Очерк и рассказ в творчестве П. И. Якушкина
М. А. Ганина
П. И. Якушкина исследователи включают в число писателей-демократов, беллетристов-шестидесятников, чье творчество было значительной вехой в развитии русской литературы на пути художественного изображения народа.
Многие типологические особенности деятельности и творчества писателей-демократов раскрыты. Как неоднократно отмечалось, для литературы 60-х гг. характерен «массовый интерес к художественному исследованию народной жизни»; она отличается от предшествующей литературы по составу писателей — появляется плеяда писателей, обстоятельствами своей жизни связанных с народом, писателей-народоведов, этнографов и фольклористов, объединившихся вокруг «Современника»; «шестидесятники» «стремились найти более «быстрые», более «оперативные» формы художественного отклика на зов жизни», поэтому в их творчестве активно развиваются очерк и рассказ. При оценке литературных достоинств произведений писателей-демократов обычно исследователи обращают внимание на то, что «в большинстве своем шестидесятники — не первоклассные литературные величины...», что у них «явно наблюдается преобладание общественных интересов над чисто художественными».
Мнение о недостаточном уровне литературных достоинств и художественном однообразии произведений писателей-демократов небесспорно. Если рассматривать их творчество с учетом новизны задач, стоявших перед ними, и трудностей их решений («они нащупывали и пролагали свой, новый путь в отечественной словесности»), то нельзя не заметить разнообразия жанровых форм в творчестве представителей «художественного народознания» (термин В. Г. Базанова). Но вопрос о жанровом многообразии демократической прозы недостаточно изучен. Чаще всего жанровое своеобразие произведений «шестидесятников» характеризуется суммарно — «очерки и рассказы», при этом не дифференцируется очерк и рассказ, не учитываются внутрижанровые их разновидности, наличие синтетических форм.
Многие стороны деятельности П. И. Якушкина как представителя демократического народознания получили оценку в исследовательской литературе. Обстоятельно охарактеризован П. И. Якушкин как фольклорист, этнограф, народовед, в меньшей степени — как писатель. К числу недостаточно полно рассмотренных относится вопрос о жанровом своеобразии произведений П. И. Якушкина.
В данной статье предпринята попытка выяснить жанровые особенности литературных произведений П. И. Якушкина, опубликованных в «Современнике».
Основополагающая роль в демократической прозе 60-х гг. XIX в. принадлежит очерку и рассказу. В целях разграничения этих жанров в творчестве П. И. Якушкина для нас важно учесть, что очерк — жанр художественно-публицистический: «очерк стоит где-то между исследованием и рассказом» (А. М. Горький). В очерке художественные и нехудожественные способы отражения действительности равноправны, а их синтез обусловливает активность жанра в исследовании и изображении новых для литературы сторон, явлений жизни. Для очерка характерно отсутствие сюжета как определенной последовательности эпизодов, выполняющих художественные задачи9, и наличие сюжета-проблемы, сюжета-идеи, «сюжетно-ассоциативной», «логико-мыслительной композиции». «Автор в очерке всегда остается лицом конкретным, а очень часто и действующим, это не какой-то отвлеченный повествователь или лирический герой, а именно Горький, Овечкин, А. Калинин и т. д.». В очерке портреты, типы, характеристики персонажа даются с точки зрения социально значимого, типического. Язык в очерке как жанре художественно-публицистическом выступает и в коммуникативно-информационной, и в художественно-изобразительной функциях. Специфика очерка «активно воздействует на языковой строй (сочетание художественно-образного языка с логически-исследовательскими доказательствами)».
Итак, жанрообразующие признаки очерка обусловлены тем, что это жанр художественно-публицистический. Но «двойственная природа очерка... создает поразительное разнообразие типов и разновидностей очерка», как справедливо пишет А. Нинов. Однако очень важный вопрос о внутрижанровой классификации очерка относится к трудно решаемым по ряду причин. Важнейшие из них — количественное и качественное многообразие русского очерка и отсутствие единого принципа внутрижанровой систематизации. Как отмечает Вл. Канторович, исследователями выделяются «проблематические разновидности: проблемный, портретный, бытовой; композиционные разновидности: очерк, очерк-рассказ, очерковый цикл; социально-тематические: деревенский, городской, этнографический, исторический». Предложенная им типология систематизации, думается, тоже не бесспорна. Необходимо дальнейшее изучение истории очерка, конкретных его особенностей в литературе того или иного периода, в творчестве отдельных писателей.
