Джеймс Олдридж — романист
К.М. Нартов
Литература современной Англии многообразна в своих направлениях: откровенно реакционной, апологетической противостоят произведения писателей критического реализма, авторов консервативного толка, достаточно благоразумных, чтобы понять гибельность политики правящих классов, и неудовлетворенных «рассерженных молодых людей», растерявшихся перед сложностью мира. Однако демократическая линия всей этой массы произведений не идет дальше сетований по поводу неблагополучия и «неустроенности» общественных отношений. Они будят недоверие к «официальному» взгляду на жизнь, но оставляют человека бессильным перед ее «необъяснимыми» противоречиями.
Вместе с тем в английской литературе шаг за шагом укрепляется и совершенствуется новое направление, игнорирующее законы печати «свободного» мира. Эго литература молодая, задиристая, попирающая авторитеты, ломающая привычные для читателя Британских островов традиции.
Социальные причины такого размежевания ясны: они определяются отношением писателя к современному общественному строю Великобритании, внешней и внутренней политике правящих классов, борьбы народов против колониализма и агрессий за мир и демократию на земле. Из этого отношения вытекают в основном тематика произведений и предпочтение определенного литературного метода.
В лоне современного модернизма выкристаллизовалось творчество таких писателей, как Олдос Хаксли, Эвелин Во, Т.С. Элиот и другие.
[…]
Значительная группа английских писателей продолжает традиции критического реализма. Не решаясь поставить под сомнение «законность» самого общественного уклада страны, они протестуют против «язв» буржуазного общества: зверской колониальной политики, уничтожения буржуазно-демократических свобод, подчинения интеллекта интересам чистогана. Критика их, несмотря на понятную ограниченность, способствует консолидации демократического направления в английской литературе. Эта тенденция активно проявляется в произведениях Грэхема Грина («Наш человек в Гаване», «Тихий американец» и др.), Чарльза Перси Сноу («Новые люди»), в лучших романах Дорис Мэй Лессинг («Голод», «Марта Квест»), в книгах Бэзила Дэвидсона, Комитона Макензи, Эдит Парджетер и других.
В середине 50-х годов английская литература стала свидетелем выступления «рассерженных молодых людей». В известной мере это литературное течение родственно литературе «потерянного поколения», возникшей после первой мировой войны как реакция на разочарованность и жизненную бесперспективность буржуазной интеллигенции. «Рассерженные молодые люди» тоже выбиты из колеи привычного грандиозными историческими событиями. Отстаивая в послевоенной Англии личную независимость, они протестуют против незыблемости британского традиционализма, требуют сносного места в жизни; «Рассерженные» издеваются над буржуазной «честностью», над патриархальной «семейственностью» среднего англичанина, они высмеивают английской буржуазное искусство и никчемное схоластическое образование.
В их «бунте» безусловно наличествует социальная окраска, но в основе своей он индивидуалистичен. Поэтому протест героев, вызванный как будто бы ясными социальными причинами, приводит обычно или к отказу от всякого участия в жизни общества (кроме потребления, конечно), или выливается в чудаковатые поступки, эпатирующие буржуа (прежде всего его понятия к вкусы). Индивидуалистический фундамент недовольства героев, естественно, очень шаток и если со временем не рассыпается вовсе, то устраняется в силу чисто случайных обстоятельств.
Характерно, что творчество этой группы писателей развивается преимущественно в русле реалистического письма, а наиболее удачный произведения «рассерженных» порой больно царапают буржуазное общественное мнение. Таковы, например, романы «Счастливчик Джим» Кингсли Эмиса, «Спеши вниз» Джона Баррингтона Уэйна, «Путь наверх» Джона Брэйна, пьеса Джона Осборна «Оглянись во гневе» и ряд других произведений.
К передовой литературе современной Англии принадлежат книги, рассказывающие о жизни и борьбе рабочего класса страны. Они создаются людьми, выросшими среди рабочих, или самими рабочими-писателями. Так, широко известны романы учителя Гвина Томаса «Безвестные философы» и «Все тебе изменяет», популярен роман «Людское поле» Герберта Смета. Эти и им подобные произведения играют значительную роль в социальном воспитании английских трудящихся.
