Кирилл Кротов. Марс на связи!

«Какой смысл говорить о будущем? О будущем не говорят, его делают!».

Туча

«Вот уже более ста лет у человечества не пропадает интерес к самому масштабному проекту в истории развития цивилизации. И, несмотря на значительные успехи, терраформирование Марса до сих пор требует колоссальных материальных затрат. Работы по колонизации обеспечили Земле новый виток технологического и научного развития. Так есть ли сейчас какой-то видимый результат?

Три месяца назад наша съемочная группа отправилась на Марс, чтобы проверить, хорошо ли сегодня жить на Красной планете. И как скоро мы с гордостью перестанем именовать ее Красной? Смотрим…»

***

«Мы находимся на станции Марсианской инициативы Объединенных Наций. С этого колоссального орбитального комплекса начиналась колонизация. Именно здесь ведется координация работы всех корпораций, имеющих базы на поверхности планеты. Мы направляемся в блок Б, где располагается главное отделение «Евразийского космического Альянса» — одной из множества корпораций, занимающихся работами по терраформированию…»

«…Самое прекрасное на этой станции — это наличие обзорных куполов, через которые можно посмотреть на Марс. Скажу вам честно, неожиданно видеть такое! Посмотрите, вот голубая полоса — это долина Маринера, там есть жидкая вода. А вокруг нее обширные зеленеющие области. База Альянса находится где-то в этом районе…»

«…Нам удалось взять небольшое интервью у Виктора Курицына — руководителя марсианского отдела Евразийского Альянса.

— Здравствуйте, Виктор.

— Да-да, Марс на связи.

— Вы уже не первый год управляете марсианским отделом Альянса. В чем заключается Ваша задача как руководителя?

— Я выполняю работу по организации деятельности всех объектов Евразийского Альянса на Марсе. Это трудная задача, но пока справляемся.

— Возникают ли какие-то сложности, с которыми бывает трудно разобраться?

— Конечно, без сложностей не обходится. У нас есть много бюрократических тонкостей. Современная модель международных и межпланетных дипломатических и экономических отношений очень громоздкая, каждую букву надо согласовывать с десятком инстанций. И все обязательно пойдет не по плану, если упустил какую-то подпись или печать. Ох, прошу прощения, отвлекусь…

— Виктор Степанович, вот тут надо подпись поставить…

— Вот, пожалуйста, поставил… Давайте продолжим, пожалуйста.

— То есть вы считаете, что главное препятствие для колонизации — это бюрократия?

— Да, так и есть. Хотя работа ООН в этом направлении ведется, проще не становится. Корпорации размещены в одних государствах, закупка ресурсов производится в других, поставки должны быть согласованы с космическими администрациями и инстанциями. Это как машина на квадратных колесах. Не едет, пока не толкаешь. А даже когда толкаешь, едет с огромным трудом.

— И все же, терраформирование идет своим чередом, так?

— Здесь, на орбитальной станции МИОН, работают трудолюбивые и ответственные люди. Именно мы организуем выполнение большинства работ на Марсе. Хотелось бы, чтобы ООН больше прислушивалась к нашему мнению по поводу делопроизводства. А то, что есть сейчас… уму непостижимо, как это вообще работает. И тут камень в общий огород, а не в чей-то конкретно… Да, что там еще?

— Виктор Степанович, вот тут форма нарушена, надо согласовать…

— А я тут при чем? Образцы имеются в методических пособиях, пусть там смотрят. Передайте обратно в отдел грузоперевозок, пусть переделывают…

— Полностью?

— Да, да, полностью, всю папку. Идите, спасибо… Так, о чем это мы?

— Терраформирование идет по плану, несмотря на бюрократию?

— Да, оно идет. Необходимо уточнить, что процесс терраформирования планеты — задача невероятных масштабов. Человечество занимается такой деятельностью впервые за всю историю и, как понимаете, не имеет опыта. Поэтому некоторые решения могут быть неэффективными. Прошу прощения еще раз. Отвлекусь. Что там у вас?

