Наш современник Жюль Верн
А. Балабуха
Сто пятьдесят лет тому назад, 8 февраля 1828 года, в бретонском городе Нанте в семье преуспевающего адвоката Пьера Верна родился мальчик, которому дали имя Жюль-Габриэль. Семьдесят три года назад 24 марта 1905 года в Амьене умер Жюль Верн, всемирно известный писатель, автор шестидесяти трех романов, не говоря уже в повестях, рассказах и очерках, научно-популярных книгах и почти четырех десятках пьес.
Пожалуй, наиболее точно оценил этот титанический труд друг, соавтор и последователь Жюля Верна, французский писатель Андре Лори в некрологе, опубликованном газетой «Ле Тан»: «И до него были писатели, начиная от Свифта и кончая Эдгаром По, которые вводили науку в роман, но использовали ее главным образом в сатирических целях. Еще ни один писатель до Жюля Верна не делал из науки основы монументального произведения, посвященного изучению Земли и вселенной, промышленного прогресса, результатов, достигнутых человеческим знанием, и предстоящих завоеваний. Благодаря исключительному разнообразию подробностей и деталей, гармонии замысла и выполнения, его романы составляют единый и целостный ансамбль, и их распространение на всех языках земного шара еще при жизни автора делает его труд еще более удивительным и плодотворным».
Пожалуй, нигде в мире Жюль Верн не был так любим и популярен, как в нашей стране. Его произведения переводились сразу же вслед за появлением их во Франции и получили широкое распространение во множестве изданий. Непреходящий интерес отечественных читателей к жизни и творчеству писателя породил в нашей литературе обширнейшую «жюльверниану». В первую очередь следует назвать книги К. Андреева, Л. Борисова, Е. Брандиса; дать же исчерпывающий перечень всевозможных статей, обзоров и т. д. попросту невозможно.
Именно поэтому в год 150-летия со дня рождения Жюля Верна хочется взглянуть на творчество великого фантаста обобщенно, «с птичьего полета», с позиций сегодняшнего дня рассмотреть все сто с лишним томов «Необыкновенных Путешествий» в единстве замысла, как единое целое.
Первое, что приходит в голову, — это знаменитые предвидения Жюля Верна. Бакинский писатель-фантаст и изобретатель Г. Альтов, проведя детальную «ревизию» фантастических открытий и изобретений Жюля Верна, пришел к выводу, что больше половины из них уже сбылось или сбудется в ближайшем будущем. Со многими из утверждений Альтова можно и не согласиться, так как порой открытия и изобретения в романах Жюля Верна описаны достаточно бегло и предполагают вольную трактовку. В тех же случаях, когда Жюль Верн детализировал свои описания, как это было с «Наутилусом» капитана Немо («Двадцать тысяч лье под водой»), удивительным геликоптером «Альбатрос» («Робур-Завоеватель») или гигантским суперкораблем «Стандарт-Айленд» («Плавучий остров»), писатель опирался на реальные проекты и идеи.
Не следует, однако, понимать это слишком буквально — гений Жюля Верна проявлялся в том, чтобы в лишь намечающейся тенденции разглядеть ее будущее развитие и не просто разглядеть, но и передать миллионам читателей свое видение в образной до осязаемости форме. «Я видел собственными глазами, как действуют модели, изготовленные Понтон д'Амекуром и Лаланделем, — писал Жюль Верн в 1863 году. — Речь идет теперь не о том, чтобы парить или летать в воздухе. Речь идет о воздушной навигации!.. Прославим же геликоптер...» Двадцать с лишним лет спустя воссозданный фантазией писателя геликоптер «Альбатрос», управляемый Робуром, совершил свое знаменитое кругосветное путешествие. Конечно, от реальной модели, крошечной коробочки с часовой пружиной, едва сумевшей подняться на метр от стола, до гигантского воздушного корабля — дистанция огромная, преодолеть которую было под силу только таланту и воображению Жюля Верна...
Еще показательнее история «Наутилуса». За два года до выхода в свет романа «Двадцать тысяч лье под водой» (но уже в то время, когда писатель работал над этим произведением) в газете «Пти журналь» был опубликован фантастический роман И. Рангада «Под волнами океана, или Необыкновенные приключения ученого Тринитуса». В нем описывалось подводное плавание, во многом сходное с тем, которое совершили на борту «Наутилуса» профессор Аронакс и его спутники. Да и само подводное судно — «Молния» — во многом напоминало «Наутилус».
