Военные новеллы Арнольда Цвейга
Н. Н. Мотовилов
В литературе об Арнольде Цвейге главное внимание уделяется его романам, прежде всего многотомной эпопее «Большая война белых людей». Между тем новеллистика писателя также представляет несомненный интерес для исследователя. На материале военных новелл можно проследить эволюцию мировоззрения писателя, его путь от буржуазного «патриотизма» к антимилитаризму.
Начиная с 70-х годов XIX в., в период наступившего в Европе после франко-прусской войны «вооруженного мира» и особенно с завершением перехода передовых капиталистических стран к империализму, проблема войны и мира становится одной из важнейших проблем европейской общественной мысли и литературы. Литературным манифестом буржуазно-пацифистского «движения мира» был роман Берты Зутнер «Долой оружие!». Ромен Роллан в драме «Настанет время» развенчивает миф о «цивилизаторской» миссии европейцев в колониях, о возможности «гуманной» войны. Наконец, в годы, предшествующие Первой мировой войне, в творчестве крупнейших мастеров критического реализма — Бернарда Шоу, Анатоля Франса, Генриха Манна — были вскрыты социальные корни милитаризма.
Именно в этот период, в начале 900-х годов, когда проблема милитаризма и борьбы с ним приобрела особую остроту, началась литературная деятельность Арнольда Цвейга. Но до 1914 г. он не касался этой проблемы: мировоззрение молодого писателя формировалось в условиях, мало благоприятствовавших развитию интереса к политическим и социальным вопросам. В немецких университетах, где Цвейг, по его словам, «семь лет искал надежной опоры для мысли»1, гуманитарные науки изучались в отрыве от истории материальной жизни общества, социальные закономерности игнорировались, мнимая «аполитичность» считалась неотъемлемым признаком подлинной науки. Это, по-видимому, и обусловило отсутствие у молодого Цвейга интереса к социальным процессам.
Характерной чертой мировоззрения Цвейга в довоенный период было обостренное внимание к вопросам психологии, рассматриваемым абстрактно, внеисторически. Отсюда асоциальность проблематики почти всех ранних произведений Цвейга, в частности его первых новелл. Даже в тех новеллах, где, казалось бы, затронута тема социального неравенства или национальной ненависти — «Аллах» (Allah, 1911), «Эпизод» (Episode, 1912), конфликт разрешается с точки зрения идеалистического противопоставления «силы» и «духа», «массы» и личности.
В предвоенные годы большое влияние на развитие взглядов Цвейга оказали «Разгром» Золя и «Голгофа» Мирбо. «Мы были убеждены, — писал он позже о своем поколении, — что война, описанная и осужденная этими писателями, — орудие отжившей эпохи, что она уже не имеет ничего общего с нами и современной Европой, которая постепенно становится единым целым». Но это убеждение сочеталось у Цвейга, как и у большей части немецкой интеллигенции того времени, с готовностью в любом случае «защищать отечество», что в условиях империалистической войны означало капитуляцию перед милитаризмом.
Политические статьи Цвейга, опубликованные в 1914-1915 гг. в журнале «Шаубюне», свидетельствуют об идеалистическом характере его взглядов, о несостоятельности его теоретических позиций в вопросах войны и мира. Правда, даже в это время он решительно отмежевывается от наиболее уродливых проявлений шовинизма — пангерманизма, расизма, проповеди культурной автаркии. Однако Цвейг пока еще не сомневается в «справедливости» войны, в праве Германии на колонии, в идее единства всех классов немецкого общества. Солидарность со сторонниками войны нашла отражение и в его художественном творчестве.
В конце 1914 г. в Мюнхене был издан сборник новелл Арнольда Цвейга под заглавием «Зверь» (Die Bestie). Уже здесь в полной мере проявились характерные особенности художественного метода Цвейга-новеллиста.
О фактах, которые, несомненно, остановили бы на себе внимание писателя, рассматривающего войну как политическое и социальное явление, Цвейг упоминает вскользь; так, в рассказе «Полигон» (Der Schießplatz) мимоходом, в нескольких словах, говорится о расстреле австрийцами группы польских рабочих.