— Виктор Степанович, отправленный Вами комплект объяснительных по поводу случая в лаборатории неполный. Не хватает одной. Я оставила папку с пояснениями от руководства на Вашем столе.

— Ох, неужели так сложно разобраться с этим без моего непосредственного вмешательства? Позвонить тому сотруднику, который не сдал объяснительную, и сказать, что нужно сделать, слишком сложно? Или мне надо лично отдать соответствующее распоряжение?

— Мне заняться этим вопросом?

— Да, конечно, займись этим вопросом! Это же, наверное, твои прямые обязанности, разве нет?

— Да.

— Как напишет, бумажку мне на стол, и передай, что этот штрафник лишается премии. Ясно?

— Да.

— Идите… Прошу прощения, работа кипит, как видите. У Вас есть еще вопросы?

— Можно ли подробнее узнать, что за случай произошел в лаборатории?

— На днях случился пожар в научном комплексе на базе Мир-5. Согласно отчетам сотрудников, имело место возгорание метана, выделившегося в избыточных количествах в результате проведения экспериментов. Пожарные и инженеры говорят, что с электрической сетью что-то случилось, может, замыкание.

— Каковы были последствия происшествия?

— Значительно меньшие, чем могли бы быть. Но бумаг я заполнял столько, будто термоядерный реактор взорвался и вся база превратилась в пыль. Вот знаете, что мне кажется нелепым? Случилась авария, повреждено оборудование, пострадали и даже погибли люди, остановились важные исследования, а у меня не принимают отчет только потому, что там печати неправильно поставлены! Особенно когда у нас с Землей передача данных в одну сторону занимает от трех до тридцати минут.

— Это действительно нелепо. Скажите, а трудно ли согласовывать действия Альянса с другими корпорациями?

— Да, трудно. Но мы делаем эту работу. Поэтому на Марсе до сих пор еще что-то происходит. Приходится договариваться, чтобы делать общее дело. Да, слушаю, что на этот раз?

— Вот здесь, Виктор Степанович, нужна Ваша подпись. Спасибо… Вот это передали из отдела кадров, новая методичка по формам приема резюме и заявлений об устройстве, нужна Ваша подпись о получении и ознакомлении…

— Да, вот, расписался, вот тут, вот тут, вот тут… Ох, да чтоб вас, не там поставил! Распечатайте заново и заполните. И мне на стол.

— Да.

— Вот, сами можете увидеть, как у нас здесь обстоят дела. Бюрократия, как она есть. Два столетия делопроизводство оцифровывают, но странным образом бумаг меньше не становится.

— Жаль, конечно, что так происходит. Будем надеяться, что все проблемы будут решены.

— Надеюсь, это будет хотя бы при мне.

— Спасибо. До свидания.

— До свидания. Ох, ну что там еще...

«…Порой кажется, что люди сами организуют себе препятствия для достижения цели. Но способность действовать вопреки обстоятельствам, невзирая на все преграды и препятствия — вот что отличает действительно великих людей от остальных. Мы надеемся, что таких людей будет как можно больше. Ведь тогда человечество окажется способно на самые смелые начинания».

***

«Мы на борту космического корабля «Бриг» — транспортной системы, предназначенной для сообщения поверхности Марса с космической станцией и другими размещенными на орбите планеты комплексами.

Нам удалось пообщаться с Иваном Ашихминым — пилотом корабля «Бриг-33», который следит за тем, чтобы все происходило гладко. Ведь, несмотря на то, что посадка и взлет происходят в автоматическом режиме, от участия человека в настолько сложных операциях отказаться пока невозможно».

— Здравствуйте, Иван.

— Добрый день. Марс на связи.

— Правду ли говорят, что, несмотря на развитие искусственного интеллекта, человечество никогда не откажется от ручного управления космическими аппаратами?

