Черти. Павел Линдеманн
Павел Линдеманн
— Приехали.
Саша, словно делая одолжение, со скучающим лицом выдернул наушник из уха.
— Лол, — вырвалось у него. Мама закатила глаза, заглушила двигатель и вышла из машины. Саша со вздохом открыл дверь нового "Лексуса" и вылез, запихивая телефон в карман рюкзака.
Без энтузиазма пошёл к шаткой калитке. Мама с большой корзиной всяких вкусностей торопилась к бревенчатому одноэтажному домику в три окошка. На крылечке уже стояла прабабушка, дёргала платочек на голове и радостно улыбалась.
Поставив продукты на ступеньки, мама снова нервно повернулась к Саше и заорала:
— Саша, помоги вещи свои разобрать! И убери, наконец, телефон!
Юношу передёрнуло. Его с недавних пор невероятно нервировали все эти пляшущие вокруг него взрослые. Однако знал он также, что в такие моменты маме лучше не перечить, так что, придав своему лицу подобающее выражение, потащился к багажнику.
— Какой молодец! — улыбнулась ему бабушка, когда он втаскивал в дом чемодан с вещами.
Саша посмотрел на бабушку исподлобья, хмыкнул и поволок чемодан дальше.
— Вот туда, вот туда, внучек! — приговаривала бабуля, улыбаясь. Она была невысокой, худощавой и носила всегда уютные кофточки и длинные юбки, а также мамин подарок — анатомические тапочки.
С кухни уже слышался звон посуды — мама накрывала стол.
Саша прошёл по узкому коридору и открыл единственную дверь, попав в благоухающую свежестью и нагретым деревом комнату.
У окна стояла большая, высокая кровать с кружевным одеялом.
Пикнул телефон в рюкзаке. Поколебавшись, мальчик бросил вещи в угол и полез в рюкзак, чтобы ответить.
Но желание осмотреть дом — не изменилось ли что за те три года, что он тут не был, было сильнее.
Так что впервые за пару лет Саша отложил дорогой смартфон и подошёл к синей раме. В уголке отлупленная краска была аккуратно подкрашена. Он с искренним любопытством повозился с допотопным замком и открыл наконец окно — прямо в сад. Комната заполнилась сладкими запахами цветущих деревьев и белыми лепестками вишни, растущей прямо под окном. Эти запахи навевали смутные воспоминания о далёком, нереальном почти детстве.
— Саша! Идём пить чай! — послышался властный тон его мамы с кухни. Саша по привычке вздрогнул, бросил девайс на кровать.
В кухне его встретила здоровенная белая печь. А у стола сидела бабуля. Мама же в своей обыкновенной суматошности бегала, подливала чай и что-то быстрым пронзительным голосов, от которого у Саши всегда начинало звенеть в ушах, тараторила. Бабушка же, казалось, совсем не нервировалась маминым энтузиазмом.
— Проходи, внучек, — кивнула она ему с доброй улыбкой на деревянный самодельный стул. — Бери плюшку.
— Саша, помоги на стол накрыть! — окликнула его мама. Саша снова скривился в привычной скуке и уныло шлёпнул блюдо с овощами, которое ему вручила мама, на стол. Он уже радовался тому, что побудет это лето тут — может, и не пятизвёздочный отель, но интернет есть, да и бабушка не орёт.
— Не волнуйся, дочка. Сядь уже, чаю попей, — сказала со спокойной улыбкой бабуля.
— И всё же, бабуль, подумай, ты не молодеешь, переезжай лучше в город? — мама, кажется, продолжала давний спор.
— Наташенька, не могу, — покачала головой бабушка. — А если что — вон и Колю, и Диму с Алёной с соседней улицы попросить можно.
— А если уедут они? — волновалась всё мама. Саша перестал вслушиваться и, жуя плюшку, смотрел в окно. Долгих два месяца тут... интересно, тут есть его сверстники? Побегать, поиграть...
До вечера мама порывалась помыть пол, окна, стены, приготовить еду под предлогом того, что скоро уедет. Бабушка отказывалась, тихо что-то говоря и стараясь остановить мамин порыв. Саша, чтобы не попасть под горячую руку и не пойти драить какую-нибудь посуду, сидел в своей комнате — как он выяснил, если залезть в дальний левый угол кровати, то интернет почти ловил. Так что он общался в интернете, жалуясь на маму и на дурацкое лето.
Бабушка, как он видел, тихо сидела с книжкой у печки и каждый раз радостно ему улыбалась, когда он таскал с кухни её плюшки.
Так и не заметил Саша, как постепенно настало следующее утро. Около десяти мама уехала, поцеловав сына на прощание и велев бабуле помогать и не сидеть постоянно в телефоне.
— Конечно, он будет, — подмигнула ему бабушка. Саша удивлённо пожал плечами. Кажется, от прополки не отвертеться.
Вместе с бабушкой они помахали отъезжающему "Лексусу".
— Ну что, внучек, чем планируешь заняться? — улыбнулась ему бабуля. Саша покачал головой.
— Не знаю, — он был у бабушки последний раз три года назад.
— Не знаю уж, будет ли тебе со мной интересно, — развела руками бабуля и пошла обратно в дом. — А впрочем, давай я научу тебя играть в карты.
— Давай, — удивлённо улыбнулся Саша. Мама никогда его даже близко к картам не подпускала. — А тебе ничего там, ну, типа, помыть не надо?
