Фридрих фон Логау и его литературная судьба
М. А. Новожилов
ЖИЗНЕННЫЙ ПУТЬ
Фридрих фон Логау, крупнейший немецкий поэт-эпиграмматист эпохи барокко, родился 23 января
Жизнь Логау прошла в Силезии, кроме нескольких лет обучения на юридическом факультете Альтдорфского университета г. Нюрнберга. Именно там 19 июля
В
3 июля
В
Летом
КНИГА ЭПИГРАММ ЛОГАУ: СТРУКТУРНЫЕ И ЖАНРОВЫЕ ОСОБЕННОСТИ
На титульном листе полного прижизненного собрания эпиграмм Логау значится: «Salomons von Golaw Deutscher Sinn-Getichte Drey Tausend. Cum Gratia & Privilegio Sac. Caes. Majestatis. Breßlaw/ Jn Verlegung Caspar Kloßmanns/ Gedruckt in der Bau- mannischen Druckerey durch Gottfried Gründern». Дата издания не указана. Виньетка под заглавием представляет птицу-хищника, торжествующую над поверженным соловьем; вверху на ленте надпись: «ADSIT». В аллегорической композиции на фронтисписе имя автора и название книги обрамлены символическими фигурами «Удовольствия» («Lust») и «Пользы» («Kost») в виде двух дев в венках, с цветами и плодами: смысл изображенного отсылает к известному изречению «prodesse et delectare» («полезное вместе с приятным» - лат.) из «Послания к Пизонам» Горация. Вверху на облаке крылатая Слава трубит в рог и несет поэту лавровый венок; под ней - лента с надписью «Слава» («Gerüchte»). В нижней части фронтисписа, под изображением раковины (символ возрождения) с надписью «Суд» («Gerichte»), за столом, возле которого на табурете лежит раскрытая книга эпиграмм, восседают три человека, «костюмы которых изобличают в них членов судейской коллегии: «Дворянина», «Придворного» и «Ученого»». Раскрытая книга символизирует собой «зеркало, в котором современное поэту общество видит свое отражение». Двое первых, указывая на книгу, смеются; у третьего, сидящего во главе стола, в руках две половинки сломанного жезла, что означает произнесенный приговор. По мнению исследователя, это - портрет самого Логау, и данная сцена показывает дидактический замысел его книги. По другой версии, это - аллегория «Читателя как Судии», выносящего свой вердикт о книге Логау, и, вкупе с персонификацией Славы, она отсылает к следующим стихам поэта:
«О моей книге»: Строгий суд готов и слава для поэзии моей, / Что для пользы и услады поместил я в книге сей.
Книга эпиграмм Логау разделена на три части - «Тысячи», по десять «Сотен» в каждой, и три «Прибавления». На титульных листах «Тысяч» помещены эпиграфы из ученых трактатов того времени. Первой и третьей частям предпосланы предисловия, в которых поэт объясняет правила произношения и правописания, устанавливает принцип фонетической рифмы и объявляет о цели и назначении своей сатиры: «Высмеять пороки, а не одобрить и поощрить их». Первые две и часть третьей «Сотни» первой «Тысячи» представляют собой переработанный текст сборника
В книге Логау отражено жанровое многообразие, характерное для немецкой эпиграмматики XVII в. Хотя большую часть ее составляют собственно эпиграммы, т.е. стихотворные миниатюры с двухчастной риторической структурой «ргоpositio - conclusio» и неожиданным остроумным поворотом (пуантом), в ней представлены почти все причислявшиеся в то время к эпиграммам малые стихотворные жанры, как литературные, так и фольклорные. Наиболее типичными для творчества поэта являются сентенции, эпиталамы, эпитафии, эмблемы «ohne pictura», шпрухи, приамели, рифмованные пословицы; кроме этого, в небольшом количестве встречаются эхостихи, сонеты, пасторали, басни, шванки, загадки и др. Все это пестрое множество также обретает у Логау эпиграмматическую форму.