— Ну, это, наверное, не ко мне вопрос, ха-ха. Я просто делаю свою работу и делаю ее хорошо. Конечно, компьютеры лучше людей справляются с большинством задач, и от этого не уйти. Но живые пилоты вроде меня всегда нужны на случай чрезвычайных ситуаций. Автоматика может выйти из строя, и все, считай, корабль потерян. А с возможностью ручного управления такого не будет.

— А у Вас случались какие-либо происшествия?

— Конечно. Это же Марс, тут всякое бывало и бывает. И то ли еще будет. Вот у меня, например, как-то раз один из посадочных двигателей отказал, пришлось на брюхо сажать. Скорость еле смог снизить, чтобы меня по поверхности не размотало. Едва выжил.

— Страшно было?

— Еще бы, ха-ха! Но там, правда, подцепил меня другой буксир, помог затормозить… Еще катапультирование не сработало… Н-да-а, страшно было. Хуже, наверное, только когда чужие трупы возишь, как вот недавно было…

— Вы вывозите тела?

— Ну, как сказать, кто-то же должен, да? Тут лаборатория недавно горела, людей, наверное, десятка два померло. Вот, на Землю останки отправляли. Я, значит, на орбиту поднимал, а дальше в беспилотник загрузили. Поди до сих пор еще где-то в космосе…

— Грустная история.

— Да что тут. Это, как бы, не только у нас так. Это везде так. Марс же. Планета опасная.

— Вы давно работаете пилотом?

— Так лет пятнадцать уже или двадцать… Не помню точно. Как получил квалификацию, так сразу и рванул в космос.

— Вы хотели связать свою жизнь с пилотированием?

— Ну, не сказать, чтобы прямо мечтал об этом, но да, мысли были. И доход хороший, и сама работа почетная. Думал, почему нет? Чего на Земле сидеть? А так хоть дело полезное... Эх, дурак молодой был…

— Вы только на Марсе работали или где-то еще?

— Нет, конечно, сначала работал на лунном буксире. Недолго. Потом совершил несколько миссий к Юпитеру, к добывающим станциям. Потом какое-то время возил ресурсы с Пояса астероидов. А на Марсе работаю года два, наверное, или три.

— Судя по вашему послужному списку, Вы отработали большой срок. Не задумывались, чем будете заниматься после?

— Буду проситься и дальше работать в космосе. Я же старый космический волк, ха-ха. С Марса выгонят — пойду обратно на лунный буксир. Туда не возьмут — пойду в мусоросборщики. Говорят, там всегда люди нужны. Земную орбиту за два с половиной столетия загадили… кто-то же должен чистить, верно, ха-ха?

— Но разве Вам не дорого Ваше здоровье? Многие космонавты страдают от последствий работы в невесомости и под постоянным космическим излучением. Не будет ли лучше вернуться на Землю и попробовать устроиться там?

— Да, здоровье у меня не то уже, конечно. Но семья меня дома ждет… Я хочу вернуться к ним навсегда и провести свои последние годы дома, на твердой земле… Но, как бы сказать… я всю жизнь в космосе. Куда мне на Земле податься? Я же больше не умею ничего. Мое место здесь, среди звезд. Здесь мне, видимо, и помирать.

— Что же, удачи Вам. Спасибо.

— До свидания. Удачно Вам отдохнуть на Марсе!

«…Мы заходим на посадку. Это Мир-5 — главная база Альянса. Здесь развернуты заводы и электростанции, научные лаборатории и жилые комплексы. Именно здесь Евразийский Альянс ведет основные работы по терраформированию Марса».

***

«Мы прибыли на Аванпост 11, расположенный у самого края долины Маринера. Отсюда видны озера и моря на дне долины. Ее стены, а также почва и камни вокруг нас, покрыты плесенью, мхами и лишайниками. Как видите, несмотря на то, что мы носим фильтрующие маски и теплые закрытые комбинезоны, здесь можно обходиться без скафандров и пневмокостюмов. Атмосферное давление на поверхности Марса сейчас примерно соответствует давлению на самых высоких вершинах Гималаев. Все это благодаря лишайникам и микробам, которые на протяжении десятков лет выделяли в атмосферу углекислый газ, содержащийся в марсианском грунте и полярных шапках на южном полюсе.

