Романтические и реалистические тенденции в романе Рикарды Хух «Воспоминания Лудольфа Урслея-младшего»
Л. П. Крючкова
Роман «Воспоминания Лудольфа Урслея-младшего» («Erinnerungen von Ludolf Ursleu dem Jüngeren», 1893) — первое крупное произведение писательницы, занимающей одно из видных мест в немецкой реалистической литературе.
В буржуазном немецком литературоведении установилась традиция рассматривать творчество Р. Хух как явление преимущественно «неоромантическое». Начало этой традиции было положено еще С. Люблинским, который обратил внимание лишь на романтические и сказочные элементы в романах и новеллах Р. Хух. Вслед за ним писательницу назвали художником целиком романтического склада Е. Гилишевская и Г. Боймер в Германии и советский исследователь Ф. П. Шиллер.
Последователи этой точки зрения встречаются и в современной критике. Так, в сравнительно недавно вышедшей монографии Г. Хертлинга непомерно подчеркивается романтический план художественных произведений Хух и почти игнорируется реалистический. Замалчивание достижений Хух как художника-реалиста приводит к обеднению и искажению ее творчества, к утрате его общественной содержательности и гуманистической направленности.
Решение вопроса о художественном методе Р. Хух тем более важно, что в литературоведении ФРГ существует тенденция истолковывать ее творчество как художественное выражение крайне пессимистического мировосприятия и некоторых ницшеанских идей. Так, Э. Хоппе приписывает писательнице желание создать героя, напоминающего сверхчеловека Ницше. Впервые монография Э. Хоппе опубликована в годы фашизма и в сущности не изменилась в западногерманском издании, ибо творчество Хух в ней фальсифицируется для поддержания реакционной идеологии.
Названные исследователи опираются в своих выводах в первую очередь на роман Р. Хух «Воспоминания Лудольфа Урслея-младшего» — книгу, по их мнению, всецело романтическую. Романтической ее считают даже те критики, которые отмечают реалистические тенденции в других произведениях писательницы.
Сложившаяся точка зрения на этот роман оспаривается лишь в монографии Е. Баумгартен, вышедшей в ГДР в год столетнего юбилея Р. Хух. Автор справедливо указывает на попытки реалистического отображения действительности в первом романе Р. Хух, но, к сожалению, не останавливается на этом важном вопросе подробно.
В советском литературоведении на рубеже 60-70-х годов тоже наметилось стремление выявить реалистические стороны творчества Р. Хух. Глава о Р. Хух, принадлежащая перу В. Г. Адмони, помещена в «Истории немецкой литературы» в разделе, посвященном критическим реалистам начала XX в. Автор справедливо относит Р. Хух к тем писателям, «которые в 90-е годы начали закладывать основу для возникновения нового этапа в развитии немецкого реализма». Однако проблема метода «Воспоминаний Лудольфа Урслея-младшего» советскими исследователями специально не изучалась, хотя представляет несомненный научный интерес. Метод первого романа писательницы неоднороден, противоречив, его особенности отражают процесс эволюции реализма и романтизма в ее творчестве.
«Воспоминания Лудольфа Урслея-младшего» открывают группу романов Р. Хух на современную тему — проблематика в них раскрывается главным образом через судьбу одной или нескольких семей п. В центре данного романа — судьба многочисленной патрицианской семьи, о которой рассказывает последний представитель рода — Лудольф Урслей-младший. В самом начале Лудольф делает общий философский вывод на основе истории своей семьи, а затем последовательно, событие за событием, восстанавливает эту историю, стараясь обосновать свою точку зрения на жизнь.
Лудольфу переданы в романе главные авторские полномочия: характеризовать героев, осмыслять и обобщать события. Однако рассказчик и автор не одно и то же лицо. Между ними существует определенная дистанция, их мнения часто сходятся, но временами они прямо противоположны.
