Альбрехт Галлер. Глава вторая

Альбрехт Галлер, 1708-1777. Глава вторая. В.Л. Меркулов. Читать онлайн

Возвращение на Родину. Занятия математикой, ботаникой, анатомией, поэзией и медициной в 1728—1736 гг.

В мае 1728 г. Галлер приехал в Базель. Его приезд совпал с памятной датой в жизни Базельского университета: 200 лет тому назад здесь стал преподавать медицину знаменитый реформатор медицины и основатель нового в ней ятрохимического направления — Парацельс, который, отвергнув прочную традицию вести преподавание на латинском языке, впервые стал читать Лекции и писать книги на немецком языке. И тогда же, чтобы окончательно разъяснить студентам и профессорам университета свою позицию отрицания авторитетов и преклонения перед ними, Парацельс сжег перед зданием Базельского университета книги Галена и Авиценны, заявив: «В подошвах моих башмаков больше мудрости, чем в этих книгах». Он учил, что будущее медицины не в заучивании прописных истин, не в преклонении перед авторитетом прошлого, а в эксперименте и в широком применении химии при лечении. Наблюдение в сочетании с экспериментом, по его мнению, более важно, чем знание книг Галена, Авиценны и других выдающихся медиков прошлого. Недолго преподавал Парацельс в Базеле, вскоре он покинул родину своей матери и стал скитаться по Европе [32, с. 44—45].

За пять лет учения в Германии, Голландии, Англии и Франции Галлер превратился из замкнутого и застенчивого подростка в зрелого мужчину, обладавшего обширными познаниями в медицине и естественных науках, жизнерадостного и общительного, способного приобретать всюду друзей. Молодой доктор медицины был учеником великого Бургава, учителя многих поколений врачей Европы. Позже историки медицины перечисляли выдающихся учеников Бургава: Р. Витт, А. Гаен, И. Гайстер, И. Зинглер, Г. Ван-Ситен, В. Куллен, Ж. Ламеттри, К. Линней, И. Либеркюн, Д. Прингль, Г. Рихтер, Э. Эллен, и добавляли: и самый знаменитый — Альбрехт Галлер, продолжатель научного дела своего учителя.

В Тюбингене Галлер учился находить лечебные растения, приготовлять из них лекарства у ботаника и анатома И. Дювернуа. В Голландии Галлер ознакомился с громадными ботаническими садами, где произрастали тропические растения, привозимые из Америки, Восточной Азии и Африки; на полях этой страны голландцы разводили травы для корма сельскохозяйственных животных, выращивали замечательные цветы. Здесь впервые Галлер узнал о попытках ботаников Франции, Англии и Голландии обосновать естественную систематику растений. Университеты Голландии воспитывали врачей-ботаников, которые трудились и в частных ботанических садах, внося свой вклад в развитие систематики.

Ученики и последователи Турнефора во Франции своими работами подготовили почву для эпохальных работ замечательного систематика биологии К. Линнея. Галлер воспитывался в Тюбингене и Лейдене в то время, когда еще не были забыты споры между сторонниками Р. Декарта и Г. Лейбница. Отвергая положения Декарта о животном как автомате, нуждающемся во внешнем толчке, Галлер стал последователем Лейбница и воспринял его идеи о важной роли внутренней активности организма, и для него, как глубоко религиозного кальвиниста, многие мысли германского философа были близки.

Напомним читателю некоторые положения Лейбница: «В строго метафизическом смысле кроме одного бога не существует внешней причины, которая бы действовала на нас, и лишь он один непосредственно сообщается с нами в силу нашей постоянной зависимости от него. Отсюда следует, что нет никакого внешнего предмета, который касался бы души и непосредственно возбуждал наше восприятие. И мы имеем в нашей душе идеи всех вещей только в силу непрерывного действия на нас бога, то есть вследствие того, что всякое действие выражает свою причину, и поэтому сущность души нашей есть некоторое выражение, подражание или отображение сущности, мысли и воли божьей. Значит, можно сказать — что один бог есть непосредственный наш объект и что мы видим все вещи через него» [14, с. 93].

Подобные рассуждения Лейбница были близки Бургаву, и когда молодой медик Галлер мучился над решением вопроса, как и каким способом находить ему истину, познать законы природы, как устоять против натиска атеизма, то, согласно мнению некоторых исследователей творчества Галлера, именно Бургав убедил его преодолеть сомнения. Истину следует познавать через эксперимент, гипотезу и научную теорию, учил Бургав, а, изучая Библию, можно беседовать с богом и познать цель и назначение своей жизни через откровение. Воспитанный отцом в духе фанатичного кальвинизма, Галлер позже медленно эволюционировал в сторону научного позитивизма, непоследовательного материализма и, оставаясь дуалистом, стал союзником «безбожников-энциклопедистов».

Трудно нам представить себе, какой громадный труд выполнил за пять лет Галлер, когда он методически переписывал тексты учебников Бургава, вносил свои замечания от прочитанных книг или бесед с учеными, записывал впечатления от музеев, заседаний научных обществ, бесед, встреч, знакомств, операций или анатомических вскрытий. Систематик знания, он выработал в себе удивительную способность к «сквозному» действию. Так, гуляя в горах, он с легкостью переключался от сбора растений к сочинению стихотворений, писанию писем или чтению художественной литературы. Он не разбрасывался, как дилетант, а во всем опирался на солидные знания, он был способен дать критическую оценку положения дел в геологии, лингвистике, истории.

