Всеобщая распродажа и бунт молодёжи
И. Тертерян
Ана Мария Матуте работала над трилогией «Торгаши» около десяти лет. Роман «Первые воспоминания» вышел в 1960 году. Вторая часть — «Солдаты плачут ночью» — в 1964. И наконец завершающий роман — «Ловушка» — появился леток. 1969 года. Только «Ловушка» прояснила читателю замысел всей трилогии. Пока были известны лишь два первых романа, их взаимосвязь оставалась непонятной, их объединяло разве что место действия — остров Мальорка — и несколько персонажей. Протагонисты в обеих книгах не совпадали, и сюжеты казались несоизмеримыми: какие-то детские игры в «Первых воспоминаниях» — и «гибель всерьез» на фронтах гражданской войны в романе «Солдаты плачут ночью».
Весьма вероятно, что и для самой писательницы идея трилогии окончательно оформилась лишь в ходе работы над «Ловушкой». Книга эта очень актуальная и, несмотря на сложность психологического рисунка, даже публицистическая. Это размышление о сегодняшней западной молодежи, о бунте молодежи. Притом «Ловушка» написана не сверстником бунтарей, декларирующим правоту свою и своих товарищей. Она написана взрослым человеком, умным и справедливым человеком, обладающим достаточно широким мышлением, чтобы судить о молодежи исторически. Вот это историческое суждение о сегодняшней молодежи и есть зерно, из которого выросла трилогия. Ради этого историзма писательница принялась за трилогию о современности «с начала» — с 1936 года. Что же касается актуальности «Ловушки», то ею Матуте обязана впечатлениям самых последних лет и, в частности, впечатлениям от встреч с американскими студентами во время поездки в США, предпринятой ею в начале 1969 года по приглашению американского университета. «Ловушка» была закончена в США.
Все три романа написаны по-разному, в разном стилистическом ключе. «Первые воспоминания» похожи на музыкальную прелюдию. Линейная простота повествования напоминает ясную чистоту клавира, доносящего главную мелодию. Роман «Солдаты плачут ночью» симфоничен: гражданская война — крестовый час истории Испании, и время сгущается, втягивая в себя всю предшествующую жизнь героев. Здесь решается судьба и тех, кто погибнет, и тех, кто останется жить, и даже тех, кто только потом родится. Повествование развертывается просторно, автор не скупится на краски и эмоциональные акценты. И вот «Ловушка» — «дневник в беспорядке», как названы несколько глав из этой книги. Беспорядок опустошения, бессмыслицы, боли. Беспорядок — ибо человек понял, что он потерял все, и потерял бесповоротно.
По мере того как читатель приближается к концу последней книги, три таких разных романа стягиваются в его восприятии воедино. Этому способствует одно писательское качество Аны Марии Матуте — ее отношение к психологии вообще и к психологии отрочества в особенности. Душевное движение становится в ее глазах подвигом или предательством — иногда даже вне размеров его реальных последствий. Впрочем, Матуте всегда видит и реальные последствия. Внутреннее и внешнее, скрытое в нас и содеянное нами она судит всегда одним и тем же судом.
Героиня первого и последнего романа трилогии — Матья, в «Первых воспоминаниях» — четырнадцатилетняя девочка, в «Ловушке» — усталая сорокалетняя женщина, та самая, что ведет беспорядочный дневник. Матуте и в других ее книгах интересовал подросток в тот момент, когда он переходит из детского мира во взрослый, и все — игры, мечты, чувства, — наполняется, часто незаметно для него самого и всегда незаметно для окружающих, новым значением. «Забавы», — говорят взрослые, не понимая, что речь идет уже не о детских шалостях, а о формировании характера человека, может быть, о том, что определит его судьбу. Матуте как раз умеет показать в подростке и смешных переживаниях подростка судьбу взрослого.
Вот Борха, двоюродный брат и товарищ детских игр Матьи, — обаятельный юный подлец, достойный наследник своего папаши, полковника франкистской армии, который, как хвастается сын, «может приказать всех расстрелять». Борха за одно лето переходит от мальчишеских проделок, драк и мелкого воровства у родных к обдуманному и низкому предательству, стоившему свободы другому мальчику. Мануэля, которого он несправедливо обвинил в воровстве, Борха ненавидит как плебея, сына расстрелянного республиканца. Борха уходит из детства вполне сформировавшимся подлецом. Но глазами писательницы мы видим, что этот мальчик был безмерно одинок, что естественная жажда мужского идеала и мальчишеская ревность никем не были направлены в русло благородного соперничества. Холодные слезы Борхи в минуту прощания с Матьей напоминают нам, что этот характер безнадежно и непоправимо искалечен средой.
