Из ранней деятельности П. Якушкина (по забытым и неопубликованным материалам)
З. Власова
Первый литературный опыт Якушкина — небольшой рассказ этнографического характера о кладах, разбойниках и колдунах, обнаруженный нами в 12-й книге «Москвитянина» за 1844 год (в этом году Якушкин познакомился с П. В. Киреевским). Рассказ подписан инициалами Киреевского и Якушкина: «Из записок К. П. и Я.». Однако редактор журнала М. П. Погодин в примечании к рассказу называет в качестве автора одного Якушкина.
Из примечания следует также, что рассказ был написан до того, как его автор отправился впервые в глухие углы отдаленных губерний за фольклорно-этнографическими сведениями о жизни народа.
«Автор, студент Московского университета Якушкин, намерен отправиться в путешествие по всей России для собирания остатков нашей народности, — сообщает Погодин. — Усердно желаем ему успеха и в следующих нумерах познакомим читателей еще более с целью его путешествия, которое может принести великую пользу, если будет совершено, как должно».
Полное название рассказа — «Народные сказания о кладах, разбойниках, колдунах и их действиях, записанные в Малоархангельском уезде». В нем излагаются от лица рассказчика из народа (в манере гоголевских «Вечеров на хуторе близ Диканьки») различные предания про разбойника Муравья, про старцев Ярилу и Тимофея, занимавшихся разбоем, про Кудеяра (впоследствии легенда про Кудеяра в несколько измененной редакции вошла в «Путевые письма из Орловской губернии»).
Рассказы о разбойниках в этом первом произведении Якушкина еще лишены каких-либо социальных мотивов, тогда как впоследствии его интересовал именно социальный смысл народных преданий (см. приведенную им легенду о Тришке-Сибиряке). Рассказ опубликован не полностью. Редактор Погодин бесцеремонно сократил его середину, отметив содержание пропущенного в следующем примечании: «Здесь автор сообщает множество любопытных подробностей, кои ходят в народе о разных травах и животных (плакун-трава, прострел-трава, перекати-поле, кипарис, осина, верба, табак, картофель, хмель, просфирка, петровский крест; козел, свинья, волк, воробей, голубь, ворон), их свойствах, отношениях к богу, человеку, дьяволу». По мнению Погодина, эти сведения «должно сообщить в другой форме. Нам нужно, — говорит он, — особое сочинение о народных поверьях, подобное сочинению г-на Снесарева о родных праздниках».
Рассказ дает возможность судить о характере интересов Якушкина в студенческие годы, о том, что он записывал народные легенды, предания и поверья еще до знакомства с Киреевским.
В архиве П. В. Киреевского, находящемся в Государственной библиотеке им. В. И. Ленина в Москве, сохранился целый ряд коллекций лирических песен, записанных в 40-х и 50-х годах XIX века, частью разрозненных по отдельным папкам, частью уцелевших. Среди них находится и коллекция П. И. Якушкина, также разбросанная по разным папкам. Она состоит из 300 с лишним записей, лишь частично, без всяких комментариев опубликованных М. Н. Сперанским в Новой серии «Песен, собранных П. В. Киреевским». Биографы Якушкина обычно проходили мимо этой публикации и не учитывали имеющихся в ней фактических данных; не обращались они и к изучению рукописной коллекции Якушкина. Описание и изучение этой коллекции может дать новые сведения о собирательской и литературной деятельности Якушкина в конце 40-х — начале 50-х годов.
В биографической литературе о Якушкине обычно не упоминается о его путешествиях по Рязанской (Раненбургский, Данковский и Рязанский уезд) и Тамбовской (Козловский уезд) губерниям и его собирательской работе в своем родном уезде. Материалы архива свидетельствуют о том, что Якушкин начиная с января 1847 год: исходил несколько губерний, записывая песни, сказки, предания, внимательно присматриваясь к различным сторонам народного быта и пытаясь отразить их в форме очерков. Среди фольклорных записей из Раненбургского уезда есть набросок почти готового к печати очерка.
Записи 1847 года составляют три отдельные пачки; в первой — записи из Рязанской и Тамбовской губерний, во второй — тридцать песен (место записи не указано), из которых опубликована одна, в третьей — семнадцать песен, записанных Якушкиным в мае 1847 года в деревне Сабурово Малоархангельского уезда Орловской губернии Записи производились то карандашом, то чернилами на больших (in folio) листах плотной бумаги. Листы перегнуты вчетверо (очевидно, чтобы могли уместиться в кармане), по перегибам истерты до дыр, у краев также обтерты и разорваны, так что многие строки не сохранились. Сложенные вместе листы составляют что-то вроде разорванной тетради. При записывании тетрадь складывалась пополам вдоль, так как записи расположены в два столбца.
Особенностью записей Якушкина является стремление передать по возможности точно отличительные черты говора данной местности. Правила фонетической транскрипции тогда еще не были выработаны, каждый собиратель фольклора сам создавал для себя правила записи, усовершенствуя их в процессе работы. Важно, что в практике отдельных собирателей этих лет ощущается потребность в точной передаче всех особенностей народного языка.