Почему, вернувшись на родину, Галлер сразу направился не в родной Берн, а в Базель? Вряд ли он надеялся, что ему удастся работать в Базельском университете, единственном в стране. Уже в Париже он мог узнать, что три сына великого математика доктора медицины Иоганна Бернулли Николай, Иоганн и Даниил уехали в Россию, чтобы работать в Петербургской Академии наук, что вслед за ними покинул Базель и уехал в Петербург талантливый врач и математик Леонардо Эйлер. Талантливая молодежь Швейцарии была вынуждена искать себе место работы за границей. Но в Базельском университете хранились дивные коллекции растений, собранные братьями Баугинами, в этом городе энергично трудились талантливые ботаники, медики, анатомы, лингвисты, юристы. Галлер, сознавая огромное значение высшей математики для прогресса биологии, твердо решил учиться у И. Бернулли.

Иоганн Бернулли(1667—1748 гг.) окончил медицинский факультет Базельского университета и сначала посвятил много времени и энергии решению некоторых вопросов физиологии с помощью математических методов. На него оказали сильное влияние опыты и идеи Джиованни Борелли (1608—1679 гг.), который энергично разрабатывал проблемы биофизики мышц, изучал движения рыб в воде, полет птиц и работу мышц человека. Борелли в своих книгах приводил разнообразные расчеты по энергетике мышц, мощности сердца. Кроме этого, он попытался вычислить потери энергии человеком в результате теплоизлучения. Идеи Борелли, в основе которых лежало убеждение, что все жизненные процессы подчиняются законам физики, особенно были распространены среди медиков и натуралистов Италии, и его позже называли основателем нового направления в медицине — ятрофизического. Бернулли продолжал работы Борелли, интересовался применением математики к процессам пищеварения и даже предложил свою гипотезу, объясняющую переваривание пищи чисто физическими причинами. А с 1705 г. он забросил физиологию и превратился в чистого математика.

Галлер слушал лекции И. Бернулли и изучал гербарий Баугинов. Летом 1728 г. он вместе с И. Гесснером путешествовал по долинам, лугам и лесам Швейцарии, изучая ее растительный мир. В это время в Базель вернулся из Англии доктор медицины, ботаник и физик Бенедикт Штахелин (1695—1750 гг.). Он познакомил

Галлера с английской поэзией и драматургией и побудил его серьезно изучать язык, историю и культуру англосаксов.

Между тем экскурсии по разным кантонам страны, непосредственные впечатления от родной земли, от вольнолюбивого, мужественного народа, ее населяющего, вдохновили Галлера на поэтическое восприятие природы и истории родины. Занятия ботаникой были стимулом для его поэтического творчества, объединив его научные интересы и поэзию в нечто единое, цельное. Галлер написал поэму «Альпы», где воспел красоту гор и озер страны и историю своего народа. Он выражал в ней симпатию к патриархальному быту народа в прошлом и осуждал неравенство среди населения Бернской республики. Поэма была напечатана на немецком языке в 1728 г. и сделала имя молодого поэта-ботаника популярным в Швейцарии и Южной Германии.

Из двух дневников Галлера нам известно, что его жизнь и учение за границей были обеспечены только благодаря скромным средствам сестер матери и старших братьев. Аккуратные записи расходов Галлера показали нам, что он тратил много денег на приобретение книг и мало на питание и развлечения. В Базеле он был вынужден просить в долг денег у друзей и тетушек, постоянной работы не было. Только однажды, когда болел профессор анатомии И. Миг, его пригласили прочитать несколько лекций и вскрыть пять трупов. Заработки были случайные, а вместе с тем приходилось ежедневно платить за комнату и питание преподавателю физики университета доктору К. Пассавану по 4 гульдена. Обстоятельства вынуждали его покинуть Базель и вернуться в родной Берн.

В конце 1728 г. каким-то образом в Базель была занесена черная оспа. Еще не так давно эпидемии черной оспы косили десятки тысяч жителей городов и сел в странах Европы. Скупо сообщают биографы знаменитого натуралиста о его поведении во время эпидемии. Хорошо знакомый с санитарно-гигиеническими способами борьбы с эпидемиями, разработанными в Англии, Галлер организовал карантин, изоляцию больных и их лечение и, выполняя функции санитарного инспектора, сумел отстоять Базель от натиска грозной эпидемии. Из множества больных горожан скончался лишь один! Это первое выступление молодого медика на поприще медицины научило его многому, но и отвлекло от ботаники и поэзии. И только в конце мая 1729 г., после 6 лет отсутствия, Галлер прибыл в родной Берн, где энергично продолжил свои занятия ботаникой, поэзией и анатомией человека.

А. Галлер-ботаник и его взаимоотношения с Карлом Линнеем

В книгах по истории ботаники и в биографиях К. Линнея имя Галлера упоминается как врага и желчного критика работ Линнея. Авторы этих произведений не только мало знают работы Галлера, но и не пытаются вникнуть в суть конфликта.

Слава Галлера-физиолога, анатома и эмбриолога затмила его фундаментальные интересные работы по флоре Швейцарии и Германии, его оригинальные идеи по фитогеографии и его исследования, связанные с созданием естественной системы растений. Но в свое время именно его ботанические работы и заинтересовали ученых Ганновера и Англии, благодаря им его пригласили в Геттинген. Поэтому необходимо вкратце сообщить читателю о том, как развивалась ботаника в странах Европы в XV—XVII вв. и что нового внес в нее Галлер.

Великие географические открытия с конца XV в. и экспансия морских держав: Англии, Голландии, Испании и Португалии — в страны Азии, Северной и Южной Америки и Африки открыли для жителей Европы новый мир, мир, населенный иными народами, животными и растениями. Врачи и моряки, миссионеры и дипломаты, путешественники и натуралисты привозили коллекции диковинных растений и зверей, невиданные минералы и предметы ремесел. Во многих странах были основаны ботанические и зоологические сады, возникли новые музеи и кабинеты редкостей, частные и государственные. Страсть к коллекционированию экзотических растений перерастала в потребность освоить все богатства флоры.

