Вергилий. Буколики
(Отрывок)
ЭКЛОГА I
Мелибей, Титир
Мелибей
Титир, ты, лежа в тени широковетвистого бука,
Новый пастуший напев сочиняешь на тонкой свирели, –
Мы же родные края покидаем и милые пашни,
Мы из отчизны бежим, – ты же учишь леса, прохлаждаясь,
Имени вторить своей красавицы Амариллиды.
Титир
О Мелибей, нам бог спокойствие это доставил –
Ибо он бог для меня, и навек, – алтарь его часто
Кровью будет поить ягненок из наших овчарен.
Он и коровам моим пастись, как видишь, позволил,
И самому мне играть, что хочу, на сельской тростинке.
Мелибей
Нет, не завидую я, скорей удивляюсь: такая
Смута повсюду в полях. Вот и сам увожу я в печали
Коз моих вдаль, и одна еле-еле бредет уже, Титир.
В частом орешнике здесь она только что скинула двойню,
Стада надежду, и – ах! – на голом оставила камне.
Помнится, эту беду – когда бы я бы поумнее! –
Мне предвещали не раз дубы, пораженные небом.
Да, но кто же тот бог, однако, мне, Титир, поведай.
Титир
Глупому, думалось мне, что город, зовущийся Римом,
С нашим схож, Мелибей, куда – пастухи – мы обычно
Из году в год продавать ягнят народившихся носим.
Знал я, что так на собак похожи щенки, а козлята
На матерей, привык, что с большим меньшее схоже.
Но меж других городов он так головою вознесся,
Как над ползучей лозой возносятся ввысь кипарисы.
Мелибей
Рим-то тебе увидать что было причиной?
Титир
Свобода.
Поздно, но все ж на беспечность мою она обратила
Взор, когда борода уж белее при стрижке спадала.
Все– таки взор обратила ко мне, явилась, как только,
Амариллидой пленен, расстался я с Галатеей.
Ибо, пока, признаюсь, Галатея была мне подругой,
Не было ни на свободу надежд, ни на долю дохода.
Хоть и немало тельцов к алтарям отправляли загоны,
Мы хоть и сочный творог для бездушного города жали,
С полной пригоршней монет не случалось домой воротиться.
Мелибей
Что, я дивился, богам ты печалишься, Амариллида,
И для кого ты висеть оставляешь плоды на деревьях?
Титира не было здесь! Тебя эти сосны, о Титир,
Сами тебя родники, сами эти кустарники звали.
Титир
Что было делать? Никак не выйти б иначе из рабства.
Столь благосклонных богов я в месте ином не узнал бы.
Юношу видел я там, для кого, Мелибей, ежегодно
Дней по дважды шести алтари наши дымом курятся.
Вот какой он ответ просящему дал, не помедлив:
«Дети, пасите коров, как прежде, быков разводите!»
Мелибей
Счастье тебе, за тобой под старость земля остается –
Да и довольно с тебя, хоть пастбища все окружает
Камень нагой да камыш, растущий на иле болотном.
Не повлияет здесь корм непривычный на маток тяжелых,
И заразить не сможет скота соседское стадо.
Счастье тебе, ты здесь на прибрежьях будешь знакомых
Между священных ручьев наслаждаться прохладною тенью.
Здесь, на границе твоей, ограда, где беспрестанно,
В ивовый цвет залетя, гиблейские трудятся пчелы,
Часто легким ко сну приглашать тебя шепотом будет.
Будет здесь петь садовод под высокой скалой, на приволье.
Громко – любимцы твои – ворковать будут голуби в роще,
И неустанно стенать на соседнем горлинка вязе.
Титир
Ранее станут пастись легконогие в море олени,
И обнажившихся рыб на берег прибой перебросит,
Раньше, в скитаньях пройдя родные пределы, изгнанник
К Арару парф испить подойдет, а к Тибру германец,
Чем из груди у меня начнет исчезать его образ.
Мелибей
Мы же уходим – одни к истомленным жаждою афрам,
К скифам другие; дойдем, пожалуй, до быстрого Окса
И до британнов самих, от мира всего отделенных.
Буду ль когда-нибудь вновь любоваться родными краями,
Хижиной бедной моей с ее кровлей, дерном покрытой,
Скудную жатву собрать смогу ли я с собственной нивы?