Аванпост 11 — это терраформирующая станция, одна из многих, разбросанных по поверхности планеты в тропических областях Марса. Здесь вахтовым методом работают несколько человек. Нам удалось поговорить с одним из них — Егором Ковалевым».

— Здравствуйте, Егор.

— Привет! Марс на связи!

— Правду ли говорят, что работа на аванпостах самая тяжелая?

— Не знаю, я не работал в других местах. Но здесь определенно невесело.

— Много работы?

— Да нет, немного. Делать тут особо нечего. С утра проверил все системы и сидишь мониторишь. Скука смертная.

— Стало быть, Вы считаете, что это Вы занимаетесь какими-то бесполезными делами?

— Ну, определенно, если смотреть с точки зрения человечества, мы делаем полезное дело. Как еще назвать обеспечение работы магнитного щита планеты? Сложно придумать что-то более важное. Ах, да, еще же через нас мозговитые ребята из лабораторий гадят на поверхность всякими микробами. Вон тут станция адаптации органики, посмотрите. Последний раз приезжали такие, с важными лицами, несколько контейнеров в автомат загрузили и свалили обратно на базу. Даже не поздоровались. Жаль комплекс их сгорел, но хоть видеть их рожи ближайшие пару лет точно не придется.

— Вы видели пожар на базе?

— А то! Бабахнуло так, что у них половину корпуса разворотило! То ли проводку замкнуло и там газы взорвались, то ли просто газы взорвались, не знаю, не спрашивал. Пожарная система верещала до самой ночи! А это, между прочим, были мои законные выходные! Так и не отоспался в нормальной постели…

— А сколько жертв было, не знаете?

— Ну, я не считал… Где-то десятка три погибли. Еще сколько-то пострадали. А, может, и нет. Меньше? Больше? Я не знаю. Официально статистику по-любому занизили, а реальные цифры знает только полтора человека. Ну, а я в эти дела не лезу. Мне тут еще четыре года штаны просиживать.

— Многие на Земле говорят, что в основном на Марсе работают люди убежденные. Как Вы оцените это утверждение?

— Конечно правда! Все правда! Кто еще согласится пахать в этой дыре? Единственный плюс тут — это зарплата. Даже нормальной связи с Землей еще не придумали. А уж тут, на терраформере, конечно, сущий ад. Даже врагу не пожелал бы тут работать.

— Могу ли я тогда узнать, как Вы здесь оказались?

— Да все просто. Я студент. После вуза меня отправили пять лет на Марсе работать. Семья у меня за учебу платить не могла, а в корпорации предложили стать целевиком. Я и стал. Знал бы — отказался сразу же. Да хоть чернорабочим на стройку пошел бы за еду. Все хорошо, лишь бы не здесь.

— Вам так не нравится Марс?

— Ну, а как иначе-то? На кой он сдался вообще, этот Марс? Сто двадцать лет сюда бешеные деньги вливают, а толку ноль. Ах, нет же, одну долину начало водой заливать! О, и еще лишайников наросло до самого горизонта. А только жить тут нормально, как двести лет назад было нельзя, так и еще двести лет после нас будет нельзя. А смысл мне тут тогда сидеть? Даже мои внуки нормального Марса не увидят, куда мне-то?

— И, тем не менее, мы уже ходим по поверхности без скафандров. Может быть, не все так уж и бесполезно? Не все задачи подобного масштаба решаются сразу.

— За других говорить не буду, но именно мне здесь работать не хочется. Досижу тут свои оставшиеся четыре года и улечу на Землю. А Марс уже как-нибудь без меня преобразуется. Тут люди идейные нужны, готовые. Я не из таких.

— Что же, удачи Вам. Спасибо!

— И Вам всего хорошего. До свидания!