Такое совпадение не могло не обеспокоить Жюля Верна. Ему даже пришлось обратиться к редактору «Пти журналь» с письмом, чтобы предотвратить возможные нарекания читателей, если они обнаружат в его новом романе некоторое Сходство с «Приключениями ученого Тринитуса». Однако время показало, что беспокоился Жюль Верн зря: в самом деле, кто сейчас знает роман Рангада? А ведь с точки зрения научного предвидения Рангад в своем романе ненамного уступил Жюлю Верну... Значит, дело все-таки не только в «предвидениях».
Тогда, может быть, правы те, кто объясняет неубывающую популярность писателя романтикой дальних странствий, открытия мира, которой полны его произведения? Конечно, это так. Но... Ведь почти в одно время с Жюлем Верном создавали свои произведения Луи Жаколио, Майн Рид, Густав Эмар, Луи Буссенар, Генри Хаггард и многие-многие другие. Однако в наше время «выжили» буквально отдельные их романы, хотя плохими писателями их никак не назовешь. Конечно, гражданский пафос многих романов Жюля Верна значителен. Недаром, например, написанный в соавторстве с Андре Лори (псевдоним Паскаля Груссе — журналиста, писателя, активного деятеля Парижской Коммуны) роман «Пятьсот миллионов бегумы», в котором нашли яркое отражение антимилитаристские взгляды авторов, болезненно переживавших позорное поражение родины во франко-прусской войне, активно распространялся во время второй мировой войны бойцами французского Сопротивления. Но этот отдельный факт, при всей своей яркости и значительности, не объясняет успеха всего творчества Жюля Верна в целом.
Или секрет успеха в той сумме естественнонаучных, исторических и других сведений, которую писатель вкладывал в свои романы? Познавательное значение творчества Жюля Верна (особенно для своего времени) несомненно. Его романы открывали читателю, и прежде всего юному читателю, окно в мир; они переносили его в амазонскую сельву или аргентинские пампасы, в эвкалиптовые леса Австралии или сибирскую тайгу. Но сегодня с гораздо большей наглядностью это делают документальные кино- и телефильмы. Во многом же информация Жюля Верна безнадежно устарела...
И все же его романы живут и живут, привлекая к себе внимание и любовь новых и новых поколений читателей. Больше того. Чем дальше уходим мы во времени от Жюля Верна, тем более значительной кажется нам в исторической перспективе его фигура. Лучшие романы Жюля Верна навсегда вошли в золотой фонд мировой литературы. Это и «Пять недель на воздушном шаре» — дебют писателя в качестве романиста, положивший начало всей серии «Необыкновенных Путешествий». Это и знаменитая трилогия — «Дети капитана Гранта», «Двадцать тысяч лье под водой», «Таинственный остров». Это и «Пятнадцатилетний капитан», «Вокруг света в восемьдесят дней», «Путешествие и приключения капитана Гаттераса», «Путешествие к центру Земли», «Робур-Завоеватель», «С Земли на Луну» и «Вокруг Луны».
Жюль Верн открыл в искусстве воистину новый мир, мир необычный и неожиданный, мир ученых, исследователей и инженеров; он воспел высокую поэзию науки, созидательного творческого труда. В значительной мере успех лучших романов Жюля Верна определяется новым типом героев, введенных им в литературу. Герой Жюля Верна — это всегда искатель, кем бы он ни был: инженером, как Робур или Сайрес Смит, путешественником и исследователем, как капитан Гаттерас, доктор Фергюссон или профессор Лиденброк, ученым, как Зефирен Ксирдаль, Пальмирен Розет или Жак Паганель... Герой Жюля Верна — это благородный патриот, как лорд Гленарван и Матиас Шандор, это борец за свободу против любых форм угнетения, как капитан Немо или Кау-джер.
Всеволод Рождественский писал о Жюле Верне:
Опьяненный мечтою ученый,
Зоркий штурман, поэт и чудак.
Был ли таким сам Жюль Верн? Но в каждом из его героев всегда есть какая-то из этих черт. Так же как в каждом герое всегда есть частица души самого писателя.
Морис Торез писал в своей книге «Сын народа»: «Книга Жюля Верна «Двадцать тысяч лье под водой» воспламенила мое воображение. Я был увлечен не столько приключениями капитана Немо, сколько им самим. Я видел в нем олицетворение великого гения науки, которая восторжествует над всем, науки, которая преобразит мир людей, когда будет служить народу».
