Предметный символ в поэтике И. Анненского (на материале лексико-семантической группы "цветы". Лилия)
А.Н. Елисеева
Работы по русской филологии последних десятилетий показывают, что исследовательская мысль на пороге нового тысячелетия сосредотачивается на изучении сущностных характеристик лингвистических фактов в рамках культурологического направления. Обращение к таким сферам языкового сознания, как лингвистическая герменевтика (А.М. Камчатнов, Москва), философия русского слова (В.В. Колесов, СПб.), лингвистическая антропология (Л.С. Шишкина, СПб.), говорит о том, что актуальность изучения ментальной сферы языка и - соответственно - проблемы ментальности - очевидна для современной лингвистической науки на разных уровнях и этапах ее самоопределения. Установление основных закономерностей ментальных процессов в сознании народа, равно — отдельного его представителя (поэта, писателя - как наиболее яркого выразителя национальной индивидуальности) является основой для дальнейшего изучения языка и личности в самых разных аспектах. Анализ основных языковых фактов культуры позволит создать конструкт языкового сознания личности, народа, эпохи.
Решение данной проблемы видится, в первую очередь, в обращении к текстам, закреплённым в лучших художественных образцах литературы. В нашем исследовании - это русская поэзия “серебряного века” - лирика И. Анненского.
Вещный мир как знаковый эквивалент культурных ценностей издавна объединял самые разные уровни человеческого бытия - мира природного и окружающего человека будничного мира - предметного. Знаки - концепты “камни” и “цветы” представляют в лирике Анненского символические знаки культуры. И как символы, однажды созданные, они самовозрождаются при каждом новом прочтении текста. Этому способствует саморефлексия символического знака и синтезирующая способность рецептивного сознания воспринимающего (читателя, исследователя). Предметный символ “камни” рассмотрен нами ранее в рамках целостной ЛСГ. Динамику развития и создания символа в поэтических текстах Анненского целесообразно проследить по отдельным концептам. Предметный символ “цветы” требует самостоятельного рассмотрения как случай, переходный к вербальной символизации в слове, поскольку отчётливо обнажает соотношения между “вещью” и обозначающим ее словом.
Экспонент “цветы” встречается в поэтических текстах Анненского более 16 раз. По частотности обозначения цветов в употреблении поэтом, их состав можно представить в следующем порядке: сирень, лилия, роза, резеда, хризантема, мак, левкои, азалия, тубероза, георгин, анкилоз, гвоздика, гиацинт, жасмин, ландыш, одуванчик, орхидея, астра, фиалка, фикусы, тюльпан, ирис, лотос. Это более 20 наименований. Отметим, что для начала XX в. очень характерна символика цветов, эта, как назвал ее М. Кузьмин, «пряная игра в цветы — любовь». Интерес к символическим обозначениям цветов объясняется общей синтетической направленностью "серебряного века” русской литературы и культуры к поиску тех смысловых доминант, которые, являясь фокусом многозначной символики, одновременно представляли бы общезначимые и общедоступные реалии. Цветы соответствуют указанным признакам. В силу своей многовековой символической нагрузки цветы в культуре России синтезировали языческие и христианские мотивы, определяя в разных контекстах различные символические значимости.
Наша задача - реконструировать основные ментальные характеристики элементов ЛСГ “цветы” в идиостиле Анненского. Для этого в каждом выделенном нами контексте попытаемся установить семантическое наполнение и значимость отдельного экспонента как знака, выявить возможные типы определений при нем и учесть результаты всех семантических изменений в слове.
ЛИЛИЯ.
С точки зрения мифологических традиций лилия имеет амбивалентную семантику. Это не могло не отразиться в лирике чуткого слову поэта, каким был Анненский. В программном стихотворении «Поэзия» (сб. “Тихие песни”) Анненский использует цветок лилии в рамках христианской символики: “Но из лазури фимиама / От лилий праздного венца/ Бежать... презрев гордыню храма / И славословие жреца”.
В христианстве лилия (белая) — атрибут “некоторых святых, а также связывается с невинностью девы Марии в иконографии "Благовещения”. Но в силу особых отношений Анненского с церковью, лилии, несущие христианскую символику, вступают в противоречие с традиционным восприятием в стилистическом и семантическом аспекте. Оставаясь цветком-символом чистоты и невинности Богородицы, образ лилии контекстуально снижается, отражая неприятие поэтом церковной обрядности. Весь текст стихотворения содержит одну коррелирующую цепочку, имплицитно развивающую тему поэзии, поэтического дара. “Она” (Богородица) = Богиня-муза — лилии — поэтические муки творчества. Поиски смысла поэзии оборачиваются для Анненского поисками сущности духовного, чистоты божественного (в отличие от церковного). Лилия, являясь метонимическим замещением церковной символики, выступает в данном тексте как иконический знак, представляя образ божественного, — психологическую основу денотата лилии как словесного знака. Будем иметь в виду, что “в историческом развертывании словесного знака возможны преобразования также и в уровнях знаковости”, то есть слово или любая языковая структура (система) может выступать как образ, понятие, символ. Другими словами, допустимы взаимные превращения содержательных форм в интересах контекстной семантики. В анализе текстов Анненского, употребляющего слово лилии, обратим внимание именно на изменение семантики, выявив параллельно фиксируемые поэтом признаки предметных значений (“типичные”, “реальные”, “идеальные” эпитеты).