Особенно энергично развивалось садоводство в Голландии: огромные ботанические сады принадлежали не только университетам, но и многим состоятельным ее жителям, которые внедряли на отечественной почве тропические растения и цветы: появились самородки-селекционеры, которые посвящали свой досуг разведению тюльпанов и ананасов, пальм и орхидей в оранжереях и теплицах. Голландские корабли наряду с пряностями и другими товарами привозили из стран Восточной Азии семена и гербарии тропических растений. Врачи-натуралисты всегда ориентировали свой интерес на поиск лекар-ственных растений и их применение в больницах, в XVII в. возникает необходимость в систематизации знаний о растительном мире, начинаются поиски рациональной системы классификации растений. И здесь швейцарцы не отставали от англичан, голландцев, французов и немцев. В Базельском университете плодотворно работали братья Баугины, Иоганн (1541 —1616 гг.) и Каспар (1560—1624 гг.). Иоганн Баугин описал 5000 растений в трех томах «Всеобщей истории растений» (1560 г.), Каспар опубликовал книгу «Картина растительного царства» (1594 г.). Огромный гербарий, собранный братьями, содержал обширные материалы, характеризующие растительный мир Швейцарии.

Во второй половине XVII в. были опубликованы фундаментальные исследования по систематике растений, из которых особенно важными были книги английских ботаников: Джона Рея (1628—1704 гг.). — «Метод растений» (1682 г.), «Всеобщая история растений» (1688 г.) и Роберта Морисона (1620—1683 гг.) —«Универсальная история растений» (1680 г.). Два французских ботаника пытались обосновать новый подход к систематике растений: Пьер Магноль (1638—1715 гг.) в книгах «Введение в царство растений» (1689 г.) и «Новая систематика растений», которая была издана после его кончины (1720 г.), и его ученик Ж. П. Турнефор (1656— 1708 гг.), выпустивший в свет «Элементы ботаники» (1694 г.). Турнефор высказал ряд положений для классификации растений, которые были позже широко использованы К. Линнеем. Известный немецкий ботаник А. Бахман (1652—1728 гг.) обосновал двойную номенклатуру растений, которую и положил в основу своей систематики Линней.

Галлер в Тюбингене не только изучал растения под руководством анатома и ботаника И. Дювернуа, но и ознакомился с важным открытием местного профессора Рудольфа Камерариуса, напечатавшего в 1694 г. статью о половых особенностях растений, что и дало толчок к изучению ботаниками процессов оплодотворения и наследственности у растений. Но работать в Ботаническом саду университета Галлеру не пришлось; сад был запущен и имел сравнительно немного интересных растений. В Лейдене Галлер усердно работал под руководством Бургава в саду университета, самом лучшем саду Голландии, насчитывавшем более 6000 разнообразных растений. Кроме того, он сумел ознакомиться со всеми другими интересными ботаническими садами страны, хорошо усвоил методические приемы ухода за растениями, сбора и хранения гербария, научился определять виды трав, цветов, кустарников и деревьев. Находясь в Англии, Галлер встречался с видными садоводами и ботаниками, приобрел много литературы и внимательно ознакомился и с постановкой дела по изучению лечебных растений и их разведению при университетах. Живя в Париже, он слушал лекции в Сорбонне и Ботаническом саду, изучал частные коллекции и основательно ознакомился с работами ботаников Франции.

Он отмечал, что ботаники этих стран много внимания уделяли описанию экзотических тропических растений; в Голландии, кроме этого, они работали над внедрением сеяных трав для скотоводства, выведением новых сортов цветов (тюльпанов, георгинов), плодовых деревьев, ананасов, дынного дерева и других. Но швейцарские ботаники существенно отличались от своих соседей: сеяные травы им были не так нужны — альпийские луга имели отличный набор трав для корма скота, тропические плодовые деревья и цветы не интересовали ботаников горной страны. Но зато их особенно интересовали вопросы изменения растительности в зависимости от высоты местности — флора долин, альпийских лугов, берегов озер и рек. Огромный гербарий братьев Баугинов был в хорошем состоянии, и работа над его растениями помогла Галлеру представить себе своеобразие флоры своей родины. В Базеле он познакомился с ботаниками Ф. Цвингером, Мельхиором Шербом, И. Бексторфом, И. Респингером и Иоганном Губером, который и стал первым учеником и преданным помощником Галлера в течение многих лет. Походы по кантонам с И. Гесснером летом и осенью 1728 г. дали много ценных сборов: Галлер воочию убедился в закономерности распределения растительности страны по вертикали. Он наблюдал возникновение торфяных болот на месте пастбищ. Эти болота были пасынками ботаников.

Переехав в Берн, Галлер вступил в контакт с группой натуралистов и врачей, которые основали по примеру Италии Академию наук. Она издавала свой журнал, в котором Галлер стал публиковать работы по ботанике и анатомии. Одна из первых публикаций касалась открытого им распространения орхидей в торфяниках около Берна. Эти реликтовые растения показали, что некогда для Швейцарии был характерен очень теплый климат. В нескольких ботанических работах 1729—1735 гг. Галлер описал около 400 новых видов растений Швейцарии и предложил свою систему классификации растений по форме и признакам плодов, стеблей, листьев и цветов, рассматривая ее как своего рода эскиз будущей рациональной естественной классификации. Обращает на себя внимание то, что Галлер, изучая растительность субальпийских зон горной Швейцарии, обнаружил сходство ее с растительностью Шпицбергена, кроме того (также на основании литературных источников) он подчеркнул удивительное сходство состава горного леса Швейцарии с лесами Канады. Такой широкий биологический подход к фитогеографии и тенденции Галлера обосновать естественную классификацию растений с учетом их происхождения, родственных связей и морфологических особенностей выделяли его из среды ботаников Европы. Сопоставляя растения из гербария братьев Баугинов со своими растениями, Галлер отмечал, что за 150 лет произошли некоторые изменения различных видов и пытался определить причины, обусловившие изменения видов растений. Что изменяет облик трав и кустарников в долинах и горах: климатические факторы или хозяйственная деятельность человека (вырубка лесов, пастьба скота и т. д.)?

