Театр Александра Галина
Наталия Пашкина
Театр открыл для себя драматургию Александра Галина прежде, чем были осуществлены первые публикации его пьес. В 1980-м на сцене ЦАТСА И. Унгуряну поставил «Последнее свидание», в начале 1981-го в Малом театре Л. Хейфец предложил первую и, как потом оказалось, лучшую сценическую версию пьесы «Ретро». С тех пор имя Галина уже не исчезало с театральных афиш. В этом отношении его творческая судьба представляется нетипичной и довольно благополучной. Через несколько лет после первой премьеры «Ретро» по количеству постановок, осуществленных в нашей стране и за рубежом, Галин уже прочно занимал одно из лидирующих мест не только среди своих сверстников, но также среди маститых, очень известных драматургов. Ставшая сценическим бестселлером нескольких сезонов, пьеса «Ретро» была поставлена практически в каждом театральном городе страны, во всех социалистических странах, а также в США, Италии, Греции, Японии, Дании, Финляндии...
Множество критических копий скрестилось в попытках постичь секрет подобной феноменальной популярности. Причем диапазон мнений в спорах оказался самым широким: от восторженных оценок и безусловного признания творчества автора до негативных, почти уничтожительных характеристик. Одни причисляли Галина, наряду с Л. Петрушевской, к лидерам нового поколения драматургов, называли его наиболее зрелым, состоявшимся мастером современной драмы. Отмечали трезвое, лишенное ложных иллюзий, миросозерцание автора и видели в его пьесах осуществленный посредством драмы способ «освобождаться от груды невыносимых ощущений дня». Другие почти целиком отрицали социальную и художественную значимость драматургии Галина, обвиняли автора в очернительстве нашей действительности, в пренебрежении к народной жизни и даже в откровенном издевательстве над своими героями. В наибольшей степени подобные упреки относились, как ни странно, к «Восточной трибуне» — лучшей, на мой взгляд, пьесе драматурга.
Исключительное внимание театров к комедии «Ретро» критики, не признавшие достоинств драматургии Галина, объясняли причинами сугубо коммерческого характера. Появилось мнение, что «Ретро», являясь просто «хорошо сделанной пьесой», была буквально «обречена» автором на кассовый успех. Такой репутации пьесы Галина во многом способствовали многочисленные, но часто довольно однотипные ее постановки.
Далеко не всем режиссерам удалось, как Л. Хейфецу, воссоздать на сцене жизнь в ее конкретно-узнаваемых, емких подробностях, в ее живой динамике и драматически-конфликтных, очень не простых взаимосвязях. В других постановках авторский мир часто получал достаточно упрощенное сценическое воплощение. Между тем в пьесе Галина все было сложнее, но, пожалуй, только Л. Хейфецу удалось с максимальной глубиной и убедительностью выявить взаимозависимость духовной драмы старшего и младшего поколений, обоюдность вины «отцов и детей», обоснованность их взаимного непонимания.
«Ретро» — действительно «хорошо сделанная пьеса», беспроигрышно соединившая в себе динамическое развитие действия, парадоксально изменчивый, движущийся от смешного к трагическому, сюжет, виртуозно написанные роли, остроумный, исполненный напряженного подтекста, диалог. И все же необычайную популярность этой пьесы невозможно объяснить только лишь крепким профессионализмом ее автора, владеющего секретом создания ярко-театральных, сценических произведений, почти полностью утраченным многими современными драматургами и часто не восполнимым никакими иными достоинствами. Эта комедия давала пищу для философских раздумий о трагической противоречивости жизни как таковой и для серьезного анализа конкретных реалий нашей сегодняшней остроконфликтной, драматически напряженной действительности. Она говорила о кричащем неблагополучии нашего социального бытия и о нарушенной гармонии человеческой души, позволяла увидеть уходящую из мира красоту и осознать гибельность ничем не восполнимой утраты духовности. И еще — в окантовке броского, почти водевильного сюжета пронзительно и печально прозвучала в ней тема одинокой старости.
