Симфония большого города
А. Письменный
Известный кинорежиссер Карло Лидзани в своей книге «Итальянское кино» пишет, что «многие итальянские писатели, художники, поэты нового поколения иной раз были «открыты»... благодаря тому интересу, который вызывала молодая итальянская кинематография». С другой стороны, он же неоднократно подчеркивает, что молодая итальянская литература оказала большое влияние на формирование кинематографии в духе неореализма.
Как видно, и то и другое утверждение К. Лидзани справедливо. Как видно, литература и кинематограф Италии после освобождения от «черного двадцатилетия» влияли друг на друга, с взаимной пользой одинаково обогащаясь благодаря острому вниманию к социальным проблемам, великому человеколюбию и той сердечности и проникновенной чуткости, которые так поразили нас в кинокартинах «Похитители велосипедов», «Два гроша надежды», «Мечты на дорогах», «Неаполь — город миллионеров», пришедших к нам раньше итальянской прозы.
У кинофильмов прогрессивных мастеров и у произведений передовых писателей общий источник — жизнь итальянского народа во всей ее неприкрашенной сложности.
Маленькая улочка во Флоренции — пятьдесят метров в длину, пять в ширину. Это крошечная виа дель Корно, где дома так тесно прижаты друг к другу, что лунный свет проникает только в окна самых верхних этажей. Мусор из домов выметают здесь прямо на мостовую. Кошки роются в кучах отбросов. В ночные часы полицейский патруль проверяет, на месте ли поднадзорные уголовники.
На маленькой виа дель Корно, существовавшей во Флоренции еще до того, как родился Данте, живут и действуют — всякий по-своему — герои романа Васко Пратолини. И, словно по кругам Дантова ада, сквозь круги чистилища к райским сферам ведет автор своего читателя.
Четверо молодых девушек на виа дель Корно изведали счастье и беду, радость и печаль. Их возлюбленные начинали здесь борьбу за существование. Здесь они расставались с детством. У одних естественное желание счастья столкнулось здесь с жестокой действительностью и оказалось разбитым. У других оправдались надежды. Так ведь и бывает в жизни. Но «Повесть о бедных влюбленных» (в оригинале точнее — «Хроника бедных влюбленных») не ограничивается историей, обозначенной в заглавии. Это скорее предлог, чтобы рассказать о судьбах многих жителей виа дель Корно. И писатель рассказывает и о судьбе зеленщика Уго, и о ссоре, происшедшей у него с лучшим другом, и о его будущей жене Джезуине, о том, как они нашли друг друга; писатель рассказывает о жизни землекопа Антонио, сапожника Стадерини, мусорщика Чекки; рассказывает о незадачливом воре Джулио, не сумевшем воспользоваться своей добычей, и о воре Нанни, связавшемся с полицией и посылающем свою сожительницу Элизу на панель: ведь это такая неверная работа — воровство.
Здесь, на виа дель Корно, живет и работает кузнец Коррадо, за силу и отвагу прозванный именем популярного силача-киноактера Мачисте (Мацист по старой транскрипции). Мачисте-Коррадо, в сущности, является центром всех душевных притяжений корнокейцев. Он ведет отважную борьбу не только за свое существование, но и за жизнь своих соседей, сограждан, всего народа. Он коммунист, старый участник рабочих дружин, носивших название «Народные смельчаки», член подпольной коммунистической группы.
Рядом со всеми этими простыми людьми обитает парочка фашистов, убийц и насильников, мечтающих о захвате власти. Обитают здесь и немногочисленные представители зажиточных слоев населения — торговец углем Нези, не брезгающий укрыть краденое и ссудить фашистским бандам свои грузовики. Приютился на маленькой улице и владелец гостиницы Ристори, ставший для проституток чем-то вроде сборщика налогов. Наконец, здесь доживает сбой век Синьора, зловещая старуха, бывшая дама полусвета, тайно властвующая теперь над судьбами корнокейцев.
В «Повести о бедных влюбленных» нет того, что принято называть сквозным сюжетом.
Рассказ о бедных влюбленных переплетается с историей гнусного торговца углем Нези, соблазнившего юную Аурору и погибшего из-за собственной жадности и жестокости. А умирает старик Нези, и таким же, как он, постепенно становится его сын, Отелло, некогда бунтовавший против отца, — и это не закон наследственности, не идея повторяемости страстей и судеб, а закон социального положения. Но вот на первый план выступает Синьора, злой гений виа дель Корно. Это страшная, омерзительная старуха, и, кто знает, может быть, в ее зловещем образе автор показывает нравственное растление сильных мира сего, обреченных на бесславный конец?
Но все сильнее, все значительнее начинает звучать тема Мачисте-Коррадо и его друга — зеленщика Уго. Проститутки, разносчики, рабочие, мелкие ремесленники и торговцы борются за кусок хлеба, за чашку кофе, за кров над головой. Мачисте ведет политическую борьбу с фашистами, борьбу не на жизнь, а на смерть.
Все сильнее и драматичнее звучит тема Мачисте с виа дель Корно, отзываясь на судьбах многих людей. И после трагической его гибели долго помнят на маленькой флорентийской улице светлый образ этого человека.
