Гуманистические мотивы в произведениях Д. Бартелма
Н.Г. Перетокина
«Когда речь идет о «черном юморе» и постмодернизме, то в одном ряду с Джоном Бартом и Томасом Пинчоном обычно называют Дональда Бартелма», - отмечает В. Оленева. Его имя стало известным сразу после выхода первого сборника «Возвращайтесь, доктор Калигари!» (1964). Критики сразу поставили Бартелма в ряд прозаиков постмодернистского направления. Однако В. Оленева говорит о том, что произведения Д. Бартелма отмечены переплетением двух тенденций - реалистической и постмодернистской. «Бартелм показывает Америку 60-х и человека в его связи с плодами цивилизации. В одних рассказах современный мир предстает как абсолютно реальный, в других реальное и фантастическое причудливо пересекаются, действительность наделена признаками ирреальными - в духе сюрреализма и постмодернизма», - отмечает исследовательница. Представляется, что даже в самых «реалистических», как считает В. Оленева, произведениях Д. Бартелма свойство «реального» принципиально иное и не укладывается в принятые характеристики реализма. Постмодернизм - это переосмысление всех существующих до него форм художественного выражения. Интересна позиция американского литературоведа А. Уайльда, который говорит о Д. Бартелме как об одном из основных писателей мидфикшн, то есть, по сути, постмодернистской литературы, заинтересованной нравственными проблемами и предлагающей свои решения ключевых вопросов современности. Сам писатель широко толкует реализм. Для него - это деятельность мысли художника - «подлинный отчет о деятельности разума».
В произведениях Д. Бартелма реальность зачастую предстает как абсурдная игра без правил, без победителей и побежденных. Так художественно проецируется видение мира, в котором гибнут невинные дети, вымирают животные, изобретается смертоносное оружие. В рассказе «Золотой дождь» («А Shower of Gold») скульптор Петерсон в поисках заработка идет на телевидение, где ему предлагают принять участие в телепрограмме «Кто я такой?», и получает роль художника-абсурдиста. Личность героя и роль, которую ему дали, не совпадают. Контраст и ирония, драматизм и комизм ситуации проявляются, когда в результате перипетий, реальных и воображаемых, которые происходят с героем во время подготовки к телепередаче, человек, который не видел смысла в абсурдизме, приходит к выводу, что мир абсурден.
Во время передачи Петерсон, забыв про ведущего и про вопросы, которые тот должен был ему задавать, взрывается монологом, откровенно выражая свои настоящие мысли: «In this kind of world absurd if you will, possibilities nevertheless proliferate and escalate all around us and there are opportunities for beginning again. I am a minor artist and my dealer won’t even display my work if he can help it but minor is as minor does and lightning may strike even yet. Don’t be reconciled. Turn off your television sets, cash in your life insurance, indulge in a mindless optimism. Visit girls at dusk. Play the guitar. How can you be alienated without first having been connected? Think back and remember how it was» («В нашем мире при всей его очевидной абсурдности, везде плодятся и множатся возможности, так что всегда можно найти удобный случай начать все сначала. Я неважный художник, мой торговец даже не хочет включать мои работы в экспозицию, но ведь неважный - это тот, кто работает неважно, а молния все еще может сверкнуть. Не смиряйтесь! Выключите свои телевизоры, продайте страховые полисы, предайтесь бездумному оптимизму. Навещайте по вечерам девушек. Играйте на гитаре. Ну откуда возьмется у вас разобщенность, если не было прежде общности? Подумайте, припомните, как это было»). В этом призыве к голосу героя присоединяется и авторский голос: Д. Бартелм хочет изменить мир к лучшему, «пусть и совсем мало». В рассказе явно звучит один из главных мотивов прозы Д. Бартелма: «все основные персонажи чувствуют себя в созданном им мире крайне неуютно». Неуютно, потому что человеческие отношения терпят кризис: нравственность, любовь, дружба - эти понятия причудливо искривляются, превращаясь в пародию на самих себя, но часто духовное бунтарство и непокорность проступают в этих нелепицах.
Рассказ «Замок в 4 часа утра» («The Palace at Four А. М.») представляет собой письмо друга короля к привидению Анабелле с многократно повторяемой просьбой изменить некоторые моменты в написанной ею автобиографии короля (обратим внимание - автобиография пишется третьим лицом), а также характеристикой нынешнего состояния короля: «The King has not been at his best» (Король не в лучшем состоянии). Образ короля изображен иронично, но это грустная ирония - мать в детстве называла его не иначе, как ослик (donkey), что привело к полной потере веры в себя. Тема отношений мужчины и женщины, характерная для творчества Д. Бартелма, иронично осмысляется в этом рассказе. Решающей в формировании личности короля, выявляющей в нем лучшие качества, является встреча с привидением. Именно Анабелла становится единственной женщиной, любящей его. Но кризисом затронуты не только духовные отношения, но и сексуальные: «the bogles were the very best lovers in the whole world» (привидения были самыми лучшими любовницами во всем мире).