Во всех новеллах сборника «Зверь» наблюдается тенденция к возвеличению германской армии и принижению «врага». Благородство, великодушие, человечность немецких солдат противопоставляются жестокости и вероломству русских, англичан, французов, бельгийцев. Автор подчеркивает товарищеский характер отношений между офицерами и солдатами, даже утверждает наличие некоей внутренней связи между начальником и подчиненным: солдат не может быть убит или ранен, размышляет майор в новелле «Расписка» (Die Quittung), «пока я сам здесь, в себе самом, не почувствовал удара». В действительности взаимоотношения между командным составом и «нижними чинами» в германской армии, как и в других армиях, были весьма далеки от той почти идиллической картины, которую рисовал Цвейг: достаточно вспомнить описание прусской казармы в «Верноподданном» Генриха Манна. Сам Цвейг за несколько лет до войны в «Записках о семействе Клопфер» (1911) упоминает, правда, всего в нескольких словах, о трагической судьбе одного из эпизодических героев — Йозефа Клопфера, интеллигента, доведенного унтер-офицером до самоубийства.
Примером тенденциозного изображения «врага» может служить заглавная новелла сборника, действие которой происходит в начале войны в Бельгии. Бельгийский крестьянин Лябрусс убивает трех немецких кавалеристов, не сделавших ему никакого зла, а внутренности убитых скармливает свиньям. На следующий день немцы, найдя изуродованные трупы, расстреливают Лябрусса и сжигают его дом.
Для того чтобы стать объектом художественного изображения, предполагающего известную степень обобщения, жестокость Лябрусса нуждалась в убедительной психологической мотивировке, которой, однако, в новелле нет. На первый план выдвигается биологический момент: единственным объяснением поступка Лябрусса служат животные черты его натуры — преобладание низменных инстинктов, безразличие к человеческой жизни, врожденная жестокость ко всему живому. Этими качествами автор наделяет и эпизодических лиц — соотечественников Лябрусса. «Животность» последнего подчеркивается как самим названием новеллы (Bestie — зверь), так и целым рядом натуралистических деталей.
Слабость психологической мотивировки в новелле обусловливалась тем, что факт, положенный в основу сюжета, был не только мало достоверен, но и менее всего пригоден для типизации. Выбор подобного случая объяснялся тем, что писатель, убежденный в справедливости «дела Германии», некритически воспринял официозные сообщения о «бельгийских зверствах». Новелла Цвейга объективно способствовала распространению этой легенды, хотя автор явно не ставил перед собой пропагандистских целей.
Следует отметить ряд особенностей, отличавших военные новеллы Арнольда Цвейга от громадного большинства милитаристских и шовинистических произведений 1914-1918 гг. Прежде всего, Цвейг избегает характерного для литературы военного времени культа воинского подвига; напротив, героизм солдат он показывает без романтического ореола, как простое, будничное явление.
И уже в этот период писатель создает отдельные образы людей, стремящихся понять смысл происходящих событий. Это — действующие лица новелл «Враг» (Der Feind) и «Взгляд на Германию» (Blick auf Deutschland). В обеих новеллах речь идет о перерождении личности под влиянием войны. Их можно назвать новеллами-биографиями, так как непосредственно изображенная в них эволюция героев имеет подробную биографическую и психологическую предысторию. Столяр Пауль Пашке, герой новеллы «Враг», после встречи с умирающим русским солдатом, тоже столяром, начинает скорее чувствовать, нежели понимать, что «враг» — тоже человек, имеющий право на жизнь. Однако, по мнению Цвейга, и этот стихийный пацифизм в условиях войны ведет лишь к гибели: Пашке убит из засады русским, которому хотел сохранить жизнь. Такого же рода конфликт возникает в сознании молодой учительницы Лили Эберт из рассказа «Взгляд на Германию»; но она в конце концов преодолевает отвращение к войне и решает «исполнять свой долг».
Таким образом, даже в 1914 г. Цвейг допускал существование иных, отличных от официальных, взглядов на войну и стремился вскрыть корни — правда, не социальные, а психологические — таких взглядов. Он не мог не видеть колебаний, подобных тем, какие испытывают Пауль Пашке и Лили Эберт; Цвейг осуждает эти колебания, но не замалчивает их. Возможно, именно это обнаружившееся в новеллах-биографиях стремление к некоторой объективности было истолковано цензурой как проповедь сочувствия к врагу или пропаганда пацифизма и послужило причиной запрещения сборника «Зверь».
