Уильям Патрик Кинселла. «Мокасинный телеграф» и другие рассказы
Оксана Кириченко
С успехом дебютировавший в 1970-е годы прозаик Уильям Патрик Кинселла (род. в
Читатель, знакомый с новеллами предыдущих книг, вновь встретится здесь с рассказчиком и главным героем серии Сайласом Горностаевая Шкурка, с его друзьями и недругами, из резервации Хоббема, что находится неподалеку от городка Уэтаскивин, из которого рукой подать до столицы провинции Эдмонтона. Действующие лица все те же: возлюбленная Сайласа Сейди, его закадычный друг Фрэнк Заборный Столб и девушка последнего Берта Не Подступись, мудрая и справедливая Бидилия Койот, добрая колдунья-врачевательница, необъятная толстуха Карга Этта, глупый и тщеславный вождь Том Вороний Глаз и его любовница Саманта Желтые Коленки, непроходимо тупой страж закона констебль Кретьен из Уэтаскивина... Остальные персонажи — обитатели резервации, горожане, полицейские, представители прессы, туристы — приходят и уходят, то стремительно ввинчиваясь в круговорот событий и так же стремительно вылетая за его пределы, то появляясь и застывая на заднем плане, покуда их не востребует повествователь.
Способность прозаика — белого по происхождению, хоть и выросшего по соседству с индейской резервацией, — «перевоплощаться» в человека другой расы, другого воспитания, другого душевного склада поистине удивительна. Единственное, что роднит его с героем-повествователем Сайласом Горностаевая Шкурка, — это, как ни парадоксально, род занятий; и тот, и другой — писатели, хотя alter ego У.П. Кинселлы делает только первые шаги на этом поприще (он «признан» пока лишь своими соплеменниками). Выполненные в интонациях «устного», пестрящего диалектизмами и слэнгом бытового рассказа, шестнадцать составивших рецензируемый сборник новелл предельно коротки, малы по объему. И, однако, чуть ли не каждая, с ходу захватив читателя, потом долго не отпускает, заставляя вновь и вновь возвращаться мыслью к уделу — как правило, неблагополучному, подчас трагическому — кинселловских персонажей.
Внезапным появлением на пороге хибары Сайласа Эллсуорта Простреленного Навылет открывается новелла «Струны» — открывается просто, обыденно, словно непритязательная провинциальная баечка. Но вот с горько-ироничной фразы; «Чтоб про тебя узнали, нужно убийцей заделаться, не иначе!» — вводится тема; преступление — преступник — жертва. Перед нами, однако, не злодей, не безумец, не маньяк, ищущий черной славы, а просто не сумевшая реализовать себя личность, человек, живущий, словно во сне, в навязанной социальной системе. Рядом с Сайласом, в котором так и бурлит радость жизни, кипучая энергия молодости, выплывает из мрака темное, непоправимое чужое горе. Эллсуорт инстинктивно тянется к нему, как тянутся к свету, каждое утро неуклюже кидая под дверь коряво написанные на обрывках бумаги клочки исповеди, будто рваные лоскуты истерзанной жизни: «Джо был мой приятель... Я не хотел убивать. Мы напились, он сам попросил. Зачем он просил? Зачем я убил?.. Нутро распирает, будто там колючая проволока натянулась струной, вот-вот лопнет... Несчастье за несчастьем, мне тяжко, как тому малому с картинки, который подпирает землю руками. Только я сгибаюсь все ниже и ниже...». И, как много раз до этого, Сайлас спешит на помощь, когда человеку худо.
В сравнении с предыдущими сборниками «индейской серии» «Мокасинный телеграф» — книга гораздо более обыденная, строгая, драматичная. Здесь Сайлас больше размышляет, чаще взвешивает, раз от разу вдумчивее вглядывается в окружающее, пытаясь уяснить для себя суть происходящего. «Влившись» в своего героя и показывая действительность с точки зрения сегодняшнего индейца, автор ставит множество социальных вопросов, остроактуальных для современной Канады.
В ранних рассказах Кинселлы белые, как правило, были представлены нарочито схематичными образами, эпизодически возникавшими в поле зрения персонажа-индейца. Теперь Сайлас становится свидетелем глубокой драмы, развертывающейся в семье белых, свидетелем того, как из нее капля за каплей утекают жизнь и разум. Он следит за этим во все глаза, сострадает и... недоумевает: в приверженной партриархальному жизненному укладу индейской семье такое отчуждение невозможно («Гнезда»).