Наиболее прогрессивная часть современной английской литературы вызвана к жизни последовательной борьбой за социалистические идеалы, и методом ее стал социалистический реализм. В условиях острой общественной и литературной борьбы это самое революционное крыло возглавляется сейчас прославленным романистом и драматургом Шоном О’Кейси и виднейшим критиком, писателем Джеком Линдсеем.
Насколько сильно и плодотворно влияние этой группы на лучших писателей страны, свидетельствует и творчество Джеймса Олдриджа, одного из наиболее читаемых у нас писателей Запада.
Олдридж родился в 1918 году в Австралии в семье литератора, недостаточно обеспеченной для того, чтобы избавить его от необходимости самому пробивать дорогу в жизнь. Четырнадцати лет он уже работает рассыльным в газете, затем для заработка начинает заниматься журналистикой. По собственному признанию, он прошел «университет не столь суровый и трудный, как у Горького, но близкий ему по существу». В Англии, в Оксфорде, Олдридж завершает образование.
Передовая интеллигенция страны горячо выступает в это время против бесчинств фашизма в Германии, Италии и Испании. Окончив школу летчиков, Олдридж пытается вступить в Интернациональную бригаду, чтобы сражаться против мятежников Франко, но власти отказывают ему в визе на выезд. Столкнуться с воинствующим фашизмом писателю пришлось несколько позже, в годы второй мировой войны. Военный корреспондент Олдридж побывал во многих странах: в Финляндии, Норвегии, Греции, Египте и др. Посетил он и Советский Союз. Фронтовые заметки, непосредственный контакт с людьми, борющимися против гитлеровской оккупации, дали ему возможность обобщить свои наблюдения и раздумья в романах «Дело чести» (1942), «Морской орел» (1944) и очерках «О многих людях» (1946),
В романе «Дело чести», повествующем о борьбе греческого народа против итало-германского фашизма, как бы определяются некоторые характерные черты романов Олдриджа. Это прежде всего жгучий, активный интерес писателя к огромным социальным силам, пришедшим в столкновение. Автору удается наглядно показать, что противоборствующие силы — это не только воюющие армии. Фронт сражения, убеждает Олдридж, гораздо глубже. Ведь речь идет о том, быть ли человеку на земле свободном и счастливым творцом или же влачить жалкое ярмо рабства.
Греческий народ поднялся на защиту страны. Плохо вооруженные, а порой и безоружные солдаты оказывают героическое сопротивление оккупантам, а продажные фашиствующие генералы отдают предательские приказы о капитуляции. Целые селения по долгу совести уходят в партизаны, а в это время метаксисты (греческие фашисты) срывают со стен патриотические воззвания к народу. Враг оказывается внутри собственного лагеря. И все это происходит под благожелательным покровительством английского военного командования.
Свидетелем этих событий становится и простой английский летчик Квейль: его часть сражается вместе с греческими подразделениями.
Вначале Квейль принимает войну как неизбежное зло: «Это правое дело, самое грязное, какое только может быть». Но участвовать в этом «деле» повелевает ему «долг». На первых порах заинтересованность героя в происходящих событиях невелика: она поддерживается в основном чувством отвращения к «гуннам» — разрушителям. Однако, именно с образом Квейля связана в романе тема героя-интеллигента, который, попав в особые, исключительные обстоятельства, вынужден для себя лично решать, с кем он. Впоследствии эту мысль писатель будет развивать более глубоко в других романах («Дипломат», «Не хочу, чтобы он умирал»).
Стремление отгородиться от мира, ограничиться выполнением «долга» эволюционирует до убежденного и осмысленного вмешательства в события — вот логика развития образа Джона Квейля. Этому очень помогают встречи героя с греками, оставшимися верными своему долгу: капитаном Мелласом и летчиком Нитралексисом. К этому приводит его и большое, цельное чувство — любовь к гречанке Елене Стангу.