Исследователи творчества Р. Хух, как правило, не проводят грань между рассказчиком и автором; все рассуждения Лудольфа, его трактовку событий они прямолинейно считают исходящими от Р. Хух, а роман истолковывают только в романтическом духе. Так, Ф. П. Шиллер, определяя идейно-художественную позицию Р. Хух, использует и переводит слова Лудольфа как принадлежащие писательнице: «Я всегда находила, что высшее в жизни — это созерцание...». В. Г. Адмони. также называет Лудольфа «повествователем, за которым скрывается Рикарда Хух». Поэтому вопрос о художественном методе Хух в романе «Воспоминания Лудольфа Урслея-младшего» необходимо рассматривать в связи с образом рассказчика и проблемой отношения к нему автора.
Лудольф — монах одного из швейцарских монастырей, человек без страстей, без судьбы. Он сознательно подавляет в себе естественную для человека жажду жизни и провозглашает созерцание, отказ от всякого вмешательства в ход событий как наиболее приемлемый для человека образ жизни. Исходный тезис Лудольфа таков: в жизни все трагично, случайно, предопределено; человек беззащитен перед стихийной силой жизни.
К идее созерцания Лудольфа привело убеждение в трагичности и иррациональности бытия, суетности и бренности всего земного. Полная отрешенность — вот что может, по его мнению, оградить от невзгод жизни, дать счастье, покой, гармонию. Лудольф склонен к созерцанию еще и потому, что видит в нем возможность лучше разглядеть эту неведомую ему жизнь, которая страшит и одновременно влечет его. Но он не может понять ее объективно, ибо чуждается «прозы» жизни, решительно отделяет себя от сферы материальных интересов, отвергает все житейское, повседневное. Прошлое Урслеев представляется ему прекрасным до той поры, пока они жили «как феаки»: легко, беззаботно, ради удовольствия и развлечения «занимались литературой, искусством и наукой...», все в доме было подчинено красоте. Эта романтизированная концепция «феакийской жизни» роднит роман Р. Хух с ранними романами Б. Келлерманна «Ингеборг» и «Море».
Мироощущение рассказчика — романтическое, но оно отнюдь не буквально совпадает с мироощущением Хух. Они наиболее близки в трактовке центральных героев — представителей двух ветвей семьи: Галайде — дочери Урслея-старшего и Эцарда — сына его брата Харре. Эцард и Галайде как романтические герои резко выделяются среди окружающих. В них все гармонично: внешняя привлекательность и обаяние сочетаются с величием и богатством духовного мира, изысканность манер — с внутренним благородством.
Эти герои, у которых есть все данные для активной и плодотворной деятельности, изображаются вне социальных связей. Свойственные им черты составляют в сумме ту исключительность, в силу которой они противостоят обществу. Реальный конфликт между неограниченными возможностями человека и дисгармоничностью буржуазного мира, препятствовавшего их реализации, уступает в романе романтическому чувству избранничества одаренного и совершенного человека.
Эцард и в особенности Галайде сами ставят себя над общепринятыми нормами поведения — они признают только свою волю, свое желание. О Галайде в романе говорится: «...сущность гения в том, что он должен не подчиняться существующим законам, а, напротив, своими деяниями давать законы миру». Эти слова стали опорным моментом для Е. Гилишевской и Э. Хоппе, уподобляющих героев Хух сверхчеловеку Ницше. Такое мнение глубоко ошибочно: своеволие Эцарда и Галайде, их внутренняя независимость от каких-либо воздействий извне восходят к традиции немецкого романтизма, в частности к эстетике Фр. Шлегеля, провозгласившего вслед за правом художника на произвол право гения самому устанавливать себе законы. Кроме того, литературоведы, пытающиеся связать Хух с именем Ницше, не принимают во внимание и то, что оба центральных героя рисуются не жестокими индивидуалистами, а чуткими и добрыми людьми, вызывающими любовь и восхищение близких. У окружающих вошло в привычку звать Галайде «милое дитя» или «добрая, маленькая Галайде», а рядом с энергичным Эцардом каждый «чувствовал себя в безопасности, потому что был уверен, что тот сможет уладить любую неприятность». И он действительно становится главной опорой всей семьи после жизненного крушения старшего поколения.
