Характер и среда в романе Вильгельма Раабе «Голодный пастор»
Н. И. Четверикова
Роман «Голодный пастор» («Der Hungerpastor», 1864) завершает первый период творчества Вильгельма Раабе, выдающегося немецкого прозаика второй половины XIX в. Как и более раннее произведение Раабе — роман «Люди из леса» (1862), «Голодный пастор» относится к жанру романа воспитания.
В романе «Голодный пастор» роли и значению объективной действительности в формировании человеческой личности отводится главное место. В этом его отличие от «Людей из леса», отразившее существенные изменения в художественных взглядах писателя в момент создания «Голодного пастора». Понимание диалектической взаимосвязи между внешним миром и внутренним миром человека стало одним из наиболее важных идейно-эстетических принципов в изображении героев романа. Многообразие аспектов рассмотрения современной Раабе действительности Германии сочетается в этом произведении с концентрацией внимания на относительно небольшом числе действующих лиц, с глубиной реалистического обобщения.
История Ганса Унвирша, сына сапожника из провинциального городка Нейштадт, в гораздо меньшей степени богата внешними «роковыми» драматическими событиями, чем судьба Роберта Вольфа из «Людей из леса». Ранняя смерть отца, тяжелый труд матери, доброй неграмотной женщины, ставшей прачкой, чтобы дать своему сыну образование, школа для бедных, гимназия и, наконец, теологический факультет университета, полунищенское существование вечно голодного студента — так вступает в жизнь сын бедняка Ганс Унвирш.
Среда, воспитавшая Ганса, — это простой народ, хорошо знакомый с голодом и нуждой. Вместе с тем писатель наделяет представителей этого народа: отца Ганса — Антона Унвирша, дядю Ганса — Николауса Грюнбаума, тетку — Шлоттербек — теми оригинальными чертами, которые делают их во многих отношениях явлением индивидуальным. Индивидуальность, необычность характеров Антона Унвирша и Николауса Грюнбаума связана с принадлежностью этих персонажей к цеху мастеров сапожного дела.
Одним из характернейших свойств профессии сапожника является способность ее носителей к фантазии, к погружению в свой особый мир, к сочинению «всяких небылиц, чудесных историй, веселых и печальных». Символом этой способности и фантазии к активной внутренней жизни Раабе делает атрибут сапожного ремесла — стеклянный шар, наполненный водой. Он станет для Ганса, покинувшего родительский дом, своего рода путеводной звездой в его дальнейшей жизни, символом неразрывной связи с родиной и духовным наследием предков.
«Чудакам», верным традициям своей гильдии, но вместе с тем одержимым жаждой знаний; является в изображении Раабе отец Ганса — Антон Унвирш. Слабый физически и рано сошедший в могилу, Антон Унвирш всю жизнь стремился восполнить пробелы своего образования и даже пытался, в подражание своему любимому поэту Гансу Саксу, сочинять стихи. Все свои несбывшиеся надежды на образование он перенес на сына и не расставался с мечтой о том, что его сын будет избавлен от нужды и лишений и ему откроется вся мудрость мира. Наделяя страстью к познанию отца Ганса, Раабе тем самым делает его выразителем одной из центральных идей произведения — мысли о духовных стремлениях, направленных на благо коллектива, как высшего содержания человеческой жизни, тех стремлениях, которые в «Людях из леса» нашли свое отражение в лозунге «Смотри на звезды!».
Воспитателей Ганса, несмотря на юмористическую «странность» их поведения и внешнего облика, Раабе наделяет высокими душевными качествами — способностью к самопожертвованию, трудолюбием, чувством солидарности и свойственным «народному духу вечным стремлением из глубины и тьмы к свету, к красоте». Народность типажа «чудаков», воспитателей Ганса в ранний период его развития, является новым моментом в идейно-эстетическом содержании оригинальных характеров по сравнению с предыдущими произведениями писателя.
Уже на первом этапе его жизни Раабе делает Ганса представителем своей среды — «самых бедных людей Германии». Переживая вместе со своими близкими лишения и трудности, Ганс в свою очередь учится понимать, что его беды и горести неотделимы от жизни его родных и его народа.
В изображении этого мира Раабе использует разнообразные стилевые и интонационные средства – от жанровых зарисовок при описании интерьеров до проникнутого гневным сарказмом рассказа о школе для бедных и полных горечей картин их безрадостного труда. Рисуя будни и праздники «маленького человека», Раабе отказывается от того избытка чувствительности, который был присущ некоторым сценам из жизни народа в «Хронике Воробьиной улицы» (1856). Достаточно сравнить описание рождественской ярмарки в «Хронике» и ярмарки в «Голодном пасторе», чтобы стало очевидным интонационное отличие в их характеристиках. В «Голодном пасторе» сцена ярмарки, ставшая впоследствии хрестоматийной, лишена какого бы то ни было налета сентиментальности.