Олдридж показывает, как постепенно герой приходит к убеждению, что трагедия народа Греции, преданного отечественным и международным фашизмом, коренится в общих причинах, влияющих и на его собственную страну. И вот тогда-то «чужое дело» — борьба греческого народа — становится для него «делом чести», борьбой за демократическое обновление мира.
Квейль — сильный и честный человек. Неоднократно проявляет он мужество и храбрость, жизнь его обрывается в бою, на пороге больших решений, но читатель вправе видеть в характере Квейля отказ от лицемерного «невмешательства», который приведет других героев Олдриджа к более полному пониманию жизненных сложностей, к более ясному осознанию долга человечности перед лицом живых и памятью погибших борцов.
«Морской орел» тематически продолжает «Дело чести». Английский экспедиционный корпус эвакуировался в Северную Африку, но в горах Крита еще дерутся разрозненные части австралийских и новозеландских войск, не успевшие переправиться в Египет.
Среди них и два австралийца: «добродушный великан» Стоун и «циник» Берк. Труден их путь, и они наверняка не могли бы сделать и шагу без активной поддержки населения: их кормят, им дают проводников, с риском для жизни лечат их раны, жертвуют им последним достоянием. Стоун простодушно благодарит, а Берк как будто бы снисходительно посмеивается.
Но вот происходит их встреча с Нисом, юным греческим патриотом, и они вовлечены в борьбу против метаксистов. Сначала их участие в этой борьбе едва ли не вынужденно, однако со временем они начинают понимать, что являются свидетелями сражения между силами демократии и реакции. Основную роль в их «открытии» сыграл «молодой орел» Нис, еще до войны дравшийся с греческими фашистами. Брошенный ими в крепость, он не смирился, заключение не сломило его: «Оно научило его только решительнее действовать, яснее понимать, что он делает, и сильнее, гораздо сильнее ненавидеть».
Смелость, выдержка, умение пойти на риск, необоримая ненависть к поработителям делают Ниса предводителем двух австралийцев. Постепенно Берка, Стоуна и Ниса сближают борьба, сознание общности стремлений честных людей, растущее взаимопонимание.
Вожак критских повстанцев Хаджи Михали просит австралийцев помочь освобождению заключенных метаксистами патриотов. Надежд на успех налета очень мало, но Берка и Стоуна смущает, кроме того, самый факт их вмешательства: ведь в Африке, они знают, английское командование сотрудничает с метаксистами. Грекам понять это нелегко: простые люди не могут одобрить двусмысленной политики союзников. И все же «солдаты Британской империи» идут на риск. У них нет выбора, — нечто большее, чем плата за услугу, связывает к этому времени героев романа.
После освобождения заключенных трагическое столкновение с метаксистами обрывает жизнь Хаджи Михали и Стоуна: как братья, покоятся они в одной могиле, погребенные в многострадальной критской земле. Нис возглавляет освободительное движение на острове, а Берк с открывшейся сердечностью прощается с ним, принимая на себя поручение, которое мог бы выполнить только грек-патриот.
Не воспевание героизма личности, а убежденность в общности интересов честных людей мира лежит в основе книги. Но это не только не снижает, а, наоборот, увеличивает интерес Олдриджа к отдельному человеку. Читатель чувствует, что их поступки не случайны, а подготовлены кропотливой, подчас совсем не легкой работой мысли, и к этим глубинам автор бережно подводит читателя, предполагая в нем ум, догадливость и душевную чуткость.
Великолепны в этом плане сцены борьбы Ниса с бурей и смерти ловца губок Сарандаки под пулеметами метаксистов во время штурма Гавдоса.
Большинство описаний в романе живы, стремительны, умело создают настроение. Вообще изложение несколько отрывисто, оно как бы отражает мысли людей, которые не имеют времени обстоятельно раздумывать о происходящем. Это объясняется, видимо, и особенностями динамичного, живого сюжета.
В новом романе Олдриджа идеи «Дела чести» получают более углубленное и отчетливое выражение. Наряду с мотивом политического прозревания личности (Берк, Стоун, Нис) здесь дано и широкое изображение борющихся масс, которые становятся решающей силой сопротивления фашизму во всех его формах.