«…На обратном пути в Мир-5 мы смогли насладиться удивительными видами марсианской поверхности. Этот серо-зеленый грунт, покрытый мхом и лишайниками, когда-то был коричневым. И пусть до настоящего озеленения Марса еще долгие годы работы, то, чего мы достигли, не может не радовать. Небо все еще оранжевое, но когда-нибудь, мы верим, оно станет голубым».

***

«Мы находимся в лабораторном комплексе Мир-5. Именно здесь проводятся работы по генной модификации микроорганизмов. Ученые выводят новые адаптивные культуры микробов и бактерий, которые в дальнейшем будут преобразовывать марсианскую атмосферу в пригодный для дыхания воздух.

Нам удалось поговорить с Анастасией Климовой — специалистом Евразийского Альянса по разведению и модификации микроорганизмов, и выяснить, какие задачи стоят перед научным центром».

— Здравствуйте, Анастасия!

— Доброе утро! Марс на связи! Не ожидала увидеть журналистов в наших краях.

— Кто-то же должен рассказать миру о ваших трудах, не правда ли?

— Это Вы верно подметили. Что Вы хотите узнать?

— Терраформирование Марса идет уже больше ста лет. Многие утверждают, что последующие этапы займут еще больше времени. Как Вы считаете, они правы?

— Не могу сказать точно. Это зависит от многих факторов. Но мы работаем над тем, чтобы Марс стал подобен Земле как можно скорее.

— Вы ведь занимаетесь генной инженерией? Какова роль микроорганизмов в преобразовании планеты?

— На протяжении десятилетий многие корпорации вкладывали деньги в генную инженерию. Мы модифицируем земные микроорганизмы так, чтобы они были способны выживать в марсианских условиях и выполнять то, что нам от них требуется. На начальном этапе терраформирования микроорганизмы не участвовали. Их забросили на поверхность только после того, как бомбардировка астероидами повысила температуру. Первыми были поедатели реголита. Они преобразовывали содержащийся в грунте и на полюсах сухой лед в углекислый газ. Они этим и сейчас занимаются. Затем здесь стали разводить лишайники и мхи. С ними было много трудностей, но они постепенно вливаются в процесс и перерабатывают углекислый газ в кислород.

— То есть уже сейчас идет преобразование атмосферы?

— Да, это так. Медленно, но идет.

— Как думаете, сколько времени это займет?

— Не могу сказать. Текущими темпами это может занять еще несколько веков, при условии, что магнитный щит будет работать. Но если подходить к вопросу комплексно, то все, что мы делаем на Марсе, сейчас взаимно друг друга дополняет. Так что, возможно, наши правнуки все же смогут на Марсе пожить. Конечно, это самый оптимистичный прогноз.

— Каков тогда ваш вклад в общее дело?

— Альянс совместно с «ЭкоЛайн» ведет работы по выведению новых микроорганизмов. Мы работаем над азотолюбивыми бактериями, фотосинтетическими организмами и метаногенами. Мы имеем множество образцов, которые сейчас проходят лабораторные испытания. Если испытания будут пройдены, мы выведем их в специальную заповедную зону для проверки адаптивности. И, само собой, если и этот тест будет пройден, то после расчетов, основанных на полученных в ходе тестов данных, эти микроорганизмы либо приспособят на производствах, либо выпустят на поверхность.

— На слух воспринимается, как что-то невероятно сложное.

— На самом деле, все предельно просто. Азотолюбивые бактерии нужны для того, чтобы выделять в атмосферу больше азота. Кроме того, с их помощью на основе аммиака делаются удобрения для почвы, и получается водород. Фотосинтетические организмы производят кислород. Метаногены используются в марсианской промышленности для производства парниковых газов и топлива. Все идет на пользу колонизации, как видите.

— А что Вы можете сказать по поводу ваших коллег из «ЭкоЛайн»? Их подход чем-то отличается от вашего?