— Нет, — ухмыльнулась бабушка. — Черти всё сделают.
— Какие черти?
— Самые обычные. Пойдём.
Недоумевая, в своём ли бабуля уме, Саша пошёл за ней — учиться играть в карты. А бабушка тем временем налила ему чаю и уже доставала баранки.
Других детей в посёлке и правда не было. Но скучать Саше не приходилось — бабуля могла вести разговоры обо всём и рассказывала невероятно много. И никогда не заедалась к внучеку, что он делает что-то не то. Она Сашу вообще не трогала, и в кой-то веки он был целыми днями предоставлен сам себе и поначалу даже не знал, куда девать вмиг освободившееся время. Сначала он только и делал, что зависал в телефоне, слушал музыку да ел. Потом немного очнулся, устал от экранов и начал чаще выходить хотя бы в сад. А потом стал ходить и дальше, к речке, в поля. Бабуле словно и правда не требовалось ничего делать — всегда была чистая посуда, мытые полы и аккуратные грядки. На вопросы Саши, как она всё успевает, она смеялась, трепала его по голове и говорила:
— То ж не я, то черти! Им работать надо!
Саша пожимал плечами и уходил.
Деревня и правда была малюсенькая — всего десять деревянных домов, в которых жили только в трёх, и один старый разваленный каменный.
Им Саша невероятно заинтересовался, а всё из-за одной легенды, рассказанной ему дядей Колей.
Тогда Саша сидел напротив этих почти совсем заросших, но до сих пор красивых руин, и совсем на них не смотрел, только кидал камешки по банкам. Иногда камешек попадал хорошо, и банка со звонким грохотом отлетала.
— Привет, паренёк, — окликнул его дядя Коля. Тот всегда звал его именно так. Саша поднял голову и улыбнулся забавному старику.
— Здравствуйте, дядь Коль.
— Что сидишь?
— Да так вот... — Саша не понимал, куда сосед клонит. — А что это такое, дядь Коль? — он кивнул на развалины.
— О, — старик довольно уселся рядом, поставив ведро с водой тут же. — Минутку найду. Это, говорят, почему наша деревня такое заброшенная.
— Легенда? — спросил Саша. Он читал про такое в VK— часто там были призраки.
— Не знаю, — пожал плечами дядя Коля и вытянул ноги в галошах. — Говорят, тут раньше, давно, двести лет назад, жила семья. Помещики. Была у них только наша деревня, и всё. Но тогда, говорят, была она большой-большой, богатой, красивой, а люди почти не работали, только радовались. И помещики тоже. Только не ездили никуда. Говорят, они не могли покинуть это место, потому что тут работали черти, а черти, паренёк, такое дело, им постоянно трудится надо. Вот эта семья и изголялась, всё придумывала им дело, то дом обновить, то школу построить. И сидели они тут — как в залоге.
— Как моя бабушка, — задумался Саша. — Она тоже ничего не делает. И говорят, что черти всё могут. Но и уехать не может.
— Да. Она, говорят, колдунья. Ну вот, и как-то раз один молодой сын хозяина убежал в город, хотел себе любовь найти. Да только стоило ему за пределы деревни выйти, как и он, и семья его, и церковь, и школа, и всё чертями построенное рассыпалось. А тот дом, — дядя Коля перевёл дыхание и кивнул на руины, — так и стоит с тех пор. Хотели тут и колхоз, и всё, да только земля эта только чертей выносит. Дом строишь — он валится. Поле пашешь — наутро нетронутое. Надо с чертями договориться. Как бабка твоя.
— А она договорилась? — Саша выронил камешек. Звучало бредово, но после месяца тут он почти верил.
— Ага. Только она старая очень, она же ведьма. Преемника хочет.
— Меня?! — ужаснулся Саша.
— Ну не знаю... там крепкий нужен, — покачал головой дядя Коля и ушёл, оставив мальчика в недоумении.
Вечером, едва придя домой, Саша понял, что что-то не так. Не играла музыка, дома было тихо, немыто и облезло. Что же с бабулей? С плохим предчувствием мальчик, не разуваясь, прошёл в кухню к печке.
Бабушка лежала на ней в окружении чего-то множественного и серого — словно птиц. Странно, пронеслось в голове у Саши, черти, они же чёрные. А эти сидели вокруг и что-то тихо шептали.
Увидев Сашу, бабуля подняла голову.
— А, проходи, — она улыбнулась. — Кажется, и мне пора. Не пугайся ты так. Только вот что, мне чертей надо оставить, а то разрушится деревня совсем. У меня уж сил не было её отстраивать, а ты молодой, восстановишь.
— Ч-что? — у Саши пересохло в горле. Ему совсем не хотелось проводить остаток жизни в этой дыре. Хотя.. кому уже какая разница. Он тягостно ощущал, что придётся.
— Давай. Не волнуйся. Они будут тебя слушаться, — сказала бабушка. И умерла.
А черти остались. И обступили Сашу. И беседовали с ним долго-долго. Отняли телефон и рассказывали, что они умеют всё. Им только скажи.
И Саше пришлось разобраться. Жить в деревне. Командовать чертями и заставлять их строить, ремонтировать, пахать, полоть. Отстроить заново усадебный дом. Церковь. Школу. Стали приезжать новые жители, да и деревня разрослась, хоть и не до прежних размеров. Да только одни из его сыновей всё никак не мог понять, почему не надо уезжать в город...