В героях Жюля Верна отразились не только лучшие черты его современников, в них проступает облик людей грядущего. Может быть, потому, что сам он всеми силами своего ума и таланта, всей своей душой был в это грядущее устремлен. Поэтому в главном — не в отдельных технических предвидениях, не в научных прозрениях своих — он всегда был первым. В его «Необыкновенных Путешествиях» можно обнаружить зародыши идей, волнующих нас и сегодня, корни практически всех направлений современной научной фантастики.
Сам Жюль Верн никогда не отделял своих научно-фантастических романов от романов приключенческих. Он вообще не пользовался термином «фантастический роман». Жанр, им открытый и разработанный, он определял как «научный роман» или «роман о науке». Фантастические и приключенческие произведения органически сочетались в едином цикле «Необыкновенных Путешествий». И это, безусловно, верно.
Помимо основной (по мнению автора) или второстепенной (как представляется сегодня — со временем акценты смещаются) задачи — описать Землю, ее моря и континенты, все романы Жюля Верна объединяются концепцией о беспредельных возможностях человеческого разума. Первым из писателей Жюль Верн увидел в науке не только инструмент познания мира, но и инструмент его изменения. На глазах Жюля Верна наука и техника меняли привычную картину бытия. Но за отдельными открытиями и изобретениями немногие еще могли разглядеть не просто пар, электричество, летательные аппараты, подводные лодки и трансконтинентальные экспрессы, но могучий облик самой науки, новой силы, пришедшей в мир. Жюль Верн не только разглядел это, но и сделал науку главным героем своего творчества.
Однако он не был просто восторженным певцом научных поисков и свершений. Довольно скоро писателю стало ясно, что сама по себе наука — это только инструмент и все зависит от того, в чьих руках он находится.
Тема ответственности ученого за свое изобретение, его судьбу и использование — одна из наиболее распространенных в современной научной фантастике. Многие полагают, что эта тема — порождение XX века, эпохи НТР — века ракетной техники и расщепления атома... Но этой темой пронизаны и произведения Жюля Верна. Капитан Немо превращает «Наутилус» в свою гробницу не только потому, что чудесный подводный корабль не может покинуть пещеры под островом Линкольна. Он прекрасно понимает, что в руках колонистов — инженера Сайреса Смита и его товарищей — его детище не принёсло бы зла. Но если оно попадет в другие руки?..
И полусумасшедший гений, изобретатель Тома Рок в повести «Флаг Родины» предпочитает погибнуть сам, унеся с собой секрет своего «фульгуратора», страшного разрушительного оружия, нежели допустить, чтобы это оружие было использовано против человечества, против родины, против кораблей под трехцветным флагом Республики. Четче всего сформулирована та же мысль в финальном монологе Робура (роман «Робур — Завоеватель»): «Граждане Соединенных Штатов, мои опыты завершены, но отныне я полагаю, что ничего не следует делать раньше времени. Это относится и к прогрессу: успехи науки не должны обгонять совершенствования нравов... Явись я сегодня, я пришел бы слишком рано, и мне не удалось бы примирить противоречивые и своекорыстные интересы людей... Поэтому я покидаю вас. Секрет своего изобретения я уношу с собой, но он не погибнет для человечества. Он будет принадлежать ему в тот день, когда люди станут достаточно образованными, чтобы извлечь пользу из моего открытия, и достаточно благоразумными, чтобы никогда не употреблять его во вред».
Год назад, когда группа американских генетиков обратилась к ученым всего мира с предложением прекратить исследования и эксперименты в области генной инженерии, как представляющей потенциальную угрозу для человечества, они могли бы обратиться к миру почти с теми же словами, что и Робур.
Одним из наиболее распространенных в наши дни жанров фантастики является утопия (термин, может быть, не совсем удачный, но прижившийся и общепринятый). Правда, в этой области Жюля Верна новатором назвать нельзя: своими корнями утопия уходит в глубокую древность, ибо людям всегда было свойственно мечтать о лучшем устройстве общества, и не только мечтать, но и строить мысленные модели «Солнечных городов». Строил свои модели, основанные на идеях утопического социализма, и Жюль Верн. Вольный город Франсевиль в романе «Пятьсот миллионов бегумы», колония на острове Линкольна («Таинственный остров»), колония землян на Галлии («Гектор Сервадак») и, наконец, республика Либерия на Огненной Земле («Кораблекрушение «Джонатана») — все эти социальные построения и поныне представляют немалый интерес. Особенно это относится к последнему из перечисленных романов, произведению наиболее сложному, отчасти противоречивому, с трагической фигурой анархиста-социалиста кропоткинского толка Кау-джера в центре.