При рассмотрении очерков из народного быта в литературе 60-х годов, в творчестве П. И. Якушкина в частности, принципиально важно не только понимание «двойственной природы» очерка, наличия внутрижанровых его разновидностей, но и понимание фольклора как «полифункциональной области», в которой эстетическое переплетено с неэстетическим, понимание полифункциональности жанров фольклора. Исходя из этого, нельзя не предположить, что у очерка как жанра художественно-публицистического были благоприятные предпосылки и возможности использования фольклора с его сложными связями с различными сферами человеческой деятельности. Чтобы учесть полифункциональность фольклора и его жанров, необходимо учитывать, по утверждению К. В. Чистова, «живые закономерности бытования фольклора». Писатели-очеркисты 60-х гг. XIX в., многие из которых были этнографами, собирателями фольклора, социологами, народоведами, понимали эти закономерности, что расширяло возможности использования ими фольклора. А это в свою очередь идейно и художественно обогащало демократическую литературу, в том числе и ее жанровые формы.
Писатели-демократы 60-х гг. XIX в. кроме очерка обращаются и к жанру рассказа. В отличие от очерка рассказ «остается в границах чисто художественной прозы»: в нем есть сюжет как «определенная последовательность эпизодов, выполняющих художественные задачи» (В. И. Кулешов); нет автора как персонажа, «мир автора можно разглядеть только через мир его героев»; в изображении персонажей чувствуется «установка на индивидуальность». Естественно предположить, что и фольклор в рассказе выполняет прежде всего функцию художественно-изобразительную, эстетическую.
«Отграничивая» жанры очерка и рассказа, нельзя забывать, что в литературе середины XIX в. идет напряженный поиск форм выражения нового содержания, что нет еще устойчивых признаков очерка и рассказа из народной жизни, что появляются «переходные», «гибридные», синтетические формы. Особенности процесса жанрообразования в демократической литературе 1850-1860-х гг. нашли отражение и в творчестве П. И. Якушкина.
Первые очерки П. И. Якушкина — «Путевые письма из Новгородской и Псковской губерний» — не были опубликованы в «Современнике», но получили положительную оценку на страницах органа революционной демократии. В рецензии отмечалось, что П. И. Якушкин — «хороший знаток» народных песен и рассказов, что он «совершенно вблизи видел народный быт», «в «Путевых письмах» он рассказывает историю своих путешествий, встреч и толков с народом. Он говорит только о том, что сам видел и слышал. И нам это очень нравится». Как свидетельствует такая оценка, «Путевые письма из Новгородской и Псковской губернии» были восприняты как социально-этнографический очерк, многое в нем соответствовало требованиям «Современника» в области фольклорно-этнографических сведений о народе, в области новой этнографии. В рецензии также отмечалось: «...за исключением нескольких неловкостей и длиннот, его рассказ остается верен программе и не лишен большой занимательности». Эта оценка дает основание считать, что и литературные достоинства первых очерков П. И. Якушкина привлекли внимание «Современника».
Его «Путевые письма из Орловской губернии» — несомненное доказательство того, что П. И. Якушкин не только фольклорист и этнограф, но и писатель-беллетрист.
«Путевые письма из Орловской губернии» — произведение многопроблемное и сложное по жанровым особенностям. Прежде всего «Путевые письма...» — художественный очерк, о чем свидетельствует отсутствие сюжета как «определенной последовательности эпизодов, выполняющих художественные задачи», наличие сюжета-проблемы. Автор стремится описать увиденное и услышанное им, передать мнение народа о прошлом и настоящем, о злободневных вопросах современного его положения, поэтому рассказ о встречах с крестьянами на дороге, в поле, в лесу, избе — важнейший композиционный принцип в «Письмах».
Об очерковости свидетельствует и многогеройность (собирательный образ народа; образы отдельных его представителей: старого бурлака, старожила, старика, старой крестьянки, мужика-батрака), и то, что автор — действующее лицо очерков.