Подобная ситуация изображена в рассказе «Отъезды» («Departures»): дедушка автора влюблен в дриаду - лесную нимфу, которая воспринимается им как «the absolute top woman» (самая замечательная женщина). В рассказе «В конце механической эры» («At the End of the Mechanical Age») главные герои заключают брак друг с другом, потому что «all that is around at the moment» («это единственное, что есть под рукой в данный момент»), a «pairings smiled upon by law were but reifications of the laws of mechanics» («связи, благосклонно одобренные законом, суть овеществленные отражения законов механики»).
Кризис духовных отношений осмысляется в рассказе «Челюсти» («Jaws»). Жена постоянно кусает мужа, как «а real gorilla» (как настоящая горилла), но в то же время она «а really nice woman» (очень хорошая женщина). Абсурдная ситуация вызвана разрушающим нравственность и психику урбанистическим влиянием. Д. Бартелм говорит о том, что большинство людей в Нью-Йорке находятся в состоянии стресса.
Мотив урбанизации интересно разработан в рассказе «Новый владелец» («The New Owner»). Новый собственник дома - олицетворение жестокого мира городов, пожирающего людей, отнимающего у них не только будущее, которое «can’t be imagined» (даже нельзя представить), но и прошлое, уже сложившееся, имеющее свою ценность, овеществленное в «souvenirs of all our children’s significant progress» (сувениры наших знаменательных детских успехов). Образ нового владельца нарисован с иронией («shot-up, Korean-war-sixty-five-percent-disability drunk» (коротышка, на шестьдесят пять процентов инвалид после Корейской войны, пьяница)), казалось бы, никчемный человек, но эта несимпатичная фигура успешно противостоит целой вселенной в миниатюре. Несмотря на резкое неприятие всеми жильцами нового хозяина, протеста не следует: все полагаются на сильный ветер, который, возможно, унесет его к дьяволу. Люди молчат, но весь текст наполнен криком, издаваемым самим домом: «Go away!» (Прочь!).
Большинство произведений Бартелма отличает установка на показ, а не рассказ о событиях. Поэтому в качестве модуса презентации доминирует демонстрация, чему способствует сценовое построение повествования. В своих текстах Бартелм стремится создать эффект непосредственной презентации событий. Для этого используются различные приемы, посредством которых Бартелм пытается придать восприятию текстов зрительный характер, создавая эффект прямого эфира, когда зрители становятся свидетелями действия, происходящего в текущий момент. Имитация приемов прямого показа, в том числе приема видеокамеры, дает писателю несколько преимуществ. Во-первых, таким образом обеспечивается внутренняя динамика внешне статичных эпизодов, из которых в основном «собрано» произведение. Во-вторых, техника показа может служить вспомогательным средством передачи настроения той или иной ситуации. И главное - эта техника способствует объективизации письма.
Особенно интересен для анализа рассказ «Изумруд» («The Emerald»), который фактически является исследованием проблемы нравственности в отношении человека и мира. В этом произведении причудливо переплетено реальное и фантастическое. Женщина одна, без мужа рожает и воспитывает ребенка, очень умного и развитого, - обычная жизненная ситуация. Однако это непростой ребенок, а огромный изумруд, мать - Бешеная Молл - волшебница «not enough» («в слишком малой степени»), отец - Человек-на-Луне - Деус Лунус. Бешеная Молл имеет отталкивающую внешность: «that bit of beard there on your chin like a piece of burnt toast or something», «that black mark like a furry caterpillar crawling in the middle of your forehead» («на подбородке чернеет клочок бороды, похожий на кусок подгоревшего сухаря или еще что», «отметина, похожая на черную мохнатую гусеницу, ползущую по вашему лбу»). Однако Лунный Бог находит ее привлекательной: «he seemed to like the black mark on my forehead. He caressed it», но «maybe has to do with the loneliness of the gods» («черная родинка на лбу ему вроде даже понравилась. Он ее гладил», «может быть, всему виной это самое одиночество богов»). Появление изумруда вызывает ажиотаж, оно становится для многих проблеском луча надежды на изменения к лучшему в этой серой жизни, в этом мире падших. Молл и изумруд, ее любимый ребенок, противопоставляются другим героям, для которых изумруд - сверхпредмет, воплощающий страстное желание необычного, как чего-то совершенного, средство, могущее скорректировать жизненное несовершенство. Абсолютность желания может быть истолкована как возрождающаяся идея о том, что красота спасет мир. Красота - эта та сила, которая позволит добиться стабильности вне досягаемости жизненных беспорядков. Но в произведении эта «высокая» идея дана в «снятии». Так возвращается главная тема искусства - без пафоса и страсти.