Полем, возделанным мной, завладеет вояка безбожный,
Варвар – посевами. Вот до чего злополучных сограждан
Распри их довели! Для кого ж мы поля засевали!
Груши теперь, Мелибей, прививай, рассаживай лозы!
Козы, вперед! Вперед, – когда-то счастливое стадо!
Не полюбуюсь теперь из увитой листвою пещеры,
Как повисаете вы вдалеке на круче тернистой,
Песен не буду я петь, вас не буду пасти, – без меня вам
Дрок зацветший щипать и ветлу горьковатую, козы!
Титир
Все ж отдохнуть эту ночь ты можешь вместе со мною
Здесь на зеленой листве: у меня творога изобилье,
Свежие есть плоды, созревшие есть и каштаны.
Уж в отдаленье – смотри – задымились сельские кровли,
И уж длиннее от гор вечерние тянутся тени.
ЭКЛОГА II
Страсть в Коридоне зажег прекрасный собою Алексис.
Был он хозяину люб – и пылал Коридон безнадежно.
Он что ни день уходил под частые буки, в прохладу
Их густолиственных крон, и своих неотделанных песен
Жалобы там обращал к лесам и горам, одинокий.
"Песням моим ты не внемлешь, увы, жестокий Алексис!
Иль не жалеешь ничуть? Доведешь ты меня до могилы!
Даже и скот в этот час под деревьями ищет прохлады,
Ящериц даже укрыл зеленых терновник колючий,
И Тестиллида уже для жнецов, усталых от зноя,
К полднику трет чабер и чеснок, душистые травы.
Вторя мне громко, пока я слежу за тобою прилежно,
Пеньем цикад кустарник звенит под солнцем палящим.
Иль не довольно того, что гнев я Амариллиды
Либо презренье терпел, выносил и упреки Меналка? –
Хоть черномазый он был, а ты белолицый, Алексис!
Не доверяй чересчур, прекрасный юноша, цвету:
Мало ли белых цветов, но темных ищут фиалок.
Ты презираешь меня; откуда я, кто – и не спросишь,
Сколько скота у меня, молока белоснежного сколько.
Тысячи бродят овец у меня по горам сицилийским,
Нет в парном молоке ни в зной недостатка, ни в стужу.
Те же я песни пою, которые, стадо сгоняя,
Пел Амфион у Диркэ на том Аракинфе Актейском.
Я уж не так некрасив: недавно себя я увидел
С берега в глади морской; суди нас – так Дафнис, пожалуй,
Не устрашил бы меня, если только не лгут отраженья.
О, лишь бы ты захотел со мною в скудости сельской,
В хижинах низеньких жить, стрелять на охоте оленей
Или же коз погонять хворостиной из мальвы зеленой.
Вместе со мною в лесах подражал бы пением Пану.
Первым Пан изобрел скрепленные воском тростинки,
Пан, предводитель овец и нас, пастухов, повелитель.
Так не жалей же о том, что натер себе губы свирелью.
Чтобы сравняться с тобой, как только Аминт не старался!
Есть свирель у меня из семи тростинок цикуты
Слепленных, разной длины, – Дамет ее, умирая,
Передал мне и сказал: вторым ей станешь владельцем.
Так сказал мне Дамет – и Аминт завидует глупый.
Двух еще горных козлят с трудом достал я в ущелье
Небезопасном, их шерсть пока еще в крапинах белых.
Вымя овцы они два раза в день осушают – тебе я
Их берегу, хоть давно у меня Тестиллида их просит, –
Да и получит, коль ты от нас презираешь подарки.
Мальчик прекрасный, приди! Несут корзинами нимфы
Ворохи лилий тебе; для тебя белоснежной наядой
Сорваны желтый фиоль и высокие алые маки;
Соединен и нарцисс с душистым цветом аниса;
С благоуханной травой сплела она и лаванду;
Нежных фиалок цветы ноготки желтизной оживляют.
Бледных плодов для тебя нарву я с пуховым налетом,
Также каштанов, моей излюбленных Амариллидой.
Слив восковых прибавлю я к ним, – и сливы уважу!
Лавр, тебя я сорву, вас, мирты, свяжу с ним теснее.
Благоуханья свои вы все воедино сольете!..
