Буало-Нарсежак. Проказа. Глупый возраст
Ю. Уваров
Уже почти тридцать лет Пьер Буало (род. в
С позиций жертвы и ее глазами и увидены события. Этот персонаж оплетается хитроумными нитями лжи, попадает в запутанные и внешне необъяснимые положения, заставляющие его, а вместе с ними читателя усматривать чуть ли не вмешательство каких-то таинственных, сверхъестественных сил и пережить минуты ужаса. Но эта внешняя загадочность почти всегда имеет вполне рационалистическое объяснение: речь идет о ложных кознях преступника, который создает фальшивые инсценировки, скрывающие низменный расчет, попытки совершить жестокое убийство из корысти, подлости, гнусности натуры. В конце концов либо сам герой-жертва, либо (реже) опытный, умудренный жизнью полицейский разрубает узел, туго затянутый преступником. Как и полагается в детективном произведении, раскрывается все тайное, разъясняется все непостижимое, восстанавливается причинная связь событий. Но человеку от этого раскрытия не легче. Это не победа человеческого разума над силами зла, а просто прозрение отдельной личности.
Торжества добра, справедливости, морали нет. Ощущение кошмара жизни остается. Тем более что зло и преступления часто подаются Буало и Нарсежаком скорее как проявление отрицательных черт самой человеческой природы, чем общества. Только в отдельных их романах показано, что именно определенные качества современной капиталистической действительности порождают преступление. Но все же, за исключением отдельных книг с четко выраженной социально-критической тенденцией, творчество Буало и Нарсежака в целом ближе к декадентской, модернистской прозе, чем к реализму. Не случайно многие из их произведений послужили основой для нашумевших в свое время «фильмов ужасов», поставленных Хичкоком, А. Ж. Клузо и другими режиссерами. Острые ситуации, сложные перипетии, эффектные сцены психологических детективов легко поддаются экранизации.
Буало и Нарсежак не только практики, но и теоретики детективного жанра. Они выпустили две книги о «полицейском романе», о его особенностях и секретах. В этих работах они обосновывают необходимость создавать «полицейский роман без полицейского» и призывают писать «не столько о преступлениях и преступниках, сколько о жертвах», соединяя «логику с тайной». Последовательно развивая этот тезис, в своих книгах 1976-1979 годов они почти совсем отказываются от детективного сюжета в обычном смысле. В беседе с корреспондентом журнала «Юните» (орган французских социалистов), опубликованной 16/VI.
Роман «Проказа» написан в форме исповеди. Марк Прадье, депутат парламента, в прошлом школьный учитель, рассказывает своему приемному сыну Кристофу, лейтенанту действующей французской армии (идет 1957 год), о событиях 1943 года в городе Клермон-Ферране, когда он спас жизнь местному врачу Оливье Плео, сотрудничавшему с оккупантами и приговоренному к смерти участниками Сопротивления. Рассказчику — тихому и робкому человеку, в те годы начинающему преподавателю лицея — поручают убить Плео, поскольку он стал бывать у того дома. Марк влюблен в Арманду, богатую владелицу роскошного поместья, в прошлом жену доктора-коллаборациониста, а сейчас члена группы Сопротивления. Ради нее молодой учитель готов совершить убийство, но у него не хватает мужества. Вместо этого он помогает коллаборационисту незаметно скрыться, уехать за границу. Обстоятельства, однако, складываются таким образом, что все считают его погибшим от руки Марка Прадье. После войны сложилась легенда о мужестве Прадье, казнившего видного коллаборациониста. Его принимают за героя Сопротивления. Прадье не стал развенчивать легенду, оказавшуюся для него очень выгодной. Восхищенная его героизмом Арманда выходит за него замуж, он становится депутатом парламента, переезжает в Париж, где получает пост заместителя государственного секретаря по делам искусств и уже готовится стать министром просвещения в очередном правительственном кабинете. Репутация участника Сопротивления, награжденного орденом, помогает ему в его карьере.
Но вот неожиданно, тринадцать лет спустя возвращается доктор Плео. Он не смог преуспеть в Бразилии, оказался без средств к существованию и приходит за помощью к депутату Прадье. Вторая часть исповеди посвящена описанию внутреннего состояния и нелепых поступков героя романа, напуганного появлением своего старого знакомого. Если станет известно, что он не убил в свое время Плео, то погибнет вся его репутация и вместе с ней его карьера, место в обществе, и, конечно, от него уйдет его честолюбивая жена, упивающаяся славой и положением мужа. Его же самого будут считать коллаборационистом. Прадье устраивает Плео на разные незначительные должности под чужим именем, пытается откупиться деньгами, отправить за границу. Но старый доктор опустился, стал алкоголиком и игроком. Его состояние, как «проказа», передается Прадье, разъедает его волю, понижает сопротивляемость, он живет как в страшном сне. Жена, заподозрившая было мужа в измене, узнает о существовании Плео и рассказывает об этом приехавшему на побывку сыну Кристофу. И, желая избавить отца от бремени, ничего ему не говоря, тот спокойно, деловито (ведь его научили убивать в Алжире) убивает Плео и возвращается в Алжир, где погибает, так и не раскрыв отцу тайну смерти старого доктора. Марк Прадье, который сам собирался, уже доведенный до крайности, убить Плео, думает, что это сделала Арманда, что она презирает его и жизнь его кончена. Не выдержав нервного напряжения, он стреляется.