Важнейшие темы и проблемы «Путевых писем...» (народный протест, поиски народной правды, бедственное положение крестьянства, рекрутчина и др.) раскрываются П. И. Якушкиным с помощью фольклорно-этнографических материалов. Характер использования этих материалов также обусловлен возможностями жанра очерка как художественно-публицистического жанра, т. е. фольклор выполняет информационную, коммуникативно-речевую, социологическую и художественно-изобразительную функции.
П. И. Якушкин максимально использует информационно-мнемоническую и коммуникативно-речевую функцию преданий, устных рассказов, толков и слухов: для него это и исторический источник и материал для характеристики мнений современного крестьянина. Очерковые принципы использования фольклора в приемах «ввода» его в текст «Путевых писем» — замечания, пояснения автора: «со слов народа», «по преданиям», «говорят, что...», «рассказывают, что...», «говорил мне здешний старожил», «рассказывают мне про разбойника Сироту Зерина», «Сирота сложил песню, которую и теперь всю можете услыхать в Орловской губернии. Вот эта песня...», «в прошлый раз не успел я досказать своего разговора со стариком» и т. п.
Народоведческий смысл, исследовательско-социологическая роль включенных в «Письма» песен, устных рассказов, преданий, толков, слухов раскрывается в авторских вопросах, комментариях-разъяснениях и комментариях-обобщениях. Например: «О постройках церквей, часовен, воеводских домов я говорить не буду. Я думаю для ваших читателей это незанимательно». П. И. Якушкин подчеркивает свою солидарность с требованиями «Современника» к социально-этнографическим сведениям о народе. «Здесь рассказывают про многих разбойников, но замечательно, что народ про них вспоминает с сочувствием; Сироту, Дуброву, Тришку Сибиряка, Засерина и других народ выставляет протестовавшими», — замечание автора разъясняет смысл преданий и устных рассказов как выражение социальных идеалов народа. Он обращает внимание и на трудность опубликования социально направленных материалов: «...и только злодеяния разбойников, злодейства без цели я рассказал все; но удалые шутки все рассказать довольно трудно; только в них есть одно: это — защита слабых от сильных, бедных от богатых, и в особенности господских крестьян от злых помещиков. Расскажу несколько таких происшествий». В подобных комментариях выявляются идейные позиции автора, типичного представителя демократического народознания, проявляющего интерес прежде всего к социальному опыту народа, его социальному самосознанию и стремящегося сделать знания о них достоянием читателя. Трудно все «удалые шутки» рассказать, но расскажу — это позиция социолога, народоведа.
В «Путевых письмах из Орловской губернии» дан образ автора — участника встреч, расспросов, бесед, внимательного наблюдателя, интересующегося определенным кругом вопросов («Ты говоришь, что сперва дрались начальники, сперва ведь и взятки брали начальники...» — спрашивал я рассказчиков»). Образ, в котором отражены присущие не только самому П. И. Якушкину особенности поведения и взгляды на народ, но и тем, кто искренне хочет помочь народу, а потому серьезно интересуется его повседневными нуждами, мнением о прошлом и настоящем. В образе повествователя в «Путевых письмах» дан тип народоведа, фольклориста, этнографа, новый тип собирателя и новый тип писателя, пишущего о народе. «Современник» много внимания уделял качествам нового типа собирателя и писателя, обстоятельствами своей жизни связанного с народом. Посвятив жизнь и книги интересам демократического народознания, П. И. Якушкин хорошо представлял типические обстоятельства деятельности и круг интересов собирателя и писателя нового типа. Эти представления и нашли выражение в образе автора.
Но главный герой «Путевых писем из Орловской губернии» — народ. П. И. Приемы создания речевого портрета: цитация народных песен, преданий, слухов, толков; сказовость (установка на простонародного слушателя, на передачу народной устной речи с ее народнопоэтической образностью, сннтаксисом, лексикой и фразеологией). Фольклорность речевого портрета крестьянских персонажей в очерках П. И. Якушкина — результат творческой установки на выявление типичных для представителей народа суждений, знаний и типичной манеры выражать их. Так, образ мужика-старожила воссоздается через его поэтический рассказ о Рытике Федьке и Кудеяре: «Леса были дремучие, а в тех лесах не столько зверя было, сколько разбойников...». Введение традиционно-фольклорного образа «лесов дремучих» уже в самом начале рассказа свидетельствует об определенных художественно-изобразительных задачах, поставленных автором. Главный мотив предания в устах мужика-старожила — мотив неуловимости, неуязвимости Рытика и Кудеяра, традиционный для фольклора мотив, отражающий симпатии народа к героям; как правило, это стихийные протестанты, народные заступники, мстители. Мужик-старожил рассказывает: «Вот слыхал ты, к примеру взять, Рытик Федька — чего он ни делал!... Напишет угольками на стене лодку, плеснет на лодку водой, сядет в лодку со всеми острожными и плывет, куда ему надо! Сколько раз его ловили, сколько он пропадет да пропадет из острога!..». Так писатель с помощью принципов сказовости, используя художественно-изобразительные возможности фольклора, создает образ человека из народа, сочувствующего вольнолюбивому герою, и образ вольнолюбивого разбойника.