В девочке Матье собрано все поэтичное, что мировая литература вкладывала в образы подростков: расставание с детством, с куклой, с андерсеновской русалочкой и Питером-Пэном и первое приближение к тайне пола. Матуте не отказывает Матье в искренности, порывистости, мечтательности — но беспощадно докапывается до ее слабости. В то последнее утро детства, когда Матья примкнула к предательству, когда она смолчала, зная, что Мануэль не виновен, завязался ее характер.
Усталой сорокалетней женщине в «Ловушке» Матуте тоже не отказывает в обаянии, оригинальности, глубине. Матья остро чувствует и отвергает пошлость и суету, она умна и самокритична, безжалостна в анализе и самоанализе. Но... так же малодушно, как в отрочестве от друга, отречется она от слабого и больного мужа и положит начало отчуждению своему от сына — продаст их обоих за комфортабельное одиночество, за легкую жизнь, хотя бы эта легкая жизнь состояла в возможности уютно отдаваться экзистенциалистской тоске по поводу мирового абсурда. «Первые воспоминания» заканчиваются тем, что, уезжая с Мальорки, Матья слышит тревожный крик петуха, как будто «оплакивавшего какое-то таинственное проигранное дело». И через много лет в своем беспорядочном, бормочущем дневнике она поймет, что этим проигранным делом была ее жизнь, что в то утро, когда она предала Мануэля, она потеряла не только друга, но и более дорогое, самое дорогое, что у нее еще будет, — сына.
Ее сын. Медвежонок, как его называют в семье, будет любить ее снисходительной и чуть иронической любовью, но откажет ей в доверии и праве руководить его жизнью и сам распорядится этой жизнью, пожертвовав ею ради бунта. Бесцельного, в сущности, бунта...
Медвежонок не похож на тех молодых бунтарей, каких мы можем представить себе по сообщениям западной прессы, по кинофильмам и книгам многих западных писателей. В нем нет ни истеричности битников, ни театральности хиппи. Это серьезный, скромный и подтянутый мальчик, удивляющий взрослых своей выдержкой. Он будет хорошим архитектором, говорят про него, — так твердо и четко проводит он линию на ватмане. Выросший среди благополучия, он ничуть не одержим комплексом социальной вины: легко и с удовольствием пользуется он «доджем», подаренным бабушкой, или дядиной яхтой. И тем не менее, не колеблясь, идет он на террористический акт, не прячась, ждет ареста. Дело в том, что Медвежонок бесповоротно убежден в полной, абсолютной выморочности того порядка вещей, какой его окружает. В его глазах этот порядок не может быть спасен или оправдан ни благами цивилизации, которые он предоставляет, ни «обносками» джентльменства, которые донашивает.
Медвежонка все любят, все балуют: мать, бабушка, дядя, тетя — но с безошибочной интуицией юности он угадывает в их любви поверхностность, привычку, эгоистическое равнодушие. Во всех обращенных к нему словах он слышит ложь, ханжество — и только слова о разрушении кажутся ему подлинными и живыми. И потому — чем скорее, тем лучше.
Внук испанцев-эмигрантов, Медвежонок родился и вырос в США и только юношей приехал на родину, в Испанию. Американская среда, американское воспитание (воплощенные в образе «американской бабушки» Беверли, щедрой и расчетливой, по-семейному радушной и бесчувственной, гордонезависимой, а по сути лишенной индивидуальности) — вот что зажгло в Медвежонке сосредоточенную ненависть к буржуазному способу жить, думать и чувствовать. В Испании, стране, стоящей на пороге социальных перемен, Медвежонок ищет людей действия — таких, каких он не знал в США. И ему кажется, что он их встретил...
В «Ловушке» раскрывается смысл названия, которое писательница дала всей трилогии, — «Торгаши». Торгаши тут все. Матья ценой разлуки с сыном покупает себе удобства и покой. Марио, учитель и наставник Медвежонка, обманывает льнущую к нему молодежь: у него нет ни цели, ни программы восстания, единственное, чего он добивается, — отомстить за свою испорченную жизнь, Марио разрабатывает план покушения на агента, когда-то выдавшего его, Марио, отца, а ребятам морочит голову, уверяя их в значительности этого субъекта и в необходимости устранить его для успеха грядущей революции. Марио кажется Медвежонку и другим юношам борцом и трибуном, вождем, которому они беззаветно верят, — на самом деле он продает им только свою личную злобу, свою горечь и усталость. И все остальные персонажи торгуют помаленьку — кто своим телом, кто своими правами. Отношения купли-продажи установились в буржуазном обществе на все материальные и духовные ценности.