Для немецкого буржуазного литературоведения стало типичным при определении художественного метода «Воспоминаний Лудольфа Урслея-младшего» основываться лишь на сюжетной линии Эцарда и Галайде. При этом упускается из виду то, что композиционный принцип романа — судьба всех членов семьи; в круг исследования не включаются образы матери и отца Лудольфа, его дяди Харре. А это реалистические образы, анализ которых раскрывает одно из существенных разногласий между автором и рассказчиком.
Монах Лудольф идеализирует жизнь в доме родителей как мир, где царит атмосфера взаимной любви, радости и веселья, где каждый чувствует себя свободным, счастливым, прекрасным. Образы Эцарда и Галайде органично вписываются именно в такое представление об Урслеях. В значительно меньшем согласии с этим представлением находится образ матери Лудольфа — ничем не примечательной, немного инфантильной женщины, и уж совсем противоречит ему образ главы семьи — Урслея-старшего. С его образом в роман входит авторское сомнение в возможности отъединения от жизни, ее волнений и тревог.
Трагическая судьба Урслея-старшего явно разрушает картину беспечной, «феакийской» жизни Урслеев. Читатель узнает, что именно благодаря усилиям этого коммерсанта, на плечи которого легла забота о материальном благе семьи, Лудольф и Галайде могут позволить себе жить радостно и беззаботно.
При создании образа Урслея-старшего писательница широко применяет принцип контраста. Он возникает уже в портретной характеристике супругов: не знающая волнений, беспечная, не изменившаяся с возрастом жена противопоставляется всегда озабоченному, рано состарившемуся мужу. Таким же диссонансом врывается рассказ о трудной, полной самоотречения жизни отца в разглагольствования Лудольфа о своем нежелании серьезно учиться и неспособности ко всякому труду.
Урслей-старший тяготится своей коммерческой деятельностью. Дела его фирмы идут все хуже и хуже. После возвращения из Америки он кончает с собой. Такой финал говорит об обманчивости внешнего благополучия семьи, невозможности «феакийской» жизни в условиях современного буржуазного общества с его хищническими законами.
Вполне «земным» человеком рисуется Харре. Как и Урслей-старший, он испытывает тревоги, заботы, сомнения, неудачи. Харре — высококвалифицированный врач, необычайно энергичный, деловой и гуманный человек. Эти качества героя проявляются во время эпидемии холеры в городе. Все свои силы, а также большую часть состояния Харре вкладывает в борьбу с болезнью. Заметим, что в описании холеры отсутствуют какие-либо натуралистические подробности, таинственность или роковые мотивы. Попутно писательница раскрывает бесхозяйственность, равнодушие к нуждам населения, непорядочность магистрата. «Отцы города» не приняли вовремя мер для нормализации водоснабжения, а затем всю вину свалили на Харре. И тогда, не в силах вынести эту несправедливость, общественный позор и потерю состояния, Харре тоже кончает жизнь самоубийством.
Разоблачение преступного поведения городских властей красноречиво дополняет описание пира «золотой молодежи» города в самый разгар эпидемии. То, что одним из участников пира Хух делает и Лудольфа-младшего, объективно снижает образ этого человека и его жизненную позицию в глазах читателя.
На основе реалистического художественного метода в романе созданы образы хозяйки небольшой фермы в Швейцарии мадам Лерон и ее дочери, гувернантки Люсиль. История крестьянской семьи Лерон включена в повествование только потому, что переплетается с судьбой Урслеев, но весьма примечательно, что уже в этом первом своем романе Хух показала два различных уклада жизни.
Образ Люсиль, задуманный прежде всего как контрастный к образам Эцарда и Галайде, имеет тем не менее самостоятельное значение. Правдиво, с глубоким сочувствием изображается душевная драма покинутой женщины, с достоинством переносящей одиночество.
В развитии сюжетного действия романа, в изображении событий, приведших семью к гибели, обнаруживается та же двойственность, что и в образной системе произведения.