В формальном отношении подавляющее большинство в его книге составляют двустишия (60%) и четверостишия (25%); однако в ней имеется и около пятидесяти длинных стихотворений, подчас достигающих ста и более стихов. Среди них заметную роль, благодаря присущему им ярко выраженному лирическому характеру, играют элегии, в которых находит свое воплощение социально-критический мотив ухода от городской цивилизации на лоно природы. Наряду с элегиями, Логау обращается к жанрам посланий (эпистол) и надгробных од (эпицедиев), принадлежащим к традиции casual-carmina. Среди длинных стихотворений Логау количественно доминируют сатиры; подзаголовок наиболее протяженной из них (196 стихов), «Amadis-Jungfem» (11,3,59), - «Epigramma est brevis Satyra; Satyra est longum Epigramma», - отсылает к присущему той эпохе пониманию эпиграммы, согласно которому последняя может быть «элегией, сатирой, рифмованной шуткой, миниатюрным любовным стихотворением, воплощением вековой мудрости или религиозного мистицизма».
Творчество Логау относится по преимуществу к дидактической поэзии. Около половины его собрания (45.4%) составляют эпиграммы религиозного, философского и наставительного содержания, или так называемые гномические, проблематика которых является идейным ядром книги. Среди них следует особо выделить духовные эпиграммы (3.1%). Принадлежащие к замечательным образцам немецкой религиозной лирики эпохи барокко, эти стихотворения представляют собой в совокупности род вероисповедного документа, по которому можно судить о религиозно-нравственных приоритетах поэта, и потому имеют первостепенное значение для характеристики всего его творчества. В немалом количестве моральных сентенций, наставительных изречений и рифмованных максим поэт излагает свои морально-этические взгляды, в основе которых лежит его религиозное миропонимание. Значимость гномических эпиграмм в творчестве Логау дала основание критике охарактеризовать его как «поэта-проповедника». Однако далеко не всегда эти эпиграммы имеют серьезно-назидательный характер: следуя принципу «prodesse et delectare», Логау не забывает о том, что «целью поэзии является... наставление в увлекательной форме», и что «цель поэта - учить, доставляя удовольствие».
Одной из центральных тем творчества поэта является критика мира (Weltkritik) и времени (Zeitkritik). Эпиграммы на данную тематику стоят между гномическими и сатирическими. Среди них собственно мирообличительные (weltkritische) эпиграммы, посвященные нравственной критике существующего порядка вещей и негативных явлений эпохи (4.4%), в качестве непременного компонента включают религиозное или моральное наставление. К этому же роду следует отнести и те эпиграммы, содержанием которых является обличительная сатира «ювеналовского» типа без явно выраженного дидактизма (9.9%). Тематический диапазон этих образцов включает антивоенные и патриотические мотивы; выпады против иноземного засилья и галломании; обличения упадка веры и нравов; гневные протесты против всеобщей меркантилизации; выступления в защиту угнетенного крестьянства; инвективы против сильных мира сего, и т.д. Тематикой более 200 эпиграмм является антипридворная критика (Hofkritik). Эпиграммы, посвященные критике мира и времени, при всей своей относительной немногочисленности (14.3%), занимают в творчестве Логау столь важное место, что поэт даже заслужил прозвание «неумолимого» (Unerbittliche), «строгого судии своего века».
В сатирических эпиграммах (35.5%) Логау разрабатывает ряд традиционных для эпиграмматики тем и выводит обширный каталог человеческих пороков. В соответствии с известным тезисом Марциала «parcere personis, dicere de vitiis» («щадить лица, обличать пороки» - лат.), в эпиграммах данного рода осмеиваются не столько конкретные лица, сколько обобщенные типы и олицетворенные пороки, обозначаемые говорящими именами с латинской или греческой этимологией. Множество метких наблюдений над современным человеком и его недостатками свидетельствует о Логау и как о выдающемся нравописателе своего времени. Вместе с тем, сатира не является в творчестве Логау самостоятельным направлением, но выступает в нем, согласно другому горациеву правилу - «ridentem dicere verum» («говорить правду, смеясь» - лат.), как средство нравственной проповеди, своего рода «отрицательное наставление», или еще одна грань критики и обличения мира с позиций религиозного миропонимания поэта.