В сборнике “Тихие песни” лилиям посвящен отдельный триптих (“Лилии”); поэт еще дважды обращается к ним в стихотворениях “Параллели” и “Там”. Миниатюрный цикл “Лилии” состоит из трех стихотворений, композиционно образующих кольцо посредством рекуррентного развития двух переплетающихся и взаимопроникающих тем: любви-разлуки и поэтического творчества. В основе архитектоники микроцикла лежит обратимый контрапункт, структурно-логически представленный во втором стихотворении — “Зимние лилии”. Соответственно схема движения поэтической логики цикла будет следующей: Тезис - Синтез - Антитезис. Очевидно, что логический ход поэтической мысли Анненского определяется не законами традиционной логики, а системой культурологических ассоциаций, свойственных только этому поэту.
На полифоничность поэтического метода Анненского обращали внимание некоторые исследователи. Так, анализу взаимодействия различных семантических и ассоциативных пластов в стихотворении “Еще лилии” посвящен краткий, но содержательный этюд Ю.М. Лотмана. Мы предлагаем аналитический подход к языковым формам и средствам выражения Анненского, что позволит раскрыть синтез литературных символов и мифологем его поэтических образов. Первое стихотворение триптиха “Лилии” — “Второй мучительный сонет”: “Не мастер Тира иль Багдада, / Лишь девы нежные персты / Сумели вырезать когда-то / Лилеи нежные листы... // И если чуткий сон аллей / Встревожит месяц сребролукий,/ Всю ночь потом уста лилей / Там дышат ладаном разлуки”.
В первом катрене стихотворения на уровне подтекстовых ассоциаций зыявляется взаимообратимая связь цветка и девушки благодаря синтаксическому параллелизму, усиленному рефреном общего определения, и гиперонимическому образу - метафоре “уста лилей”, совмещающей уста девушки и лепестки цветка. Реальный мир человеческих переживаний вторгается в несколько идеализированную в начале стихотворения тему, являющуюся идейно-ключевым стержнем текста: “С тех пор в отраве аромата / Живут, таинственно слиты, Обетованье и утрата / Неразделённой красоты... // Живут любовью без забвенья / Незаполнимые мгновенья...//”. Перед нами не только природный мир (так как явно обозначен мир человеческих страданий), но и он также, выраженный цветком лилии. Этот цветок — знак многих образно-мифологических смыслов, уже спроецированных на слово “лилия”, но как коннотаций. В этом случае образ “уста лилей” символичен, т.к. помимо прямого понятия о вянущих цветках лилии, является и образом влюбленной девушки, и одновременно выступает символом “неразделённной” (несостоявшейся) любви. Генитив определения “ладан разлуки” — как грамматическая конструкция — характерен для языка Анненского. Но сама метафора является индивидуально авторским образованием. Обратимся к ее семантике. “Ладан - пахучая смола, смолка, (ею) кадят в церкви”. В.И. Даль определяет слово как семантически амбивалентное: с одной стороны — “от него ладаном пахнет (смертью)”, “он на ладан дышит (умирает)”, с другой - “Святым духом, ладаном пахнет (святость)”. Поскольку “разлука” в предыдущем контексте стихотворения перифрастически отражена ‘обетованьем и утратой / Неразделенной красоты” (второй катрен), то логично предположить семантическую предопределенность слова “ладан” у Анненского. Речь идет о его пейоративной семантической значимости, эксплицирующей сему “смерти”. В контексте стихотворения метафора “ладан разлуки” буквально означает увядание лилий. Их терпкий аромат - прощание с жизнью — соотнесён с курением похоронного ладана. Наличие экспрессивно заряженных (негативных) коннотаций у слова “ладан” способствует возникновению его символических значений. В данном случае — символа смерти (ладаном кадили в церкви во время похоронного обряда — расставания с покойным).
