Человек-вещь
У. Кин
Гоффредо Паризе родился в 1929 году и дебютировал в литературе в 1951 романом «Мертвый юноша и кометы». Роман этот не имел решительно никакого успеха, и только сейчас, после шумного успеха «Хозяина», издательство вспомнило о первом произведении писателя. Но в 1954 году Паризе написал роман «Красивый священник», вызвавший настоящую сенсацию. Это очень талантливо написанная история судьбы двух итальянских мальчишек. Они — герои и одновременно жертвы улицы, в них причудливо сочетается хорошее и дурное.
Время действия — годы фашизма, место действия — маленький провинциальный итальянский городок. «Красивый священник» — дон Гастоне — ярый фашист и поклонник Муссолини. Он пользуется в городе почти безграничной властью. Вокруг дона Гастоне — группа католических «активисток». Это сплошь старые девы, ханжи, которые кичатся своей высокой нравственностью, а на самом деле сплетничают, интригуют, шпионят друг за другом и за «красивым священником», в которого все они влюблены. В романе множество великолепных, остро сатирических зарисовок, хотя в своем сверхнатурализме Паризе подчас, пожалуй, несколько терял чувство меры. Но сделано все это было в самом деле превосходно. Книга была переведена на одиннадцать языков и выдержала много изданий в Италии. Более того, название «красивый священник» (по-итальянски оно звучит: prete bello) вошло в быт. Так называют священников, пользующихся своим личным обаянием, чтобы вершить всякие неблаговидные делишки.
Его литературная судьба не совсем обычна. Он то почти что проваливается, то делает резкий рывок вперед. Он далек от литературных группировок, не выступает в периодической печати, живет в Милане и работает в одном из издательств. Политикой он, по-видимому, мало интересуется, вообще держится особняком. Последние лет шесть-семь о нем ничего не было слышно, но после выхода в свет романа «Хозяин» Паризе выдвинулся в первый ряд. Его талант жестокий и умный. Его «Хозяин» — страшная, несомненно спорная, но интересная и значительная вещь.
Когда-то Александр Блок назвал цикл своих стихотворений «Страшный мир». Тема страшного мира в различных вариациях настойчиво звучит в современной итальянской литературе. Может быть, она предстает особенно драматичной потому, что сами условия человеческого существования в странах развитого капитализма — а к ним теперь принадлежит и некогда отсталая Италия — таят в себе жестокую угрозу для мыслящих и тонко чувствующих людей. Достигнуты сравнительно высокие стандарты материальной культуры, изменилось соотношение между различными слоями населения. Это не значит, что снят вопрос о куске хлеба, отнюдь нет: в стране существуют и безработица, и нищета, и неграмотность, и социальное неравенство. Но определение «страшный мир» сложнее и шире, оно выходит за рамки нужды, каждодневных тягот, тщетных поисков работы. Многие люди, стоящие отнюдь не на самых низших ступенях социальной лестницы, также воспринимают окружающую действительность как нечто враждебное, чуждое, злобное и страшное.
Тема «страшного мира» — это, иначе говоря, тема «отчуждения». Человек одинок, человек беспомощен, ему не на кого и не на что рассчитывать, он обречен на подчинение и покорность. Если он попробует бунтовать — бунт окажется бесполезным, потому что человек — ничто. Есть грозные силы, обладающие реальной властью, уверенные в своем всемогуществе, располагающие громадным ассортиментом средств воздействия, циничные и безжалостные, страшные силы.
Вот та духовная атмосфера, которая с большим мастерством передана в романе «Хозяин». В романе есть два центральных персонажа, противостоящих друг другу. Одному из них, тому, от чьего имени ведется рассказ, автор совершенно сознательно не дал имени. Второй — молодой хозяин фирмы, доктор Макс.
Это не ординарный хищник и делец, не типичный капиталист, так сказать, старого стиля. У него есть своя философия, за которую он крепко держится. Философия эта сводится к тому, что он, хозяин, является абсолютным властелином всего, что ему принадлежит: машин, сырья, товаров; подчиненных ему людей. Он сильнее этих людей, он при желании легко мог бы, например, ломать своих служащих на части. Однако он этого не делает. Почему же?
Оказывается, что его удерживают «чисто моральные» соображения.
У доктора Макса есть идея. Она сводится к тому, что фирма должна превратиться в нечто вроде религиозной общины со своими мифами, со своим божеством. И — логическое завершение идеи: кто это божество? Ответ ясен: хозяин.
Для того, чтобы осуществить свою идею на практике, доктор Макс должен создать идеальный тип подчиненного. Вот ось, вокруг которой движется интрига романа. Сможет ли получиться из персонажа, которому автор не пожелал дать имени, идеальный образец «человека-вещи»? Он представляется хозяину подходящим человеческим материалом. Ошибется ли доктор Макс? Как поведет себя «вещь», подчинится или устоит? Что возьмет верх — привычная покорность или чувство человеческого достоинства? Может ли подчиненный, живущий в страшном мире, бороться или на его долю остается только бессильная ненависть?
В этом романе все, в сущности, построено на взаимоотношениях двух центральных персонажей. На протяжении всей книги между ними происходят напряженные, насыщенные внутренним драматизмом разговоры. Взаимоотношения хозяина и его «вещи» — разве этого достаточно для того, чтобы говорить о наличии сюжета? Паризе убедительно доказывает, что этого вполне достаточно.