С 1915 г. до конца войны Арнольд Цвейг находился на фронте. Личный опыт помог ему расстаться с «патриотическими» иллюзиями. В 1916-1917 гг. в отношении Цвейга к войне намечается поворот от оправдания милитаризма к осуждению его. Уже в новелле «Перепись евреев под Верденом» (Judenzählung vor Verdun) война показана не как исполнение долга, но прежде всего как массовое страдание, гибель огромного числа людей. Автор срывает романтический ореол с воспеваемой писателями-шовинистами «смерти за отечество». Этой цели служит введение в повествование, начатое в торжественном стиле, прозаических, даже натуралистических бытовых деталей. В новелле еще нет прямого протеста против милитаризма, но уже наблюдается сознательная дегероизация войны.
В том же 1917 г. написана новелла «Вошь» (Die Laus), действие которой происходит в оккупированной Македонии. Герои новеллы — несколько крестьян — составляют заговор против оккупантов; их выслеживают и всех, кроме одного, расстреливают. Автор относится к заговорщикам если не с явным сочувствием, то во всяком случае с уважением. Их действия, в отличие от действий Лябрусса, убедительно мотивированы: бороться с оккупантами их вынуждают самые условия существования — голод, лишения, произвол оккупационных властей.
В этот же период Цвейг работает над новеллами, в которых пытается углубить и по-новому осветить ряд затронутых ранее проблем. В новелле «Гельбрет-миротворец» (Helbret Friedebringer) выведен человек, сумевший в атмосфере военного угара сохранить гуманистические, пацифистские убеждения. В новелле «Голуби» (Die Tauben) воссоздана более или менее правдивая картина оккупационного режима во Франции.
Революционные события в Германии сыграли решающую роль в дальнейшем развитии социально-политических взглядов Цвейга. Вступив в войну, по собственному признанию, «консервативным идеалистом и индивидуалистом, превыше всего ставившим культуру», он вернулся с фронта «борцом за права человека и лучшую организацию общества». В статьях, опубликованных в 1918-1919 гг. в «Вельтбюне», Цвейг приветствовал ликвидацию вильгельмовской монархии, выступал против милитаризма, подчеркивая пагубное влияние войны на развитие культуры. В его художественном творчестве начала 1920-х гг. намечается поворот к социальному истолкованию фактов, обусловивший и новую трактовку военной темы.
Новелла «11 ноября 1915 года» (Elfter Elfter Fuffzehn) — одна из первых попыток Цвейга, проникнуть в психологию человеческого коллектива, первое его произведение, в котором непосредственным объектом изображения является солдатская масса. В раннем творчестве Цвейга масса часто была носителем низменных, звериных инстинктов, или рассматривалась как сумма пассивных индивидуумов, не связанных ничем, кроме общего страдания. Героев рассказа «11 ноября 1915. года» объединяет не только общее страдание, но и общая реакция на него, одинаковое отношение к войне, одинаковое безразличие к ее целям, общая надежда на ее прекращение. Никто из них не рассуждает о смысле войны, но, судя по их отношению к выполняемой работе, к офицерам, к известиям о близком перемирии, они не считают войну, в которой участвуют, своей войной. Общее настроение группы солдат передается главным образом с помощью несобственно-прямой речи, путем введения в авторское повествование реплик, отражающих не чье-либо личное мнение, а мнение всего взвода. Автор вкладывает в уста солдат замечания вроде следующих: «Они и в последний день не оставляют нас в покое», «Они не успокоятся, пока все мы не подохнем». Цвейг, таким образом, впервые показывает людей, осознавших противоположность между понятиями «они» и «мы», т. е. между теми, от кого, по их мнению, зависит продолжение или окончание войны, и ее рядовыми участниками. Но их стихийное недовольство войной не перерастает в действие: автор в то время еще не видел в окружающей действительности героя — активного борца против войны. Позже, в романе «Воспитание под Верденом», он создал образы носителей революционных идей; в его творчестве 1920-х годов таких образов не было. Психология Ганнаца, главного героя новеллы «11 ноября 1915 года», — психология мелкого буржуа, способного лишь пассивно ждать опасения извне; крах надежды на прекращение войны приводит его не к желанию изменить окружающий мир, а к примирению со своей участью. Именно в этом рассказе Цвейг впервые недвусмысленно осуждает «молчание и терпение», без которых война была бы невозможна.