Роман мрачноватый, впрочем, в оптимизме Буало-Нарсежака заподозрить вряд ли когда-нибудь придется, но здесь есть оттенок некоторой патологичности в описании состояния главного персонажа. Написана книга живо, читается с увлечением. В ней даже звучат определенные нотки социального разоблачения: с нескрываемым сарказмом показана фальшивая и безнравственная атмосфера политических буржуазных кругов IV Республики, где было немало лжегероев, примазавшихся к Сопротивлению; в этом контексте фигура жалкого, малодушного и подловатого Прадье обретает черты типического обобщения.
В романе «Глупый возраст» речь идет о двух 16-летних подростках, которые, желая проучить не понравившуюся им учительницу Элиан Шателье, похищают ее, действуя по всем правилам искусства — так, как они видели это в кино и по телевидению: надев чулки на лица, чтобы не быть узнанными, изменив голос и набросив мешок на голову жертвы. Они запирают ее в маленьком рыбацком домике, принадлежащем семье одного из похитителей, предполагая через пару дней ее выпустить, увезти на машине в лес и незаметно уйти. Но один из юношей — Эрве Корбино, инициатор и главный организатор похищения, — попадает в автомобильную катастрофу и погибает. Другой — Люсьен Шайу, слабый, нерешительный сын доктора, — был лишь пассивным помощником Эрве и дрожал от страха, когда осуществлялась эта операция. Теперь именно ему нужно решать, что же делать с запертой учительницей. Выпустить ее он боится, так как она может его узнать и подать в суд, держать же ее до бесконечности взаперти невозможно. Сложилась типичная для романов Буало и Нарсежака ситуация — «ловушка», в которой бьется в отчаянии попавший в нее человек. И все, что бы он ни предпринял, только усложняет его положение. Люсьен оставляет свою жертву взаперти, снабжает ее едой, теплой одеждой, непрестанно думает о ней, выслушивает через стенку ее жалобы, много узнает о ее личной жизни и незаметно для себя влюбляется в нее. Тем временем начинаются поиски пропавшей. Подозревают, что она убита, обнаруживают, что у нее был молодой любовник Филипп, человек с сомнительной репутацией, начинают разыскивать его. Намереваясь сообщить, что Элиан жива, Люсьен требует выкупа у ее родителей и получает его. Но за это время учительнице удалось после долгих усилий взломать замок запасного выхода и убежать. Вскоре, однако, ее нашли задушенной.
Люсьен ничего не понимает, приходит в полное смятение, отсылает назад деньги. Полиция находит у покойной золотую зажигалку отца Люсьена — вдовца, который, как выясняется, тоже был любовником Элиан. Она позвонила ему, выбравшись из заточения, и он убил ее в припадке ревности, узнав о существовании соперника — Филиппа. Люсьен ни в чем обвинен не был, хотя своей нерешительностью, отчаянием, неумелыми действиями отчасти спровоцировал убийство.
Этот роман особенно типичен для новой манеры Буало и Нарсежака. Здесь совсем нет усложненных конструкций, композиционной «инженерии», характерной для их книг прежних лет. И даже (как и обещали в интервью соавторы) от детективного сюжета остался едва заметный контур. Это не столько произведение детективного жанра, сколько упрощенный вариант психологического романа. Но книга все же не лишена определенного жизненного и социального правдоподобия. Поведение юного Люсьена во многом объяснимо его возрастом, которому свойственны метания и неожиданные, порой нелогичные поступки. А форма их проявления несет на себе печать того общества, в котором он живет. Пагубное влияние фильмов и массовой литературы позволяет ему считать нравственно допустимым, почти естественным делом похищение, издевательство над другим человеком. Отчужденность людей друг от друга, так называемая «атомизация» буржуазного мира обострили одиночество Люсьена в беде, сделали его трагически безысходным. Поэтому роман Буало и Нарсежака приобретает некое социально-критическое звучание.
Л-ра: Современная художественная литература за рубежом. – 1979. – № 5. – С. 96-99.
Произведения
Критика
