Тип героя в романе Дж. Д. Сэлинджера «Над пропастью во ржи»
Н. С. Шалимова
Аннотация. В статье предлагается новый взгляд на тип героя в романе Дж. Д. Сэлинджера «Над пропастью во ржи», его влияние на стилистику романа, воплощение авторского замысла, нарративный код текста. Прослеживается литературная родословная и этимология имени Холдена Колфилда, делается вывод об эксплицитном типе нарратора, который ведет с адресатом диалогизированный нарративный монолог. Наррация Холдена рассчитана на душевный отклик адресата или идеального реципиента, герой постоянно обращается к фиктивному читателю. Делается вывод о том, что языковая картина мира углубляет и уточняет психологический портрет нарратора, делает его ярче и привлекательнее. Тип героя оказывает существенное влияние на стилистику романа, авторского стиля, на используемые в романе художественные приемы.
Ключевые слова: тип героя, нарратор, повествовательная модель, диалогизированный нарративный монолог, идеальный реципиент.
Annotation. In the article there is a new perspective on the type of the character in J. D. Salinger’s novel «The catcher in the rye», its influence on the style of the novel, the embodiment of the author's intention, and narrative code of the text. We pay attention to the literature genealogy and etymology of the name of Holden Caulfield and we came to conclusion about explicit type of narrator who carries on a dialogue narrative monologue with recipient. Holden’s narration is intended for the sincere response of the addressee or recipient, the character constantly refers to the fictitious reader. It is concluded that the language picture of the world deepens and clarifies the psychological portrait of narrator, makes it brighter and more attractive. The type of the character influences on the author's style and artistic touch which are used in the novel.
Key words: the type of the character, narrator, narrative model, dialogue narrative monologue, ideal recipient.
Существенное влияние на воплощение авторского замысла и присутствие автора в тексте оказывает фигура нарратора, который берет на себя функции не только автора, рассказчика или героя, но и выступает в качестве обобщающего концептуального понятия, объединяющего элементы сюжетного, смыслового и образного пластов. Когда нарратор изображается эксплицитно, как главный герой романа Дж.Д. Сэлинджера «Над пропастью во ржи» Холден Колфилд, его изображение основывается на его самопрезентации. Нарратор называет свое имя, описывает себя как повествующее «я», рассказывает историю, в которой излагает своё мышление. Для эксплицитного нарратора свойственна языковая (лексическая и синтаксическая) презентация подбираемых элементов, их оценка, комментарии и обобщения.
Холден Колфилд (англ. Holden Caulfield) впервые появляется в рассказе 1941 года «Слабый бунт неподалеку от Мэдисон-авеню», там есть персонаж Холден Колфилд (который не является рассказчиком) и его девушка Салли Хэйз. Образ главного героя сюжетообразующий, символично и важно его имя. «Caul» — оболочка, которая защищает голову новорожденного млекопитающего. В такой интерпретации имя Колфилда это модификация «holding on to caul» (дословно «держащийся за оболочку»), что символизирует уязвимость героя, детскость и непосредственность его сознания, но его мировоззрение сформировано, им он руководствуется и за него «держится». Другая версия происхождения имени героя от «hold on a coal field» - "держаться на выжженных (угольных) полях". Так Сэлинджер указывает место главного героя в современном мире, а также ссылается на название произведения «The Catcher in the Rye» («Ловец во ржи»).
Исповедь герой ведет, находясь на обследовании в санатории. В мировой литературе болезнь - распространенный знак конфликта героя со средой. Нервное расстройство Холдена, как эпилепсия князя Мышкина или чахотка Ганса Касторпа, - это примета «асоциальности» героя, его выключенности из системы общественных отношений.
Рассказывая историю, нарратор в «Над пропастью во ржи» сразу аппелирует к слушателю и делает установку на непривычность и нестандартность своего рассказа: «Если вам на самом деле хочется услышать эту историю, вы, наверно, прежде всего захотите узнать, где я родился, как провёл своё дурацкое детство, что делали мои родители до моего рождения, - словом, всю эту дэвид-копперфилдовскую муть. Но, по правде, мне неохота в этом копаться» [2, с. 5]. Упоминание романа Ч. Диккенса - сопоставление и противопоставление литературной традиции. «Жизнь Дэвида Копперфильда, рассказанная им самим» начинается с развёрнутого вступления: «Начну рассказ о моей жизни с самого начала и скажу, что я родился в пятницу в двенадцать часов ночи (так мне сообщили, и я этому верю)» [3, с. 16]. Вступительные слова в романе «Над пропастью во ржи» одновременно обозначают композицию и дают представления об языковой личности рассказчика. «Да я и не собираюсь рассказывать свою автобиографию и всякую такую чушь, просто расскажу ту сумасшедшую историю, которая случилась прошлым Рождеством. А потом я чуть не отдал концы, и меня отправили сюда отдыхать и лечиться» [2, с. 6].
Уже во вступлении мы встречаем обращение непосредственно к читателю, создающее ощущение интимного диалога с нарратором, личного участия. Наррация Холдена рассчитана на душевный отклик адресата или идеального реципиента, герой постоянно обращается к фиктивному читателю. В терминологии Шмида, это апелляция, содержащая призыв к адресату занять определенную позицию по отношению к нарратору, его рассказу, повествуемому миру или отдельным персонажам. Апелляция уже сама по себе является способом обозначения присутствия адресата.
