О требованиях к филологическому переводу (на примере романа Франца Верфеля «Das Lied von Bernadette»)
С. И. Горбачевская
В данной статье я хотела бы поставить на обсуждение требования к филологическому, или полному литературному, переводу, определить его критерии и стратегии. Материалом исследования послужили оригинальный текст романа Франца Верфеля «Das Lied von Bernadette» и его перевод на русский язык, сделанный Е. Маркович и Е. Михелевич и опубликованный под названием «Песнь Бернадетте» в издательстве «Энигма». Сравнительносопоставительный метод лингвистического анализа считается плодотворным, поэтому сразу же хотелось бы оговорить, что критика текста перевода является не самоцелью, а отправной точкой для выработки основ филологической теории перевода. Как сказал знаменитый переводчик Толкиена Владимир Сергеевич Муравьев, «все произведения непереводимы» и «перевод - это как бы постоянное хождение по лезвию бритвы». Поэтому «нет хороших и плохих переводчиков, есть удачные и неудачные переводы», и говорить следует только о более или менее удачных переводах и о добросовестном отношении к тексту. О роли и продуктивности переводческой критики стали говорить в последние годы, что свидетельствует об изменении общественного отношения к переводческой деятельности в целом. Критика художественных произведений имеет свои особенности. Она базируется на собственной интерпретации критиком текста оригинала и адресована не только конкретным переводчикам конкретного художественного произведения, но и всем специалистам по теории и практике перевода, а также широкому кругу читателей как оригинала, так и перевода.
Перевод - это перенос текста, созданного в рамках одной культуры, в рамки другой культуры. С точки зрения культурологического феномена перевод - это творческий процесс, который предполагает определенные стратегии поведения и определенный набор предварительных межкультурных общечеловеческих и специальных знаний. Они составляют культурно-специфический фон текста перевода. Не следует забывать о «лояльности» переводчика по отношению к автору текста оригинала: текст перевода должен настолько соответствовать ожиданиям адресата в отношении языкового и культурного понимания, насколько это позволяет соответствующая коммуникативная ситуация, но одновременно он не должен противоречить и справедливым ожиданиям писателя. Как верно заметил Ульрих Кауц, «согласие переводчика с самим собой, его этика и порядочность» помогают достичь золотой середины между верностью оригиналу и требованиями норм и конвенций языка перевода.
Нормативные требования языка перевода приводят к необходимости перестроить поверхностную структуру нового текста, что, начиная уже с изменения знаков пунктуации, может привести к потерям в глубинных информационных структурах, содержащихся в тексте оригинала. А это, в свою очередь, может быть одной из причин неадекватного восприятия не только содержательной, но и интенциональной стороны текста, того, что хотел донести автор до читателя, между читающим оригинал и читающим перевод.
В идеале полный литературный перевод должен создать равноценную ситуацию коммуникации между писателем и читателями оригинала и перевода.
Под полным, филологическим, переводом нами понимается создание такого произведения, которое не искажало бы картину мира и стиль данного автора и в полной мере передавало бы не только адекватное содержание, но и концептосферу текста оригинала, его языковую структуру и символику. С позиций требований к филологическому переводу, «высшим критерием качества перевода является верность авторскому стилю и сохранение художественных особенностей оригинала». Лингвистика перевода описывает лингвистическими средствами текст оригинала в его отношении к тексту перевода. Это касается как этапа предпереводческого анализа текста, так и критики имеющихся опубликованных текстов перевода.
Не следует забывать и об общекультурной памяти читателя, о существовании так называемого мегаконтекста перевода. Чтобы приблизить читателя к автору оригинала, переводчику нужно не только как можно больше знать об этом авторе, его мировоззрении, стиле, ему необходимо также не забывать, что он филолог и лингвист. Под этим подразумевается его умение создать свою лингвистическую концепцию текста оригинала. Необходимыми составляющими этого концепта являются экстралингвистические знания. Читатель перевода должен чувствовать культурный подтекст оригинала.
Литературные тексты моделируют многогранный мир человеческих отношений, истинный, реальный, и виртуальный, фантастический. Основной закон семантики текста состоит в иерархическом подчинении составляющих его элементов единому целому, меньших единиц - большим, вследствие чего в тексте перевода естественным образом появляются различного вида изменения, например, трансформации (семантические, синтаксические, морфологические, лексические, стилистические и комплексные). Цель трансформаций - создать адекватный коммуникативно-прагматический эффект. Однако это релевантно в первую очередь для специальных текстов. Здесь трансформации закономерны, кроме того, в специальном дискурсе есть много готовых устойчивых речевых клише, таких, как, например, формула «С дружеским приветом» в единственном числе, которой переводится немецкий шаблонный эквивалент со множественным числом «Mit freundlichen Grüßen» в тексте делового письма.
