Богатыри
С. Смирнов
Молодой писатель Владимир Дудинцев назвал свою первую книгу, как это часто делают, по заголовку одного из содержащихся в ней рассказов. И хотя рассказ этот не самый лучший, само слово «богатыри» оказалось очень к месту — герои большинства рассказов Дудинцева с полным правом могут быть названы так.
Это старое звучное русское слово в наши дни уже не сводится к понятию одной лишь физической силы человека. Ежедневно вершатся в нашей стране богатырские дела руками людей, черпающих свою мощную силу в живом роднике великих идей. Именно в этом смысле являются богатырями герои рассказов Дудинцева — старый рабочий-взрывник Прокопий Снарский, машинист экскаватора Тимофей Теренин, колхозник Бейшеке Тоичулуков, тракторист Гусев, бригадир плавильщиков Илья, колхозный механик Лёша и многие другие.
Главным героем книжки можно условно назвать взрывника Снарского — труду и жизни его бригады, строящей в горах Киргизии железную дорогу, посвящены первые пять рассказов, объединённые автором в отдельный цикл. Снарский, фигура яркая и своеобычная, — несомненная удача писателя.
Он уже в летах, этот проставленный рабочий, широко известный среди взрывников. Но Снарский не только мастер, он поэт своего дела, овладевший тончайшими секретами, проникший в самую «душу» нелёгкой и опасной профессии.
В литературе не в новинку образ старого рабочего — великого знатока всех секретов той или иной области труда. Однако Снарский вполне оригинален, он содержит в себе принципиально новые черты характера, новое отношение к жизни, новое миропонимание. В его образе лучшие качества старого русского рабочего-умельца слиты воедино с яркими чертами передового стахановца наших дней.
Снарский — талантливый воспитатель молодых рабочих, глава целой школы взрывников. Любовно и тщательно подбирает себе учеников старый бригадир. Уже прославился самостоятельной работой на стройке его бывший воспитанник, а теперь тоже бригадир взрывников Алексей Савельев. С радостью видит Снарский, как постепенно зреет и раскрывается рабочий талант другого его ученика — озорного, Весёлого Гришуки. Он знает, что Гришука, как и Алексей Савельев, скоро выйдет на свою дорогу, тоже станет бригадиром и покинет его. И порой невольно грустно становится старику: «И так каждый год... Не успеешь привязаться к человеку, глядишь — телеграмма. И уходит. И некогда ему старое помнить, поважнее дело есть. И на его место приходит другой...». Но тут же Снарский вразумляет самого себя: «Ничего не попишешь — кадры!».
Это умение взглянуть на дело с государственной точки зрения — в крови у Снарского. Когда приезжий геолог равнодушно отвергает один из вариантов железнодорожной трассы и предлагает другой, который должен обойтись гораздо дороже, Снарский возмущён этим казённым подходом до глубины души.
«— Не верю! Геолог обязан доказать. Чтоб не было колебаний. Чтоб я знал, куда миллион идёт. Миллион лишний истратить — это мы и без инженера можем. А ты сумей миллион в банке оставить и интерес соблюди! Чтоб мы сказали: мудрец, золотая голова, учили тебя не зря — памятника достоин!». И тут же решительно добавляет: « — Напишу в Москву... Министру напишу».
Тот же новый подход к делу отличает Снарского и тогда, когда он сталкивается с ценной инициативой, с новаторством. Старый рабочий прежних времён почти всегда содержал в себе элементы консервативности, годами накопленное мастерство сочеталось с застойностью в методах труда. Снарскому консерватизм органически чужд, он — рабочий новой эпохи, человек труда. С восторгом принимает он новый метод работы, предложенный его учениками Павлом Залоговым и Клавой Бариновой, и тут же велит им подробно рассказать о новом приёме всей бригаде. Так же горячо встречает он умное предложение маленького тихого киргиза, взрывника Мусакеева. А когда он наталкивается на интересное усовершенствование, введённое на стройке, Снарский не успокаивается, пока не разыскивает автора этого нововведения, колхозника Вейшеке Тончулукова, и прилагает все усилия, чтобы впоследствии привлечь его в свою бригаду.