В ряде новелл, сюжет которых не имеет прямого отношения к военной теме, Арнольд Цвейг стремится по-новому разрешить проблемы, поставленные еще в сборнике «Зверь». Так, в новелле «Незаметный герой» (Kleiner Held, 1922) официальному представлению о героизме противопоставляется подлинный героизм, проявляющийся в повседневном труде и основанный не на эмоции, а на сознании долга. В новелле «Фашист-предтеча» (Der Vorfaschist, 1922) писатель вновь обращается к теме «человека-зверя» и на этот раз создает реальный образ преступника-реакционера и шовиниста, поведение которого объясняется не врожденной патологической жестокостью, а сложным комплексом мотивов личного, национального и, в первую очередь, классового характера.
Ту же проблему Цвейг ставит несколько лет спустя в военной новелле «Осы» (Wespen, 1931), где он устами одного из героев объявляет «опустошительное, обесчеловечивающее безумие войны» причиной, порождающей акты бессмысленной жестокости, и полемизирует с теми, кто в объяснении подобных актов выдвигает на первый план особенности «человеческой субстанции», уровень сознания «среднего человека», т. е. большинства людей.
Рассказ «Человек против человека» (Mann gegen Mann, 1930) выделяется среди военных новелл Цвейга прежде всего тонким и подробным самоанализом главного героя. В отличие от большинства ранних произведений Цвейга, самоанализ здесь не оторван от актуальной общественной проблематики, а тесно связан с вопросом об ответственности старшего поколения, которое допустило войну, вызвавшую духовный кризис молодого поколения. Отец героя, осознав эту ответственность под влиянием рассказа сына «о самом страшном, что он пережил», решает переработать написанную им для потомства автобиографию, заменить объективистское изложение фактов таким их освещением, которое вернуло бы юношеству утраченное им понимание ценности «творческой мирной жизни». Вывод, к которому автор приводит своего героя, можно рассматривать как декларацию реалистического отображения фактов. Одновременно здесь намечена тема «переоценки ценностей», развитая затем в военных романах Цвейга.
Характерной особенностью военных новелл, написанных Цвейгом в 1930-е гг., в эмиграции, является их тесная тематическая связь с циклом «Большая война белых людей». В них фигурируют герои, уже знакомые читателю по романам «Спор об унтере Грише» и «Молодая женщина 1914 года».
В новелле «Землекоп Шаммес» (Schipper Schammes, 1935) внимание автора сосредоточено на теме воинского товарищества. Эта тема, как известно, занимала одно из ведущих мест в военных романах Ремарка и Ренна. Героев Ренна сплачивала опасность; товарищество героев Ремарка есть проявление в специфических условиях войны того человеческого начала, которое заложено в них мирной жизнью, воспитанием, культурой. Иначе подходит к этой проблеме Цвейг: он явно стремится связать вопрос о товариществе с темой классовой солидарности.
Центральный эпизод новеллы — трагическая сцена гибели нестроевого солдата Пшигуллы, бывшего батрака, которого с риском для жизни, но безуспешно пытается спасти солдат той же роты Шаммес, в прошлом — рабочий. Сущность его поступка автор определяет устами Бертина — одного из главных героев «Большой войны белых людей»: «Вот пример товарищества — одинаковая форма, одинаковое состояние, люди одного класса, который является источником труда, массой, создающей все блага жизни и лишенной столь многого» и. Таким образом, на первый план в трактовке отношений между солдатами здесь выдвинут социальный момент. В изображении Цвейга солдат — не просто человек, поставленный в особые условия, как у Ремарка, а человек из социальных низов; солдатская масса — сообщество людей, связанных между собой одинаковым социальным положением. Исходя из этого представления, получившего наиболее полное выражение в «Споре об унтере Грише», автор выделяет в психологическом облике и в портрете героев черты, обусловленные их прежней профессией, социальной принадлежностью.