Образ Тришки Сибиряка, народного заступника, дан в авторском повествовании. Сюжет рассказа построен по типу барин и мужик, традиционному для устной прозы сатирических сказок, рассказов, анекдотов. Композиция рассказа также напоминает композицию устно-поэтических произведений, так как используется прием троекратности ситуаций (трижды Тришка Сибиряк требует от барина: «Ты обижал мужиков, ты их и вознагради»; в другом эпизоде Сибиряк дважды настойчиво говорит барину: «Подари ты этому мужику левую пристяжную», а в третий раз называет себя). Принципу троекратного повторения П. И. Якушкин следует и в авторском обобщении: «Никого Тришка не обижал кроме разве какого барина, лихого до крестьян, что раз поучит, — не послушает, другой раз поучит — в толк не возьмет, так такому лихому под коленками жилки подрежет... Вот только и всего». Особенностью композиции рассказа является наличие диалога, «сценок» в духе устной прозы, в которых реализуется авторская установка на показ поведения, социальной психологии персонажей. Создавая образ Тришки Сибиряка, П. И. Якушкин включает письма, в которых Тришка Сибиряк предупреждает барина: «Ты своих мужиков в разорразорил, а я думаю теперь, как тех мужиков поправить. Думал я, думал: ты виноват, ты и в ответе будь...». Таких писем три. Они написаны П. И. Якушкиным в духе крестьянского красноречия. В своей собирательской работе, во время встреч и разговоров с крестьянами, конечно, он слышал подобные «подметные письма». Наличие единого идейно-художественного стержня, объединяющего как сцены чтения барином подметных писем и наказания Тришкой Сибиряком барина, так и эпизод встречи барина на дороге с «горемычным мужичонком» и Тришкой Сибиряком (они близки народным сатирическим антибарским сценкам), свидетельствует о том, что опыт крестьянской публицистики был необходим П. И. Якушкину как писателю для создания образа народного заступника и сатирического образа барина. Авторское повествование о Тришке воспринимается как устный рассказ одного из тех, кто сложил и сохраняет предания о народных заступниках. Эта установка на воспроизведение особенностей устного рассказа проявляется в тематике, сюжете, типе положительного героя, стиле повествования, воспроизводящем стиль речи простонародного рассказчика и рассчитанном на простонародного слушателя. Все это позволяет сделать вывод о жанровой специфике рассказа о Сибиряке. По своей тематике и поэтике он близок к «народным рассказам».
К «народному рассказу» как жанровой разновидности следует отнести и рассказ «мужика лет пятидесяти», семья которого разорилась из-за рекрутчины. По теме (рекрутчина — причина бедствий крестьянства), сюжетным ситуациям (выбор рекрута в семье, в которой шесть сыновей; просьба матери, чтобы старший сын остался дома; нежелание младших идти в солдаты; трижды объявляли набор — трижды братья бросали жребий) рассказ напоминает народнопоэтические произведения. Намеченные в рассказе типы героев («вдова — мать солдатская»; крестьянин, старший сын, всю жизнь проработав ради большой семьи, вынужден на старости лет наняться «на чужую работу»; крестьянский парень благодарен бабушке и ее сыновьям, вырастившим его без отца, готов заменить в очередной набор дядю; молодая крестьянка, муж которой через год после свадьбы уходит в солдаты), особенности композиции (рассказ от лица крестьянина, установка на слушателя, элементы диалога, речевой портрет персонажа как основное средство создания образа и т. д.), стиль языка также близки народнопоэтической традиции. П. И. Якушкин обращается к народной поэзии в художественно-изобразительных целях, успешно овладевая жанровой формой «народного рассказа».