Отступая от конвенциональных шаблонов, филологический перевод получает, с одной стороны, больше свободы и, с другой стороны, помогает сохранить метакультурный фон текста оригинала, не потерять его уникальности.
К сожалению, уникальность романа «Das Lied von Bernadette» теряется уже при переводе его названия - «Песнь Бернадетте». То есть это ода во славу Бернадетты, рассказ о ее жизни, ставшей легендой. Поэтому лучше было бы перевести название романа как «Песнь о Бернадетте».
История эта началась с явления Пресвятой Девы девочке по имени Бернадетта Субиру. Произошло это 11 февраля 1858 г. в местечке Лурд на юге Франции. С тех пор прошло много лет, и существует столько интерпретаций и фантастических подробностей этих событий, что роман Ф. Верфеля, опирающийся еще на рассказы истинных очевидцев событий, уже поэтому не теряет своей актуальности. Сравните, например, интерпретацию этого явления, сделанную Пауло Коэльо в романе «На берегу Рио-Пьедра села я и заплакала». Главная духовная идея книги Коэльо - показать возможное женское или двойственное начало Создателя, недаром его Бернадетта определяет явившуюся ей женщину в белых одеждах словом «То».
Ф. Верфель однозначно воспевает только Пресвятую Деву, «эту Даму», как ее называет Бернадетта в романе. В своем трепетном предисловии к первому изданию романа в мае 1941 г. он объясняет, почему он, некрещеный, но верящий в Христа еврей, взялся за эту тему. Убегая от преследований нацистов, добравшись до Лурда и узнав о Лурдском чуде, он поклялся: если удастся спастись и добраться до Америки, описать «чудесную историю» этой девочки, в 1933 г. причисленной к лику католических святых, «насколько это будет в его силах» (перевод мой. - С. Г.). Кроме того, он говорит еще об одной клятве, данной самому себе: всегда и всюду воспевать в своих текстах Божественную тайну и человеческую святость. Он добавляет: «Эпическая песнь нашей эпохи может принять только форму романа» (перевод мой. - С. Г.). Роман Ф. Верфеля - не выдумка. Истинность его повествования базировалась в начале 40-х гг. на рассказах еще живых свидетелей этого события. Переводчики этот сжатый, полный глубокого смысла текст предисловия немного расцветили, например, добавив свои комментарии к некоторым высказываниям: «Meine Erzählung verändert nichts an dieser Wahrheit» - «Мой рассказ ничего к этой правде не прибавляет и ничего не изменяет». Для стиля всего романа характерна некоторая сухость изложения. При сравнении перевода с оригиналом чувствуется, что переводчикам хотелось сделать его более выразительным, раскрасить однообразный, сухой и монотонный текст, пересказав повесть о Бернадетте в житийных или сказочных тонах. Но лучше уважить выбор Ф. Верфеля. Мне представляется, что некоторая монотонность - стилистический прием автора. Ритм текста похож на ритм монотонной молитвы на четках. Он и структурирован по принципу четок: 50 бусинок соответствуют 50-ти главам. Четки разделены на 5 рядов по 10 бусинок, каждая бусинка - один раз чтение «Ave Maria» - молитвы Богородице. Каждая часть романа так и названа: «Erste Reihe», «Zweite Reihe» и т.д. Поэтому и в переводе хорошо было бы оставить это понятие, т.е. вместо слова часть, употребленного в переводе, использовать слово ряд. 50-я глава называется «das fünfzigste Ave» - последняя молитва Богородице на четках. Перевести ее можно было бы как «Пятидесятая "Ave"», а не «Пятьдесят "Ave Maria"», как это дано в переводе.
Досадно также, что остался непереведенным данный в конце романа полный список действующих лиц этой истории, начиная с Бернадетты; в нем упоминается и император Наполеон III, поверивший в Лурдское чудо, потому что святая вода из источника исцелила его ребенка; заканчивается список папой Пием XI, объявившим Бернадетту святой. По всей вероятности, этот список должен еще раз подчеркнуть достоверность происходивших событий.
