Ана Мария Матуте. Лунный порог
Я не помню, кто из нас придумал это название — Лунный порог. Может, оно было как-то связано с пиратскими историями, легендами о кладах или о чем-нибудь еще в этом роде. Во всяком случае, никто из нас толком не знал, что означает это название, хотя в нем заключался целый мир, таинственный, от всего отделенный и полностью наш.
Лунным порогом назывался выступ на скале, площадка у самого обрыва на гребне Сестильских гор, начинавшихся сразу за домом. На этой площадке нас помещалось трое или четверо, а еще — фляга с вином, умная и ласковая соседская собака, рваная брезентовая палатка и другие прекрасные и необходимые вещи. Лунный порог был чудесным наблюдательным пунктом и лучшим из тайников нашего детства. Скрытый высокой травой и зарослями боярышника и терна, он был совершенно незаметен. Мы убегали туда, чтобы спрятаться от наказания или просто побыть одним. Потом я узнала, что раньше это место было убежищем моей матери и ее братьев, а после — моей младшей сестры и ее друзей. Но ни мы, ни они никого не посвящали в тайну. Каждый раз дети открывали это место заново и давали ему другое имя.
Я уже говорила, что мы часто убегали туда — друг за другом, потихоньку — по разным поводам и в разном расположении духа. С какой печалью я вспоминаю сейчас, как мы неподвижно, подолгу сидели на краю скалы, нависшей над пропастью, глядя на камни и листья, и тоскую о том одиночестве. Там, внизу, возле домов суетились взрослые, похожие на разноцветных муравьев. И было до головокружения приятно смотреть на них сверху — свысока и с какой-то жалостью. Сновали туда и сюда служанки, посыльные. А здесь было одиночество — торжествующее, полное. Я поднимала голову и видела, как в небе, разодранном ветвями, цвел терновник. Совсем близко кричали вороны — они вили гнезда в скалах, там, где жили летучие мыши и черные бабочки. И все пронизывал странный сумеречный свет. Я думаю, всем детям нужен свой Лунный порог.
Когда я вернулась сюда и все было уже затоплено, я встала на берегу и, прикрывшись от солнца рукой, искала то место. И отсюда, с другого берега, я узнала тот каменистый выступ, тот шорох листвы, крики птиц. Я узнала их — как узнают друга, дерево, ручей. Было пусто на Лунном пороге — ни гомона ребячьих голосов, ни шепота, ни того детского одиночества, когда начинаешь думать и взрослеть.
Но все-таки и сейчас есть Лунный порог. Он снова возникает, я знаю это, в час одиночества, необходимого каждому ежедневно. В день одиночества, которого ждешь и ищешь месяцами, годами. На Лунном пороге дети взрослеют внутренне, не торопясь. А потом в час одиночества Лунный порог возвращает каждого из нас к детству, которое прячется внутри и ищет выхода — порога, двери, окна, но не находит и не может уйти.
Критика