Примечательно, что глаголы “дышать” — “кадить” в поэтической системе Анненского парадигматически взаимообусловлены. Сравним их конвенциональную эквивалентность в стихотворении “Буддийская месса в Париже”: “Я ритмами дышал, как волнами кадил” — или в стихотворении “Там”. Учитывая, что Анненский, согласно христианской символике, посвящает лилии Богородице , о чем говорит обилие церковной символики и высоких славянизмов (лилея, уста, сребролукий и пр.), возможно еще одно прочтение — в христианско-символическом ключе. Богородица (нежная дева) таинственно слита с лилиями (в иконографии) как символ чистоты и непорочности. Тогда “обетованье” в тексте — обретение радостной вести Девой Марией (ср.: лилии присутствуют именно на иконах “Благовещения”), “утрата неразделенной красоты” (в идиостиле Анненского — гармонии) — горькое предзнание Богоматери. Подчеркиваем, что это один из возможных вариантов осмысления, близкий к символическому (т.к. развивает ту же тему божественности творчества, что и стихотворение “Поэзия”). Образная структура стихотворения открывает еще один аспект восприятия: мифологический. В его основе лежит персонификация девушки и цветка. В силу действия закона “тесноты стихового ряда” (Ю.Н. Тынянов), лексическое значение слов внутри стиха индуцирует в соседние слова метазначения. Так, лилия уподобляется девушке по хрупкости, красоте, чистоте (белый цвет). Заметим, что перифрастические обозначения лилии, как правило, переданы через генитив (чаши лилий, уста лилей, аромат лилеи), который в данном случае является контекстуальным индикатором персонификации. Существует объяснение происхождения лилии из: слез Евы, изгнанной из рая (I); из капель молока Геры (II). С другой стороны, Лилия связана со смертью и загробным миром: мотив Персифоны и Аида (III) и воплощение в Лилиях душ умерших людей (IV). Кроме того, лилия разделяет мифологическое значение лотоса (V); в позднесредневековом европейском искусстве контаминируется с древом жизни и крестом (VI); в христианстве является символом чистоты и праведности (VII). Вот практически все экспликации мифологической символики цветка. В анализируемом нами стихотворении “Второй мучительный сонет” иодтекстовыми мотивами (в терминологии К.Ф. Тарановского) могут быть признаны: мотив невозможности гармонии и красоты в контаминации мифологем девы |1| и разлуки |Ш| для первых двух катренов. Мотив смерти (любимого) (III) и (IV) мифологемы, развитие христианского сюжета в (VI) и (VIII) мифологической истории лилии для последних терцетов. Понятие о лилии (цветке) соединяется посредством метафоры (уста лилеи) с образом девушки и порождает символ Лилии как содержательной формы слова образу цветка лилии. В культурной парадигме символ выражен контаминацией мифологем и собственно символической образности: “Обетованье и утрата неразделённой красоты”.
Выявленные таким образом направления возможных интерпретаций текста позволяют говорить о смысловой многорядности языкового концепта лилии как экспонента цветка в стихотворном тексте. Укажем на значимость авторской работы Анненского с эпитетами при создании символа. В процессе семиотического развертывания символа как знака культуры эксплицируются типичные признаки, актуализируя символическое значение и выявляя соотнесенность с традицией. Анненский же строит символ. Ведущим принципом в процессе его создания является “совмещение” одних признаков с другими в одновременности их восприятия, но как последовательность развертывания в дискурсе. Так, поэт использует прием перемаркировки реальных признаков в идеальные (образные) в условиях определенного контекста, а затем путем их “совмещения”, т.е. наложения образа на понятие (чуткий сон — реал., чуткий сон аллей — идеал.), высекает "понятийный образ” — символ. Распределим в тексте все эпитеты с точки зрения их сущностных признаков (на основе преобладающего количества сущностных признаков, содержащихся в эпитите, определим его функциональную значимость посредством следующих обозначений: '* реальный”, “типичный”, “идеальный” эпитет. Далее эти термины будут употребляться без кавычек): 1 катрен : “Нежные персты (девы)” — реальн./ / “Нежные листы” — идеал. = Символ Лилии-девушки; 2 катрен: “В отраве аромата” — реальн.// “Неразделённая красота” — идеал. = Символ “невостребованной” красоты; 1 терцет: ‘Незаполнимые мгновенья” - реальн.// “(живут) любовью без забвенья”, “чуткий сон аллей”- идеал. = Символ невозможности гармонии и любви; 2 терцет: “Месяц сребролукий” - реальн.-идеал. / “уста лилей дышат ладаном разлуки” - идеал. = Символ смерти.
Дадим комментарий первому катрену, поскольку остальные строфы строятся по аналогии. Словосочетание “нежные персты” содержит реальный эпитет, “нежные листы” (лилии) эксплицируют образный признак. Анненский в тексте реальные эпитеты совмещает с идеальными в силу возникшего между ними “семантического натяжения”, обусловленного контекстом и проявляющегося на синтаксическом, грамматическом и фонетическом уровнях. Так создается художественно-эстетическая данность текста: объединением образа девушки и цветка. Это вообще принцип (метонимический) порождения символа у данного поэта. В нем проявляется характерная специфическая деталь поэтического сознания Анненского: инверсированная логика структурирования сущностных категорий. Это позволяет поэту создавать "множественный”, “многоуровневый” символ, который “по своей природе гомогенен, и именно поэтому потенциально многозначен”.
Л-ра: Филологические науки. – 2000. - № 6. – С. 56-67.
Произведения
Критика