— Мы следуем общему плану, но на стороне все вольны проводить собственные исследования, и даже пробовать результаты на практике, если это не нанесет ущерба тому, что уже сделано с Марсом. Но по части генной инженерии и микробиологии у «ЭкоЛайн» определенно больше свободы, чем у Евразийского Альянса, поскольку это их основной вид деятельности. Говорят, они там ставят эксперименты на людях, пытаясь повысить их адаптивность к окружающей среде.

— Грубо говоря, они пытаются менять не среду, а повышать приспособляемость людей? Менять человека?

— Да, так и есть. Я давно хочу туда перейти. Все же это мой профиль, и чем меньше у меня рамок, тем больше пользы я принесу обществу.

— Вы определенно любите свою работу. Как Вам удается сохранять позитивный настрой, зная, что все, что Вы делаете, делается для наших потомков?

— Главное — это верить в то, что все получится! И, особенно, не унывать, когда что-то идет не по плану!

— Вот Вы сейчас сказали про то, что иногда что-то идет не по плану… Нам стало известно, что в Вашей лаборатории произошел пожар. Как это отразилось на Вашей работе?

— Ох, это действительно была трагедия для всех нас, для всей корпорации! Серьезно пострадало здание, уничтожено дорогое и передовое оборудование, какое и «ЭкоЛайну» не снилось… А самое главное, знаете, что самое главное?

— Специалисты погибли?

— Да нет же! Что там эти специалисты? С Земли еще пару десятков завезут и порядок. А там ведь были культуры метаногенов! Наши самые передовые разработки! Совершенно новый продукт научной мысли! Теперь все исследования придется начинать заново! И хорошо, если удастся восстановить наш поврежденный пожаром архив, где все копии данных хранились. Ну, и еще мы сказали начальству, пусть пороются у себя в банках данных, там тоже копии должны быть. Но, знаете, с нашими тугодумами в руководстве… это затянется на пару месяцев точно.

— Возвращаясь к вопросу об экспериментах…

— Что бы Вы там ни думали, «ЭкоЛайн» делает все абсолютно законно. ООН разрешила делать на Марсе буквально что угодно, лишь бы на пользу и не в ущерб. Формулировка, конечно, неточная, там есть нюансы, но суть я сказала. И да, я хочу туда, потому что Альянс не дает мне достаточно свободы в этом плане.

— И что же Вас держит?

— Условия контракта. Как только срок истечет — продлять не буду, пойду устраиваться в лучшее место.

— Но все же Вы останетесь на Марсе?

— Конечно, как же иначе?

— Вас так привлекает участие в крупномасштабном проекте или что-то иное?

— Не знаю даже, что вам ответить. Мне просто нравится то, чем я занимаюсь. С таким же удовольствием я бы занималась этим и на Земле, но здесь, на Марсе, ощущается как-то… иначе? Возможно, если бы не Марс, я бы была каким-нибудь мелким специалистом в провинциальном НИИ. А здесь… здесь есть возможность проявить себя. Здесь раскрываются таланты и способности многих ученых, и это радует. Здесь я могу делать все, что захочу!

— Ну, если все будут с такой же любовью относиться к работе, то Марсу недолго осталось быть непригодным для жизни человека! Удачи вам! Спасибо!

— Спасибо! До свидания!

«…Жилая зона базы Мир-5 укрыта гигантским куполом. Снаружи находится только предприятия. Интересно, сколько десятилетий пройдет прежде, чем будет поставлен вопрос о демонтаже купола? Будем надеяться, что не слишком много».

***

«Мы находимся на электростанции Мир-5. Этот огромный комплекс, оснащенный передовой моделью термоядерного реактора, снабжает энергией не только город со всеми предприятиями, но и больше двадцати аванпостов. Кроме того, от электростанции ТяЭС-5 зависят горнодобывающие комплексы и озеленительные зоны. Можно с уверенность сказать, что это сердце базы Мир-5.

Нам удалось пообщаться с одним из ведущих инженеров ТяЭС-5, Николаем Шишкиным, и убедиться, какое большое значение в колонизации Марса имеет энергетика».

— Здравствуйте, Николай.

— Марс на связи! Рад Вас видеть.