В «Землекопе Шаммесе», как и в большинстве других военных новелл Цвейга, описан отдельный эпизод; но в отличие от новелл 1914 г., этот эпизод не есть нечто изолированное; единичный факт показан в неразрывной связи с историческим событием большого масштаба, т. е. мировой войной. Новелла состоит из двух почти равных частей; рассказ о гибели Пшигуллы и попытке Шаммеса спасти его составляет вторую часть, в первой речь идет об одном, на первый взгляд, произвольно выбранном моменте из жизни героев: в свободную минуту они играют в скат. Эта сцена носит сугубо «мирный» характер; в ней нет ни одной детали, указывающей на то, что действие происходит на войне. Здесь Цвейг не употребляет даже слова «солдат», он прибегает к сложным описательным выражениям: «Человек, который похож на трактирщика и действительно является таковым, хотя в настоящее время занимается делом, не имеющим отношения к его профессии». На данном этапе повествования герои новеллы интересуют автора прежде всего как индивидуальности, как люди из различных слоев общества, со своими личными качествами, обусловленными не только прежней профессией, но и особенностями склада ума, темперамента и т. д. Впервые в творчестве Цвейга изображение солдатской массы как единого целого сочетается с индивидуализацией отдельных ее представителей. Биографическая и психологическая характеристика действующих лиц содержится в первой части, где автор сообщает о тех человеческих качествах своих героев, которые определяют их дальнейшее поведение — вплоть до «неповоротливости ума» Пшигуллы, ставшей затем причиной его гибели.
Первая часть новеллы связана со второй авторскими пояснениями, переводящими повествование в более общий план. В одном из них указано место действия: барак, около которого «одинаково одетые рабочие» и, т. е. солдаты, играют в скат, находится под Верденом. Благодаря этому пояснению начальный эпизод перестает казаться мирной бытовой сценкой и занимает свое место в общем процессе войны, и хотя дальше, до начала второй части, нет ни слова, напоминающего о войне, вторая, трагическая, часть рассказа уже подготовлена. Такого же рода пояснения вплетаются и во вторую часть: в одном месте автор упоминает о французском контрнаступлении, в другом — в нескольких словах рассказывает о местности, где происходит действие, подчеркивая, что она не в первый раз страдает от войны. Композицию новеллы можно уподобить трем концентрическим кругам: большой круг — описание партии в скат, — имеющий целью изображение жизни и человеческих взаимоотношений безотносительно к войне; средний — авторские комментарии, включающие фигуры действующих лиц в общую картину войны; наконец, малый круг — непосредственное изображение войны.
Сходный композиционный прием использован в новелле «Только лошади» (Bloß Pferde, 1936). Сюжет рассказа также составляют обыденные факты: вице-фельдфебель Давид Валь и его друг фельдфебель-лейтенант Клим — герои романа «Молодая женщина 1914 года» — беседуют в окопе о близком мире и предстоящей смене роты. Их разговор прерывается воздушным налетом, от которого погибает унтер-офицер Заубер и, что для командира роты гораздо важнее, выбывает из строя много лошадей. Для ремонта он посылает в тыловую командировку Давида Валя. Одновременно с рассказом об этих событиях из авторских пояснений складывается картина войны в целом, вводятся мотивы всеобщего желания мира.
В новелле «Только лошади» упор сделан не на обрисовке характеров отдельных лиц, как в «Землекопе Шаммесе», а на передаче настроения всего фронта. Здесь целые монологи ведутся от лица массы; изображая всеобщую усталость от войны и озлобление против «власть имущих», автор оценивает происходящее с точки зрения не только немецких, но и «вражеских» солдат. Этим монологам придана характерная для солдатской речи стилистическая окраска: как в несобственно-прямую речь героев, так и в авторскую речь вводятся жаргонизмы, вульгаризмы, а также иронические сравнения, в которых использованы слова и выражения «высокого» стиля, свойственного официозным статьям и военным реляциям.
