«Тюкины дети» – роман о правозащитниках москвы
Роман-документ Полины Жеребцовой, журнал «Традиции и Авангард», 2022.
Книги Полины Жеребцовой основаны на дневниковых записях, которые она вела с девяти лет. Удивительным образом любое произведение писательницы можно читать в хронологической последовательности. А можно взять и начать читать книгу последнего года издания. В любом случае жизнь в рф и как она докатилась до своего безумного апокалипсиса, можно узнать, читая документальные произведения Полины Жеребцовой.
Познакомившись с Полиной через чеченские дневники, я думала, что все ее дальнейшее творчество будет пронизано трагедией чеченской войны. Полина и сама в своих интервью рассказывала, что не может молчать. Во сне она часто видит соседей, знакомых жизнь, которых была трагически оборвана. В своих книгах она повествует от имени героев, которым не суждено было рассказать о муках участи мирных жителей в условиях страшной войны. На сегодняшний день издано шесть книг писательницы. Прочитав одну, хочется узнать – а что же дальше, как сложилась судьба самой Полины, ее Мамы после войны. Начиная читать «45-ю параллель», где писательница-документалистка описывает свою послевоенную действительность уже не в Чеченской Республике, а в Ставропольском крае, ужасаешься от осознания факта: легче было там, на войне или в казачьей житнице, где абсолютное большинство безразлично относились к согражданам, выжившим в чеченской войне. Мол, у самих дел по горло, а в Чечне бомбили боевиков. Почему с первыми бомбежками не покинули Грозный? Сами виноваты. Это реакция обывателей. Чиновники, которые по роду своей деятельности обязаны были помогать, наоборот, оказывали сопротивление, толкали на противозаконные действия и прочие атрибуты жизни путинской россии. Роман «Тюкины дети» основан на дневниковых записях за 2006—2008 годы был издан в журнале «Традиции и Авангард» (2022). События исторического романа развиваются вслед за ставропольской сагой. Заканчивая читать «45-я параллель», где главной героине сулит жизнь в москве, в семье известных российских правозащитников, хочется облегченно вздохнуть. Но не тут-то было. Столица всея россии встретила Полину с привычного хамства и разгильдяйства.
Во-первых, автобус «ставрополь-москва» не доехал до Павелецкого вокзала. Водитель рявкнул, что до вокзала недалеко. Пришлось идти пешком в раннее морозное утро до вокзала. Мобильника нет. Встречающих тоже. В ожидании Полина осматривалась, наблюдала как милиция управляется с маргинальными личностями. Девушка даже успевает познакомиться со стариком, ставшим бомжем не по своей воле. Старик, который много чего и кого повидал, сказал Полине: «Ты справишься с трудностями! Ты молодая и упрямая!» Так и вышло.
Во-вторых, работодательница на момент прибытия новой няни спала в своей московской квартире. Не знаю, сколько бы еще девушке с грозненским воспитанием пришлось стоять возле вокзала, если бы не ее дух жизнестойкости, настойчивость в действиях, ответственное отношение к жизни. Девушка обратилась к проходящему мимо мужчине средних лет с просьбой позвонить до тех, кто должен был встретить ее.
Можно оказаться няней в обычной московской семье с достатком. Но Полине пришло письмо-приглашение поработать няней в семье правозащитников. От этого становиться еще более печально. Какая система власти – такие и правозащитники.
Обстоятельства и условия жизни, в которые она попала, работая по приглашению семьи известных правозащитников, действительно, оказались еще одним испытанием.
А теперь рассмотрим первую встречу с московской семьей. Встретил Полину отец детей госпожи Тюки, Лев Арнольдович Штейн. Личность сама по себе интересная, талантливая. Даже внешность Штейна напоминала средневекового художника. Судьба его изрядно потрепала… Еврейский мальчик, родившись в сибирской глубинке, научился не только выживать в суровом климате, но и приспосабливаться к непростому социальному устройству советской действительности. Родившись где-нибудь в европейской демократической стране, он смог бы стать поэтом или писателем. Но судьба распорядилась по-иному. А противостоять обстоятельствам судьбы Лев Арнольдович научился деструктивным способом: вспышки бунтарского буйного поведения с рукоприкладством; увлечение алкоголем с рассуждениями о несправедливости мира и воспоминаниями о бесбашенной молодости.
