Соломон Гесснер. Ночь
Ночь тихая меня, спустяся, осѣнила
На камнѣ мшистомъ томъ, гдѣ сладко я уснулъ
Румяная заря всё небо затопила
И Фебъ, послѣдній лучь свой кинувъ, утонулъ
Зардѣлись облака вечернія, златыя,
Весь западъ запылалъ сіяющимъ огнёмъ,
А тёмные лѣса и рощи молодыя
Казались золотымъ обрамлены вѣнцомъ.
Вечерняя звѣзда долину озарила;
По гнѣздамъ собрались пернатые семьи;
Тѣнь длинная съ горы высокой нисходила –
И медленно глаза сомкнулися мои.
Ты ль, звонкій соловей, мелодіей игривой
Животворящій сонъ согналъ съ моихъ очей
Или отъ Фавна бѣгъ Дріады боязливой
Нарушилъ миръ души забывшейся моей?
Рядъ новыхъ сладкихъ чувствъ душа моя вкушаетъ
И новая краса глаза мои манитъ:
Природа вкругъ меня безмолвно засыпаетъ,
Лишь роща надо мной вѣтвями шелеститъ.
Здѣсь мѣсяцъ блескъ на лугъ свой разливаетъ чистый,
Густые сучья тамъ дробятъ его лучи,
Тутъ переливомъ ихъ горитъ ручей сребристый,
А тамъ, какъ-будто днёмъ, сіяетъ холмъ въ ночи.
Благоуханье вкругъ, съ потухшею зарёю,
Возносится съ цвѣтовъ, укрытыхъ средь травы.
Мой тщетно ищетъ взоръ подъ тѣнью васъ густою,
Но запахъ нѣжный вашъ укажетъ мнѣ, гдѣ вы!
Вдали видна гора, обросшая кустами;
Тамъ ивы старыя, склоняясь надъ водой,
Распространяютъ тѣнь кудрявыми верхами,
Клонящимися внизъ подъ листьевъ густотой.
Съ горы потокъ свой путь въ равнину направляетъ.
Я слышу шумъ его: онъ катится, журчитъ,
О камни струй своихъ стремленье умѣряетъ
И пѣну бѣлую съ собой въ долину мчитъ.
Вотъ всплыли облака – и дымкою прозрачной
Задёрнутъ блѣдный ликъ задумчивой луны.
О, свѣтлая, явись! разсѣй тѣнь ночи мрачной
О, озари мой путь съ лазурной вышины!
Пойду на злачный холмъ, гдѣ винограда лозы
И хмѣль, віясь, ползутъ и образуютъ сводъ,
Гдѣ, заплетясь, растутъ съ малиной дикой розы
И льётся, серебрясь, потокъ хрустальныхъ водъ.
Съ друзьями часто тамъ, увѣнчанный цвѣтами,
За чашей круговой я Вакха величалъ
И, голосъ съединивъ свой съ милыхъ голосами,
Пѣснь радостную въ честь безсмертному пѣвалъ.
Всесильный богъ вина самъ холмъ тотъ посѣщаетъ,
Серебряныхъ мнѣ чашъ здѣсь часто слышенъ стукъ
И путникъ въ ужасѣ священномъ замираетъ,
Внимая смѣху устъ и плеску многихъ рукъ.
Бесѣдка мирныхъ мѣстъ, подъ тѣнь свою густую
Прими меня и сномъ прохладнымъ успокой!
Пусть дѣву хоть во снѣ увижу дорогую
И счастливъ буду той прекрасною мечтой!
П. Катенинъ.