Если герои новеллы «11 ноября 1915 года» пассивно ожидали мира и их кругозор был ограничен небольшим участком фронта, то в новелле «Только лошади», посвященной событиям 1918 г., впервые у Арнольда Цвейга появляется мотив революционного действия. […]
Последняя по времени создания военная новелла Арнольда Цвейга — «Снова противогаз» (Rückkehr der Gasmaske, 1938-1942) — посвящена событиям кануна Второй мировой войны. Герой новеллы, служащий английской торговой фирмы Генри Броун, убедившись в неизбежности новой войны, приходит к выводу, что жертвы, принесенные человечеством в минувшей войне, были напрасны, «люди ничему не научились». Он пытается оправдать свой политический индифферентизм, уверить себя в том, что «он — лишь жертва тех людей, которые сделали политику своей профессией». Затем, однако, в нем пробуждается сознание личной ответственности за судьбу мира: «...есть тут и его вина, несомненная и немалая. Он не имеет права жаловаться: не надо было предоставлять другим распоряжаться по своему усмотрению невеселыми делами, которые они называют политикой». «Другие» — это тогдашние правители Англии, потворствовавшие Гитлеру. Броун присоединяется к рабочим, которые роют окоп, берет брошенный одним из них заступ, и этот жест приобретает символический смысл: с него начинается переход Броуна от отчаяния и апатии к действию, к активной борьбе за правду и справедливость. Если в новелле «11 ноября 1915 года» Цвейг лишь своим ироническим отношением к Ганнацу выражает неприятие его жизненной позиции, основой которой было «молчание и терпение», то в рассказе «Снова противогаз» он открыто утверждает необходимость активного вмешательства в жизнь.
Во время Второй мировой войны и в послевоенные годы Арнольд Цвейг перерабатывает некоторые из своих ранних военных новелл — «Зверь», «Враг», «Взгляд на Германию». Новелла «Зверь» вошла в качестве составной части в повесть «Западная сага» (Westlandsaga, 1942). Сюжет новеллы радикально изменен: не Лябрусс убивает немцев, а они сами убивают друг друга в его доме. Убийство мотивируется личной враждой между унтер-офицером и солдатом, вызванной различием их общественного положения. «Животные» черты в облике бельгийского крестьянина значительно смягчены; его отношение к войне, к оккупантам определяется прежде всего психологией собственника. Лябрусса расстреливают как франтирера, хотя один из унтер-офицеров сомневается в его виновности. Таким образом, в «Западной саге» Лябрусс — уже не патологический убийца, а жертва бесчеловечных «законов» военного времени.
Новая трактовка войны, понимание ее социальной сущности заставили писателя переработать и новеллу «Враг». В издании 1953 г. она получила другую концовку: Пашке и стрелявший в него русский солдат остаются живы; от своего бывшего противника, оказавшегося социал-демократом, Пашке узнает правду о войне.
Эволюция Арнольда Цвейга — мыслителя и художника от «аполитичности» к борьбе за «права человека и лучшую организацию общества» определила изменение идейного содержания и художественной формы его новелл. В 1914 г. отсутствие цельной системы социально-политических взглядов привело его к неверному представлению о характере войны; в новеллах этого времени отдельные эпизоды жизни фронта и тыла были показаны вне связи с процессом войны в целом, характеристика действующих лиц давалась в отрыве от социальных закономерностей, действия героев не были достаточно мотивированы, и это вело к художественному упрощению образов.
Переоценка войны началась у Цвейга во время его пребывания на фронте, а в новеллах 1917 г. он уже отходит от официальной трактовки войны и прежних методов ее изображения.
Октябрьская революция и события 1918-1923 гг. в Германии обострили внимание и интерес писателя к социальным проблемам. В его новеллистике 1920-х и 30-х годов одно из ведущих мест занимает раскрытие психологии массы, характер героя ставится в зависимость от его общественного положения, единичные факты изображаются в исторической перспективе. В творчестве Цвейга появляются новые темы — тема активного действия, направленного на изменение окружающего мира.
Путь Арнольда Цвейга от новелл 1914 г. к последним его новеллам — это путь от чисто психологического объяснения явлений действительности к социальному, от оправдания империалистической войны к ее разоблачению.
Л-ра: Филологические науки. – 1966. – № 2. – С. 177-185.
Произведения
Критика