В итоге можно сделать вывод: «Путевые письма из Орловской губернии» — художественный очерк, внутри которого выкристаллизовывается «народный рассказ», кроме того, в произведении есть элементы исследовательско-публицистического, социологического очерка. Жанровый синкретизм «Путевых писем...» отражает поиск писателем новых форм выражения нетрадиционного для литературы жизненного содержания.
Не укладывается в рамки одного жанра и «Небывальщина». Многое сближает это произведение с «Путевыми письмами из Орловской губернии», т. е. с жанром очерка: характер затронутых проблем (антипомещичья направленность, тема барского произвола, экономического и политического бесправия крестьян, антипомещичьих настроений и т. д.), особенности композиции (встречи на дорогах, в избе, в поле и т. д.); многогеройность (мужик — хозяин небогатой избы, где свадьба; «мужик из обоза»; «старик из обоза»; «торопливый мужичонка»; «барыня»; «еще один мужик» и т. д.); рассказчик — автор, участник встреч, бесед, повествующий о своем опыте «хождения в народ», комментирующий увиденное и услышанное («Никто столько не видывал видов, сколько наш брат — странник... оттого-то па Руси так много путешественников...»; «Едва мы вышли из дому в путь, как вас ожидают встречи с простым людом и начальством», «Наученный опытом, я с начальством никогда не ссорился» и т. п.).
Авторские комментарии, иронические замечания, обобщения подчас приобретают полемический, открыто публицистический характер (см., например, характеристику В. А. Бессонова как собирателя), что свидетельствует о наличии в очерке как литературном жанре элементов очерка научно-публицистического.
Однако многие особенности «Небывальщины» выходят за рамки очеркового жанра. Уже в названии произведения есть установка на жанровые формы фольклора, т. е. установка эстетического характера. Если достоверность — самое характерное свойство «бывальщины», то в «небывальщине» возможен сознательный домысел. В произведении появляется образ повествователя активного собеседника, наблюдателя народной жизни, близкого к народному рассказчику, скомороху, балагуру («Шел я путем-дорогою, стороною незнакомою, попался я па свадьбу — на девичник... скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Долго ли коротко ли, а девичник справился и надо искать ночлега...»). Это не автор, хотя многие черты, присущие рассказчику, видимо, близки и Якушкину. Средством типизации является фольклорность речевой характеристики.
Установка на создание образов крестьян с помощью речевого портрета есть и в рассказах мужиков-порубщиков. Прием стилизации народной речи, сказовость — средство выражения народной точки зрения, средство создания образа типичного представителя крестьянства. В разных рассказах персонажей П. И. Якушкин ориентируется на разные фольклорные жанры и виды: народный анекдот, сказку, народную песню, слухи, толки, устные рассказы. Так, тип народного агитатора намечается П. И. Якушкиным в духе крестьянского красноречия: «Ты это восчувствуй! - Заговорил убедительно старик один из обоза, — ты это восчувствуй: кто работает, тому за работу, за его пот, значит, и плата идет... Вот ежели те копны взять — кража!.. Лес божий! Спроси у стариков... Чей лес? Лес въезжий! Скажут тебе старики... Кто значит въехал в лес, тот и руби». Тема порубщиков — тема антипомещичья и для П. И. Якушкина, и для других авторов «Современника», поэтому закономерно обращение писателя к опыту народной публицистики.
Рассказ мужика из Жигловки «про Сергея Жнгловского» выдержан в стиле народного анекдота о лентяях: «...Живет он в лесу. Дрова, значит, рукой подать... Палкой швырнуть — докинешь... Холодно в избе, деться некуда. Он пойдет, дров нарубит, печку стопит, станет в избе холодно, он па печку залезет; на печке холодно, он в самую печку проползет!..».
В рассказе «торопливого мужичонка» кроме образа крестьянина-рассказчика, выразителя антипомещичьих настроений, сметливого, владеющего метким словом, даны образы старосты, который «воровать не хотел — сколько муки от господ претерпел — чуть в Сибирь не угодил», и «нравного» барина. Раскрывая конфликт барин-мужик и характеризуя глупого и жадного барина, П. И. Якушкин использует принципы и приемы народной сказки и устного рассказа: прием троекратности (дважды глупый барин проверил — лес стоит; только на третий раз понял, что лес вырублен, а сохранилась только опушка леса; трижды повторяется «наказ» очередному старосте); ритмическую прозу («кто возьмет из лесу хворостинку, тому закачу сто хворостинок... а кто вырубит бревно — тому выну из бока ребро»); «общие места» («за хворостинку — сто хворостинок, за бревно — ребро»); глагольные повторы в духе народной устной речи («подумали соседи, подумали...»).