Холден не ориентируется на читателя, но его обращение, сам его рассказ содержат надежду на понимание, душевный отклик, надежду на то, что фиктивный читатель разделяет его ценности, понимает его. «Он вам понравился бы», «Вас бы, наверно, стошнило», «Вот вы его не знали, а если бы знали, вы бы меня поняли». «Если вы думаете, что она дурочка, вы сошли с ума». Характер взаимодействия нарратора с читателем - это «диалогизированный нарративный монолог» [1, с. 107]. Диалогизированность в прямом обращении к слушателю, которого нарратор мыслит активно реагирующим, но диалогичность только инсценируется, она не переходит через границы его сознания. Здесь нет реального собеседника, который мог бы вмешаться непредвиденными репликами. Поэтому этот квазидиалог, по существу, остается монологом и выполняет нарративные функции. «Может быть, вы не жили в Нью- Йорке и не знаете, что Викер-бар находится в очень шикарной гостинице - "Сетон-отель"» [2, с. 181]. Особое место в языковом портрете нарратора занимают повторы, характеризующие его мировоззрение. Этому служат и гиперболы, показывающие, с одной стороны, особую восприимчивость, чувствительность нарратора и создающие комический эффект, с другой. «Он эту треклятую карточку, наверно, держал в руках по крайней мере пять тысяч раз» [2, 30]. Очень важна стихия ребячества, дуракаваляния, шутовства в жизни Холдена. Эта детскость его сознания, наивность, непосредственность, ведь, по сути, возраст Холдена абстрактен и не соответствует его внутреннему миру: «У меня на одной стороне, справа, миллион седых волос. С самого детства. И все-таки иногда я держусь, будто мне лет двенадцать» [2, 15].
Литературная родословная Холдена восходит к античным чудакам-киникам, средневековым вагантам и ярмарочным скоморохам. Нельзя не отметить близость Холдена Колфилда фольклорному образу «дурака», который своими действиями и мыслями высмеивает стереотипы общества (надетая задом-наперед красная охотничья шапка как шутовской колпак). «Так что он не просто хулиганистый смутьян, а бунтарь-моралист, являющийся промежуточным звеном между изгоями американского романтизма и героями «контркультуры» мятежных 60-х годов (ближайший последователь Х.К.- «псих» Макмерфи из «Полета над гнездом кукушки» К.Кизи)», пишет С.Белов [5, с. 22]. Особенное место в образе Холдена занимает болезненность его восприятия, мнительность, черты, которые, как у героев Достоевского, вызывают жалость и бесконечную симпатию. «Ужасно я волновался, потому и не могу вспомнить, как было. И я стал разговаривать вслух с Алли. Я с ним часто разговариваю, когда меня тоска берет. Я ему говорю - пускай возьмет свой велосипед и ждет меня около дома Бобби Феллона» [2, с. 201]. Сближает Холдена с героями Достоевского и моделирование фантастических иллюзорных ситуаций, выдумывание себя. «А теперь я вдруг стал думать, как я заболею воспалением легких - волосы у меня совершенно обледенели - и как я умру» [2, с. 198]. Лейтмотивом проходит и ощущение безумия. «Нет, я все-таки ненормальный. Ей-богу, я ненормальный, сам сознаю!» [2, с. 159].
Особое значение приобретают ретроспекции, выраженные в воспоминаниях нарратора, они, не менее чем события, происходящие в реальности, углубляют и уточняют его психологический и эмоциональный портрет, характеризуя его как человека чуткого, восприимчивого, внутреннего честного и чистого. Это воспоминания об Алли, Д.Б., Фиби, возникающие на протяжении всего романа, это мысли о случайных людях, например, случай с мальчиком, который выбросился из окна или знаменитая история с чемоданами. Это то, что поразило, по-настоящему впечатлило героя, сделало его таким, какой он есть. Холден говорит, что не будет рассказывать нам свою автобиографию, но о его внутренней, духовной жизни мы, во многом благодаря ретроспекциям, знаем практически всё.
Концептуальная, обобщающая роль актора в нарративном тексте колоссальна, но его доминирование не абсолютно, как правило, присутствуют моменты частичной объективации, передачи права повествования, «точки зрения» другому герою [4, с. 180]. Таковы в романе Сэлинджера эпизоды с мистером Антолини, учителем Холдена, сестренкой, таксистом. Наррация основывается на субъективности не только нарратора, но и персонажей, что приводит к совмещению и наложению «точек зрения» героев и, как следствие, частичной объективации повествования, бинарности его нарративного кода.
Особая повествовательная модель в художественном мире Сэлинджера вбирает в себя историко-теоретическое обобщение, аналитический комплекс проблем, фрагментарность изложения собственных субъективных взглядов. Акториальный тип повествования позволяет автору, несомненно близкому нарратору по мироощущению, дистанцироваться и как бы уйти в тень, это диалогизированный нарративный монолог нарратора, а не автора, его язык, его лексика, его стиль. Языковая картина мира углубляет и уточняет психологический портрет актора, делает его ярче и привлекательнее. Тип героя оказывает существенное влияние на стилистику романа, авторского стиля, на используемые в романе художественные приемы.
Литература:
- Шмид В. Нарратология. - М., 2003.
- Сэлинджер Дж. Над пропастью во ржи / Пер. с англ. Р. Райт-Ковалёвой. - М., 2004.
- Диккенс Ч. Жизнь Дэвида Копперфилда, рассказанная им самим. М., 2010.
- Успенский Б.А. Поэтика композиции. - СПб., 2000.
- Белов С. Парадоксы Дж. Сэлинджера // Литературное обозрение. 1985. № 2. С. 61-64.
Произведения
Критика