Значительное число эпиграмм Логау, принадлежащих к различным классам, от гномических до сатирических, содержит религиозное наставление прямого или косвенного характера. Доля этих стихотворений, вместе с духовными эпиграммами, достигает 12.8% от всего объема книги, что подтверждает мнение о Логау как о «поэте-проповеднике». К дидактической поэзии принадлежат у Логау также посвятительные и панегирические эпиграммы (2.1%). Помимо этого, поэт является автором целого ряда эпиграмм игриво-галантного, эротико-гедонистического, застольного и шуточного содержания (2.7%), свидетельствующих о его принадлежности к антологической традиции.
По мнению ряда критиков, творчество Логау в полной мере является отражением его внутренней жизни и личного опыта: «его личность стоит за его поэзией». В этом поэт расходится с современной ему литературной традицией: «Поэтический опыт, как он понимается в наше время, имел минимальную - если имел вообще - важность в этот период. Большинство писателей той эпохи предпочитали опыту вымысел. Они отвергали опыт, даже если вымысел на нем основывался. Однако Логау наполняет весь свой труд субъективностью, не имеющей и отдаленного подобия в современной ему литературе». В особенности в автобиографических эпиграммах и эпиграммах на тему поэтического творчества Логау раскрывает перед читателем свой внутренний мир, в лирических стихотворениях обнаруживает «искренность чувств, подлинность переживаний и душевную глубину», в духовной лирике поражает высотой и строгостью своего религиозного мироощущения. Тем не менее, несмотря на нетипичность творчества Логау в данном аспекте в контексте немецкой литературы той эпохи, его книга может с полным правом как в формальном (риторические и стилистические приемы, жанровое мышление, ролевой подход), так и в содержательном отношении (метод заимствования материала, традиционность тем и мотивов) считаться эталонным произведением своего времени в жанре эпиграмматики и служить образцом для изучения последней, что подтверждают и названия трудов отдельных исследователей.
ТВОРЧЕСТВО ЛОГАУ В ОЦЕНКЕ ВЕКА БАРОККО И ЭПОХИ ПРОСВЕЩЕНИЯ
Традиционно считается, что книга Логау не встретила интереса у его современников, и к началу XVIII в. он был уже забыт. В подтверждение этого указывают, в частности, на отсутствие имени Логау в знаменитом «списке поэтов» Беньямина Нойкирха (1665-1729) в его предисловии к вышедшему в
Эрдман Ноймайстер (1671-1756) ранее других ученых авторов назвал в своем компендиуме «De Poetis Germanicis» (1695) подлинное имя поэта. Фактически псевдоним Логау был раскрыт еще в
Grab Friedrichs von Logawldes Schlesischen Martialens.
JCh bin aus derer Schaar/ die von der Wigen an
Mit aller Weißheit sich zuziren Reiß gethan:
Drum gab der Musen-Printz mir solche Himmels-Gaben
So kaum die Meisten halb/ja kaum nur eintzeln haben.
[«Из тех я, кто себя от самой колыбели / Украсить мудростью усердье возымели, / И дар небесный мне Водитель Муз послал - / Такой, каким никто досель не обладал».]
Книга эпиграмм Логау при жизни ее автора не удостоилась критической оценки со стороны ведущих литературных мэтров того времени. Первые скупые отклики на нее появились лишь четверть века спустя. Зигмунд фон Биркен (1626- 1681) первым из авторов немецких поэтик конца XVII в. упомянул в своем «Teutsche Rede-bind und Dicht-Kunst / oder Kurze Anweisung zur Teutschen Poesy» (1679) о «Самуэле фон Голау», поставив его на одну ступень с Марциалом и английским неолатинским эпиграмматистом Джоном Оуэном (1564-1622), что по тому времени было серьезной похвалой. Даниэль Георг Морхоф (1639-1691) в трактате «Unterricht von der Teutschen Sprache und Poesie» (1682) заметил, что «эпиграммы силезца Соломона фон Голау не испытывают недостатка в остроумии, но многие из них довольно тяжелы». Иоганн Готлиб Мейстер (11699) в поэтике «Unvorgreiffliche Gedancken Von Teutschen Epigrammatibus, Jn deutlichen Regeln und annehmlichen Exempeln» (1698) сообщил, что среди эпиграмм «Соломона фон Голау... или господина Фридриха фон Логау... большинство остроумны по замыслу, выразительны и благозвучны».
