Интерпретация образа Одиссея в стихах А. Теннисона «Улисс»
А.О. Шулипа
«Улисс» (“Ulysses”, 1833, опубл. в 1842) - стихотворение викторианского поэта Альфреда Теннисона (1809-1892), или, как считают некоторые исследователи, скорее, драматический монолог, написанный белым стихом, — история царя Итаки, Одиссея. Русскоязычному читателю эти стихи открыли переводчики К.Д. Бальмонт и Г.М. Кружков.
В поэзии позднего романтизма лирическое начало во многом уступает «эпическому изображению человеческих судеб и чувств», но при этом сюжетной основой событий, описанных в стихотворении, был не столько гомеровский эпос, сколько эпизод из «Божественной комедии» Данте (Ад, XXVI), где Улисс осуждается как лукавый советчик и, прежде всего, как человек с неутолимой жаждой знания (у Теннисона он стремится «следовать за знанием, подобно заходящей (тонущей в море) звезде», а также безудержный путешественник.
По мнению исследователей, поэма в определенной степени выражает сознание поэтом потребности двигаться вперед, не впадать в уныние после смерти близкого друга и сокурсника в колледже Святой Троицы (Кембридж), поэта Артура Генри Хэллама (1811-1833). В основе произведения лежит антитеза тоски, вызванной бездействием, и непоколебимой бодрости и силы духа для новых рискованных предприятий в связи с героическим прошлым Лаэртида, что сближает Теннисона с Мильтоном, если вспомнить его ранние поэмы «Веселый» и «Задумчивый», в которых также объединяются два контрастирующих состояния души - жизнерадостность и меланхолия.
В своем произведении Теннисон все же обращается и к герою гомеровского эпоса, однако предлагает свою интерпретацию образа. Гомеровский Одиссей — наиболее яркий образец ионийского художественного мировоззрения, присущего личностям дальновидным, способным найти выход из любой ситуации, полным энергии и жизнелюбия, хорошим ораторам, которые обладают даром убеждения. В тексте Теннисона можно найти очевидные аллюзии на «Одиссею». К примеру, когда Улисс говорит: «...и сам я стал именем...», вспоминается песнь восьмая, где слепой певец Демодок воспевает подвиги Одиссея в его присутствии, увековечивая славу героя («Одиссея», VIII).
Образ Одиссея нельзя трактовать «элементарно», по словам А.Ф. Лосева, - ведь его натура истинно раскрывается только в связи с его «самоотверженной любовью к родному очагу и ждущей его жене», а также в связи с его тяжелой судьбой, которая вынуждает героя «непрерывно страдать» из-за тоски по родине.
Одиссей Теннисона сталкивается с диаметрально противоположной проблемой — вернувшись в родную Итаку, герой первым делом утверждает мысль о том, что ему претит времяпровождение у «тихого, безмолвного очага» рядом со стареющей супругой, хотя он и отдает себе отчет в том, что уже немолод (это осознание проходит через всю поэму). Очевидно, что жизнь, лишенная приключений, схваток, опасностей не представляет для Улисса никакой ценности. Отметим, кстати, что ни К. Бальмонт, ни Г. Кружков не сделали акцент на слове «still» (Бальмонт его опускает, а Кружков заменяет словосочетание «тихий очаг» на «мирная кровля», что в определенной степени «обесцвечивает» более эмоциональную и полную отрицания возможности быть счастливым, сидя в четырех стенах, речь Улисса), а стареющую (“aged”) супругу царя оба переводчика характеризуют как «вянущую», что мгновенно придает тексту несколько патетическую окраску.
В «Одиссее» главный герой чаще всего отождествляется с эпитетом «многострадальный». Однако его Улисса викторианской поры едва ли можно назвать несчастным. Пусть он тяготится своим нынешним положением «бездействующего» (“idle”) царя (Кружков в своем переводе сурово называет его «никчемным», а это не совсем точно, поскольку сердце героя открыто для новых свершений), он все еще стремится взять все лучшее от жизни («...жизнь... испить до дна» в переводе Бальмонта), а страдания воспринимаются им как бесценный опыт, и даже народная этимология имени связывала героя со страданием, ведь “odyssamenos” (причастие, от которого образовано имя собственное «Одиссей») понимается как «оказавшийся предметом рассержености или гнева», т. е. «ненавидимый».
Обращение к форме белого стиха, скорее всего, является данью античной поэзии, которая, по выражению М.Л. Гаспарова, «не знала рифмы». К тому же, стоицизм в убеждениях и верность героя своему призванию подчеркивается стройной композицией и выразительной ритмикой стиха, страстным и одновременно неприкрашенным слогом. Из откровенного монолога, некой «исповеди», которую мы наблюдаем в первых строках, в последующих его речь посредством обращения к морякам постепенно проецируется на общество в целом.
Многие исследователи видят в образе Одиссея отголоски биографии самого автора, к тому же, собственно Теннисон соглашался, что «это стихи о нем самом». Во-первых, это тягостное положение Теннисона после утраты отца в 1831 г., когда на поэта легла ответственность за мать и девятерых из десяти его братьев и сестер. Во-вторых, вышеупомянутая смерть А.Г. Хэллама в 1833 г., о которой поэт узнал, когда его положение только начало налаживаться. Таким образом, в «Улиссе» переосмысляется понятие «семейная жизнь», культивируемое викторианской эпохой. Нежелание героя погружаться в бытовые заботы как бы перекликается с горестным состоянием автора, вынужденного стать главой семьи, потеряв сразу двух дорогих ему людей. И, как следствие, Улисс решает забыться в странствованиях, несмотря на отсутствие былой физической силы, но с неугасимым огнем в сердце, который светит ярче пламени домашнего очага.
Влияние поэмы Данте наиболее очевидно в последней части произведения, когда речь заходит о морских похождениях героя, о которых он, подобно Дантовому Одиссею, грезит, обращаясь к своим спутникам-морякам (по Гомеру, уже погибшим к моменту возвращения Одиссея в Итаку), будучи твердым в намерении «плыть за черту горизонта», то есть стремиться к безграничному знанию, что и порицает Данте в своей «Божественной комедии».
Заключительные слова, адресуемые морякам («...бороться, искать, находить и не сдаваться»), звучат как напутствие Теннисона последующим поколениям поэтов, знаменуют собой отход от прозаической буржуазной действительности, сковывающей человеческую мысль.
Л-ра: Філологічні науки. – Дніпропетровськ, 2013. – Ч. 3. – С. 330-333.
Произведения
Критика