Главная стратегия филологического перевода, по моему мнению, должна заключаться в том, чтобы, переводя частное, не забывать общее. От общего концепта текста оригинала - через отдельные конкретные моменты повествования - к общему концепту текста перевода и конкретным моментам текста перевода.
Итак, переводчику необходимо определить следующие параметры концепта перевода: 1) авторские интенции и стиль; 2) единство метакультурных понятий; 3) реалии и собственные имена; 4) структурно-семантическую адекватность.
Об авторских интенциях и простом стиле изложения повествования уже упоминалось выше.
Хотелось бы также остановиться на некоторых метакультурных понятиях, которыми оперирует автор. Они связаны с христианской символикой.
Праздник Трех Королей
Праздник Трех Королей (или по-немецки - das Dreikönigsfest, как это написано в тексте), день поклонения волхвов (мудрецов) младенцу Христу. По православным представлениям, они подарили ему золото как символ власти, ладан как символ духовной власти и смирну как «имеющему вкусить смерть человеку» - как символ Небесного Царства. В католической традиции даров представлен пурпур как символ духовной власти (den Purpur tragen = die Kardinaloder Königswürde innehaben - cm. Duden Deutsches Universalwörterbuch. 4. Aufl. Mannheim, 2001). Ладан - тоже символ Небесного Царства.
Am sechsten Januar feiern wir das Dreikönigsfest. Da bringen die Heiligen Drei Könige aus Morgenland wunderbare Geschenke dem Christkind in den Stall von Bethlehem. Gold und Purpur und Weihrauch.
Шестого января мы празднуем Богоявление. В этот день три царя из восточных стран, они же три волхва, пришли в вифлеемский хлев, где родился младенец Христос, и принесли ему чудесные дары: золото, пурпур и благовония.
В переводе есть определенные неточности в терминологии. Богоявление, или Крещение Господне, празднуется православной церковью 19 (6) января, т.е. это иное событие, и совпадение носит случайный характер, а в ночь с 6 на 7 января отмечается Рождество. Праздника Трех Королей в русской традиции нет. В тексте перевода встречается еще раз упоминание этого дня, но уже как праздника Трех Царей. Чтобы не было путаницы, следовало бы, конечно, оставить одно понятие – «Праздник Трех Королей».
В католических обрядах есть ритуалы, названия которых переведены на русский язык и частично присутствуют в имеющихся словарях. Поэтому лучше, конечно, не придумывать лишних терминов.
Трапеза, адорация, четки/молитва на четках, крестный путь
Nur das Chorgebet, die Mahlzeiten, die Adorationen, Rosenkranz(!) und Kreuzweg und schließlich die Nacht unter- Drechen diese Arbeit.
Работу прерывают лишь хоровые молитвы, прием пищи, адорации, розарий(!), дорога крестовая и ночной сон.
Mahlzeiten, вероятно, в данном контексте лучше перевести как трапезы. Adorationen (= поклонение, обожание (dem neu gewählten Papst erwiesene Huldigung der Kardinale (durch Kniefall und Fußkuss)) - адорации необходимо пояснить в сноске переводчика: ритуал почитания папы или кардинала. Rosenkranz — молитва па четках. Kreuzweg = (рел.) крестный путь, путь на Голгофу (см. Большой немецко-русский словарь / Под ред. К. Лейна. М., 2001). В католических храмах по периметру справа налево на стенах расположены изображения основных этапов крестного пути Христа (‘Stationen’) в виде рисунков, рельефов или скульптур, всего от 12 до 14. В монастырях принято в конце дня с молитвой обойти их, в одиночку или группой. То есть в данном контексте Kreuzweg лучше перевести как молитва крестным страданиям Христа.
Покаяние
Das muß wahrscheinlich mit jenem Wort Zusammenhängen, das die Dame schon einige Male vor sich hin geflüstert hat: «Buße».
Должно быть, это связано с тем словом, которое дама уже не раз произносила шепотом: «Искупление».
Такое понятие, как Buße, имеет следующие два соответствия в русском языке - покаяние и искупление. Но перевод Buße как искупление меняет смысл послания Пресвятой Девы. В понятии покаяние есть и факт раскаяния, и желание искупить свои грехи, оно более емкое и ближе по сути к христианскому учению.
Кроме того, хотелось бы обратить внимание на два заголовка.