Писатель, знающий, как велик подвиг самопожертвования, не забывающий того, как выглядит квартира бедняка, как страдает он от зимнего холода и из чего сварена его похлебка, не боится плоских обвинений в натурализме и рисует аксессуары простого и трудного быта в их естественном и типичном обличье. Засоренный, отравляющий воздух общественный писсуар, грудной ребенок, которого опаивают на ночь маковым отваром, чтобы он своим криком не мешал развратничать угольному торговцу, проститутка Элиза с ее мучительной болезнью сердца, — все краски идут в дело. И тут же — трогательный, простодушно-наивный лепет влюбленных. И тут же — немногословная верность товариществу простых корнокейцев, их бескорыстная готовность прийти на помощь жене убитого друга. И ночь фашистского путча, полная драматизма, когда Уго, сбившийся было с пути, возвращается к Мачисте, чтобы быть вместе с ним в суровый час. И серьезный политический анализ того, что в те годы происходило в стране...
Это жизнь, и писатель все охватывает своим взором, все включает в партитуру своего романа. Бушующие политические страсти вызываются иной раз не сознательными идейными побуждениями, а теми чувствами, которые диктует житейский опыт. Что же, писателю и в этом интересно разобраться. И он дает слово молодой женщине, ничего не ведающей о том, что творится в мире. Но эта женщина знает: «...если черные творят такие дела (то есть преследуют и убивают честных людей. — А. П.), значит, правы красные!» Она это знает тем более, что «Мачисте был единственным человеком на виа дель Корно, которого я уважала».
Правдиво отражая живую действительность, Васко Пратолини нисколько не грешит банальной фотографичностью, так портящей иной раз превосходно задуманные произведения. «Повесть о бедных влюбленных» — произведение литературы, в котором лицо жизни художественно осмыслено и преображено в той степени, в какой требовал тонкий и требовательный вкус писателя, достигшего в своем мастерстве высокой простоты. И, может быть, только в обрисовке Синьоры писателю несколько изменяет чувство меры — уж слишком грязной, эстетически отвратительной выглядит эта циничная, а под конец обезумевшая старуха.
Но в том-то и состоит искусство художника, что при всем многообразии событий он не страшится о чем-то важном сказать скороговоркой, не стесняется иной раз обратиться к читателю с прямой авторской речью, перейти на откровенно хроникально-информационный язык, не гнушается наивно-народных интонаций в духе старого флорентийца Боккаччо, крепкого соленого словечка, простонародно-грубоватого юмора. И при всей, можно сказать, «приземленности» произведения на многих, очень многих страницах роман поднимается до большого эмоционального накала.
И поистине трагедийного звучания достигает патетическая сцена, когда Коррадо мчится на мотоцикле через весь город, чтобы предупредить товарищей о грозящей опасности. Фашисты гонятся за ним по пятам. Вот он уже сделал почти все, что мог. И тогда его настигает пуля. Мачисте падает, мотоцикл его перевертывается. Один из фашистов «наклонился над Мачисте; за волосы поднял его голову; в каком-то тумане увидел искаженное агонией лицо. Он был, как пьяный, он ударил ногой тело Мачисте». Другой фашист поджег машину, «бензин вспыхнул, языки огня лизнули мотоцикл, и он превратился в костер, раздуваемый ветром.
Церковная площадь от лунного света казалась еще больше и шире; кучка людей, размахивая руками, прыгала на ней вокруг костра. Мачисте лежал у паперти поперек лестницы, раскинув руки, разжав кулаки; широко раскрытыми глазами он смотрел в небо, которое больше ему не принадлежало».
Как большинство книг, широко изображающих жизнь, полных поэзии и глубины познания, роман Васко Пратолини нелегко пересказать. С какой бы тщательностью ни пытаться передать содержание такого романа, не удастся сохранить представление о его художественном богатстве и разнообразии.
И, важно отметить, в этом сложном, полифоническом произведении начисто отсутствует набившая оскомину пресловутая иллюстративность. В романе нет ничего умозрительного. Все в нем конкретно и вещественно.
А что касается композиционных сложностей, перебивки сюжетных линий, самого темпа романа — иногда убыстренного, иногда замедленного, — то все это имеет внутреннюю логику и подчинено одному закону: естественности отношений между героями, внутренней закономерности развития образов.
В манере письма, в разговорности авторской интонации, в отсутствии литературных побрякушек, во всем том, что объединяется понятием «стиль», проступает в этом романе такая непосредственность, возникает такая степень достоверности, что у читателя рождается ощущение: на виа дель Корно вместе со своими героями, наверно, жил и сам автор. Так оно и есть! На сотой или двухсотой странице читатель находит прямое признание писателя: да, он знает нравы своих героев, потому что жил среди них.
Но если бы и не авторское признание, у читателя не осталось бы сомнений, что «Повесть о бедных влюбленных» принадлежит к числу тех произведений, который не выдумываются за письменным столом.
Когда уходишь из кинозала после таких картин, как «Похитители велосипедов», «Рим в 11 часов», «Дорога надежды», одно чувство, одна мысль перекрывает всё остальное: каким поразительным проникновением в психологию простых людей, какой любовью к маленьким бесправным труженикам преисполнены эти фильмы. Эти же мысли и чувства испытываешь при чтении романа Васко Пратолини.
И, закрыв книгу, думаешь о безграничной способности человека к постижению истины, о счастливой эмоциональной выразительности писателя, о высоте, какой достигает талант мастера, когда он вырывается из-под пресса двадцатилетнего фашистского угнетения в Италии, обрекавшего на паралич живую мысль и живые чувства.
Л-ра: Новый мир. – 1957. – № 4. – С. 258-261.
Критика