Прослеживая поведение отца семейства при чтении романа, иногда искренне восхищаешься его поступками, где-то недоумеваешь его безответственности, возмущаешься преднамеренной подлостью, а временами –– сочувствием. Чувствуется, что он знает как должна проживаться жизнь, с какими устоями и моралями. Но хоть что-то изменить не в силах. Не случайно время от времени он восклицает о необходимости уехать с детьми в Израиль. Даже предпринимал конкретные шаги. Все происходящее в своей семье и в стране в целом видит в мрачном свете. Приспосабливается к жизни как умеет, как научили. Свой пессимизм транслирует окружающим. Так и главной героине Полине – беженке, пережившей десять лет чеченской войны, он советует дневники не писать, которые никому не нужны, и вообще не мечтать о какой-то своей счастливой жизни, а стремиться идти в услужение к богатым людям. То есть прожить чужую жизнь. Вот оно счастье – прожить в услужении и быть благодарной за крышу над головой, за еду и быть готовой подскочить по любому возгласу барина или барыни. Читаешь роман и удивляешься, насколько девочке, пережившей войну, удалось сохранить нравственные ориентиры, духовный стержень и уметь противостоять силам в виде отдельных людей, преступных группировок, сложившейся системе социального устройства российского общества, которые назойливо пытались ее надломить, сломать.
Первый ребенок, которого встречает Полина на пороге квартиры правозащитников, это Аксинья. Старшая дочь Льва Арнольдовича и Тюки. На тот момент ей семнадцать лет. Аксинья вышла на порог в нагом виде, размахивая руками, произнося бессвязные звуки. С первого взгляда понимаешь, что девушка психически больна. Это боль и трагедия семьи. Такому ребенку с рождения нужен особый уход и внимание, а также специалисты, которые смогли бы ее адаптировать к социуму. К сожалению, в рф семьи с такими детьми остаются один на один со своими проблемами. В семьях, где любовь и уважение такие дети растут в заботе. Конечно, отец многодетного семейства рассуждает: «Вот в Израиле им бы нам с Аксиньей помогли». Аксинья вечно голодная. Впрочем, как и все остальные дети семейства. Но при этом она могла пить шампуни, есть стиральные порошки, зубные пасты. У Аксиньи буйный характер. Поэтому старшую дочь держали взаперти; грозно покрикивали; устраивали длительные прогулки с целью утомить, чтобы не буйствовала.
Войдя в квартиру правозащитников, Полина столкнулась с ужасной антисанитарией.
Второго ребенка, которого увидела Полина, звали Ульяна. Милая, добрая девочка с вьющимися рыжими волосами. На момент знакомства ей около шести лет. «Тетя, Вы наша новая няня? Я люблю комиксы и мультик про Шрека», –– обратилась девочка к Полине. Именно от нее новая няня узнала, что есть старшая сестра Глафира, которую сдали в интернат. Ульяна была очень приветлива. Девочка ходила в памперсах. Не была приучена к туалету, одевалась неряшливо.
С мальчиками Любомиром и Христофором новая няня, от чьего имени и ведется повествование, познакомилась в момент перепалки, переросшую в драку. Судя по представленным диалогам, родители пытались отмахнуться от часто возникающих в доме драк, ссор, скандалов. Читаешь, и хочется воскликнуть: «Господи, да пусть родители этих детей научатся быть родителями!»
Осмотревшись, Полина ужаснулась: «Куда я попала?» и в ответ услышала от ребенка: «Дурдом». Впоследствии, няня Поля узнала, что она не первая няня в их суматошной семье. Одних выгоняли без оплаты, улучив в ложном воровстве, кто-то сбегал, а предпоследняя няня, действительно, помутилась рассудком.
Перелистывая страницу за страницей романа, невольно ловишь себя на мысли: если бы этих детей усыновила/удочерила Полина, то какая бы это была замечательная семья!
Каждый ребенок в этой семье уникален и отражает, как зеркало те ценности, которые прививают родители. Например, девятилетний Христофор, любимчик Тюки, которому все позволялось. Даже справедливость в его понимании была исковеркана дефектами воспитания и условиями антисанитарии. Не причёсан, не умеет самостоятельно одеваться; ковыряется в носу и с упоением, поедает козюльки; нахватавшись из увиденных фильмов манер поведения пиратов, рабовладельцев, воплощает их в реальность. Ему нравится командовать, жестоко обижать слабых, злорадствовать. Последнее слово должно быть за ним. Даже родной отец временами пытается его выпороть за дерзкие выходки. Кажется Христофору одна дорога – в исправительную колонию. Удивительно, как Полина находит поход к этому сорванцу, постепенно отучает от садистских наклонностей. Да так, что к концу роману восторгаешься: «Какой замечательный ребенок! Да его бы энергию в мирное русло!» А ведь этого мальчугана за поведение успели за короткий период жизни из трех школ выгнать. Пока мама детей на митингах за свободу, в семье творится хаос и свобода личности воспринимается весьма своеобразно, не учитывая интересы и свободы других.