В эпоху Просвещения Иоганн Сигизмунд Йон в издании «Pamassi Silesiaci sive recensionis poetarum silesiacorum...» (1728) заметил, что эпиграммы Логау «не лишены изящества и остроумия» («Epigrammata leporibus suis et salibus non destituuntur»). Иоганн Генрих Цедлер (1706-1751) в XVIII томе своего «Universal-Lexicon aller Wissenschaften und Künste» (1738) отозвался о Логау как о «галантном поэте», издавшем «в 1638 году, под именем Соломона фон Голау, 3000 немецких эпиграмм, которые хотя и, в духе того времени, несколько грубоваты, однако являют собой приятную игру ума». Иоганн Христоф Готшед (1700-1766) сообщил в разделе «Von Sinngedichten, Grabund Überschriften» своего «Versuch einer Critischen Dichtkunst» (1742) о том, что «Зал фон Голау или, скорее, фон Логау выпустил в свет многочисленное собрание маленьких поэтических цветков».
Несмотря на перечисленные упоминания, по мнению такого авторитетного в то время литературного критика, как Готхольд Эфраим Лессинг (1729-1781), Логау к середине XVIII в. был «известен не далее чем по имени». Свидетельством «неизвестности» Логау, на взгляд Лессинга, было то, что даже выдающийся эпиграмматист начала XVIII в. Христиан Вернике (1661-1725) не знал никого, кто отважился бы написать целую книгу эпиграмм на одном из живых языков. «Мы могли бы, - говорит Лессинг, - привести длинный список критиков, преподавателей поэтики, собирателей ученых анекдотов, которые либо вовсе его [Логау. - М.H.] не помнят, либо припоминают, но с существенными ошибками». В своем критическом журнале «Briefe, die neueste Litteratur betreffend» (1759) Лессинг повторяет: «Наши новейшие критики и профессора поэтики едва упоминают его имя и ничего из него не цитируют». Образцы эпиграмм Логау, приведенные в поэтиках Мейстера и Йона, как считал Лессинг, являются лишь очевидным доказательством убогого вкуса их авторов и едва ли способны пробудить в читателе желание познакомиться с поэтом ближе. Таким образом, по мнению Лессинга, Логау не был оценен по заслугам, и, возможно, «пройди еще полстолетия, он бы так и погиб».
Одной из причин этого критик считал анонимный сборник «Воскрешенная поэзия С<оломона> ф<он> Г<олау>« (1702), издатель которого, Иоганн Адам Пленер, поместил в него, помимо Логау, произведения популярных в то время поэтов - Фридриха Рудольфа фон Каница (1654- 1699) и Иоганна фон Бессера (1654-1729), а также некоторые из своих собственных сочинений. Выбор стихотворений, вместе с изменениями, внесенными в тексты издателем, послужили основанием для острой критики Лессинга, заметившего, что эпиграммы Логау в издании
Таким виделось Лессингу создавшееся положение. Для того, чтобы его исправить, он предпринял собственное издание эпиграмм Логау.
ЛОГАУ В ИНТЕРПРЕТАЦИИ ЛЕССИНГА И РАМЛЕРА
Хотя мнение, что Лессинг и его соиздатель, берлинский поэт-одописец Карл Вильгельм Рамлер (1725-1798), спасли поэта от забвения, и считается «легендой, созданной историками литературы», тем не менее, честь открытия творчества Логау для широкой читательской аудитории, несомненно, принадлежит им. В
Издание
[…]
Л-ра: Известия РАН. Серия литературы и языка. – 2007. – № 2. – С. 39-53.
Произведения
Критика