Прежде у Кинселлы жители резервации, соблюдающие, но не признающие status quo, не упускали случая поиздеваться над иным белым толстосумом или представителем власти: старались то запудрить мозги, то наворотить всяческих небылиц («Конец Колина Лосиный Клок», «Бегун»), прекрасно понимая, что их жизненные проблемы глубоко безразличны власть имущим, что тех занимает лишь дешевая символика, примитивная «индейская» экзотика. Теперь герой, Кинселлы будто вырос, ему уже не до розыгрышей; он предстает как мыслящая личность, открытая для добра, готовая к действенной борьбе с окружающим злом и несправедливостью. О прежней мальчишеской беззаботности Сайласа и его сверстников здесь напоминает лишь название одной из новелл и всего сборника: «Мокасинный телеграф» — очередная небывальщина, измышленная неугомонным Фрэнком по прозвищу Заборный Столб, убеждающим заезжих белых телевизионщиков, что, дескать, у оттесненных от технологических благ обитателей резерваций есть свой способ тайной оперативной связи...
Прежде Сайлас и его компания хоть и насмехались над недалеким, но алчным и лицемерным вождем Томом Вороний Глаз, купившим себе место в муниципальном совете, хоть и подшучивали над незадачливым констеблем Кретьеном, но дальше практических шуток и не всегда безобидных розыгрышей дело не шло. Теперь же герои Кинселлы осознают, что с коррупцией властей и с притеснениями на расовой основе необходимо бороться активно («Доктор Дон», «Колледж», «Корона королевы»). Они спасают от полицейской расправы борцов за гражданские права индейцев, их возмущает весть, что агент ФБР за пять тысяч долларов подкупил адвоката Леонарда Пелтиера («Беглецы»).
Особое место в сборнике занимают новеллы, раскрывающие суть социально-психологических трансформаций, происшедших с «коренными американцами» за последнее столетие. Самое страшное в глазах положительных персонажей писателя, когда индеец «с виду смуглый, а внутри белый» — это чернейшая аттестация тех, кто демонстративно рвет связи со своим народом и его обычаями. Нет для них худшего ругательства, чем презрительно брошенное: «Белый индеец!». За подобное перерождение иным выходцам из резерваций приходится платить дорогой ценой. Одни, как Лестер Браун, будучи вынуждены скрывать свою тягу к родному, заветному от обращенного в католичество семейства, пытаются жить двойной жизнью («Орел по частям»); другим, подобно девочке-полукровке Кэролайн, приходится доказывать, вопреки грехам матери, свою исконную принадлежность к индейскому племени («Врожденное»); третьи, наконец, испытывают на себе темные, разрушительные страсти, зависть и злобу, навязанные нетипичным для индейского жизненного уклада сводом социальных отношений («Зеленые свечи»).
Композиция рецензируемого сборника, как и других книг «индейского цикла», над которым У.П. Кинселла работает уже на протяжении почти десятилетия, мозаична. Однако емкие новеллы прозаика, не требуя особых усилий со стороны читателя, складываются в своеобразную «сагу» о жизни сегодняшних обитателей индейских резерваций — «сагу», звучащую современно и выразительно. Особый интерес в ней представляет собирательный образ молодого индейца, созданный канадским писателем. При ведущей роли Сайласа Горностаевая Шкурка в повествовании этот образ, думается, шире, объемнее: он складывается по частицам из всего многообразия трудного и противоречивого жизненного опыта, выпадающего на долю рассказчика и его ближайшего окружения.
Перед нами — человек, прочно стоящий на земле, чуткий к ее природным законам и голосам предков, внимательно приглядывающийся к себе подобным и всегда готовый протянуть руку помощи. Этот человек — не порождение сегодняшнего дня; у него древние исторические корни, и он сознает это. Безразличный к перспективам материального обогащения, он богат сознанием своих собственных возможностей и ощущением кровного братства; ему чужды зависть и низкопоклонство. В подобном воплощении положительного героя нет ни грана романтического любования «естественным человеком» (заметим, что не меньшими достоинствами наделены и иные из «белых» персонажей Кинселлы — доктор Док, преподаватель техникума м-р Николс, Мартин Мун). Не склонен писатель и к односторонней идеализации индейцев и их традиционного жизненного уклада в противоположность укладу белой общины: со знанием дела изображает он те стороны и черты бытия «коренных американцев», какие никак не назовешь идеальными.
Л-ра: Современная художественная литература за рубежом. – Москва, 1986. – Вып. 3. – С. 49-51.
Произведения
Критика