Голландия с ее крупными ботаниками, обширными библиотеками университетов, превосходными садами притягивала к себе молодежь многих стран Европы. В 1735 г. в Голландии поселился молодой шведский медик-ботаник Карл Линней (1707—1778 гг.), он продуктивно поработал в саду Лейденского университета у Г. Бургава, посетил все знаменитые ботанические сады страны и получил место работы в большом саду Клиффорта — богатого купца, президента Ост-индской компании и бургомистра Амстердама. Его сад был огромной коллекцией растений тропической Азии и стран, расположенных в зоне Средиземного моря. Линней, при энергичной поддержке Бургава, за три года осуществил в садах Голландии колоссальную работу и сумел издать там же серию фундаментальных книг, определивших начало новой эпохи в ботанике и зоологии. В книге «Система природы» он обосновал классификацию минералов, растений и животных. В «Основах ботаники» — дал определения рода и вида, разработал описание различных органов растений и предложил новую номенклатуру. В книге «Библиотека ботаника» им были приведены краткие сведения о произведениях ботаников античной Греции, Рима и более позднего времени, вплоть до 1735 г.

В книге «Роды растений» Линней предложил оригинальную характеристику 994 родов растений, акцентируя внимание читателей на соотношении частей органов плодоношения, их размера, цвете и положении. В книге «Критика ботаники» Линней подверг критике предложенные системы и правила классификации и представил новые приемы номенклатуры растений, большая часть которых выдержала испытание временем и сохранила свою ценность и ныне. В книге «Флора Лапландии» он систематизировал накопленный им материал по изучению растительности северной части Швеции и дал точное описание 530 видов растений, значительная часть которых была им обнаружена впервые. Эта работа Линнея стала образцом для последующих поколений ботаников, которые брались за труд описания растений каких-либо стран.

Линней систематизировал богатые коллекции тропических растений сада своего покровителя и опубликовал книгу «Сад Клиффорта», где подробно описал сотни видов малоизученных растений, многим из которых он дал новые видовые определения. Все эти солидные сочинения имели своей целью укрепить бинарную номенклатуру и систематизацию растений на основе анализа цветка, состава тычинок: иначе говоря, систему классификации на основе анализа органов размножения. Огромная работа, которую выполнил за короткий период времени Линней, сразу обеспечила ему репутацию выдающегося ботаника мира.

Линней успел побывать в Англии и во Франции и завязать деловые контакты с ботаниками этих стран. Он был избран членом-корреспондентом Парижской Академии наук, его открытия и «Система природы» вызывали споры: одни ботаники были восхищены его достижениями и называли его «первым ботаником мира», другие критиковали «половые системы», смеялись над такими, например, выражениями, как «семимужний цветок» (это должно было означать, что в цветке на один женский орган — пестик приходится семь тычинок). Вероятно, Линней не был охотником до дискуссий, к тому же он применял испытанный способ — посвящать свои книги наиболее влиятельным ботаникам.

В интересной биографии К. Линнея, написанной ленинградским ботаником Е. Г. Бобровым, опубликованы переводы писем К. Линнея к А. Галлеру и краткие ответы последнего. Мы считаем необходимым привести здесь материалы этой книги, относящиеся к содержанию споров и особенностям переписки между двумя замечательными систематиками знания.

В первом письме (1736 г.) Линней просил Галлера прислать ему свою книгу «О методе изучения ботаники без учителя», уверяя, что он готов в обмен прислать свои сочинения и любое экзотическое растение из сада Клиффорта. Приведем выдержку из этого письма, показывающую отношение Линнея к своему корреспонденту.

«Я знаю, что Вы заняты установлением естественных групп растений, дай бог, чтобы Вы скоро окончили эту работу и опубликовали; я сам долго работал над этим предметом, хотя он был, может быть, свыше моих сил. Я собрал, мне кажется, материала больше, чем кто-нибудь другой, тем не менее осталось много пропусков; сомнительно, что я когда-нибудь кончу то, что начал. Я согласен с Вами, что соображения, основанные только на числе тычинок и пестиков, не могут привести к естественному методу. Система, которую я установил на этих органах, имеет целью заставить любознательных людей заботливо исследовать части плодоношения, которым все еще не придают того значения, которое они заслуживают ... моя система не помешает работать над усовершенствованием естественного метода».