Рок, судьба кажутся Лудольфу единственными причинами краха семьи и фирмы Урслеев. Фигура рассказчика объясняет нам, почему, например, не показана коммерческая деятельность Урслея-старшего, почему остаются неизвестными конкретные причины разорения его фирмы. И все же читателю становится ясно, что виной всему не случай или просчет, как думает Лудольф, а влияние неблагоприятных жизненных обстоятельств, социальных факторов. Урслей-старший и Харре терпят поражение в сфере реальной буржуазной практики. Основы благополучия семьи подтачиваются объективными законами буржуазного общества, действиям которых семья Урслеев подвержена так же, как и всякая другая.
В изображении финансового краха патрицианской фирмы Урслеев Р. Хух отчасти предвосхищает роман Т. Манна «Будденброки» (1901). Разорение старых бюргерских семей вроде Урслеев было типичным явлением для Германии конца XIX — начала XX в. Хух не делает столь большого художественного обобщения, как Т. Манн, но чутье художника-реалиста и жизненный опыт помогли ей наметить мысль об исторической неизбежности упадка немецкого бюргерства, которую впоследствии блестяще развил Т. Манн.
Распад семьи Будденброков Т. Манн осмысляет главным образом как процесс социальный, но в объяснении им этого процесса можно встретить и биологический мотив оскудения жизненных сил рода, сближающий его роман с эстетикой натурализма. Хух далека от такой эстетики, но благодаря тому, что рассказчиком в ее романе является Лудольф, на первый план выдвигается романтическая тема всесильного рока, которая раскрывается прежде всего через историю любви Эцарда и Галайде.
Безграничное, не ведающее преград чувство Эцарда и Галайде придает им в глазах Лудольфа неземное величие. Герой явно идеализирует их, наделяет большой внутренней силой и обаянием, которые обезоруживают окружающих. В то же время эта любовь рисуется как роковая страсть, как разрушительная сила, все сметающая на своем пути. Одно несчастье следует за другим. От сердечного приступа умирает мать Галайде, случайно став свидетельницей тайного свидания дочери с Эцардом. Смерть жены и причины, ее вызвавшие, тяжело отражаются на здоровье и психическом состоянии главы семьи, что, по Лудольфу, ускоряет финансовый крах фирмы и самоубийство отца.
Смерть родителей Галайде, невыносимые страдания Люсиль, испытывающей жесточайшие муки ревности, горе прадеда — ничто не может заставить любящих побороть свою страсть. Отвлечь Эцарда от Галайде безуспешно пытается кузина ее матери, Ева. Не увенчалась успехом и попытка самих любящих расстаться — разлука лишь обостряет их чувства. Роковая страсть героев непреоборима, стихийна, бессознательна, она ломает всякие разумные намерения.
От эпизода к эпизоду тема роковой страсти, несущей гибель всей семье, звучит все настойчивее. Смерть Люсиль от холеры тоже соотносится с роковой страстью Эцарда и Галайде. Она трактуется Лудольфом не просто как несчастный случай, а как исполнение воли героев, охваченных роковой страстью. Тема рока звучит даже в сцене самоубийства Харре, не имеющего непосредственного отношения к любви героев.
Злой рок, как кажется Лудольфу, поселился в душе самих героев. Поэтому Урслея-младшего пугают и восхищают стихийные и разрушительные силы, кроющиеся в любви Эцарда и Галайде. Рассказ об их любви он насыщает мрачными предчувствиями, галлюцинациями, вещими снами, что создает атмосферу напряжения, страха, неизвестности, фатальной предопределенности.
После смерти Люсиль ничто, казалось бы, не должно помешать браку героев. Абсолютно уверенные в себе и в своих чувствах, они на короткое время расстаются. Галайде вместе с Лудольфом отправляется в Швейцарию, чтобы отвезти тело Люсиль на родину. И тут случается непостижимое. Галайде влюбляется в брата Люсиль Гаспара. Это событие осмысляется в романе как очередное проявление злой судьбы, не дающей Эцарду и Галайде осуществить их мечту.
В романе детально анализируется изменение психики Галайде, прослеживается последовательно пробуждение новой любви героини, почти безумные переходы от безмятежного, глубокого внутреннего покоя к безотчетной радости, а затем страху, отчаянию.