Четырехлетний Любомир – это еще один сын Тюки. Полная противоположность Христофору по характеру и манерам поведения. Удивительно спокойный, доверчивый и беззащитный, в памперсах и в грязной одежде. Чувствуя доброе сердце Полины, он сразу при знакомстве обращается к новой няне с просьбой дать молочка. Любомир вообще очень чувствительный и ранимый мальчик, тянется к доброте, любит смотреть безобидные мультики.
Глядя на всех детей в этой семье замечаешь, насколько они разные не только внешне, но и по характеру, даже ценности миропонимания разные.
Еще одна девочка, которую читатель не видит в первые дни, месяцы работы Полины, это Глафира, которая проживает в православном интернате. Православный интернат – это еще одна язва духовно-педагогического воспитания в современной россии. Диву даешься, как эта девочка-подросток сберегла в себе доброе сердце, чувство справедливости. Однако все это подростку дается высокой ценой. Девочка склонна к самоубийству. Были попытки. Глафира приезжала в семью на каникулах и не хотела возвращаться в школу при монастыре. Недолгое общение девочки с Полиной оставило неизгладимый след, который я уверена, послужил морально-нравственным ориентиром на всю дальнейшую жизнь.
Вообще читая роман, видишь детей и Полину; радуешься, когда горе-родителей нет дома. Полине, конечно, тяжело при этом. Но, по крайней мере, тогда взрослые не пытаются сломать недавно привитые Полиной санитарно-гигиенические привычки, режим дня, обязательное трехразовое питание, соблюдение норм мирного сосуществования. Я, читая этот роман, вижу: будь на то время Полина педагогом-психологом в каком-нибудь социально-реабилитационном центре, то могла бы стольких искалеченных судеб выпестовать и привить истинные ценностные ориентиры. Задумываясь над прочитанням невольно вспоминаешь Республику ШКИД замечательного педагога Виктора Николаевича Сорока-Росинского. Не случайно Полина, как и Сорока-Росинский, выступает против понимания трудных детей как морально или психически дефективных. Полина Жеребцова, описывая детей, констатирует факты и при этом чувствуется ее любовь к этим детям. Эту любовь к детям она транслирует и своим читателям.
Проникаясь в мир этой семьи, узнаешь столько трагических семейных тайн. От осознания, которых мороз по коже: «Неужели такое возможно в XXI веке?!»
Полина Жеребцова прожила десять лет в условиях чеченской войны, лишенная детства, и вынужденная зарабатывать на кусок хлеба, горсточку муки с шести лет, вынося из дома ценности, накопленные предками не одно столетие. Одному Богу и дневнику Полины ведомо, что и как она пережила, выжила, прошла одно испытание за другим. Читая дневники Полины за ее умением на многое смотреть с улыбкой, иронией, самоиронией прочитывается между строк такая неимоверная боль, которую невозможно выразить словами. Оказавшись в московской семье, Полина осмотрелась и оценила масштаб работы.
Погружаясь в роман-документ «Тюкины дети» читатель с каждой страницей будет ужасаться: «Полина, ноги в руки и бежать!» Но куда?! В селе Бутылино Ставропольского края больная мама в комнате, взятой в кредит под высокий процент в банке с названием, от которого хочется держаться подальше. «Русский стандарт» - это и название банка, и уклад жизни в россии-мачехе: бедные становитесь нищими, нищие – подыхайте, богатые – жирейте! Из всех государственных служб, обязанных помогать беженцам, людям, попавшим в трудные жизненные обстоятельства, Полину с мамой гнали и угрожали. А «добродетели» за непосильную сумму предлагали «устроить все лучшим образом». Это настолько бесчеловечно – не дать статус беженца! В рф для всех паспортно-визовых служб существовал негласный указ: грозненцам паспорта не восстанавливать, не оказывать содействие. Может, потому в той же Чечне полным ходом процветала подделка паспортов.
И вот Полина в москве, в семье правозащитников работает няней. Это сложно назвать работой, поскольку за работу обычно платят деньги. Я не буду описывать быт семьи и социально-педагогическую запущенность детей. Случай выживания Полины и ее матери – один на сто миллионов. Чем же могла помочь известная московская правозащитница Тюка – одна из главных героинь романа, в честь которой названо художественное произведение?! Можно по-иному сформулировать: как могла госпожа Тюкина ускорить процесс социально-правовой реабилитации семи Жеребцовых? А никак! Фамилия, национальность у Полины и ее матери – не подходящие! Правозащитные организации получали гранты для помощи только этнически чеченским семьям, хотя в довоенной и военной Чечне жили тысячи людей разных национальностей.