Название 5-го ряда по-немецки звучит как Das Verdienst des Leidens. В русском переводе это Польза страданий. Если же проанализировать духовно-культурный подтекст названия, данного Ф. Верфелем, то можно почувствовать в нем глубокий смысл. Описываются последние дни и последние минуты Бернадетты. Она уже давно не та деревенская девочка, не имевшая никакого понятия о Святой Троице. Это - монахиня, на которой лежит печать Богоизбранности и Святости. Она умирает от костного туберкулеза в страшных мучениях. Переносит она их с той же кротостью и покорностью, с которой пила грязную воду в месте, указанном ей Дамой, которое потом стало святым чудотворным источником. Она хочет быть достойной своих страданий, потому что Христос тоже страдал перед смертью. Она даже наивно сомневается, достаточно ли ее страданий для того, чтобы Прекрасная Дама взяла ее к себе. Такой подтекст подсказывает другое название последней части книги - Достойные страдания/ Страдания нужно заслужить/ Страдания как награда.
И еще одно замечание. Глава 43 Das Zeichen переведена как Знамение. В ней рассказывается о стигматах, знаках особой милости Господа, которые получают святые люди.
Bernadette trägt ein Stigma. Es ist ein Stigma ihrer Todeskrankheit. Durch diese Krankheit wird diejenige, die unter der Führung der Allerseligsten Jungfrau aus dem Nichts die Quelle der tausend Heilungen hervorgegraben hat, die Protagonistin aller Kranken der Welt. Gott gewährt ihr somit nach allen Wundern, die er durch sie tut, noch eine zweite Gnade, die Gnade der Passion, die Gnade der Nachahmung Christi.
Эта стигма - знамение ее смертельной болезни. Благодаря этой болезни та, кто по указанию Пресвятой Девы откопала источник тысячекратных излечений, становится протагонисткой всех страждущих. Тем самым Бог ниспосылает ей после всех чудес, которые творит ее руками, еще одну милость - претерпеть страдания, как терпел их Христос, то есть уподобиться самому Спасителю!
Знамение в современной интерпретации - это знак, предзнаменование, явление, чудо для доказательства Божественной сущности. Поэтому, исходя из анализа контекста, можно было бы предложить следующие варианты названия данной главы: Божественный знак/Печать Господа.
Что касается семантико-структурной адекватности контекста, то это, конечно, всегда самые личные и самые сложные моменты в авторском переводе. Поэтому мне просто хотелось бы привести несколько параллельных контекстов и поразмышлять о возможных вариантах перевода.
Соблюдение временной сетки повествования
Wir, meine Frau und ich, hatten gehofft, noch rechtzeitig über die spanische Grenze nach Portugal entweichen zu können. Da jedoch sämtliche Konsuln einmütig die notwendigen Visa verweigerten, blieb uns nichts anderes übrig, als in derselben Nacht... ins Innere Frankreichs zu flüchten.
Мы, то есть моя жена и я, еще надеялись, что успеем в последний момент перебраться через испанскую границу в Португалию. Но поскольку все до единого консулы отказали нам в выдаче необходимых для этого виз, нам ничего не оставалось, как... бежать в глубь Франции.
Плюсквамперфект передает предшествование или сжатое действие. Это следовало бы как-то отразить в переводе, например: сначала мы надеялись...
Die Boly-Mühle unterm Chateau Fort hatte sich sehen lassen können weit und breit. Auch Escobe-Mühle in Arcizac-les-Angles war gar nicht übel.
Его мельница в Боли под Шато-Фор была просто замечательная. Мельница Эскобе в Арсиак-лез-Англь тоже была недурна.
Плюсквамперфект и здесь требует временных уточнений, например: его первая мельница...
Соблюдение семантических параллелей
Auch Leyrisse ist ein von Gott geschlagener Mann.
Лерис - тоже человек, немилосердно побитый жизнью.
Общий контекст повествования логично предполагает другой вариант перевода: Богом обиженный.
Bernadette liegt längst auf den Knien und in Verzückung...
Бернадетта давно уже стоит на коленях в состоянии отрешенности...
В русской языковой интерпретации стоять на коленях значит держать спину прямо. Лежать на коленях - это лежать ниц (голова на коленях или на полу). Поэтому в данной ситуации более верным представляется перевод: Бернадетта уже давно в состоянии блаженного восторга лежит распростершись ниц.
Приведенные примеры сравнительного анализа текста оригинала и перевода еще раз подтверждают значение для теории и практики перевода предварительного анализа «глубинной структуры содержания текста» и «глубокого стилистического анализа материала».
Л-ра: Вопросы филологии. – 2004. – № 1. – С. 41-44.
Произведения
Критика