Критика не раз отмечала важный недостаток многих наших «производственных» рассказов, повестей и романов, где рабочий показан лишь в процессе труда, а его личная жизнь, быт остаются за пределами произведений. Дудинцеву нельзя бросить такого упрёка. Труд и быт его героев связаны между собой хотя бы потому, что этому способствуют условия, в которых находятся взрывники. Бригада Снарского живёт там же, где она работает, и непрерывно перемещается по трассе вслед за продвижением фронта работ. И эта бригада — одна большая и дружная «семья», как метко определяет её Мусакеев, семья, в которой члены её привыкли делить друг с другом и трудности работы, и радости и огорчения личной жизни.
Автор показывает нам Снарского в различных аспектах. Вот он горячо и поэтически говорит своим молодым ученикам о большом значении их труда, учит их правильному, социалистическому отношению к успехам и неудачам товарища, и тут же ему приходится заняться «моральной проблемой», помочь установить здоровые взаимоотношения молодых взрывников с новой кладовщицей Клавой Бариновой («У семи богатырей»). Мы видим и семейную жизнь Снарского, в личном быту сохраняющего ту же цельность, кристальную чистоту натуры. Несколькими яркими штрихами автор рисует тёплый, запоминающийся образ жены бригадира — Насти, верной подруги своего беспокойного, вечно занятого делом мужа, умеющей тоже ясно и просто смотреть на жизнь как и он. Чистота и ясность супружеских отношений старого бригадира и Насти, и неостывшая с годами любовь, — всё это удачно дополняет цельный и сильный образ Снарского.
Автор рисует нам своего любимого героя и в критический, опасный момент, когда Снарский оказывается перед лицом грозящей ему смерти («Избушка Снарского»). Поистине богатырские душевные силы проявляет старый бригадир в этот час, казалось бы, неминуемой гибели. Ему свойственны замечательные качества — спокойное, величавое презрение к смерти, умение с необычайным достоинством и мужеством встретить свой последний час. Снарский остаётся в живых — его самоотверженно спасает его бывший ученик Алексей Савельев, — и гордое, достойное поведение бригадира в минуту смертельной опасности глубоко западает в память читателя.
Рядом с людьми старшего поколения в рассказах Дудинцева всегда действуют молодые герои, и, как правило, это такие же цельные и сильные натуры, что и Снарский.
Сила и красота их души тоже прежде всего раскрываются в труде. Легко и весело спорится дело в талантливых руках любимого ученика Снарского — Гришуки Мухина, которого в последнем рассказе — «Дуся и Тимофей» — мы уже видим в роли бригадира. Увлекательный труд взрывников заинтересовывает жадного до работы экскаваторщика Тимофея Теренина, и он, захваченный этим новым для него делом, жертвует ради него и отдыхом и свиданием с молодой женой. Соперники в любви — Василий и Илья из рассказа «В ночной смене» — оба умеют вдохновенно работать, и поэтому понимание красоты трудового подвига Ильи помогает Василию победить свою ревность. Весёлая, ненасытная жажда труда отличает тракториста Гусева («Двадцать гектаров»), «— А я тебе скажу: сядь Лёшка на комбайн — завтра же Власова забудут. Это мастер. Механик-универсал», — так рекомендует Панкратий Савельевич Лёшу — героя рассказа «Лыжный след».
Настоящей и самоотверженной предстаёт перед нами, любовь Дуси и Тимофея Теренина. Такова и любовь героев превосходного, полного поэзии рассказа «Лыжный след». Требовательны и непримиримы друг к другу Лёша и Катерина Матвеевна, и много горьких минут переживают они, прежде чем чувство их освобождается от всего лишнего, постороннего. Но эта требовательность и непримиримость — верное свидетельство глубины и цельности их любви.
Чехов говорил, что в человеке всё должно быть красиво — и душа, и лицо, и одежда. Дудинцев любит выводить красивых людей. Хороша собой его Дуся, хороша Поля из рассказа «В ночной смене», красавицей называет он Катерину Матвеевну. Но мы не найдём у него подробного описания внешней красоты. Автор вольно или невольно следует правилу, сформулированному ещё Лессингом в его «Лаокооне»: внешняя красота передаётся в литературе главным образом через то впечатление, какое она производит на других людей. «Серые с синевой глаза» — вот единственное, что сообщает нам о наружности Катерины Матвеевны автор. Но, слыша то, что о ней говорят другие, следя за всеми действиями девушки, читатель проникается глубоким убеждением, что перед ним красавица. Секрет этого убеждения кроется в таланте художника, в его умении с помощью деталей передать наружность человека, не описывая самой этой наружности. И не будь других рассказов, один «Лыжный след» мог бы неоспоримо свидетельствовать о художественном таланте молодого писателя.