Взрыв «холодной войны», развязанной в первые послевоенные годы международной реакцией, обратил талантливого писателя к проблемам борьбы за мир. Речь идет о романе Джеймса Олдриджа «Дипломат».
«Грубая агрессивность Запада, стремление Запада на ближайшем историческом этапе развязать войну против СССР — вот что заставило меня написать «Дипломата», — так объяснял писатель свои побуждения.
Национально-освободительная борьба народов и жестокая конкуренция в мире «свободного предпринимательства» подрывают устои Британской империи. Сразу же после второй мировой войны на территории иранского Азербайджана было создано автономное правительство, наметившее проведение некоторых демократических преобразований в области управления и аграрной политики.
Английское правительство предпринимает излюбленный ход: под предлогом заботы о малых странах оно пытается создать угодную ему комиссию, чтобы «уличить» Советский Союз во вмешательстве во внутренние дела Ирана. Поиски признаков этого «вмешательства» поручены профессиональному дипломату лорду Эссексу — человеку хитрому, многоопытному и весьма самоуверенному. Его посылают в Москву в сопровождении молодого ученого Мак-Грегора, проведшего в Иране большую часть жизни.
С первых же страниц романа становится ясно, что Эссекс и Мак-Грегор совершенно по-разному понимают свои задачи. Первый безразличен к истинному положению вещей: каково бы оно ни было, ему важно «разоблачить русское вмешательство».
Другое дело Мак-Грегор. Он не дипломат английской школы, а человек науки. С его точки зрения, установить факты — значит предопределить и выводы; так рассуждает он и в политике, куда привносит свой научный опыт. Разумеется, это ограниченный подход, ибо общественные процессы не могут пряно уподобляться законам природы, но все же это по-своему честный взгляд.
В политике Мак-Грегор даже не дилетант, а просто случайный человек, обязанности «правительственного эксперта» представляются ему случаем судьбы. Вместе с тем он надеется убедить Эссекса в могуществе фактов и готов быть деятельным, Эссекс старается приручить своего помощника-консультанта, прельщает его блестящими перспективами дипломатической карьеры, но наталкивается на стойкое равнодушие Мак-Грегора, который мечтает о возвращении к любимой работе.
Советское правительство не идет на провокацию Эссекса и любезно предлагает высокочтимому лорду на месте ознакомиться с событиями в прилегающих к границам СССР областях Ирана. Мак-Грегор искренне радуется предстоящей встрече с близкой страной, где столько пережито, у Эссекса — другие планы. Он, естественно, не находит (и не надеется найти) в Иране следов деятельности «советских эмиссаров», и смыслом его пребывания в стране становится «работе империю»: организация антидемократических заговоров, подкуп полудиких курдских племен, разжигание национальной и религиозной розни.
Мак-Грегору претят подобные действия, и по мере сил он старается разрушить планы своего патрона. Вначале его противодействие продиктовано соображениями чистоплотного английского интеллигента, чувством «порядочности». Но, убеждаясь в кровавых последствиях интриг Эссекса, в чудовищно извращающей власти его золота, Мак-Грегор все больше ставит под сомнение самый комплекс государственных идей, которые олицетворяет в его глазах деятельность Эссекса. Он неожиданно для себя обнаруживает, что лорд и в Москве, и в глухих, затерявшихся среди гор областях Ирана, и в самом Лондоне проводит одну политику; политику дискредитации всего честного, истинно демократического.
Уважение к людям труда, разочарование в «цивилизаторской миссии» культурных наций Запада, осознание эгоистических устремлений своего правительства приводят Мак-Грегора к открытой борьбе против Эссекса.
Эссекс готовит фальшивки, якобы обличавшие Советский Союз, чтобы вынести на обсуждение сессии ООН резолюцию об осуждении политики Советского правительства в пресловутом «иранском вопросе». Вот тогда-то Мак-Грегор откровенно возмущается: в Лондонской газете «Таймс» он публикует письмо, в котором разоблачает грязные ухищрения Эссекса.