Помощь семье Жеребцовых рассматривалась правозащитниками – как нецелевое расходование средств. Все как у чиновников. И как у чиновников наблюдается не содействие закону, а противодействие. Так, правозащитница Тюка в различных правозащитных организациях, то собирала деньги на помощь Полине, которые беженка никогда не видела, то распускала лживые слухи, что девушка не пострадала от чеченской войны. Более того она обещала, что Полину и ее маму Елену поселит в одном из домов для беженцев. Эта ложь закончилось усугублением подорванного здоровья Елены Жеребцовой. Читая про Тюку, я пыталась найти что-то в ней правозащитное. Да, в ее доме нередко останавливались многочисленные семьи чеченцев. Им она помогала и деньгами, и с документами, хотя тоже весьма своеобразно. Но что мешало той же Тюке, которая выступала на международных симпозиумах во Франции, Дании, Швейцарии рассказать о судьбе семьи Жеребцовых? Представляете, какой бы это произвело фурор в мировом сообществе? Во-первых, Полина из многонациональной семьи; во-вторых, это было бы весомым доказательством того, что в многонациональной Чеченской Республике пострадали не только чеченцы, но и нечеченцы (русские, украинцы, евреи, молдаване, ингуши, татары и другие), т.е, кому тоже реально была нужна помощь! В-третьих, дневники Полины были бы опубликованы раньше и остановили бы цепочку трагических событий в мировом сообществе. Госпожа Тюка часто бывала на фуршетах с иностранными послами, и ей ничего не стоило рассказать о Полине и участи ее семьи.
Полина отучила пятилетних детей носить памперсы, научила чистить зубы, купаться в ванной, ввела завтраки, обеды и ужины в семье Тюкиных. Довольно часто покупая продукты на свои деньги, работая в другой семье за деньги, проплачивая при этом кредит, высылая деньги матери. Полина подарила детям Тюки тепло, заботу, любовь, которой не было у биологической матери. Узнав, что Тюка сама воспитывалась в интернате, при живых родителях, строящих карьеру в научной сфере, испытываешь боль за саму Тюку. Но на протяжении всего романа от этой Тюки по отношению к Полине, гражданскому мужу, детям, даже ее подопечным прослеживается, если не подлость, то халатность и безответственность. Видно, в интернате научили чувству локтя, которое частенько толкали под ребро. Единственный раз бедную, несчастную женщину-мать Тюку становится искренне жаль в конце романа, когда она узнает подробности «восстановления психического здоровья» старшой дочери Аксиньи в десятилетнем возрасте. Когда посоветовавшись с батюшкой, как быть, она получила ответ: «Лучше молчать!» Вот и вся боль и суть правозащитной системы в россии – молчать, даже, когда твоего ребенка подвергают насилию. Очень больно…
Конечно, хочется, чтобы роман закончился преображением всех членов семьи Тюки.
Читая, затаив дыхание один фрагмент за другим всегда была надежда: вот-вот и Тюка поймет, что Полина ей не враг. Ведь Полина, словно волшебная няня из доброй сказки удивительным образом воздействовала на всех деток. И это были отнюдь неизбалованные дети. А дети, нуждающиеся в социально-психолого-педагогической коррекции. Но почему-то Тюке было выгодно иметь рабыню…
По документальным книгам Полины можно изучать новейшую историю рф. Эти книги предоставляют столько фактов, событий при этом в художественном изложении, что читается на одном духу. В книгах четко прослеживается имитация российской демократии.
Роман «Тюкины дети» необходимо изучать на психолого-педагогических факультетах, поскольку все персонажи московского дневника описаны ярко, красочно, колоритно. Все характеры психологически выверены. Методы и приемы психолого-педагогического воздействия Полины настолько ценны и бесподобны, что любой социальный педагог может использовать их в работе с проблемными детьми. Интересен еще факт, как Полина, оказавшись в обстановке «московского дурдома» после всех перенесенных тягот своего военного детства, юности эмоционально и физически не выгорела, а, наоборот, выросла духовно в еще большей мере. Читаю и пытаюсь представить себя в роли няни в этой семье. Ведь это морально-уродливое болото настолько затягивает, насаждает силой, агрессией свои антиценности и черное выдает за белое, а белое за черное. А Полина, ночуя на шкафу, читает стихи Николая Гумилева, книги Пауло Коэльо, успевает делать свои дневниковые записи, сама пишет стихи. Будучи физически истощенной от забот, от осколков ракеты на войне, от непонимания со стороны правозащитников, Полина, как сильная личность находит ресурсы восстановления своих психических и физических сил через литературу, отрывая несколько минут от драгоценного сна. Сны Полины тоже уникальны. И я бы назвала само содержание снов – как ресурс восстановления душевных и психических сил. В сюжетах снов прослеживаются духовные ориентиры. Полина Жеребцова – наша с вами современница, как духовный Учитель показывает, насколько могла бы быть прекрасной жизнь, и как важно вовремя останавливать подлость, которая будучи безнаказанной, перерастает в бесчеловечность.
Психолог Светлана Квитка