Но есть нечто, ускользающее из этой системы купли-продажи, — это бунт молодежи, ничего не меняющий бунт. «Потерять время» — так названы в книге главы о Медвежонке. Да не только время, жизнь они готовы потерять и ничего не получить взамен. Только они — двадцатилетние, с большими неуклюжими руками, еще покрытыми царапинами от детских игр, — не торгуют. Зато их героизм присваивают, продают и покупают другие. Правы ли они, двадцатилетние, в своем бескорыстном и бесцельном бунте? На этот вопрос нелегко ответить, но Ана Мария Матуте отвечает положительно. Обманутый Медвежонок своим выстрелом не положит начало всеобщему восстанию, он убивает не всесильного владыку, а жалкого ничтожного человечка, возможно, даже вышедшего на пенсию и безмятежно наслаждающегося красотами Мальорки. Но этот человечек — в прошлом агент тайной полиции, выслеживавший республиканцев, предавший многих на пытки и смерть, и потому выстрел Медвежонка морально оправдан. Так и бунт молодежи при всей его бесцельности в глазах писательницы нравственно оправдан — как возмездие обесплодившему себя обществу.
До сих пор мы говорили о первом и последнем романах трилогии, объединенных прямой сюжетной связью. Но есть еще второй роман — «Солдаты плачут ночью». В этой книге юноша Мануэль (когда-то преданный Борхой и Матьей) и девушка Марта, пережившие много тяжкого, грязного и унизительного, встречают человека, ставшего для них воплощением идеала, — коммуниста Джезу. Джеза схвачен и расстреляв фашистами. Мануэль и Марта еще могут сохранить себе жизнь, уйти с отступающими частями республиканской армии. Но они отказываются от спасения и предпочитают погибнуть в пустом доме в оставленной врагу деревне, до последнего патрона отстреливаясь от приближающихся франкистов. Их нравственный максимализм не удовлетворяется иной клятвой в верности обретенному идеалу, кроме как клятвой собственной жизнью.
Особняком стоящий в трилогии рассказ о судьбе, вере и гибели Мануэля и Марты выступает как нравственный эталон для всех судеб, развернутых в повествовании. Прямо или скрыто писательница все время сопоставляет (либо деталями подсказывает нам такое сопоставление) поступки и побуждения людей нашего дня с тем, что произошло в годы гражданской войны. В монологе Матьи Медвежонок неизменно соединяется с Мануэлем, решение и выстрел Медвежонка — с безвестной гибелью Мануэля на последнем рубеже Республики. И там и тут самопожертвование — равно прекрасное, но и равно бесполезное? Логика книг Матуте подводит именно к такому выводу. Матуте хорошо видит преемственность освободительного движения, неразрывную цепь поколений, передающих друг другу заповедь борьбы, — но эта преемственность не практическая, а нравственная. Не программу борьбы за осуществление идеала передает Медвежонку Мануэль — но лишь высокую готовность идти в этой борьбе до конца, отринуть компромисс, отвернуться от лазеек для спасения, не ждать победы и вознаграждения за свой героизм.
Конечно, взгляд Матуте на «потенциал борьбы» в сегодняшнем обществе не бесспорен. За пределами книги осталось широкое антифранкистское движение — роман Матуте сосредоточен на протесте молодых, тех молодых, которых принято в последнее время называть «новыми левыми». Другие формы неприятия буржуазной действительности (будь то духовный абсентеизм Матьи или политические спекуляции Марио) показаны как самообман и самопродажа. В ее книге молодежь одинока — и оттого ее бунт разбивается о глухую стену тупика. И оттого с отчаянием — но и с болезненной надеждой — взывает писательниц; последней фразой книги: «Медвежонок, где ты? Где ты теперь? Куда ты идешь?»
Для того чтобы понять, куда идет испанская молодежь, нужны честные свидетельства, нужны взволнованные и глубокие размышления. Именно такова трилогия Аны Марии Матуте. Не исчерпав и, разумеется, не разрешив проблем современной молодежи, Ана Мария Матуте дала нам возможность увидеть и прочувствовать нравственные стимулы молодежного бунта и тем объяснить его привлекательность не только для юношей, но и для зрелых людей, бесповоротно разочаровавшихся в западном обществе.
Л-ра: Иностранная литература. – 1970. – № 6. – С. 268-271.
Критика