Свои записи Якушкин передавал П. В. Киреевскому. На одной из пачек сохранилась карандашная подпись рукой П. В. Киреевского: «Голосовые. Тетрадь». В текстах песен встречаются кое-где более поздние исправления карандашом в окончаниях и гласных, сделанные с целью установить единообразие в передаче диалектологических особенностей говора. Они наблюдаются в тех случаях, когда собиратель по забывчивости допускает литературное написание, и принадлежат, судя по почерку П. В. Киреевскому. По-видимому, он внимательно просматривал все записи Якушкина.
Среди записей из Раненбургского уезда сохранилась интересная инструкция о том, как переписывать песни с полевых записей набело. Инструкция составлена, видимо, Киреевским и предназначалась для переписчика, работавшего с полевыми записями Якушкина. В ней указаны те же условные обозначения, которые употреблял Якушкин, и упоминается записываемый им фольклорный материал. Этой инструкцией руководствовался, вероятно, и сам Якушкин, так как значительное число копий с новиков, особенно исторических песен, сделано им.
Коллекция Якушкина содержит интересные материалы о его первых самостоятельных литературных шагах в области этнографической беллетристики. Среди раненбургских записей сохранился уже упоминавшийся выше почти готовый набросок этнографического беллетризованного очерка. Он написан по свежим впечатлениям во время путешествия по Раненбургскому уезду и относится к 1847 году, так вверху страницы, на которой начат очерк, стоит дата «6 апреля», а на обороте этой страницы находятся записи свадебных песен, точно датированные: «Апреля 5, 1847 года. Раненбург. Якушкин».
В первой части очерка приводятся исторические предания о посещении г. Раненбурга (теперь г. Чаплыгин Липецкой области) Петром І, Меньшиковым, о пребывании в городе Иоанна Антоновича. Об устном источнике этих преданий свидетельствует стиль изложения: «Говорят, что Меньшиков здесь часто бывал и угощал Петра Великого»; «В крепости дома всё казенные и, говорят, были выстроены Меньшиковым», и т. д. В очерке описываются достопримечательности Раненбурга, занятия населения, имеющиеся промыслы, характеризуется уровень народной культуры. Более подробно останавливается Якушкин на своем посещении Дубовского сельского училища. Он с удовлетворением отмечает, что учащиеся «не по-книжному» усваивают необходимый минимум знаний, многие в совершенстве знают предметы, изучаемые в училище. Особое внимание уделяет Якушкин популярной в народе книге для чтения, составленной В. Ф. Одоевским и А. П. Заблоцким и до 1864 года выдержавшей 6 изданий. О книге этой неоднократно одобрительно отзывался В. Г. Белинский.
Якушкина интересовало отношение к этой книге народа, он подчеркивает, что в народном признании заключается самая высокая оценка для авторов учебника: «Заблоцкий и Одоевский достигли своей цели — ее (т. е. книгу, — З. В.) читает простой народ, называет русской книжицей; кажется, лучшей награды они не могут ожидать».
Однако народ не только хвалит книжку, но и по-своему критикует ее. Старик, к которому обратился Якушкин, осторожно замечает, что про солдатчину в книге написано «не то, чтобы дурно, оно хорошо», но только «какое житье в солдатах? Ни роду, ни племени, бьют да колотят, да в 100 лет один назад вернется, да и тому есть нечего — от работы отвык, а мастерства не знает... Оно, конечно, как не брать, над кем же и господам командовать».
Таким образом, трактовка солдатчины как страшного социального зла характерна для Якушкина уже в 1847 году. Очерк остался незаконченным, вероятно из-за невозможности писать дальше на тему о солдатчине, которая живо волновала Якушкина в эти годы. Не случайно среди его записей этого периода рекрутские и солдатские песни занимают значительное место. О солдатчине Якушкин смог писать только в 60-х годах, когда произошли некоторые изменения и облегчения в положении солдат.
Впоследствии Якушкин не использовал ни материалы очерка, ни записи песен этих лет, вошедшие в знаменитое собрание П. В. Киреевского. После смерти Кираевского архив его был передан, как известно, в Общество любителей российской словесности при Московском университете, которое вопреки воле Киреевского отстранило Якушкина от подготовки собрания к печати. Якушкин не мог не быть огорчен тем, что его многолетние труды, по существу, пропали.
Подготавливая впоследствии к печати свое собрание песен, Якушкин не обратился в Общество любителей российской словесности, не потребовал из собрания ни одной из своих записей. Об этом свидетельствует тот факт, что ни одна из записанных им песен, которые были опубликованы впоследствии в Новой серии, не вошла в изданный Якушкиным сборник.
Для изучения и всесторонней оценки творческой и собирательской деятельности Якушкина необходимо использовать его рукописную коллекцию полностью, с учетом всего имеющегося материала.
Л-ра: Русская литература. – 1959. – № 4. – С. 195-197.
Критика
