Системность образного использования слов в языке писателя
Сиротина В.А.
В художественной речи слово, выступая как элемент содержательной формы, претерпевает разнообразные изменения и своей семантики, и эмоционально-экспрессивной окраски; его смысловая структура осложняется, в ней проявляются следы воздействия идейно-образной направленности произведения, отпечаток авторских мыслей и оценой. Это новое, эстетически обогащенное слово выступает в языке писателя в различных взаимосвязях с другими: создаются новые антонимичные пары, синонимические ряды, происходит сближение и отталкивание в пределах тех или иных лексико-семантических групп, скрещивание образных употреблений и т. п. — складываются системные отношения, во многом отличающиеся от общеязыковых, но характерные для творчества данного мастера. Изучение этих системных отношений в языке писателя — и на уровне значений одного слова, и в пределах различных словесных групп — представляет большой интерес, так как они всегда так или иначе подчинены решению определенных идейно-эстетических задач, раскрывают особенности художественного видения писателя, своеобразие его стиля.
В произведениях Горького большой художественной выразительностью отличается система образов, связанных с употреблением слов сердце и душа.
Развитие в этих словах переносных значений и оттенков привело в языке к ряду скрещиваний и взаимодействий, в результате чего они в большей части своих значений выступают как синонимичные. В переносном значении — «вместилище чувств, переживаний» — в этот ряд включается и слово грудь. Во многих контекстах все эти три слова выступают как семантически и стилистически равнозначные, так что допустима их взаимозаменяемость.
Такая радость обнимает сердце. Тяжелый, давящий испуг обнял грудь матери. Охватывая всю его [Челкаша] душу, оно [теплое чувство] очищало ее .
Однако и отголоски старых представлений (внутренняя форма), своеобразие путей развития переносных значений в каждом из слов накладывают отпечаток на их употребление, на их фразеологические связи, определяют характер их образного использования в современном языке. Это, естественно, сказывается и на словоупотреблении Горького:
Душа плавает в бескрайней, бездонной пустоте и гаснет, подобно огню спички вс тьме, растворяясь бесследно среди океана этой пустоты, где живут, сверкая, только недосягаемые звезды...; Шел я и видел по дороге моей множество несчастий, скорби и горя, кровью плакало сердце мое, глубокие, неизлечимые раны нанесла ему тяжелая рука суровой правды жизни...; ...Страх холодной глыбой ложился на грудь.
В использовании слов этого ряда у Горького намечаются различия не только в связи с семантико-стилистической структурой самих слов, но и в зависимости от идейно-художественных задач и стилистических особенностей того или иного произведения.
В романе «Мать», например, при описании переживаний Ниловны слово душа встречается значительно реже, чем сердце, грудь, — это объясняется тем, что на первом плане здесь чувственно-эмоциональная сфера. В повести «Исповедь», наоборот, предпочтение отдано слову душа, так как внутренний мир героя определяется здесь его Как видим, то высокое наполнение слова, которое так четко определил зрелый Горький — «вместилище любви, красоты, радости», — очень рано возникает в сознании мальчика Алеши. В этом осмыслении слово душа входит в стилистику романтически окрашенных произведений Горького как один из основных элементов субъективно-лирического плана повествования. То же можно сказать и о слове сердце.
Данная в трилогии формула-определение оказывается необычайно емкой, она сопряжена с очень важными сторонами эстетики писателя.
С большой художественной силой эти мысли писателя раскрываются в цикле рассказов «По Руси»:
С каждым днем все более неисчислимы нити, связующие мое сердце с миром, и сердце копит что-то, от чего все растет в нем чувство любви к жизни.
Превосходная должность — быть на земле человеком, сколько видишь чудесного, как мучительно сладко волнуется сердце в тихом восхищении пред красотою.
Познание красоты — не пассивная созерцательность, оно побуждает творить, помогать людям, оно движет вперед. Красота мира, богатство жизненных впечатлений, ощущение связи с миром, чувство близости к людям, слияния со своим народом доставляют высшее удовлетворение.
Я сижу на скамье у ворот постоялого двора, любуюсь тихо-умной работой татар, голубями, — на душе у меня удивительно хорошо, точно я сам сделал все это: солнце, небо, землю и все, что на ней. Недурно сделал и тихонько радуюсь.