Главный противник Молл - Вандермастер, маг, желающий с помощью изумруда достичь практически бессмертия, хочет «want to live twice», «want to be in love» («жить дважды», «он хочет ...любви»). Образ Вандермастера изображен с иронией: «he’s bent», «his eyes like onions» («он с поворотом», «у него глаза, как луковицы»), - говорит о нем его мать; «he confides in the dog» («для него собака лучший собеседник»), его сопровождают колдуны Олдрин, Эндрин, Линдейн и Дилдрин (их имена - это названия токсичных веществ, применяемых в качестве инсектицидов), его ноздри извергают клубы 1, 1,2, 2-тетрахлорэтана.
Одним из вспомогательных образов рассказа является образ «свободной прессы», которой «gore, that’s what we need» («кровишша, вот что нужно»), которой «not afraid of the devil himself» («не страшен и сам дьявол»).
Каждое произведение Д. Бартелма имеет мораль - «не мораль решения, но мораль попытки». В рассказе «Изумруд» мораль выражена в диалоге журналистки Лили и Молл:
What is the meaning of the emerald?
It means, one, that the gods are not yet done with us ... they are not dormant or dead. Two, the world may congratulate itself that desire can still be raised in the dulled hearts of the citizens by the rumor of an emerald. Three, you are in any case rescued from the sickness of same.
(- Но в чем состоит значение изумруда?
Во-первых, он значит, что боги еще не покончили с нами... они не спят и не умерли. Во-вторых, мир может возрадоваться, что слухи про изумруд все еще способны вызвать желание в зачерствевших сердцах его обитателей. В-третьих, вы-то во всяком случае спасены от тошнотворного однообразия).
Здесь чувствуется полемика и возражения известному тезису Ф. Ницше «Бог умер» и тем, кто его эксплуатирует.
В произведениях довольно часто встречается мотив жестокости, то есть того, к чему приводит инфляция духовности и нравственности. Поражает воображение рассказ «Синяя Борода» («Bluebeard»). Название произведения - аллюзия на знаменитую историю английского короля, умерщвлявшего своих жен. Героиня рассказа становится седьмой женой Синей Бороды, облик которого представляет пародию на известный образ злодея: основная черта в облике Синей Бороды - черно-синий нос («his nose, the latter a black rocklike object»). Молодая жена получает ключик, с приказом ни в коем случае не отпирать им дверь. Ей кажется, что она знает, какое ужасное «сокровище» спрятано в той комнате. Просьба мужа открыть дверь, не обращая внимания на его запрет, повергает в шок молодую женщину. «Я периодически меняю выставку», - объясняет ей муж. Читатель думает, что уже все понял: главный герой - современный Синяя Борода, маньяк, женоненавистник. Но тем более поражает немотивированной жестокостью концовка рассказа: «In the room, hanging on hooks, gleaming in decay and wearing Coco Chanel gowns, seven zebras» (В комнате висели семь, светящихся от разложения, зебр, одетых в платья от Коко Шанель). Какова же реакция жены? Она разочарована: ее муж имеет такое «смешное» хобби. Оказывается, он не таинственный маньяк, а обыкновенный скучающий порядочный человек. И разочарование жены, и убитые зебры - это образы кризиса человечности, гуманности, духовности.
Произведения Д. Бартелма дают нам надежду на то, что мир может измениться к лучшему, на то, что любовь и красота смогут возродить духовность, ибо «the glow of hope not yet extinguished» («огонек надежды все еще теплится»).
В рассказе «Ребекка» («Rebecca») идет речь об отношениях двух любящих друг друга девушках, их союз переживает кризис, причина которого названа с достаточной долей иронии: у одной из них - Ребекки Варан - кожа имеет зеленоватый оттенок. Но девушки преодолевают трудности благодаря любви, терпимости, взаимоуважению. А правда, может быть, не то, что постоянно стоит обсуждать. «Истина, - говорит одна из героинь рассказа, - это запертая комната, время от времени мы сшибаем с нее замок, а затем снова навешиваем» («Truth is a locked room that we knock the lock off from time to time, and then board up again»). «One should never cease considering human love, which remains as grisly and golden as ever» («Никогда не нужно забывать про человеческую любовь, которая вечно пребудет такой же бесценной и неприглядной»), - призывает нас автор, потому что любовь, даже «низкая» физическая, есть жизнеутверждающая и жизневозрождающая.
