Неизвестные сценарии Евгения Замятина. Тема предателя и героя

Рассмотрим две темы, принципиально важные для публикуемых сценариев и для романа «Мы», темы предателя и героя (если воспользо­ваться формулой Борхеса) и сильной женщины. Действия этих персонажей определяют интригу. В романе «Мы» эту роль играет S-4711, член Бюро Хранителей (политического сыска) и заговорщик (его прототип — Азеф). Из сценария «Д-503» S-4711 исчезает, и предателем становится герой: «І-330 уверена, что выдал их Д-503», «он помимо своей воли был действительным виновником неудачи заговора, потому что все драма­тические перипетии последних дней он записывал в дневник». А после операции «он спокойно является к “Благодетелю” и рассказывает ему всё, что знает о заговоре и об участии в нем І-330»^[1].

В сценарии «Принцесса Ванина» в предательстве подозревают героя, но не он, а его возлюбленная играет роль спасительницы и губитель­ницы, выдает заговорщиков. Замятин меняет финал повести Стендаля и добавляет новую сцену: суд карбонариев над Пиетро^[2], с троекратным перевертыванием ситуации, опять-таки заставляет вспомнить о партий­ных судах над двурушниками, народовольцами, эсерами, большевиками. Аллюзия усиливается использованием слова «партия», которого нет во французском тексте. Замятин перепутал похожие слова: “la Patrie” (Ро­дина), “la partie” (игра, карточная партия; часть), “le parti” (политическая партия). У Стендаля Пьетро с горечью восклицает: “Ah! si celle affaire-ci ne reussit pas, si le gouvemement la decouvre encore, je quitte la partie” («Ах, если этот заговор не удастся, если и его правительство раскроет, я выхожу из игры»). Переводчица Н. Немчинова перепутала игру и роди­ну: «Ах, если нас опять постигнет неудача, если и этот заговор раскроют, я уеду из Италии!»^[3] В сценарии Замятина: «Если это восстание не удаст­ся, если в нашей среде и на этот раз найдутся предатели — я выйду из партии». У французского писателя Пьетро говорит о родине: «Я люблю вас страстно, — сказал он, — но я бедняк и я слуга своей родины» (пер. Н. Немчиновой), а Замятин добавляет партию: «он вынужден отказаться от счастья, которое ему предлагает Ванина: его жизнь при­надлежит родине, партии, борющейся за освобождение отечества от ига чужеземцев». Во французском языке «партия» мужского рода, в рус­ском — женского, и поэтому в сценарии Ванина постоянно «ревнует Пиетро — к партии» («Бешеный гнев вспыхивает в ней против “партии”, отнимающей у нее Пиетро, и против него самого»), а в повести Стендаля — к родине. Тем самым сценарий превратился в конфликт между любовной страстью и любовью к партии и ее вождю в духе романа «Мы» или произведений социалистического реализма.

Сходный эпизод суда с перевертыванием ситуации «обвиняемый / обвинитель» Замятин использует в сценарии «Владыка Азии». Тимура арестовывают и судят за то, что силой забрал обратно жену, а он в ответ «открывает весь подслушанный им заговор Алтана против суверена Кучар-хана»^[4]. В этой сцене он одновременно уничтожает конкурентов в борьбе за власть и получает важного союзника.

В трагедии «Атилла» и в сценарии «Бич Божий» роль кровавого про­вокатора играет хун Едекон. «Притворно согласившийся помочь Вигиле, [он] открывает Атилле, что этот римский посол, по тайному приказу им­ператора, должен сейчас, во время приема, убить Атиллу. Сдержав свою ярость, Атилла продолжает прием, чтобы изобличить Вигилу на деле, во время самого покушения. Это удается». Воспользовавшись провокацией, Атилла в отместку «объявляет поход на Европу». А в сценарии «Владыка Азии» Тимур, завоевав Китай, направляет войска на Запад.

В сценарии «Владыка Азии» Тимур предстает в двух ипостасях: молодой герой, обладающий мистической силой, и правитель. Его двойственность подчеркивается переодеванием: перед китайским импе­ратором и его дочерью он предстает в роли посла от самого себя. Роман «Бич Божий» описывает отрочество Атиллы, а пьеса и сценарий — пик его могущества.

В сценарии «Иван Грозный» действие развивается от начала прав­ления до кончины царя. События описываются с точки зрения власте­лина («Благодетеля»), а не бунтарей. Заговорщики-предатели пытаются застрелить, отравить государя^[5], губят его молодую жену. С помощью «волшебного фонаря» он выводит их на чистую воду (Замятин использу­ет прием «фильма в фильме»). Именно преступления и коварство врагов делают царя Грозным, заставляют создать опричнину и карать измену. В этом новом облике царь постоянно переворачивает роли, унижается и скоморошествует на крови.

Тема противостояния Востока и Запада не исчезла: Грозный сравни­вает себя с Нероном, сжегшим Рим, собирается жениться на английской принцессе.

Когда Замятин в 1920-е гг. задумывал «Атиллу» и роман «Бич Бо­жий», евразийский миф соединялся с размышлениями о мировой войне и русской революции, о возможном экспорте революции в Европу. Возможно, что Замятин ассоциирует ницшеанских, дионисийских героев своих сценариев 1930-х гг. — Тимура, Атиллу, Ивана Грозного — со Сталиным. Перекличка с современностью усиливается лексикой: «эми­грант», «рискованная диверсия», «демократичен». Излишне напоминать о том, что Сталин считал себя преемником начинаний Ивана Грозного и Петра І, о типологическом сходстве их характеров, судеб и окружаю- 20

щих их легенд^[6], о множестве советских романов и пьес, посвященных этим двум царям в 1930-е гг., в преддверии юбилея вождя. «Да и могло ли быть иначе, когда самый крупный из новых исторических романов — “Петр Первый” А. Толстого — получил одобрение не кого иного, как Сталина?» — пишет Замятин в статье “Lettres russes II” (1935)^[7].

Однако, может быть, Замятин думал и о фашистской угрозе, когда сравнивал поход на Францию Аттилы и «сражения мировой войны», вводил в сценарий «Владыка Азии» пародийную сцену заседания средневековой «Лиги наций». В сценарии попытка объединиться против монгольского нашествия кончается пшиком. Присоединение Австрии и захват Чехии, Мюнхенское соглашение произойдут уже после смерти писателя.

^[1] Замятин Е.И. Собр. соч. Т. 4. С. 40-41.

^[2] У Стендаля — Пьетро, у Замятина — Пиетро.

^[3] Я использовал классический перевод, доступный в интернете (URL: http://lib. ru/INOOLD/STENDAL/vanina.txt_Ascii.txt; дата обращения: 07.06.2019).

^[4] См. публикуемые ниже сценарии.

^[5] До этого Замятин использовал тему беспрестанных покушений на царя и его незаконной любви в сценарии про Александра ІІ «Царь в плену», посланном в 1935 г. в Америку вместе со сценарием «Бич Божий».

^[6] Успенский Б.А. Historia sub specie semioticae // Культурное наследие Древней Руси. Истоки. Становление. К 70-летию Д.С. Лихачева. М., 1976. С. 286-291.

^[7] Замятин Е.И. Собр. соч. Т. 4. С. 363. Сценарий фильма «Петр І», который Замятин написал в 1935 г. по роману Алексея Толстого, не сохранился.