Идеи доктора Макса самоочевидны: идеальный подчиненный должен полностью, безоговорочно, самозабвенно и при этом совершенно «добровольно» превратиться в собственность хозяина. Он должен вкладывать во все, что делает, любовь и веру — любовь к фирме, веру в то, что хозяин всегда прав. Мало того, идеальный подчиненный должен, обязан быть при этом безгранично счастливым, этого требуют правила игры: ведь хозяин — не какой-нибудь там жестокий эксплуататор, он некоторым образом даже философ.
Но «вещь» в романе Паризе мыслит, задумывается о том, что такое добро и что такое зло. Однажды, в период обострения отношений со своим почти идеальным подчиненным, доктор Макс решает объясниться с ним письменно. Второе письмо, принадлежащее перу доктора Макса, — квинтэссенция хозяйской философии и психологии.
Хотя — как уже сказано — роман построен на взаимоотношениях «хозяина» и «подчиненного», в нем есть фон, есть короткие, но выразительные вставные новеллы. Перед нами проходят различные персонажи — сотрудники фирмы, их жены, — все они тоже не более чем вещи, но вещи, по-разному думающие и чувствующие. Вы читаете роман Паризе — и у вас невольно возникают ассоциации: комедия масок. Только усложненная, обогащенная техникой экспериментального письма,— в общем, комедия масок шестидесятых годов двадцатого века.
Вот швейцар Лотар, удивительно похожий на орангутанга; он пытается улыбнуться, и именно при этом особенно ярко проявляется его обезьянья природа. Он робот, олицетворение тупой и грубой силы, слепое орудие в руках хозяина. Вот Орацио, «свободный художник», преисполненный вдохновения и связанный с фирмой сугубо деловыми взаимоотношениями (Орацио выписан автором с особенным ядом и мастерством). Вот генеральный директор фирмы синьор Ребо, человек с удивительно «симметричной» внешностью. Это он в качестве специалиста по так называемым человеческим отношениям должен следить за тем, чтобы все служащие были не только послушными и преданными, но и веселыми, радостными и счастливыми.
Некоторые персонажи комедии масок сделаны крайне выразительно, нарисованы острым и тонким пером. Другие — бледнее, они скользят по роману, оставляя нас сравнительно равнодушными. Но авторский почерк, сильный и своеобразный, чувствуется даже в менее удавшихся Паризе второстепенных персонажах.
Роман нелегко классифицировать, прибегая к привычной в литературной критике терминологии. Паризе пишет как будто вполне реалистично. В самом начале кажется даже, что автор банален: сотни раз мы встречали таких героев в такой ситуации — деревенский юноша, приехавший в город искать свою судьбу. Но это первое впечатление обманчиво. К манере автора надо привыкнуть, в книгу надо вчитаться, чтобы уловить ее напряженный внутренний ритм. Конечно, это гротеск, это сатира. Но, на мой взгляд, здесь есть какой-то секрет мастерства, с трудом поддающийся определению.
Фабула как будто не очень замысловатая, «интриги» как таковой не так уж много. А вот читаешь с напряженным интересом, который все более возрастает по мере того, как глубже входишь в сумасшедший мир, куда вводит нас Паризе. А мир не только страшный, он и в самом деле какой-то сумасшедший. Надо сказать, что в романе — сильнейший акцент на биологии. Сам Паризе в одном интервью говорил о том, что он рассматривает человеческие отношения и проблему власти вне зависимости от классовой борьбы. Он изучал Дарвина и пришел к выводу, что историю человечества надо осознавать и расценивать с биологических позиций: происходит борьба видов и побеждают сильнейшие. Поэтому два аллегорических центральных персонажа романа — «хозяин» и «вещь» — связаны такой сложной сетью отношений.
Но мне кажется, что художественный результат превзошел замысел автора, как это часто случается с талантливыми писателями. Независимо от увлечения Паризе биологией, его роман в новой и оригинальной форме ставит старый вопрос о положении «маленького человека» в капиталистическом обществе. И нельзя не признать, что у Паризе — настоящая мертвая хватка: читая роман, все время чувствуешь — дело не в докторе Максе, дело в любом хозяине. И в этом значительность романа.
В Италии «Хозяин» имел большой успех, получил одну из крупнейших литературных премий. Мысль передовых писателей Запада, и в частности итальянских, все время — мы уже говорили об этом — обращается к теме отчуждения. И всякий раз она вызывает горячие отклики читателей и критики. За последние несколько лет разговор о «страшном мире», о судьбах человека в так называемом обществе благоденствия то и дело возникает и в художественной литературе, и в публицистике. Недавно на русский язык переведен интересный роман Биджаретти «Конгресс». Имена многих писателей, в чьем творчестве звучат эти мотивы, к сожалению, у нас пока мало известны. Я назову только нескольких из них: Паоло Вольпони, Оттьеро Оттьери, Лючано Бьянчарди, Инизеро Кремаски.
Ставить имена этих писателей в один ряд можно лишь условно: они подходят к окружающей действительности с различных позиций, у них разные взгляды, уровень таланта, разный почерк. Общее, пожалуй, только одно — боль, гнев, горечь, стремление осмыслить то, что происходит в жизни, занять активную гражданскую «линию обороны», а быть может, и наступления. Но сохранять самостоятельность мышления и чувство собственного достоинства, находясь на позициях индивидуального осуждения и сопротивления, очень трудно. Нужен не «бунт», нужна борьба. И еще Хемингуэй сказал когда-то: «Человек... один... не может... ни черта!»
Л-ра: Новый мир. – 1967. – № 2. – С. 262-265.
Критика