Всевластная стихия любви неумолимо увлекает Галайде в пучину мук и страданий; радость и блаженство покидают ее, ибо на этот раз чувство Галайде оказывается гибельным для нее. До сих пор гармоничная и цельная личность, Галайде превращается в раздираемую сомнениями, мятущуюся, несчастную, разуверившуюся в любви женщину. Ранее статичный характер ее претерпевает значительные изменения не под влиянием каких-то конкретных социальных обстоятельств, а, как это и свойственно романтическому характеру, под воздействием своих собственных чувств, внутренних свойств. В изображении трагического разлада в душе героини нарочито исследуются только метаморфозы ее чувств. Изменение психологии Галайде, ее отношения к жизни происходит только под влиянием любовной драмы. Окружение, среда не играют ровно никакой роли. С утратой веры в любовь Галайде чувствует такое опустошение, какое может быть у романтического героя, когда происходит крушение его идеала.
Гаспар Лерон — тоже романтический герой. Но это гротескная фигура с гипертрофированными чувствами и чертами характера. Гаспар — исключительная личность, тайная власть которой над Галайде никак не объясняется. Незаурядность Эцарда и Галайде обусловлена их природной одаренностью, Гаспар же наделен странным, таинственным могуществом. В нем кроется какая-то дьявольская, иррациональная сила, которая одновременно влечет и отталкивает окружающих. Интересы Гаспара ограничены миром его необузданных желаний и чувств. Он весь во власти собственных настроений, превыше всего ценит собственную волю.
Психология Гаспара подробно раскрывается через его отношение к Галайде. Гаспар страстно любит ее, но эгоизм и властность не позволяют ему обнаружить эти чувства, ибо тогда он вынужден был бы признать свою зависимость от возлюбленной. Гаспар в плену своей страсти, но в то же время он слишком своеволен, чтобы раствориться в ней. Своеволие как романтическое выражение внутренней свободы и независимости от всяких внешних воздействий — в данном случае от влияния другого человека — не менее характерно и для Галайде. Поэтому отношения Гаспара и Галайде, двух сильных, гордых, самолюбивых людей, неминуемо должны приобрести характер смертельного поединка.
В изображении отношений Галайде и Гаспара прослеживаются: традиции немецкого романтизма, в частности драмы Г. Клейста «Пентесилея». Чувства Пентесилеи колеблются на грани любви и ненависти; не менее противоречивы и чувства Галайде. Для обеих героинь любовь — борьба с любимым (для Пентесилеи в прямом, для Галайде — в переносном смысле), в которой они хотят быть победительницами. Обе не в силах побороть страсть, которая мешает им одержать победу. Воинственная царица амазонок убивает Ахилла, «добрая, маленькая Галайде» убивает себя, чтобы отстоять свою свободу и не подчиниться враждебной силе. В изображении Р. Хух гибель Галайде выглядит как ее моральная победа.
В этом романе смерть для героев — способ избавиться от страданий и унижений, разрешить противоречия жизни. Такая трактовка смерти приближается к точке зрения ряда романтиков («Гимны к ночи» Новалиса, романтическая драма «Тристан и Изольда» Р. Вагнера).
С романтической трактовкой темы любви, очень близкой изображению любви Эцарда и Галайде, мы не раз встречаемся в стихах Р. Хух этого времени 18. Но в ее любовной лирике преобладают все-таки радостные, светлые тона — здесь больше стихов, прославляющих любовь как высшую форму прекрасного в жизни человека, чем стихов о трагичности и бренности любви, а в воспоминаниях Лудольфа злой рок и любовь слились воедино. Не случайно, в отличие от Лудольфа, писательница находит и другие (кроме роковой любви) причины гибели семьи Урслеев.
Отдельные высказывания Р. Хух, а также М. Баум и Е. Баумгартен, лично знавших ее, позволяют утверждать, что «Воспоминания Лудольфа Урслея-младшего» — во многом автобиографический роман. И не только потому, что Р. Хух называла своих родных прототипами некоторых ее героев.