Непереносимую муку одиночества испытывает на краю жизни его Ермолаев из «Последнего свидания» («Летят перелетные птицы»). В соответствии со своими индивидуальными особенностями этот удивительный галинский герой, человек по-своему недюжинный, обладающий неукротимым темпераментом, несколько шальным характером и поразительной для пенсионного возраста активностью, переживает данную трагическую ситуацию более чем своеобразно. Вся его могучая, страстная, необычайно жизнелюбивая натура яростно сопротивляется обступившим его жизненным неудачам и надвигающейся на него фатальной неизбежности, которую он не осознает, но смутно предчувствует в своих снах. В сокрушительной борьбе он совершает массу совершенно невероятных и часто довольно бессмысленных действий. Но многие его, на первый взгляд, нелепые поступки, мучительные метания и непереносимая тоска вызваны неудовлетворенностью собой, своей жизнью, своими достигнутыми успехами и решительным неумением смириться со своим поражением.
В одном из своих редких публичных выступлений А. Галин говорил, что писал пьесы не для театра, а для людей, в которых его «все время волновало, мучало, беспокоило то, что они живут, не замечая тени грядущей смерти». Своим творчеством драматург пытается предостеречь нас от этой легкомысленной беспечности, позволяющей жить так, словно перед нами неисчерпаемый запас вечности, словно все главное еще впереди и многое еще можно успеть совершить, воссоздать, улучшить, изменить, исправить... Острое восприятие единичности, уникальности каждой человеческой жизни и осознание ее неминуемой конечности вносят в его произведение обреченно-трагические ноты.
Необратимость движения времени, рано или поздно ставящего каждого из нас перед необходимостью подводить жизненные итоги, ощущается не только в драмах, герои которых стоят близко от роковой черты, но практически в каждой пьесе Галина, независимо от ее сюжета, темы, жанра и возраста ее персонажей. Так к горькому прозрению подталкивает неумолимый ход жизни героев «Восточной трибуны», где с обнаженной откровенностью и чувством сопричастности общей беде Галин выразил время, на которое падает молодость героев пьесы и молодость ее автора, — глухое, безрадостное время 70-х годов, время несостоявшихся судеб, умирающих надежд и тоскливых, неоправдавшихся ожиданий...
Тему гибельного воздействия самоотступничества, разрушающего человеческую личность, Галин продолжил в комедии «Тамада», в которой, сопоставляя настоящую подлинную жизнь с искусством имитации, выявил опасные тенденции нашего общественного и личностного бытия, суть которых в том, что в живое творчество жизни все больше вмешиваются формальные установления, истинные ценности все стремительнее вытесняются более или менее искусными подделками, а вековые народные традиции, ритуалы и обряды оборачиваются в свою противоположность, превращаются в самопародию. В этой пьесе автор остро ставил горькие, мучительные вопросы: что же с нами случилось, если, не сопротивляясь, а порой даже весьма охотно, мы становимся ведомыми, легко подчиняемся не нами установленным правилам, позволяем, почти не протестуя, регламентировать практически всю нашу жизнь? Что же осталось настоящего, непоказного, самобытного в нашей жизни, что сохранилось неподдельного, искреннего, глубоко личного в нас самих?
Галину не всегда удавалось удержаться на достигнутом в «Восточной трибуне» высоком уровне постижения истины средствами драмы. Порой желание угодить зрительским запросам и слишком явная забота о сценичности своих пьес побеждали в Галине художника. Но в лучших своих произведениях драматург Александр Галин остается верен себе, вновь обретая трудно достигаемое гармоничное сочетание театральности и правды, профессионального мастерства и высокого искусства.
К настоящему моменту обрели сценическую жизнь одиннадцать пьес драматурга, но только некоторые из них публиковались раньше на страницах театральных изданий. И вот, наконец, вышел первый сборник произведений А. Галина, в который вошло восемь пьес: «Летят перелетные птицы», «Ретро», «Восточная трибуна», «Крыша», «Стена», «Тамада», «Звезды на утреннем небе», «Библиотекарь».
Л-ра: Современная драматургия. – 1990. – № 5. – С. 245-246.
Критика