— Нам известно, что для поддержания работы магнитного щита Марса требуется колоссальное количество энергии. Эту энергию вырабатывают такие базы, как Мир-5?

— База Мир-5 принадлежит Альянсу, и наша электростанция обеспечивает только инфраструктуру корпорации. На западной окраине Долины Маринера, очень далеко отсюда, находится наземная база МИОН. Вот там и расположен энергетический комплекс, питающий магнитный щит. А мы тут попроще дела делаем.

— А кто контролирует базу МИОН? Какая-то другая корпорация или этим занимается представительство ООН?

— Корпорации не контролируют питание магнитного щита. Да, этим занимается представительство ООН. Тем не менее, прошу заметить, что корпорации не являются прямыми конкурентами в делах колонизации. Наши действия в чем-то бывают различны, а мнения не совпадают, но все мы ориентируемся на одну общую четкую стратегию действий. Несмотря на все корпорации делают одно общее дело.

— То есть то, что сто лет назад говорили, будто бы выгоднее осваивать космос силами частников — это правда?

— Ну конечно. Корпорации ориентируются на прибыль и далеки от политики. Между нами идет борьба не за территорию терраформирования, а за технологии и умы. Здесь, на Марсе, мы делаем открытия, которые переворачивают жизнь людей. Вот в чем выгода. Кроме того, здесь уже добываются ресурсы, здесь создаются рабочие места. Ну и дотации от ООН тоже играют свою роль. Многие считают почетным участвовать в самом масштабном проекте человечества. Представьте, что Ваше имя будет навсегда вписано в историю. Вас не вдохновляет подобный исход?

— Наверное, нас это не слишком вдохновляет. Возможно потому, что мы не могущественная межпланетная корпорация?

— Возможно, хех. А вот меня все устраивает. Конечно, хотелось бы добиться большего за меньший срок, но тут уже что имеем. Терраформирование — крайне сложный и длительный процесс. Нельзя спешить.

— Сто двадцать лет назад, в начале терраформирования, люди допускали критические ошибки. Как Вы можете это прокомментировать?

— Знаете, если бы я был обыкновенным инженером с электростанции, я бы ничего не мог сказать. Но Вам повезло в том, что я терраформер в пятом поколении. Мой прапрадед был одним из тех, кто начинал все это делать. Моему прадеду досталась самая грязная работа. Он сбрасывал астероиды и кометы на Марс. Они даже обрушили Деймос! Представляете? У Марса был второй спутник, и его взяли и уронили! Наверное, это смотрелось фантастически! Более того, эффект превзошел все ожидания!

— То есть никаких ошибок не было? Все было точно рассчитано?

— Мы не можем сказать этого сейчас. Может быть, эти решения были в чем-то неправильными. Но то, что мы имеем сегодня, достигнуто во многом благодаря тому, что делали наши предки. И если бы их решения были действительно критически неправильными, мы бы сейчас здесь не стояли.

— Звучит логично.

— Определенно.

— Вы сказали, что Вы терраформер в пятом поколении. Звучит достойно, как по мне. Вы сами приняли решения участвовать в колонизации? Или Вас заставили продолжить семейную традицию?

— Нет, решение я принял самостоятельно. Конечно, пришлось много учиться, но вот я здесь, делаю то, что умею. Мой отец проектировал эту электростанцию и отопительные системы базы Мир-5, а мне выпала честь работать здесь. Это разве не чудесно, когда один маленький человечек может внести свой вклад в больше дело?

— Ваш отец тоже где-то здесь работает?

— Нет, он на пенсии сейчас, на Земле. Отошел от дел и решил отдохнуть, пока последствия работы в космосе не доконают его. Думаю, лет через пятнадцать я буду думать сходным образом, хех.

— А разве магнитный щит не защищает Марс от радиации и вредных излучений?

