своей клятве освободить Венесуэлу, данной некогда в Риме, ты мне рассказал. Но о том, что собираешься добиться этого великодушием, — умолчал. Женись на дочке генерал-капитана.
Боливар. Воспоминания о покойной жене всякий раз пробуждают во мне сознание моего долга перед ней. Вскоре после приезда сюда из Испании она впервые попала на соборную площадь. Увидев отрубленную голову Хосе Эспаньи в железной клетке, она потеряла сознание. Я не догадался подготовить ее к этому зрелищу. (С трудом.) От этого обморока она уже больше не оправилась. Долго потом болела и умерла от этого потрясения, через шесть месяцев после нашей свадьбы... ей не было и двадцати. (Пьет.) Да, мы бессильны, пока терпим такое устройство мира, в котором человек неподготовленный жить не может.
Миранда. Она была испанка и не знала, как обстоят дела в колониях?
Боливар. Иногда меня берет сомнение, знает ли сам король, что творят здесь его именем. (Страстно.) Но теперь короля нет. Он изгнан, на его троне в Мадриде сидит Бонапарт. И теперь короля в тысячу раз больше заботит судьба его короны, чем судьба его колоний. Столь благоприятного момента не было за всю историю Испании. Только Англия может вернуть ему трон. В угоду ей он стерпит потерю всей Южной Америки, если мы ее отберем.
Миранда (кивает). Поэтому-то я и пустился в путь. Да, момент вроде подходящий, да вы-то для него не подходите. (Глубоко вздыхает.) И все же я вам благодарен, что вы меня сюда выманили. Еще раз подышать воздухом моей Венесуэлы, прежде чем вернуться и умереть. Еще раз отведать нашего вина. (Делает большой глоток.)
Рибас. Ты напоминаешь мне знаменитого борца за свободу Дантона в тот период, когда он начал обрастать жирком. (Возвращается к своему гамаку, вытягивается во весь рост и углубляется в чтение книги.)
Миранда. Пахнет буйволами — запах, которого нет больше нигде. Иногда на биваках французской армии от лошадей шел запах, напоминавший запахи моего детства. (Втягивает ноздрями воздух.) И все-таки совсем не то.
Жирадо (прочувствованно). Франсиско Миранда!
Миранда. Покачай меня, птенчик.
Жирадо (раскачивает его). Не обмани наших ожиданий. Миранда. Когда я был таким же желторотым птенцом, как ты, у меня тоже были свои клятвы и мечты. Тогда-то я и явился к генералу Вашингтону * с предложением сообща возродить государство инков (смеется) — огромную великую империю, простиравшуюся на юг до мыса Горн.
Боливар (заинтересованно смотрит на него). Великое свободное государство, охватывающее всю Америку?
Миранда. Представь себе.
Боливар. Какая грандиозная мечта!
Миранда. Генерал Вашингтон поглядел на меня и сказал: «Молодой человек, не знаю, смеяться мне над тобой или плакать». А с вами я точно знаю, что делать: и то и другое вместе.
Рибас (резко). Ты не Вашингтон.
Боливар (задумчиво). Государство инков... Единая Америка...
Это была бы величайшая республика мира!
Миранда (хохочет). Братство, единство и великодушие!
СЦЕНА ВТОРАЯ
Соборная площадь.
Доминиканцы на ступенях портала. В центре площади — закованный в цепи человек, окруженный испанскими солдатами; над головами реют знамена с изображением короля. Народ на площади и в окнах домов, все молчат.
Офицер (зачитывает приговор). «Уличенный в посягательстве словом и делом на его величество, в попытке совершить у входа в собор покушение на жизнь его превосходительства генерал-капитана и тем самым в замышляемом покушении на жизнь самого короля и, наконец, в чтении и хранении текстов, запрещенных святой инквизицией, и сознавшийся в этих преступлениях, учитель Фернандес Лорка приговаривается к четвертованию у позорного столба за собором после отсечения головы, а также к выставлению оной головы на публичное обозрение с целью успокоения оскорбленных чувств верноподданных жителей Каракаса и в назидание на будущее. Подписано и утверждено его превосходительством генерал-капитаном Каракаса».
Доминиканец. Ad majorem Dei gloriam Монахи. Ad majorem Dei gloriam.
Офицер. Хочешь сказать что-нибудь?
Лорка молча смотрит на него.
(Складывает бумагу.) Знаешь, где будет красоваться грешная твоя голова? (Показывает на железную клетку в нише собора.) Там же, где гниет голова мятежника Эспаньи. Выходит, тебе было мало этого предупреждения? Так вот, теперь тебе самому голову с плеч долой.
Доминиканец. Ad majorem Dei gloriam.
Офицер. А потом четвертуют и бросят на съедение коршунам. Доминиканец. Ad majorem Dei gloriam.
Офицер. А твоя голова будет гнить там, где сейчас валяется голова Эспаньи (бросает взгляд на толпу), для публичного устрашения и позора.
Доминиканец. Ad majorem Dei gloriam.
Офицер наклоняется к доминиканцу. Тот оборачивается к монахам. Двое из них отделяются от остальных и становятся во главе охраняющих Лорку солдат.
Офицер. Да здравствует король!
Монахи и солдаты удаляются, уводя с собой Лорку.
Доминиканец. Miserere mei, Deus Монахи. Secundum magnam misericordiam tuam2.
Офицер (толпе). Следуйте за нами, добрые жители Каракаса, чтобы своими глазами увидеть, как господь карает: преступников и как защищает его величество. Да здравствует король!
Отдельные голоса. Да здравствует король!
Офицер. Вот вы все — следуйте за мной. (Уходит.)
Некоторые идут за ним, остальные опускаются на колени.
Доминиканец. Juste judex ultionis Donum fac remissionis Ante diem rationis.
Монахи повторяют стих.
Издали доносятся душераздирающие крики и стоны.
Голос (пронзительно). Да здравствует свободная Венесуэла! Доминиканец (стараясь заглушить его).
Ingemisco, tanquam reus,
Culpa rubet vultus meus,
Supplicanti parce, Deus.
Одна из коленопреклоненных женщин. Святая матерь божья!
Монахи повторяют стих.
Некоторые из стоящих на коленях рыдают. Колокольный звон. Доминиканец, монахи и толпа молятся в молчании. Один из солдат возвращается, открывает железную клетку, вынимает оттуда отрубленную голову Эспаньи и бросает ее в кучу мусора.
Доминиканец (нараспев). Miserere mei, Deus.
Монахи. Secundum magnam misericordiam tuam.
Появляется офицер, неся голову Лорки, и бросает ее в клетку.
Офицер (солдату). Запри.
Солдат запирает клетку на замок.
(Толпе, молча отшатнувшейся от него.) Еще совсем недавно учитель Лорка был среди вас, и вот вы видите, где он теперь. И попал он туда только потому, что посмел ослушаться святой церкви. Он думал, что верные стражи короля спят. (Грозно.) Но они не спят. (Подходит к доминиканцу.) Святой отец, свершилась справедливость во славу господа бога нашего и короля. (Опускается на колени.) Christe, eleison.
Доминиканец (осеняет его крестным знамением). Absolvo te.
Офицер поднимается с колен и входит в двери собора. Монахи выстраиваются слева и справа от портала. Колокольный звон усиливается.
Доминиканец пристально смотрит на толпу. Под его взглядом люди начинают медленно двигаться к собору.
Женский голос. Святая матерь божья!
Доминиканец (замыкает шествие). Gloria in exselsis Deo, et in terra pax hominibus.
Монахи (следуют за ним). Et in terra pax hominibus.
Произведения
Критика