Так Джеймс Олдридж показывает отказ героя от традиционного равнодушия среднего англичанина-интеллигента к политике. Вторжение политики в науку — процесс далеко не безболезненный для многих английских представителей. И дело не только в том, что наука в наше время перестала быть прибежищем одаренных, но бесстрастных или равнодушных в политическом смысле людей. На примере Мак-Грегора читатель убеждается, что честный путь ученого на Западе требует от него порой большого личного мужества, готовности принять на себя удар всех сил реакции.
Выступление Мак-Грегора еще не делает его профессиональным политическим деятелем, политика не вытесняет из его жизни науки, как это сбилось, например, с Гордоном из романа «Герои пустынных горизонтов», однако читателю совершенно ясно, что без борьбы дальнейшее существование Мак-Грегора немыслимо.
Конечно, протест героя не дошел еще до наивысшего накала: обращаясь к буржуазной газете, апеллируя к ее «объективности», Мак-Грегор в то же время отказывается от предложенной ему помощи английских коммунистов. В глазах признанного «общественного мнения» его протест производит впечатление скорее политического скандала, нежели ответственного и последовательного развенчивания гибельной государственной политики. Но главное в том, что первый шаг сделан. Читатель вправе предполагать, что Мак-Грегор на этом не остановится.
Роман «Дипломат», весьма значительный по объему в отличие от предшествующих, детально раскрывает мышление героев, подробно передает обстановку, в которой они действуют, расширяет круг эпизодических и второстепенных персонажей до очень значительного числа.
[…]
Увлекательны описания своеобразной и чарующей строгой красотой природы Ирана; язык книги — живой, подвижный; на всем протяжении она читается с большим интересом.
К слабостям романа нужно отнести отказ от изображения широкого движения за мир в капиталистических странах, из-за этого Мак-Грегор кажется слишком одиноким.
В 1952 году Всемирный Совет Мира присудил Олдриджу за роман «Дипломат» золотую медаль.
В 1950 году увидел свет следующий роман Олдриджа — «Охотник», в котором писатель обращается к жизни канадских трапперов, рассказывает о суровой, богатой приключениями борьбе мужественных людей с силами природы. Замысел автора точно передай в посвящении, обращенном к герою книги Рою Мак-Нэйру: «Рою — такому, каков он есть, — пролагателю новых троп, пионеру, человеку среди людей, который, как все ему подобные, в конце концов одерживает победу над человеческим отчаянием».
Могло бы показаться, что в «Охотнике» Олдридж отходит от злободневной политической тематики, столь характерной для его прежних романов. Герой озабочен одним стремлением: добыть как можно больше пушнины, чтобы отстоять независимость и укрепить свое неверное личное счастье. Затерянный в бескрайних канадских лесах городок Сент-Эллен и прилегающие к нему заказники охоты далеки от тех мест, где в наиболее острой форме решаются важнейшие вопросы современности. Но процессы, происходящие в большом мире, затрагивают и существование жителей Сент-Эллена. На смену военному буму пришел экономический спад, который тяжелее всего ощущает на себе рядовой человек. Разоряются небогатые фермеры, и банки прибирают к рукам их достояние; истощаются лесные богатства, и охотники вынуждены уходить далеко на север, оставляя родные места, расставаясь с семьями. Трудовое население городка в унынии, процветают только лавочники, опутавшие своих покупателей кредитами и ссудами.
Эти тревожные события в основном определяют поведение действующих лиц. Некоторые спотыкаются и падают, превращаются в хищников-индивидуалистов, которых отчаяние делает врагами всего живого (Зел, Мэррей), или становятся бездомными бродягами, как Эндрюс. В тенетах безнадежности люди слабеют и отказываются от борьбы, как Сэм Мак-Нэйр.
Гордон хорошо понимает это и предвидит час, когда по ту сторону рубежа будут стоять сами англичане. Как поступит он тогда, защищая свободу близких людей и свои убеждения? На этот вопрос у него нет ответа, от самого себя отделывается он сомнительным «там посмотрим». Чем сильнее накал событий, тем больнее раздвоенность в душе этого человека.