Не менее, а может быть и более, чем утопия, особенно на Западе, распространен в наши дни и жанр романа-предупреждения, или антиутопии, — романа, в котором автор, Видя в окружающем мире тенденции, дальнейшее развитие которых может привести к нежелательным или трагическим последствиям, показывает, как это может случиться. Этот жанр считается сравнительно молодым. Его основоположником традиционно принято называть Герберта Уэллса. Но разве не предостережением человечеству является город Штальштадт, страшный гибрид заводов Крупна и концентрационных лагерей? А «философия» герра Шульце с его идеями уничтожения и покорения «низших рас», фанатичного служения фатерланду и лозунгом «Германия превыше всего» — разве не вызывает в памяти у каждого из нас призрак не франко-прусской, а Второй мировой воины?.. И вышедший посмертно роман Жюля Верна.
Наряду с утопией и антиутопией одним из наиболее популярных жанров фантастики, особенно среди юных читателей, является фантастика приключенческая. Нужды нет говорить, что в творчестве Жюля Верна она представлена достаточно широко. Но обращает на себя внимание одна особенность: в духе лучших традиций новейшей современной фантастики Жюль Верн всегда вплетал в приключенческую фабулу, несомненным мастером которой он был, элемент социальной значимости. «Молния» Рангада немного уступала «Наутилусу» Жюля Верна, но фигуры ученого Тринитуса и капитана Немо попросту несопоставимы. Бледная, незапоминающаяся личность ученого, отправившегося в подводное путешествие для того, чтобы разыскать свою дочь (мотив чисто личный), — и борец за свободу и независимость своего страдающего под гнетом англичан народа, индийский принц Даккар, после поражения восстания укрывшийся в глубинах морей, отрекшийся от мира, но в то же время не забывший ни о долге мести угнетателям, ни о долге помощи всем тем, кто борется за свободу... А ведь и многие современники Жюля Верна, и те, кто писал после него, в приключенческой фантастике, как правило, громоздили приключения на приключения, заботясь лишь об увлекательности интриги и динамичности фабулы, забывая о том, что любое художественное произведение «выживает» лишь в том случае, если несет идейную нагрузку.
Подавляющее большинство романов Жюля Верна проникнуто идеей равноправия людей разных классов общества и различных рас и идеей борьбы угнетенных народов за свободу и самоопределение. Многие романы Жюля Верна повествуют о реальной борьбе: за равноправие негров в Америке («Север против Юга»), за освобождение Греции от турецкого ига («Архипелаг в огне»), за освобождение Венгрии от австрийского господства («Матиас Шандор») и т. д. И в наши дни, когда национально-освободительное движение бывших колоний и полуколоний приняло глобальный размах, эти мысли писателя актуальны даже, может быть, больше, чем тогда, когда романы выходили из-под его пера.
И эта актуальность мыслей писателя, жившего в прошлом веке, для нас, живущих в веке нынешнем, превращает Жюля Верна в современника, может быть, старшего современника, друга и советчика, благородного, умного и доброго, исполненного чувства исторического оптимизма.
В последний год жизни, слепнущий и полуглухой, подавленный бесконечным одиночеством, своей, в общем-то неудавшейся личной жизни, он думал о будущем человечества. На Дальнем Востоке опять гремели пушки и лилась кровь — шла русско-японская война. Европа притихла еще не в ожидании, но уже в смутном предчувствии грядущей Первой мировой войны. И в этих условиях, отвечая на вопросы журналиста, Жюль Верн нашел в себе мужество, веру и оптимизм сказать: «Но что бы нам ни угрожало сейчас, я верю в созидательные силы разума. Я верю, что народы когда-нибудь договорятся между собою и помешают безумцам использовать величайшие завоевания науки во вред человечеству...»
И в этом он снова близок нам, наш современник Жюль Верн.
Л-ра: Литература в школе. – 1978. – № 1. – С. 87-90.
Произведения
Критика