Глубоко содержателен и второй план горьковской формулы — «вместилище любви», «жадная любовь ко всему на земле», — связанный с идеей полноты восприятия мира:
Весь мир — в его сердце, вся боль мира, все страдания людей — в его душе.
В творчестве писателя возникает образ необычайно чуткого к чужому горю и обидам, обнаженного сердца:
С тех дней у. меня явилось беспокойное внимание к людям, и, точно мне содрали кожу.
В поэтической речи Горького слово земля в разных своих значениях употребляется в обобщенно-символическом плане, формирует яркие образные контексты. Сближение словесных образов сердце — земля, особенно в романтических произведениях, приобретает устойчивость, художественную выразительность и многорядность ассоциаций: сердце, теряя плодотворную кровь, обновляет землю, а земля — источник силы человека; «ощущение земли как своей плоти» рождает любовь к миру в сердце; Земля — «великая Мать наша», а человек — полновластный владыка и «Муж Земли, творец чудес и радостей ее» и т. п.
Возникают образы сердце земли, сердце вселенной, земное сердце, причем переносное значение в слове сердце («центр, самое главное в чем-нибудь) затушевывается, отодвигается, контекст оживляет образы-слова — это как бы «живое» сердце земли или иногда — обобщеннный символ эмоционального начала, животворных сил. Эти образы вовлекаются в сферу изображения внутреннего мира, переживаний человека:
Люблю я ходить летними ночами один по лесу — хорошо думается о ней и о мире в часы, точно ты углубил корни до сердца его и вливается оттуда в душу твою вечная, горячая любовь к живому.
Земля во тьме станет маленькой, как человечье сердце.
Мысль Горького о душе и сердце, широко открытых всем впечатлениям бытия, определяет ряд типичных словосочетаний, образных контекстов: обнять сердцем (душой) мир, всеобъемлющая душа, сердце (душа) растет, живое сердце, большое сердце, емкое сердце.
...А сердце растет и хочет разорваться от полноты каких-то необычных чувств и от великой, немой любви к людям, к земле.
Когда Горький в романе «Мать» устами Находки говорит о гармоническом человеке будущего, он подчеркивает: Лучшими будут считаться те, которые шире обнимут сердцем мир.
«Широко обнимать сердцем мир» в понимании писателя приобретает социальную определенность — это признак социалистического мировоззрения. Под влиянием этого выражения по-новому осмысляется и сочетание открытое сердце (с открытым сердцем). Кроме общеязыкового («искреннее, без хитрости»), оно приобретает еще значение: «обнимающее мир, доступное всем впечатлениям бытия, готовое к активному восприятию».
Образ большое сердце связан со «всех обнимающим чувством любви», поэтому он так легко и органически сливается с образом материнское сердце, который в поэтике Горького является символом великой любви к людям. В романе «Мать» эти образы отличаются особенной значительностью и художественной силой. Находка говорит Ниловне:
Вы всех можете любить, сердце у вас большое! Все любят близкое, но — в большом сердце и далекое — близко! Вы много можете. Велико у вас материнское.
Ту же мысль развивает Горький и в «Сказках об Италии»:
Но еще не спета песня всех прекрасней,
Песня о начале всех начал на свете,
Песнь о сердце мира, о волшебном сердце
Той, кого мы, люди, Матерью зовем!
В этот же круг высоких, философски и социально насыщенных образов входят и такие, как истинно человеческое сердце и сыновние сердца, несущие правду людям.
Особой яркостью и впечатляющей художественной силой отличается образ пылающего сердца Данко:
И вдруг он [Данко] разорвал себе грудь и вырвал из нее свое сердце и высоко поднял его над головой. Оно пылало так ярко, как солнце, и ярче солнца, и весь лес замолчал, освещенный этим факелом великой любви к людям...
Образ пылающего любовью и освещающего дорогу людям сердца в различных вариантах повторяется и развивается и в других произведениях Горького. Так, он возникает в романе «Мать»:
А Павел, выбросив из груди слово [Товарищи!], в которое он привык вкладывать глубокий и важный смысл, почувствовал, что горло ему сжала спазма боевой радости: охватило желание бросить людям свое сердце, зажженное огнем мечты о правде.
Л-ра: Русский язык в школе. – 1970. – № 2. – С. 38-43.
Произведения
Критика