Ниже в постскриптуме Линней сообщал, что ботаник Изелиус в записке извещал ботаника И. Ф. Гроновиуса: «Знаменитый Галлер решил написать против нового полового метода. Линнею несомненно будет полезно знать расположение, в котором находится геттингенский профессор». Далее Линней пишет: «Я не знаю, в какой степени можно доверять этому известию ... Уверяю Вас, что я избегал бы, как только мог, вступать в противоречие с Вами; Вы никогда не имели бы неудовольствия или основания для упреков с этой стороны; далекий от желания когда-нибудь числиться среди Ваших недругов, я хотел бы увеличить список Ваших друзей; будем жить в согласии, я прошу Вас об этом настоятельно. Я всегда отдавал совершенно справедливое и должное уважение Вашим высоким заслугам, и это без всяких усилий. Почему же меня призывать к оружию? Разве я был когда-нибудь в оппозиции прямо против Вас? Сообщите мне причины Вашей немилости, и Вы увидите меня готовым принести Вам полное удовлетворение. Хорошо подумайте об этом, я готов на все, чтобы избежать войны. Если причина угрожающего мне выступления заключается в публикации моей „Системы”, ничего не может быть более несправедливым. Разве я когда-нибудь писал против классификации, которой Вы следуете, и разве я не заявлял во многих случаях, что естественный метод и не существовал еще, два автора были близки к тому, чтобы его найти?.. Я заявлял в „Системе”, стр. 8, § 12, и я повторял в „Родах растений”, предисловие, с. 9, что естественный метод должен быть предпочтен не только моему, но и всем другим; что тем не менее в ожидании его следует удовлетвориться методом искусственным. От многих достойных ботаников, знакомых мне, я получал только одобрение. Никто не стремился потушить во мне ненасытное желание проникнуть в тайны природы; почему Вам желать быть более суровым, чем все? Больший блеск Вашему гению могут доставить Ваши собственные работы, чем стремление обнаружить неосведомленность или же бессилие других. Поверьте мне, Вы можете с большим успехом показать сокровища Вашей удивительной образованности и поднять Вашу славу без того, чтобы нападать на меня... Я еще мало сведущ; но если достаточно иметь Вас в качестве руководителя, чтобы достигнуть Ваших знаний, я могу надеяться на то, что я стану однажды таким, каким стали Вы... Я не страшусь в этом признаться, я боюсь схватки; победитель или побежденный, я не выйду без ран из стычки; время имеет слишком большую цену в моих глазах, и я ищу возможности употребить его более полезно... Вот тот человек, с которым Вы хотели бы поступить как с противником, он настоятельно просит Вашей дружбы; если Вы на нее согласны, будьте уверены, что Вы получите больше удовлетворения, приобретя друга, чем Вы могли бы потерять в славе, побеждая противника; но почему верить подобному намерению? У Вас слишком благородная душа, чтобы помышлять о нападении на кого-то, кто Вас совсем не обижает. Однако если против всякого ожидания я не могу получить тот мир, который я прошу у Вас с такой настойчивостью, я надеюсь найти Вас по крайней мере достаточно благородным, чтобы прислать мне Вашу критику тотчас после ее публикации, обещая отправить Вам прямо мои рукописные ответы» [4, с. 93—97].

В ответном письме Галлер сообщил Линнею, что он лишь говорил одному из своих друзей, что не верит в возможность воспользоваться половой системой для классификации растений, но у него нет намерения вступать в спор с Линнеем. «Истинные друзья науки должны работать в согласии для ее процветания, — писал Галлер и, отмечая, что письмо познакомило его с характером Линнея, продолжал: — Тот, кто может оказаться таким мудрым и сдержанным по отношению к человеку, которого рассматривает как своего противника, сам является, конечно, хорошим и сердечным, на взгляд человека доброжелательного». И ниже Галлер писал, что если их мнения и будут противоположны, то они будут обсуждаться лишь в личной переписке. «Я особенно хочу, чтобы Вы знали, я всегда имел к Вам высокое уважение и что теперь это уважение становится дружбой», — так закончил это письмо Галлер.

Когда Линней сообщил Галлеру, что он покидает Голландию и направляется в Париж, чтобы оттуда по морю вернуться в Швецию, то последний в письме от 24 ноября 1738 г. писал следующее: «Прощайте, мой дорогой друг, наслаждайтесь совершенным здоровьем и продолжайте Ваши ботанические труды. Занятия другого рода отвлекают меня далеко от того, что мне более всего нравится. Но моя особенная склонность постоянно влечет меня к богине цветов; я хотел бы посвятить ботанике мои досуги и старость. Я использую мои возможности на собирание рисунков, растений и книг. Вы, от которого Флора ждет больше, чем от всех других, используйте все Ваши преимущества и живите под благосклонностью неба. Если когда-нибудь мои сограждане пригласят меня вернуться и занять место среди них или меня приведет на родину мое собственное стремление, как это и может очень быстро случиться, именно Вас я выберу для того, чтобы наследовать мне в управлении моим садом и во всех прерогативах, принадлежащих моему месту. Я уже говорил в этом смысле с лицами, от которых будет зависеть дело при этом случае» [4, с. 99].

Это письмо Галлера достигло Линнея почти через год в Стокгольме, и тот понял его содержание как приглашение приехать в Геттинген, откуда Галлер собрался уехать на родину. В ответ на это Линней писал Галлеру: «Ваш благородный поступок напоминает мне такой поступок Германа по отношению к Турнефору: он предложил, как Вы знаете, французскому ботанику уступить в его пользу свое место профессора и искать себе какое-нибудь другое средство существования. Вы повторяете это редкое бескорыстие. Вы заявляете себя другом иностранца, Вы приглашаете его и предлагаете ему вместе с саном профессора управление Вашим замечательным садом. Мог ли брат сделать больше для дорогого брата или нежный отец лучше поступить с единственным сыном?». После различных сведений о себе Линней писал в конце письма: «Дай бог, чтобы, прежде чем я умру, я мог бы увидеть Вас и говорить с Вами. Прощайте, живите долго и счастливо! Вы являетесь покровительственной звездой естественных наук» [4, с. 100].