Рассказ о детстве и юношеских годах Ганса Унвирша, так же как и индивидуальные портретные характеристики воспитателей Раиса, подняты в «Голодном пасторе» на уровень значительного социального обобщения. Именно поэтому описание детства Ганса и среды, окружавшей его, становятся, по сути дела, картиной жизни не замкнутого круга индивидуумов, а целого мира — трудового люда Германии, показанного в своем повседневном существовании.
Центральное место в романе занимает изображение жизни Ганса Унвирша после окончания теологического факультета. Если сфера действия главного героя была до сих пор ограничена пределами его родного города — семьи, школы, гимназии, а затем знакомством с замкнутым университетским миром, то на втором этапе его развития рамки изображения конкретной действительности чрезвычайно расширяются. Раабе не только показывает самые различные слои немецкого общества, с которыми соприкасается Ганс, вынужденный в поисках куска хлеба стать гувернером, но и в значительно большей степени, «ежели в предыдущих произведениях, углубляет идейную и художественную трактовку этого материала.
На этом этапе изображение духовного развития главного героя занимает подчиненное место по отношению к изображению объективного мира. Роман развития все более принимает черты, социального романа, в котором современная действительность и ее социальные типы оцениваются с позиций критического реализма.
Центральное место в этой социально-критической характеристике современной Раабе Германии занимает сатирическое изображение дворянства, ставшее традицией немецкой литературы, сложившейся еще в период романтизма. Продолжая эту традицию, Раабе в «Людях из леса» создал гротескно-карикатурные портреты дворянского бездельника Леона фон Поппен и его матери. Новым по сравнению с этим романом является расширение самого поля критического изображения господствующих кругов общества за счет введения в повествование образа дельца новой формации — помещика и предпринимателя в одном лице фон Голоха. Тем самым Раабе дополнил актуальным материалом конкретную историческую основу произведения и обогатил идейное содержание критики современной действительности.
На примере семейства фабриканта фон Голоха, куда Ганс поступает гувернером, Раабе сатирически изображает характерное для индустриализирующейся Германии 1860-х гг. явление: превращение поместного дворянства, в дельцов, использующих крестьянство в качестве даровой рабочей силы. Рассматривая это явление с позиций неприятия капиталистического развития Германии, свойственного Раабе как представителю социально-критической линии немецкого реализма 1850-1860-х гг., писатель создает объективный, типический образ современного обуржуазившегося дворянина. Наиболее важный момент в характеристике фон Голоха — его откровенный цинизм, отсутствие, духовности во всех проявлениях его натуры, узкий практицизм мышления. «Практика — самое главное» — таков девиз фон Голоха. Из своих сыновей фон Голох хочет сделать «деловых людей и ничего больше». Эта сущность владельца фабрики, уподобляющая его некоему механизму, передается Раабе метафорически через его имя — Goloch (Moloch), через обобщенный, гротескно заостренный портрет современного «делового человека»: «Холодный и ясный стоял владелец предприятия, как, несомненно, очень полезный член великого человеческого общества, посреди черного, пускающего пар, шипящего, кряхтящего, трещащего делового мира».
Практицизм и убожество мысли, характерное для фон Голоха и его супруги, находят соответствие в окружающей его обстановке, лишенной красок и фантазии. Природа здесь рассматривается главным образом как объект для получения фабричного сырья. Появление индустриального пейзажа в повествовании подчинено идее обличения эксплуатации природы и человека с целью наживы. Впоследствии эта тема станет одной из ведущих в творчестве Раабе.
Несмотря на тенденциозное изображение фон Голоха и его кружения, сам образ дельца в трактовке Раабе утрачивает черты романтической исключительности и одержимости, как это имело место в «Людях из леса», где в образе банкира Винанда писатель также осудил практицизм и страсть к обогащению. Как сам фон Голох, так и его жена в повседневной жизни изображены как более чем заурядные люди — и в своих пороках, и в своих добродетелях. Они вполне доброжелательно встречают нового учители их детей Ганса Унвирша; материальное положение Ганса в их семье «не оставляло желать ничего лучшего». Однако высказывание Ганса в пользу бунтующих голодных рабочих вызывает ярость фон Голоха и его супруги. Они считают недопустимым жить под одной крышей с человеком, разделяющим подобные «позорные и низменные» взгляды. Выразительный сатирический образ фабриканта фон Голоха является реалистически обобщенным социальным портретом и заключает в себе тот идейный материал, который в дальнейшем нашел продолжение и развитие в социальном романе и драме немецких натуралистов.
Средоточием драматического конфликта романа и вместе с тем частью той объективной картины современной действительности, которую рисует Раабе, является описание жизни тайного советника Теодора Гец и его семьи.