В романе получил отражение пессимистический взгляд на жизнь, свойственный писательнице в годы создания произведения. Он еще связан с романтическим представлением об антигуманности и антипоэтичности реальной жизни. Но эта реальная жизнь есть жизнь Германии конца XIX в., т. е. источник трагизма у Хух — ее недовольство буржуазным строем.
Немецкие буржуазные критики, подчеркивая пессимистичность мироощущения Р. Хух, проходят мимо этого факта. В их работах творческое восприятие писательницей романтического мироощущения принимает характер эпигонского. Они упорно не замечают антибуржуазной направленности творчества Р. Хух, которая проявилась уже в первом ее романе. Появление образов Эцарда и Галайде объясняется не только влиянием романтической эстетики, но и тем, что Р. Хух хотела создать образ выдающейся и гармонической личности, в корне отличной от типичных представителей немецкого буржуазнообывательского общества.
Романтическое начало в художественном методе этого романа преобладает, но не подлежит сомнению и присутствие в нем реалистических тенденций, что также находится в прямой связи с философскими взглядами Р. Хух, только на этот раз с теми из них, которые отличны от взглядов Лудольфа.
Самим ходом повествования автор опровергает главное в философии Лудольфа — созерцательное отношение к жизни. Лишь созерцание, по мысли писательницы, не может принести удовлетворение и дать счастье. Пусть недолго, но Эцард и Галайде были счастливы. Лудольф же всегда был живым трупом. Уйдя в монастырь, он мало что изменил в своей жизни. Жалкую участь наблюдателя Лудольф сменил на незавидное занятие: вспоминать не о своей, так и не состоявшейся жизни, а о жизни других людей. Он не нашел желанного покоя и в монастыре. Симпатии писательницы, бесспорно, на стороне таких героев, как Эцард и Галайде, а не Лудольф. Думается, что правы те критики, которые рассматривают образ Лудольфа на фоне романтической традиции. Справедливым, на наш взгляд, представляется мнение В. Г. Адмони, сопоставляющего Лудольфа с Клаудио — героем «Глупца и смерти» Гофмансталя.
Осуждая созерцательное отношение к жизни, Р. Хух развивает мысль о невозможности изоляции от нее. Доказательство тому — история гибели семьи Урслеев. Не одни, так другие события извне не могли не коснуться всех Урслеев, как бы уединенно они ни жили.
Реалистические тенденции в первом романе Хух вызваны интересом писательницы к современной реальной действительности, осознанием невозможности для человека отгородиться от нее и критическим отношением ко всяким подобного рода попыткам. Они проявились в создании реалистических образов и конфликтов, в стремлении дать социальный анализ действительности.
Таким образом, творческий метод Р. Хух в романе «Воспоминания Лудольфа Урслея-младшего» нельзя определять однозначно. Он представляет собой сложное переплетение романтических тенденций с реалистическими. Не замечать последние — значит искажать творчество писательницы, художественный метод которой на рубеже веков все более развивался в сторону реализма.
Слова Р. Хух, сказанные в беседе с И. В. Видманом после выхода ее романа, можно расценить как литературное кредо писательницы: «Я не считаю, что надо делать такое большое различие между литературой и действительностью». Значит, писателю не нужно стремиться к изображению чего-то идеального для всех, а то, что «в произведении показано прекрасным, должно так же восприниматься и в жизни, и наоборот».
С первых шагов в литературе Р. Хух стремилась правдиво отображать окружающую жизнь, благодаря чему и оказался возможным ее переход на реалистические позиции в романах «Михаил Унгер», «Из Триумфальной улицы». В них писательница проявила себя как гуманистически мыслящий художник-реалист, близкий по идейным убеждениям и творческим принципам своим современникам, лучшим представителям передовой немецкой литературы Т. Манну, Г. Манну, Г. Гессе и др. Немаловажную роль сыграло и то, что Р. Хух наследовала в первую очередь те качества немецкого романтизма, которые были родственны реализму: антибуржуазность, гуманистическую тенденцию, восхищение силой человеческого духа, утверждение права художника на поэтический вымысел и фантазию.
Л-ра: Вестник МГУ. Сер. : Филология. – 1975. – № 1. – С. 38-46.
Критика