Система классификации растений, разработанная Карлом Линнеем, получила широкое признание уже к концу 40-х годов XVIII в. благодаря своей простоте и удобству. Этому способствовали и работы учеников Линнея: молодые богословы и врачи Упсальского университета отправлялись на кораблях Ост-индской компании в Южную Америку, Азию и острова Тихого океана и привозили учителю обширные коллекции растений. А деловые контакты Линнея с ботаниками Петербургской Академии наук и русскими молодыми учеными, учившимися в Упсале, обеспечили накопление в Упсале богатых коллекций растений Сибири, степей России, тундры и лесов. Неутомимый труженик, Линней усердно обрабатывал накопленные гербарий и неустанно печатал описания растений всех стран мира, укрепляя тем свою систему. Он не испытывал недостатка в признании своих заслуг и постепенно утратил интерес к работам тех ботаников, которые пытались создать более сложную — естественную систему растений, учитывавшую многие их свойства.

Изменилось и его отношение к Галлеру, что особенно резко проявилось в 1745 г., когда вышла в свет книга Линнея «Флора Швеции». Вот что писал в связи с этим Галлер Линнею 8 апреля 1746 г.: «Я видел недавно Вашу „Флору Швеции" и с удовольствием наблюдал много растений, которые там упомянуты. Мне не было приятно так часто быть опровергнутым в такой небольшой работе и читать много фраз, в которых нет ничего дружеского. Я не таким образом поступаю с Вами, когда мы расходимся во мнениях. Поверьте мне, поступая так, Вы сами помогаете Вашим врагам, которые многочисленны и менее немощны, чем Вы это предполагаете. Привязанность Ваших наиболее преданных друзей получает несправедливые удары Вашей критики. Недавно я защищал Вас в разговоре с одним из Ваших противников, и я был очень осужден за мою слишком большую преданность Вашей персоне. Вы нападаете на меня беспрестанно с очевидным намерением меня ранить. Подумайте, мой дорогой господин, как легко мне было бы обратить эту критику против Вас, который держал мою книгу, без сомнения, лишь несколько минут» [4, с. 101]. На это письмо Линней не ответил, и лишь в предисловии к «Флоре Цейлона» написал: «В Германии и среди швейцарских ботаников Галлер достоин быть вторым Бургавом... Знаменитый Галлер известен всему свету как неутомимый ученый, не имеющий соперников в медицине и анатомии. Почитаемый как ботаник, он исследовал и описал, конечно, большее число растений, чем кто-нибудь другой».

Позже в письме Галлеру от 13 сентября 1748 г. Линней рассказал о последней встрече с Бургавом и его совете: «Когда Бургав был на смертном одре, я пошел навестить его в последний раз. Этот великий врач склонился ко мне и дал мне полезный совет: „Мой дорогой друг, поверьте мне, никогда не отвечайте на критику, направленную против Вас“. Так как я молчал, он добавил: „Обещайте мне, что Вы никогда не ответите”. Я дал обещание, которое он требовал, и очень этим доволен» [4, с. 101]. В этом письме, возможно, был скрытый намек на резкую реакцию Галлера в ответ на посвящение ему Ламетри своей книги «Человек-машина» и упрек в том, что, зная о тяжелой болезни Бургава, Галлер не приехал в Лейден навестить умирающего учителя.

Воспоминания ученика Линнея Фабрициуса [4, с. 191] показывают, что шведский ботаник был достаточно тщеславен и критику плохо переносил, и его стремление упрочить «Систему природы», встретив попытки Галлера обосновать свою естественную систему классификации растений, не могло не привести к разрыву отношений. В 1750 г. в Геттингене была напечатана статья сына Галлера «О сомнениях, почерпнутых из „Основ ботаники» славного Линнея». Готлибу Галлеру исполнилось 16 лет, и скорей всего статья была написана с ведома отца. Между учеными последовал полный разрыв. А в 1773 г. Галлер опубликовал письма Линнея и в примечании писал: «Можно видеть по письмам Линнея, как мало я завидовал этому человеку и как он докучал мне своими противоречиями. И мне совсем не неприятно иметь возможность защищаться от несправедливых обвинений свидетельством самого Линнея» [4, с. 98]. В «Библиотеке ботаника» и «Библиотеке анатомика» Галлер очень объективно и подробно писал о заслугах Линнея в ботанике и зоологии.

В Швейцарии в 1758—1768 гг. Галлер сотрудничал с земляками — братьями А. и П. Томасами, В. де Лашанелем и А. Ганьебином, переработал и пополнил новыми материалами свою книгу «Флора Гельвеции», а в 1768 г. опубликовал «Историю изучения растительности Швейцарии» в трех томах. Критикуя половую систему классификации растений, которую предложил Линней, Галлер считал своей заслугой то, что он подготавливал почву для обоснования естественной системы растений на основе учета формы и цвета плодов, семян, листьев, филогенетических признаков и степени родства. И снова в последних ботанических работах Галлер писал о сходстве растительности гор Швейцарии с альпийской и субальпийской флорой Евразии, что делает его одним из пионеров фитогеографии. Таким образом, несмотря на то, что в истории ботаники Галлеру не повезло, у нас есть все основания считать, что он своими исследованиями завершил превосходные ботанические работы братьев Баугинов, И. Гесснера, Б. Штехлина и других ботаников Швейцарии и явился как бы связующим звеном между ними и плеядой французских ботаников конца XVIII и XIX в., обосновавших естественную классификацию растений.

