Жизнь – это поезд

Юлия Тимур – прозаик и художник. Она рисует акварелью картины к своим рассказам и зарисовкам.

Юлия родилась в 1969 году в Москве. Окончила Московскую Медакадемию. Вышла замуж за гражданина Турции и последние шестнадцать лет живет с мужем и сыном в турецком городе Кемер.

Профессионально занимается живописью.

Постоянно действующая выставка ее картин проходит в гостинице "Club Boran Mare Beach" в г. Кемер.

Выставка открылась в 2003 году и действует по настоящее время.

Жизнь – это поезд

– Жизнь – это поезд, – говорит дядя Хусейн.

– Как поезд? – не понимает маленький Фатих: – Я его не вижу. Почему он не едет?

– Эх, сынок, подожди, твой поезд только набирает скорость, а потом понесётся так быстро, громыхая вагонами, и делая редкие остановки в пути, что за окном только и будут мелькать меняющиеся пейзажи.

Фатих удивленно вскидывает брови:

– Что, мой поезд подрастает? А где он стоит?

– Да на нашей железнодорожной станции! – смеется дядя.

И они, взявшись за руки, идут на вокзал.

На вокзале толчея: люди спешат купить билеты и, получив заветный корешок, суетливо ищут свою платформу.

Между ними ловко снуют продавцы симитов (бублики, посыпанные кунжутным семенем), разворачивая передвижные стеклянные витрины с манящим запахом прожаренного кунжутного семени.

– Симит, симит, анкара симит! – кричат они, перекрывая рев людской толпы.

– Дядя, хочу симит! – голодными глазами смотрит Фатих.

И, получив заветную булку, крепко впивается в нее зубами, твердая корка разламывается и теплая мякоть симита наполняет весь рот Фатиха, непослушные зернышки кунжута сыпятся ему за пазуху, прилипают к подбородку, падают на рубашку.

Мальчишка смеется, и собрав в лабошку все до одного семечка, отправляет их в рот, щурясь от удовольствия.

– Фатих, видишь тот старый залатанный поезд? – спрашивает дядя Хусейн.

– Вижу, – сглатывая семечки, отвечает мальчик.

– Это мой!– констатирует дядя Хусейн: – А твой паровозик стоит в депо, там за поворотом, но туда пока нельзя.

– А когда можно будет?– округляет и без того большущие глаза Фатих.

– Вот в школу пойдешь, и сядешь.

– А без школы никак нельзя? – мальчишка пытается торговаться: – Я и сейчас всё знаю, даже свистеть научился! – хвалится он и тут зажимает уши, прижав их ладонями к голове.

Нестерпимо громкий звук прорезал вокзальную суету.

«Поезд до Анкары отправляется, пассажиры, спешите занять свои места»– обьявляют в рупор.

– Отпускай уши, сынок, а то они у тебя к голове прилипнут,– смеется дядя Хусейн, глядя, как Фатих, что есть мочи, давит ладонями на ушные раковины.

– Ух, всё? – на всякий случай переспрашивает Фатих: – У меня даже пальцы свело. Дядя Хусейн, а почему ты говоришь, что жизнь– это поезд?

– Поезд, поезд, сынок, у кого скорый, у кого товарняк. Вагонов тоже у всех по– разному, кто щедрый и добрый– много, а кто– то всю жизнь везёт за собой один вагончик, скрипит и жалуется, как ему тяжело, делает много остановок, никого не впускает.

Кто– то несется в свой пункт назначения, ломая все на своем пути, несмотря на проносящиеся за окном красоты, одержимый одной идеей, вспыхнет, как молния, и погаснет, но скорости не сбавит.

Кто– то путешествует не спеша, постепенно собирая вагончики за локомотивом, останавливаясь на разных станция, душа его открыта и зорко собирает детали путешествия...

– А какой твой поезд, дядя Хусейн? – перебивает Фатих.

– Мой? Да вон он: ржавый, старый, много путешествовал, сначала был скорым и летел, сломя голову, пока не нашел свою промежуточную станцию, сбросил скорость, привязал вагоны и отправился в путь, дожди хлестали , ветра били– заставляли краснеть железо, пытаясь его разьесть, но оно устояло, истончилось , но продолжало держать вагоны. Теперь поезду нужен ремонт.

– А потом, что с ним будет дальше? – не отстаёт Фатих.

– Дальше, поедем на конечную станцию, где она никто не знает, и когда приедем тоже… – пряча в пушистые усы улыбку, отвечает дядя Хусейн: – А ты не торопись, милый, еще успеешь сесть в свой поезд!

@ md-eksperiment.org