Ты простоват, Коридон! К дарам равнодушен Алексис.
Если ж дарами борьбу затевать, – Иолл не уступит
Горе! Что я натворил? В своем я безумии Австра
Сам напустил на цветы, кабанов в прозрачные воды…
Что, безрассудный, бежишь? И боги в лесах обитали,
Да и дарданец Парис. Пусть, крепости строя, Паллада
В них и живет, – а для нас всего на свете милее
Наши пусть будут леса. За волком гонится львица,
Волк – за козой, а коза похотливая тянется к дроку, –
А Коридон, о Алексис, к тебе! У всех свои страсти.
Видишь, волы на ярмах уж обратно плуги свои тащат,
Скоро уж солнце, клонясь, удвоит растущие тени.
Я же горю от любви. Любовь возможно ль измерить?
Ах, Коридон, Коридон! Каким ты безумьем охвачен!
Недообрезал листвы я у лоз виноградных на вязе…
Лучше б сидеть да плести что-нибудь полезное, к делу
Гибкий камыш применив иль ивовых прутьев нарезав.
Этот Алексис отверг – другой найдется Алексис".
ЭКЛОГА III
Меналк, Дамет, Палемон.
Меналк
Ты мне, Дамет, скажи: скотина чья? Мелибея?
Дамет
Стадо Эгона – его мне пасти поручил он недавно.
Меналк
Бедные овцы! Ой, скот злополучный! Покамест хозяин
Льнет к Неере, боясь, не дала б она мне предпочтенья
Маток два раза в час доит пастух посторонний –
И молока он лишает ягнят, и маток – здоровья.
Дамет
Поберегись, на людей наговаривать остерегайся!..
Знаем мы, кто тебя… – козлы-то недаром косились! –
В гроте священном каком… а резвые нимфы смеялись!
Меналк
Видели, верно, как я у Микона серпом своим назло
Лозы с деревьев срезал и губил молодые посадки?
Дамет
Иль как у Дафниса ты вот здесь, меж буков столетних,
Лук и тростинки сломал? Ведь ты, Меналк непутевый,
С зависти сох, увидав, что мальчику их подарили;
Не навредивши ему, ты, наверно бы, с жизнью расстался.
Меналк
Как поступать господам, коль так обнаглели воришки?
Разве, подлец ты, подлец, я не видел, как ты у Дамона
Свел потихоньку козла? – залаяла громко Лициска.
Я лишь успел закричать: "Куда ж он, куда удирает?
Титир, скот собери!" – а ты уже скрылся в осоке.
Дамет
Разве козленка он сам не отдал бы мне, побежденный
В пенье? Свирелью своей его заслужил я по праву.
Знай, что моим уже был козленок, Дамон и не спорил,
Лишь говорил, что пока передать открыто не сможет.
Меналк
Как? Ты его победил? Да была ль у тебя и свирель-то,
Воском скрепленная? Ты ль не привык хрипящею дудкой,
Неуч, на стыке дорог выводить свои жалкие песни?
Дамет
Хочешь, кто в чем силён, испытаем друг перед другом?
Эту корову свою, чтобы ты отказаться не вздумал, –
Дважды доится на дню, двух выменем кормит теляток, –
Ставлю. А ты с чем выходишь на спор, что ставишь залогом?
Меналк
Я не решусь ничего в заклад поставить из стада:
Строгий отец у меня и придира мачеха дома, –
Два раза в день он сам отару считает, козлят же
Он иль она… Мой заклад, наверно, признаешь ты большим, –
Раз уж сошел ты с ума: два буковых кубка я ставлю.
Точены оба они божественным Алкимедонтом.
Поверху гибкой лозой резец их украсил искусный,
Гроздья свисают с нее, плющом бледнолистньш прикрыты.
Два посредине лица: Конон… Как же имя другого?..
Тот на благо людей начертал весь круг мирозданья
И предсказал жнецу и согбенному пахарю сроки.
Спрятав, их берегу, губами еще не касался.
Дамет
Тот же Алкимедонт и мне два выточил кубка.
Мягким он ручки обвил аканфом, посередине
Изображен им Орфей с лесами, идущими следом.
Спрятав, их берегу, губами еще не касался.
Видя корову мою, не станешь расхваливать кубки.