Работа А. Галлера в Берне

Вернувшись в родной город, где хорошо помнили его отца, Галлер вскоре стал работать врачом в городской больнице и библиотекарем городской библиотеки. Он привел в порядок большое количество рукописей, исторических хроник, затем произвел опись коллекции медалей, насчитывавшей более 3000 единиц. Здесь проявился его талант классификатора, не выносившего беспорядка. Кроме того, систематизируя и описывая различные собрания, он обеспечивал своим согражданам возможность работать с сокровищами, которые хранились в библиотеке Берна. Чтение исторических документов, проникновение в прошлое родины не могло не доставлять ему личного удовлетворения. Его биограф Термина Шаванн писала, что для Галлера, видимо, было большим удовольствием читать в исторических хрониках, что один его предок, Жан Галлер, отличился храбростью в битве с бургундцами, а другой предок, Бартольд Галлер, будучи близким другом протестанта-проповедника Цвингли, мужественно погиб в борьбе с католиками [25, с. 8—20]. В городской больнице Галлер усердно занимался анатомией человека. Вскоре в Берн приезжает И. Губер, анатом и ботаник. Он становится учеником и преданным другом Галлера. Помогая ему заниматься анатомией в больнице, он оказался, кроме того, и превосходным прозектором. Губер написал под руководством Галлера две книги: «Анатомия растений» (1733 г.) и «О жизни» (1735 г.). В Швейцарии, богатой реками и озерами, были часты несчастные случаи на воде. Галлер заинтересовался проблемами анатомии и физиологии дыхательного аппарата и поисками средств восстановления его работы при спасении утопающих. В больнице ему приходилось принимать родильниц. Встречая случаи рождения уродливых детей, он вспоминал лекции Винслоу и много думал о причинах уродств. Он стал описывать свои наблюдения, и его статьи были напечатаны в журнале «Храм Гельвеции». Отцы города Берна заметили усердие молодого доктора и его талант и построили для него небольшое здание анатомического театра, где Галлер не только мог вскрывать трупы умерших в больнице, но и осуществлять опыты на животных.

Он не забывал и поэзию. В 1728—1734 гг. им были опубликованы две поэмы: «Альпы» и «Происхождение зла», а также стихотворения философско-нравоучительного характера: «Мысли о разуме, суеверии и безбожии», «О добродетели», «Ложность добродетелей человека», «Дорис», «Человек и вселенная», «Испорченные обычаи», «Стихи к господину Гесснеру», «Вред для души». Основной темой его поэзии было взаимоотношение триады — бог, природа и человек. В поэме «Происхождение зла» глубоко религиозный Галлер бьется над решением вопроса, откуда и как на земле возникло зло. Если бог всесилен, то почему он не желает победить дьявола и уничтожить зло!? Не служит ли зло средством воспитания в человеке добродетелей? И какие добродетели можно назвать истинными: мужество и самопожертвование крупных деятелей истории, которые жертвовали всем и даже жизнью для блага отечества, или отрешение от всего земного, уход из общества ради избавления себя от соблазна и спасения своей души благодаря общению с богом? Что более важно для человечества и отдельного человека: приносить пользу ближним или изнурять свое тело постом, молитвами, лишениями и благочестивыми размышлениями?

В поэзии А. Галлера отразилось миросозерцание фанатика-кальвиниста с выраженным стремлением убедить читателя в том, что постижение истины человеком возможно лишь через откровение, через общение с богом, путем изучения Библии и Евангелия. Здесь сказалось его сугубо религиозное воспитание и стремление отца сделать своего сына-вундеркинда знаменитым проповедником или богословом.

Нам еще придется возвратиться к вопросу о взаимоотношении между содержанием поэзии Галлера и его позитивизмом, непоследовательным материализмом натуралиста, с тем, чтобы показать мучившую его раздвоенность в восприятии мира, обусловленную невозможностью примирить в себе два начала: веру фанатика-кальвиниста и убеждения прогрессивного натуралиста.

Поиски работы за границей

В 1731 г. молодой врач городской больницы женился на Марианне Висс — девушке 20 лет. Вскоре Галлер стал отцом двух мальчиков и одной девочки. Семья росла, но доходы не увеличивались. В маленьком городе Галлеру было тесно, не хватало общения с учеными медиками и натуралистами, хорошей университетской библиотеки, чтения лекций молодым студентам, часть из которых могла бы стать его учениками и будущими учеными. Затхлая атмосфера бюргерского общества, мелкие интересы окружающих его людей, непонимание ими его замыслов, влечений и интересов — все это тяготило Галлера, и он, чувствуя в себе большую энергию и талант, пытливо искал возможность найти место для приложения своих потенций. Он уже созрел для больших свершений, для более содержательной и значимой деятельности, нежели прием случайных больных, вскрытие трупов, редкие опыты на животных.

По-видимому, неслучайно, как отмечали его биографы, Галлер переписывается со своими товарищами по университетам Тюбингена и Лейдена: с И. Болиусом — профессором медицины в Кенигсберге, с О. Вреде и его отцом — хирургами в Ганновере, с И. Ф. Бургравом (1700— 1775 гг.) — врачом во Франкфурте-на-Майне, с И. Д. Гаубом — профессором в Лейдене и с Л. Гейстером — профессором анатомии в Гельмштедте. И друзьям, и почтенному профессору он сообщает о своих анатомических и ботанических работах и пытается выяснить, нет ли в университетах Германии и Голландии места для него. Он писал и своему товарищу по Тюбингену ботанику И. Г. Гмелину, который работал в Петербурге. Однако никаких уте-шительных новостей Галлер не получал.