Высланный после захвата в плен в Англию, Гордон становится там «лакомым кусочком» для всякого рода политических спекулянтов, Олдридж сатирически издевается над парламентариями, равно консерваторами и лейбористами. Все эти Везуби, Мак-Куины, Моркармы пустые души, готовые на все ради достижения политического успеха и укрепления расшатавшейся власти Британской империи. Однако с ними Гордону не по пути, и после долгого периода колебаний он решает вернуться к «прямому делу» — борьбе за свободу арабов, как он ее понимает.
В пустыне Гордона ждут новые разочарования: его по-прежнему любят друзья, ему рады, но в умах кочевников все больше укрепляется убеждение, что свободу можно отстоять только в союзе с рабочими и крестьянами Бахраза. Необычайно выросло влияние - бахразского коммуниста Зейна, которого Гордон уважает за смелость и завидную логичность мысли.
Постепенно Гордон начинает ощущать отъединенность от людей, во имя которых он проливал свою кровь. Это для него самое страшное, и тогда Гордон решается спасти своих друзей от них самих, сохранить их бытие нетронутым хотя бы на тот недолгий срок, который еще отпущен человечеству. С немногочисленным отрядом он, вопреки всем правилам стратегии, овладевает нефтепроводом. Это сооружение, считает Гордон, подрывает устои существования вольных племен, независимо от того, кому оно принадлежит: его следует уничтожить. Английский генерал Мартин, полагая, что победителям нельзя «подарить» нефтепровод, подсказывает Гордону, как осуществить его замысел. Логика поступков индивидуалиста, защитника «естественной свободы человека» приводит к вынужденному союзу с врагом, каким был для Гордона Мартин.
Тяжелы последние минуты Героя книги. Умирая, он понимает, что жизнь отбросила его, что остановить эту жизнь и направить по своему желанию личность не властна. Писатель, как бы приветствуя рождение нового, заключает роман символическими словами: «Так живое осталось с живыми, а мёртвое было отдано мертвым».
[…]
Полемизируя с Гордоном, Олдридж дает характеры арабских мальчиков Нури и Минки. В глазах Гордона они были идеальными, неиспорченными «вольными детьми пустыни». Это во имя их будущего шел Гордон на тяготы и риск борьбы. И он же стал свидетелем того, как мальчики жадно тянулись к новому, стремились расширить свою жизнь, включить в нее ненавистную Гордону машину.
Олдридж не смакует «экзотических» деталей жизни в пустыне: изодранные лохмотья чаще покрывают тело кочевника, чем белоснежный бурнус. Но атмосфера исключительности, в которой почти всегда действует герой, безусловно сохранена.
«Герои пустынных горизонтов» отличаются от предшествующих романов Олдриджа обилием чисто философских отступлений. В размышлениях Гордона, его письмах, спорах, которые герой ведет с Зейном, Тэсс, Джамилем и другими, писатель обстоятельно обсуждает с читателем проблемы переустройства общества, несокрушимо доказывает, что путь к социализму — единственная реальная возможность разрешить все общественные противоречия.
Роман «Не хочу, чтобы он умирал» (1957) возвращает нас к событиям второй мировой войны. Действие развивается по двум параллельным линиям: военные действия англичан против войск Роммеля в пустынях Египта и эпизоды национально-освободительной борьбы египтян.
В центре изображаемых событий фигура английского капитана Скотта — инженера и военного топографа. Предыстория героя, к которой Олдридж много раз возвращается в романе, проста и понятна: вместе с небольшим отрядом под командованием Пикеринга он прокладывает в пустыне трассы для передвижения войск, совершает небольшие диверсии в тылу врага, разведывает новые пути. Правда, и тогда его возмущает нераспорядительность высшего командования, безразличие каирских чинов к солдатам пустыни. Но окончательно «выбивает его из колеи» гибель отряда Пикеринга, подорвавшегося на английских минах в результате идиотского приказа «кровавого» генерала Черча.