Меналк
Нынче тебе не сбежать. Идем, на все я согласен.
Первый нам встречный – судьей. Как раз Палемона я вижу.
Сделаю так, чтобы впредь ни с кем не тягался ты в пенье.
Дамет
Ну начинай, что ни есть, – за мною задержки не будет.
Ни от кого не бегу. Но, сосед Палемон, ты поближе
К сердцу спор наш прими – ведь это не малое дело.
Палемон
Пойте, благо втроем на мягкой траве мы уселись.
Все плодоносит кругом, и поля, и деревья; одеты
Зеленью свежей леса – пора наилучшая года!
Ты начинаешь, Дамет, а ты, Меналк, отвечаешь.
В очередь будете петь – состязания любят Камены.
Дамет
Первый Юпитеру стих – все полно Юпитером, Музы!
Он – покровитель полей, он к нашим внимателен песням.
Меналк
Я же – Фебом любим. У меня постоянно для Феба
Есть приношения – лавр с гиацинтом, алеющим нежно.
Дамет
Яблоком бросив в меня, Галатея игривая тут же
В ветлы бежит, а сама, чтобы я увидал ее, хочет.
Меналк
Мне добровольно себя предлагает Аминт, мое пламя, –
Делия даже не столь моим знакома собакам.
Дамет
Я для Венеры моей подарок достал: я приметил
Место, где в вышине гнездо себе голуби свили.
Меналк
Мальчику с дерева снял я подарок, – что мог, то и сделал:
Яблок десяток послал золотых и еще к ним добавлю.
Дамет
Ах, что мне говорит – и как часто! – моя Галатея!
Ветры, хоть часть ее слов донесите до слуха бессмертных!
Меналк
Много ли проку мне в том, что тобой я, Аминт, не отвергнут,
Если я сеть сторожу, пока кабанов ты гоняешь?
Дамет
Ты мне Филлиду пришли, Иолл, – мое нынче рожденье;
Сам приходи, когда телку забью для праздника жатвы.
Меналк
Всех мне Филлида милей: когда уезжал я, рыдала;
«Мой ненаглядный, прощай, мой Иолл, прощай!» – говорила.
Дамет
Волки страшны стадам, дожди – урожаям созревшим.
Бури – деревьям, а мне – попрекания Амариллиды.
Меналк
Сладостна всходам роса, отнятым земляничник козлятам,
Стельным коровам – ветла, а меня лишь Аминт услаждает.
Дамет
Любит мою Поллион, хоть она и простецкая, Музу.
Вы для чтеца своего пасите, Камены, телицу.
Меналк
В новом вкусе стихи Поллион сам пишет – пасите,
Музы, тельца, что уж рогом грозит и песок подрывает.
Дамет
Тот, кому друг Поллион, да возвысится другу на радость!
Мед да течет для него, и аммом ежевика приносит.
Меналк
Бавия кто не отверг, пусть любит и Мевия песни, –
Пусть козлов он доит и в плуг лисиц запрягает.
Дамет
Дети, вы рвете цветы, собираете вы землянику, –
Прочь убегайте: в траве – змея холодная скрыта.
Меналк
Овцы, вперед забегать берегитесь – здесь ненадежен
Берег, глядите: вожак и тот до сих пор не просохнет.
Дамет
Титир, пасущихся коз пока отгони от потока, –
Сам, как время найду, в источнике их перемою.
Меналк
В кучу сгоняйте овец, молоко свернется от зноя –
Вот и придется опять сосцы сжимать понапрасну.
Дамет
Ой! До чего же мой бык исхудал на пастбище сочном! –
Сушит любовь равно и стада, и тех, кто пасет их.
Меналк
Этих уж, верно, любовь не сушила – а кожа да кости!
Видно, глазом дурным ягнят моих кто-то испортил.
Дамет
В землях каких, скажи, – и признаю тебя Аполлоном! –
Неба пространство всего шириною в три локтя открыто?
Меналк
В землях каких, скажи, родятся цветы, на которых
Писано имя царей – и будет Филлида твоею.
Палемон
Нет, такое не мне меж вас разрешать состязанье.
Оба телицы равно вы достойны, – и каждый, кто сладкой
Не убоится любви, а горькой не испытает.
Время, ребята, закрыть канавы, луга утолились.
Критика