— Магнитный щит работал не всегда. Ему потребовалось время, чтобы набрать мощность. Пока его поставили, пока экспериментировали… Много времени прошло, сами понимаете. А люди тут уже работали. Так уж получилось. Вообще, если подумать, колонии на Марсе строили даже в двадцать первом веке, когда никаких магнитных щитов тут не было. Жили же как-то, работали. Можно сказать, с них вообще началось дело колонизации Марса, а это когда было-то.

— Давно. Даже очень. Как Вы думаете, когда Марс станет полностью пригоден для жизни?

— Ну, если говорить прямо, он уже пригоден. Мы же тут живем. Но чтобы было как на Земле, должно пройти еще, может, столетие. Может, больше, может, меньше, я не могу сказать. Но меня радует уже то, что мы двигаемся к этому. В конце концов, это наша задача, как человечества.

— Тем не менее, многие до сих пор считают, что осваивать Марс — пустая трата времени.

— Так считают только, простите, дураки. Всякая империя живет экспансией. Если экспансия прекращается, империя погибает. Человечество — это империя. Мы либо будем расширять зону обитания нашего вида, либо погибнем. Так уж это устроено, увы. К тому же, если два столетия назад сомнения еще были уместны, то теперь, когда половина работы сделана, не понимаю, зачем останавливаться. Только для того, чтобы все вложенные усилия пропали даром? Как по мне, это глупо.

— Но бывают же аварии, непредвиденные случайности, из-за которых гибнут люди? Вот у вас же тут недавно лаборатория горела, десятки людей погибли. Стоят ли все эти жертвы того результата, которого вы пытаетесь достичь?

— Надо понимать, что никакое большое свершение не обходится без жертв. Я не скажу, что это хорошо. Нет, всегда, в любых обстоятельствах мы должны делать так, чтобы возможных жертв было как можно меньше. Но без ошибок никуда. Вот хоть что делай. А мы здесь делаем планету, которая была для жизни непригодна, для жизни пригодной. Сами понимаете, процесс сложный, опасный. Тут не избежать жертв. Но это необходимо для того, чтобы мы могли учиться на собственных ошибках. И надо понимать, что да, для одних людей это трагедия, но для будущего человечества — это опыт, который обязательно надо учитывать.

— Что в таком случае Вы скажете относительно будущего человечества как вида?

— Мой дед как-то сказал, что бессмысленно говорить о будущем, его делать надо. И вот, мы освоили Землю и Луну, мы добываем ресурсы в Поясе астероидов, мы имеем добывающие заводы на Юпитере и его спутниках, мы даже качаем метан с Титана. Мы терраформируем Марс! Наше будущее прекрасно! Жаль, конечно, что я не стану свидетелем рывка к другим звездам, но тут уж, увы, век человека короток. Моя работа здесь, и я буду делать ее до тех пор, пока хватает сил.

— А Ваши дети разделяют Ваши убеждения?

— Ну вот когда моя жена родит через пару месяцев, тогда и узнаем, хех.

— Это точно. Что же, спасибо Вам за ответы. Были рады познакомиться! Удачи в работе!

— Вам тоже. Спасибо! До свидания!

«…Удивительно осознавать, что то, что мы имеем сегодня на Марсе — это труд нескольких поколений людей. Сколько еще поколений потребуется, чтобы однажды человек смог растянуться на марсианской траве у марсианского озера и вдохнуть полной грудью? Будем надеяться, что труд сотен тысяч людей в итоге окупится и принесет свои плоды».

***

«Мы только что стартовали со станции МИОН в сторону Земли. Марс медленно уменьшается, по мере того, как мы набираем скорость и отдаляемся от него. На старых фотографиях он был оранжевый. Теперь же мы точно можем видеть, что планета зеленеет и покрывается водоемами. Пройдет еще много лет, прежде чем лишайники уступят место лесам, а небольшие озера — огромным океанам.

Сегодня на Марсе работают действительно выдающиеся люди. Герои нашей эпохи процветающего человечества. И пусть еще нескоро придет день, когда человек сможет жить на Марсе как на Земле, мы будем надеяться, что наше поколение колонизаторов, сделает этот день немного ближе».