Дональд Бартелм не романтизирует и не идеализирует любовь. Часто автор балансирует на грани иронии и пафоса. В произведении «Прыжок» («The Leap») в одном диалоге соседствуют такие фразы: «любовь высшая форма человеческих устремлений», «любовь, иже есть нечто вроде позволения сближаться больше, чем это допускается обычными нормами приличного поведения», «любовь, позволяющая нам жить попарно, мужчина с женщиной, в крошечных, неопрятных квартирах, способных в противном случае вместить не более одного психически здорового человека», но «не знающий любви уныл и непригляден». Да, любовь это своего рода помешательство, но без нее нельзя жить в жестоком мире, полном абсурда. Любовь позволяет преодолеть страх и продолжать жить, не думая каждое мгновение о том, что «мы висим на тончайшем волоске, а под нами - огонь пылающий, яма, кишащая тараканами и прочими тварями».
Одним из часто встречающихся мотивов в творчестве Д. Бартелма является мотив воспитания детей. Главное, что должно присутствовать в отношениях между детьми и родителями, - любовь. Рассказ «Видишь Луну?» («See the Moon?») написан автором, когда он ожидал на свет появления дочери, и представляет собой монолог отца, обращенный к еще не родившемуся, не окунувшемуся «в грозящий бедами мир луны» («into the threatening lunar surround») ребенку. Произведение наполнено любовью к малышу, «mу heart» («утехе души») и юмором, иронией, за которыми автор скрывает свой страх перед рождением ребенка, перед новой ответственностью. В разговоре с женой будущий отец предлагает «put it in a Skinner box» («засунуть его в скиннеровский лабиринт») (устройство, применяемое при исследовании психологии животных), жена говорит, что не допустит, чтобы ребенка «displayed under glass like a rump roast» («выставляли под стеклом-, словно жаренный огузок»). Родители сомневаются в необходимости рождения ребенка, они страшатся хлопот, связанных с его рождением, которых будет так же много, как у «собственника линкора - огромного, голубенького с розовеньким, баюбаюшкового линкора» («you have here is this great, big, pink-and-blue rockabye battleship»). По Фрейду, юмор - это переход энергии от неприятного к приятному, то есть юмор есть наивысшее проявление защитного процесса. Родительская любовь побеждает страх, и отец начинает заочно знакомить малыша с его родственниками: дядей, дедушкой, прадедушкой, бабушкой, единокровным братом, своей бывшей женой. С сыном он делится своими несбывшимися мечтами: «I wanted to be one, when I was young, a painter» («Я ведь в молодости хотел быть художником»), ведь каждый из нас хочет, чтобы его ребенок достиг в жизни большего, чем мы сами. Основная задача отца - «to give a little briefing here» («ввести в обстановку»), чтобы ребенок, родившись, не был «unpleasantly surprised» («неприятно удивлен»). Что могут рассказать родители малышу? Лишь «то, что кое-как составлено из обрывочных донесений путешественников» («what has been pieced together from the reports of travelers»). Отец знакомит ребенка с жестокостью подлунного мира, рассказывая историю убийства лебедя, но что родитель может сделать для своего чада? «Я могу ... позаботиться, чтобы безжалостный лунный свет не падал на его свеженькую, мягкую головку», - говорит автор, и надеется, что малышу «здесь очень понравится» («I can make sure nо harsh moonlight falls on his new soft head... We hope you’ll be very happy here»).
А когда между родителями нет любви и взаимопонимания, какая судьба ожидает ребенка? Некоторые отправляют ребенка «that part of Russia where people live to be one hundred and ten years old» («в ту часть России, где люди доживают до ста десяти лет»), другие «поручают ребенка заботам экспериментального детского садика для аспирантских детей, где воспитание поставлено в строгом соответствии с идеями Пиаже» («the child is being cared for in experimental nursery school for the children of graduate students run … in accord with the best Piagetian principles»), а «так называемые настоящие родители», чье «супружеское счастье изодрано в хлам», чьи «бракосочетающие узы истончились в паутину», лишь могут «околачиваться рядом, бормоча тусклые угрозы». Какими людьми вырастут дети, не согретые нежной родительской любовью? Человек, не одаренный материнской нежностью, не сможет обогатить мир любовью, ребенок, не ощутивший родительскую заботу, не захочет заботиться о других.
Каждый рассказ Д. Бартелма учит нас быть добрее, помнить, что от нас зависит будущее нашего мира, наших детей. Его произведения - призыв к новым эмоциям и пониманию.
Л-ра: Від бароко до постмодернізму. – Дніпропетровськ, 2003. – Вип. 6. – С. 212-217.
Произведения
Критика