Замысел писателя показать народный характер нельзя не обнаружить в рассказе мужика о себе, о девушке, которую он обманул и которая стала ему сестрой. В этом рассказе два ярких образа — крестьянина и крестьянки («А только Анюта... была девка одно слово работница, а из себя вот все равно, как в песне поется...»). Образ крестьянской девушки дан в рассказе крестьянина, который по содержанию и стилю напоминает народные песни: любил парень девицу, а женился на другой; мотив верности девицы своей любви и вместе с тем верности «закону», который принял, женившись на другой, молодец; душевная стойкость крестьянки; характеристика девицы рассказчиком словами песни («...бывало, что... она скажет... как топором отрубит... А ты стоишь дурак дураком, и при всем люде хоть песню пой: Красна девица молодца Поборола, поборола! При всем честном люде осрамила, осрамила!..»); народно-песенная образность в рассказе мужика о себе («моя, брат, жизнь — из жизни жизнь! Со мной делывались такие тоски-печали, что как станешь вспоминать — все нутро воротит...»). Закономерно, что, стремясь отразить духовную красоту, нравственную стойкость русской крестьянки, писатель обратился к опыту народной песни. Психологизм рассказа свидетельствует еще об одной грани таланта П. И. Якушкина.
В целом «Небывальщина» — своеобразный синтез жанров: очерка и рассказа, в том числе «народного рассказа» в его разновидности («юмористический», «сатирический», «психологический»).
Идейный пафос и проблематика таких произведений П. И. Якушкина, как «Бунты на Руси» и «Велик бог земли русской!», обстоятельно прокомментированы исследователями. Но жанровое своеобразие этих произведений не было предметом изучения, и в обозначении их жанровой принадлежности нет единства. По мнению В. Г. Базанова, «рассказ («Велик бог земли Русской». — М. Г.) из времен первых дней эпохи освобождения крестьян представляет блестящий пример художественной публицистики»; «Бунты на Руси» именуются им и очерками и рассказами. С. В. Касторский оба произведения называет то очерками, то очерками-рассказами. Отсутствие единства в определении жанра этих произведений свидетельствует о новаторстве писателя, следствием чего и является жанровый синкретизм данных произведений. «Бунты на Руси» и «Велик бог земли русской» заслуживают самостоятельного изучения с точки зрения особенностей жанра. В данной статье ограничимся только некоторыми предварительными наблюдениями. Основополагающая роль в системе произведений принадлежит очерку как художественно-публицистическому жанру. «Изобразительное», «рассказовое» начало обнаруживается в сценах, картинах, диалогах, в которых дается речевой портрет крестьянской массы и отдельных ее представителей по законам очеркового жанра. Антипомещичий пафос «Бунтов на Руси» и «Велик бог земли русской» выражен как с помощью художественно-публицистических принципов, так и с помощью элементов экономического, социологического исследования. По нашим наблюдениям, это не рассказы, а синтез художественного и научно-публицистического очерка.
Анализ жанровых особенностей произведений П. И. Якушкина, напечатанных в «Современнике», позволяет сделать некоторые выводы.
В его произведениях, если воспользоваться классификацией очерковой литературы, данной рецензентом «Современника», есть «внешнее описание нравов, обычаев и характеристических особенностей жителей известной местности»; «сцены, картины и очерки, воспроизводящие различные моменты из жизни крестьян, которые являются как бы дополнением при описании нравов, обычаев и всей обстановки жителей известной местности»; описания, в которых автор рисует «внешнюю обстановку жизни крестьянина и условия его быта в живых и художественных картинах» с целью создать «цельный характер, характер чисто народный». Все это свидетельствует не только о литературных достоинствах данных произведений писателя, но и о жанровом разнообразии демократической прозы 60-х гг. XIX в.
Л-ра: Проблемы типологии литературного процесса. – Пермь, 1982. – С. 78-91.
Критика