В те годы Англией правил король Георг-Август II из Ганновера. Он пожелал уже в 1728 г., чтобы его советники и канцлер Ганновера Г. А. фон Мюнхаузен разработали проект создания нового университета, взяв за образец университет в Галле, который был организован королем Пруссии Вильгельмом в 1696 г. и славился своими преподавателями: знаменитыми медиками Г. Шталем и Ф. Гофманом, юристами X. Томазиусом, И. Гундлингом, И. Бёмером и другими крупными учеными. Сам Мюнхаузен и его коллеги по управлению Ганновером были юристами, получившими образование в Галле, были они знакомы и с университетами Голландии. Георг II обещал не жалеть денег, чтобы в Геттингене, вотчине английского короля, был основан такой университет, который со временем затмил бы славу университета в Галле. Структура университета должна была быть копией Галльского: четыре факультета (богословский, медицинский, философский и юридический), филологическая семинария, научное общество и позже, когда университет утвердится и окрепнет, на основе этого общества следует организовать при университете Академию наук, как это имело место в университетах Италии, Швеции и других стран. Несколько лет длилось обсуждение различных планов, переписка с университетами Германии, приглашение профессоров для богословского и юридического факультетов. Строилось само здание университета. Немалую заботу доставляло решение вопроса о студентах: кто из молодежи поедет учиться в новый, никому не известный университет? Решение короля, чтобы преподавание происходило на немецком языке, будто бы исключало возможность привлечения в Геттинген молодежи из других стран. Латинский язык разрешено было применять только для преподавания юридических дисциплин. Сравнительно легко было завербовать хороших профессоров на юридический, философский и богословский факультеты. Вскоре приехали юристы Гебауэр, Тройер, Брунквилль, Шмаус, историки Грубер, Нейбоур, Нейман и Келлер, Гейман, богослов Опориус. Сложнее дело обстояло с медицинским факультетом. Попытки пригласить профессора Л. Гейстера из Гельмштедта и профессора Г. Гамбергера из Иены были неудачны: переехать в Геттинген они не захотели. Согласился приехать из Эрфурта читать лекции по ботанике, анатомии и хирургии И. В. Альбрехт. По-видимому, этот профессор был теоретиком и не был известен как автор учебников и медицинских исследований; сведений о его литературной продукции в справочниках нет. Однако историк Готц фон Селль в книге «Геттингенский университет Георга-Августа (1737—1937 гг.)», изданной в Геттингене к 200-летию университета, сообщил, что Альбрехт был ятромехаником. Судя по двум представленным им программам своего преподавания, он следовал идеям Борелли и собирался учить врачей геометрии, гидравлике, механике и химии, а также намеревался критиковать учение Гиппократа.

Во всех университетах Германии особое внимание обращалось на преподавание элоквенции, ибо красноречие было необходимо для юриста, богослова и философа; медику следовало также быть знакомым с этим предметом. Читать курс красноречия был приглашен швейцарец Иоганн Маттиас Геснер. Он был лингвистом, получил образование в Иенском университете, преподавал в Галле, в 1715—1730 гг. работал библиотекарем и учителем в гимназии в Веймаре, затем в Лейпциге, имел влиятельные знакомства при дворах герцогов и других феодалов, поддерживал контакты с художниками, писателями и музыкантами. Знаменитый музыкант И. С. Бах был его учеником и близким другом. Геснер взялся за организацию филологической семинарии и библиотеки при университете.

Прием студентов начался с осени 1734 г. на юридический факультет и другие. Но студентов было мало, и Мюнхаузен применил оригинальную меру: принудительно зачислил 48 юношей, закончивших местную гимназию, на разные факультеты. Библиотеку стали формировать путем закупки книг у приехавших профессоров, кроме того, приобретали библиотеки у наследников умерших ученых в разных городах Германии. Но в Геттингене многого не хватало: строительство университета было закончено, не были готовы дома для профессоров, и, несмотря на энергичные усилия администрации Ганновера, открытие университета было перенесено на осень 1737 г., хотя первая лекция философа Э. Хольмана была прочитана 14 октября 1734 г.

Юрист Гейман был назначен комиссаром университета, и ему было поручено разработать статут университета и положение о профессуре. Гейманом были предусмотрены, кроме организаций четырех факультетов и филологической семинарии, создание астрономической обсерватории, химической лаборатории, научного общества, Академии наук и библиотеки. «Без большой библиотеки университет, — утверждал Гейман, — что армия без цейхгауза». В будущем он предлагал создать институт адъюнктуры, с тем чтобы из питомцев университета отбирать наиболее способных и воспитывать из них профессоров. Он считал необходимым предъявлять к профессорам следующие требования. По возрасту они должны быть зрелыми учеными не моложе 40 лет. Профессора должны оцениваться не только по числу своих диссертаций, книг и их размеру, но и по новизне своих работ и их значимости. Они должны быть прилежны и читать лекции по возможности без перерыва на каникулы. Чтение лекций должно вестись на немецком языке. В обязанность профессора вменялось составление диссертаций (в те годы так назывались монографии по отдельным проблемам), книг и учебников. Нежелательны профессора — религиозные фанатики или атеисты. Г. фон Селль свидетельствовал, что эти положения Геймана подобно бумерангу ударили и по нему самому. Когда Гейман предложил пригласить философа Фейерлейна из Альторфа, то заявление одного из коллег, что предлагаемый кандидат в профессора якобы последователь Спинозы и атеист, сразу заставило Геймана отказаться от предлагаемой кандидатуры [34].

Занятия на медицинском факультете начались в 1735 г., но профессор И. Альбрехт весной 1736 г. внезапно скончался. Необходимо было избрать ему преемника. Советники медики А. Гуго и Верльгоф предложили Мюнхаузену пригласить молодого швейцарца Альбрехта Галлера, который уже был известен своими анатомическими и ботаническими исследованиями, а его поэтические произведения были популярны в Германии. Селль привел краткий отзыв Бургава, которого запросили о Галлере. Бургав ответил, что это его любимый ученик, и пророчески писал: «Он будет великим ученым медиком Европы» [37, с. 21]. По-видимому, эта краткая, но выразительная характеристика уничтожила все сомнения о пригодности Галлера быть профессором.