Умение художника найти характерную, яркую деталь, одним смелым мазком передать многое, важно и для автора повести и для автора романа. Но писатель, работающий в жанре рассказа, должен особенно хорошо владеть этим даром. В. Дудинцев владеет им — в его рассказах рассыпаны десятки ярких, поражающих своей верностью деталей. Для Катерины Матвеевны такой деталью служит большой вязаный платок, в который она закутана так, что не может повернуть головы. Автор дважды повторяет эту деталь, усиливая её действие: «В платке ей было трудно двигать головой, и она вся повернулась к нам».
«Дверь опять запела, и на крыльце появилась Катерина Матвеевна в большом белом вязаном платке. Ей было трудно поворачивать голову, и она двигала счастливыми серыми глазами, улыбаясь каждому и никого не замечая». И в памяти читателя прочно запечатлевается эта туго закутанная сероглазая деревенская красавица.
Такой удачно найденной, характерной для обстановки деталью является солдат со второй полки санитарного поезда в рассказе «Руки друзей». Каждый день перед обедом он протягивает сверху длинную волосатую руку, чтобы взять завтрак лежащего без сознания внизу Миши Ноготова. А когда потом врач спрашивает очнувшегося Мишу: «— Получаете масло?», — этот солдат вместо него басит сверху: «— Получает». Много верных и запоминающихся деталей в описании возвращения домой фронтовика из рассказа «Встреча с берёзой».
Но В. Дудинцев порой излишне увлекается поиском детали. Иногда она становится у него самодовлеющей, и весь рассказ кажется написанным именно ради этой «хлёсткой» детали. Такова надпись на берёзе в рассказе «Встреча с берёзой» или кольцо в рассказе «Руки друзей». В западной литературе произведения, написанные ради «красиво придуманной» детали или концовки, — не редкость. Но в традициях русской классической литературы — иное. Наши великие писатели рассматривали характерную деталь лишь как средство, но никогда — как цель. Хочется, чтобы В. Дудинцев следовал в этом примеру великих русских художников,
Именно потому, что в нём отсутствует глубокая идея, служащая позвоночным столбом всякого произведения, «Встреча с берёзой» кажется наименее удачным рассказом сборника. Читатель встречает здесь много хорошо подмеченных частностей, но не находит ни яркого образа героя, ни интересной, своеобразной мысли, над которой автор заставил бы его задуматься. Слабее других и рассказ «Двадцать гектаров», написанный в несколько однообразной манере.
Несколько слов о рассказе «У семи богатырей», который в своё время был напечатан в «Новом мире». Рассказ этот, имеющий свои достоинства, в целом всё же уступает остальным рассказам «серии Снарского». И дело здесь не в искусственности его ситуации и не в нарочитом применении литературной параллели пушкинской сказки к обстоятельствам жизни бригады взрывников, в чём упрекали автора некоторые критики. Рассказ этот написан уже «вдогонку» другим рассказам о Снарском и отделён от них значительным промежутком времени. За это время писатель, видимо, отвык от своих прежних героев и порастерял кое-какие черты их характеров. Иным тут выглядит Снарский — он как будто стал моложе, появились в нём ранее чуждые ему черты самодовольства, даже хвастливости. Не внёс ничего нового этот рассказ и в образы молодых взрывников, уже знакомых нам Гришуки Мухина, Мусакеева, Васи Ивантеева. Словом, этот рассказ говорит о том, что автору пора распрощаться со Снарским и его товарищами, что эта «мощная скважина» уже иссякла.
Можно надеяться, что в будущих рассказах молодой писатель разовьёт лучшие стороны своего творчества и познакомит нас с новыми интересными героями — тоже людьми подвига, вдохновенного труда, ясных мыслей, глубоких чувств и великих дел — подлинными богатырями нашей действительности.
Л-ра: Новый мир. – 1952. – № 12. – С. 255-258.
Произведения
Критика