Став самостоятельным командиром, Скотт до конца убеждается в разрыве, почти антагонизме, разделившем высшее командование и сражающихся солдат. Он достаточно демократичен и умен, чтобы отдавать предпочтение людям низов: высшие круги вызывают у него неприязнь к холеным никчемным людишкам, живущим в замкнутом мирке личных интересов, знакомств, маленьких увлечений. Скотт не страдает английской спесью: его лучшие друзья — механик отряда египтянин Атыя и сирийский еврей топограф Сэм.
Олдридж приводит нас вместе со Скоттом в семьи этих простых людей, и мы убеждаемся, как много там искренности, заботы друг о друге, готовности прийти на помощь в трудную минуту. Здесь Скотт — дома. Он и живет у родных Сэма, когда приезжает в Каир.
Как часто бывает с героями Олдриджа, лучше всего Скотту дышится в сфере своей профессии, которая многие годы отодвигала от него большие общественные проблемы на второй план. Трагедия отряда Пикеринга заставляет его методично разбираться в первопричинах неустроенности жизни.
Скотт исповедует теорию «человека вообще»: неважно, какое место ты занимаешь, какой властью облечен — лишь бы ты был порядочным, честным, добрым и смелым. Он хотел бы улучшить человеческую природу, приблизить людей друг к другу и этим разрешить все проблемы. Но со временем эта теория перестает удовлетворять его, ибо он понимает, что нужны какие-то решительные меры. И тогда в отчаянии он нередко спрашивает себя: «Почему англичане не стреляют в англичан?!»
Лейтенант Куотермейн, неопасный фрондер, но умный человек, говорит ему: «Миру Бенти пришел конец, а мир Сэма грядет. Все уже решено и подписано, Скотти. Это история, капитан! История! Надо и вам делать выбор, не то вас захлестнет хаос». Но теория классовой борьбы представляется Скотту слишком материалистичной.
И вот на таком перепутье судьба сталкивает Скотта с Тамалем, офицером египетской армии, борцом за национальную независимость. Знакомство оказалось непродолжительным. Гамаяь, покушавшийся на жизнь проанглийски настроенного политического, деятеля, ранен. В разговоре с ним Скотт хочет доискаться, какие побуждения заставили его действовать столь решительно, не останавливаясь даже перед убийством. Тем самым Скотт хочет разрешить и часть собственных сомнений — ведь в их положении есть нечто общее.
Скотт хорошо знает страну, ее нищету, он страдает от сознания, что в бедах Египта очень виноваты англичане. Своеобразная исповедь Гамаля помогает ему сердцем осмыслить идеи национально-освободительной борьбы египтян. А мысль Гамаля о том, что акт индивидуального террора, который совершен им, вообще не путь к освобождению, заставляет Скотта размышлять и искать все дальше.
Правящая верхушка Англии всегда стремилась привлечь на свою сторону талантливых людей, милостями и признанием заставить служить своим интересам. Высокое начальство решило «признать» и Скотта. Ему обещают высокий чин, новое назначение, награды. Выбор не простой, отказаться — значит объявить себя открытым врагом существующего порядка вещей. Но Скотт не колеблется: он отклоняет предложение.
Это начало нового пути. Но только начало; роман обрывается — Скотт падает, раненный пулей египетского офицера, который убежден, что именно он выдал Гамаля. Дальнейшая судьба Скотта изображена в новом романе писателя — «Последнее изгнание» (1961), который в настоящее время переводится на русский язык. Преодолевая свой абстрактный гуманизм, герой становится на сторону египетского народа в его борьбе против англо-франко-израильской интервенции и принимает личное участие в защите Суэцкого канала. На пути прозрения Скотт, пожалуй, самый последовательный из «ищущих» героев Олдриджа.
Одной из самых привлекательных черт в романах Олдриджа является его глубокое уважение к простому человеку-труженику, горячая уверенность автора в человеческом завтра.
[…]
Л-ра: Литература в школе. – 1962. – № 3. – С. 19-30.
Произведения
Критика