В отличие от романа «Люди из леса», в котором Раабе, как было сказано выше, следовал традиции сатирического отображения дворянства в немецкой литературе, в романе «Голодный пастор» писатель использует для этих целей не только сатирический гротеск, но и другие средства художественной характеристики. Раабе вскрывает сам внутренний механизм, побудительные мотивы поступков своих персонажей из дворянского мира, переносит действие из исключительных обстоятельств в повседневные и тем самым достигает психологической убедительности и реалистического правдоподобия в изображении представителей великосветского общества. Гипербола, гротеск как средства сатиры становятся в этом случае лишь одним из способов создания типического социального портрета.
В таких красках выдержан портрет супруги тайного советника госпожи Аврелии Гец, урожденной фон Лихтенхан. Весь смысл ее существования — в утверждении собственного превосходства, в подчинении всей жизни ее семьи нравственным нормам и этикету берлинского «высшего света». Убежденность Аврелии Гец в непререкаемости ее авторитета проистекает из сознания своей «высокородности» и презрения ко всем, стоящим ниже на общественной лестнице. В лице Аврелии Гец Раабе разоблачает ханжескую мораль «высшего» общества, его кастовую ограниченность и эгоизм. Как «истинная христианка», госпожа Гец берет на себя заботу о Франциске Гец после смерти ее отца и превращает жизнь своей подопечной в униженное существование «нахлебницы». Разоблачая истинную сущность лицемерной морали госпожи Гец, писатель создает обобщенный сатирический портрет, в котором отражена не только свойственная дворянской знати кастовая психология, но и ненависть к тем, кто так или иначе выступает против узаконенных этим миром общественных норм.
Если образ Аврелии Гец решен в одном плане, как шаржированный портрет великосветской ханжи и «помпадурши», то гораздо более сложным по своему внутреннему содержанию является образ ее мужа, тайного советника Теодора Гец. Чиновник до мозга костей, словно заживо погребенный среди груд деловых бумаг, Теодор Гец напоминает столб с предостерегающей надписью: «Здесь нельзя улыбаться». Однако эта внешне гротескная фигура, существо, казалось бы, лишенное души и воли, предстает в романе как жертва той морали, которая, воплощена в его супруге, Аврелии Гец. Превращенный в послушный служебный автомат и покорное орудие жены, тайный советник оказывается единственным человеком в семье, способным понять чувства Франциски Гец и увидеть противоестественность отношений, сложившихся в его доме. Теодор Гец обрисован писателем, при всей гиперболичности внешних форм его поведения, как фигура трагическая, не способная вырваться из мира, против которого выступили его братья.
Дочь тайного советника Клеофея Гец — наиболее тонко очерченный в психологическом отношении характер, представляющий семью Гец. Наделенная редкой красотой, большими способностями и обаянием, Клеофея Гец изображена как существо, многие отрицательные свойства которого сложились под воздействием тиранической обстановки в доме родителей. Клеофея ненавидела свою мать из-за имени, данного ей при рождении. «С раннего детства она находилась в оппозиции к этому имени, и многое в ее теперешнем развитии проистекало от этого имени и этой оппозиции» — так объясняет Раабе истоки ее характера. Клеофея ненавидела ханжество своей матери и при всяком удобном случае стремилась продемонстрировать свободу своих литературных вкусов и представлений о морали. Бунтарская натура Клеофеи имела, однако, и другие, менее положительные стороны — безжалостный эгоизм уверенного в себе существа, бездушие избалованной светской куклы. Эти свойства её характера раскрываются через ее отношение к домашнему учителю Гансу Унвиршу, которого она изводит кокетством и своими язвительными насмешками, а также через ее бесцеремонное отношение к Франциске Гец, на которой она проверяет свои «настроения».
Такая многоаспектность в характеристике Клеофеи Гец подтверждает стремление Раабе связать этот характер с окружающей средой, показать его диалектику и тем самым подойти к реалистической мотивировке психологии социального типа. Если характеры родителей Клеофеи построены на раскрытии одной или двух-трех преобладающих черт, то образ самой Клеофеи Гец с его сочетанием противоречивых качеств отличается богатством психологических нюансов, делающих его одним из лучших в художественном отношении образов произведения.
Рисуя нравы семьи Теодора Гец, Раабе противопоставляет фальшь и лицемерие берлинской знати преданности и готовности к самопожертвованию, составлявших закон человеческих отношений в той среде, которая воспитала Ганса Унвирша и в которой он черпал душевные силы в трудные минуты своей жизни.
Огромную роль в реалистической трактовке современной Раабе действительности играет насыщенность изображения характерными бытовыми деталями, воскрешающими облик Берлина середины прошлого века и его типических представителей. Все эти реалии быта, жанровые картины, характерные типы в полной мере способствуют выявлению основного идейного замысла произведения, в котором одно из центральных мест занимает социальная критика, обличение пустоты и лицемерия высшего общества, тема бедствий и горестей «маленького человека». Через внешний вид передается внутреннее содержание явлении, описание обстановки способствует раскрытию психологического состояния главного героя произведения.
Таков рассказ о впечатлении, которое произвёл на Ганса дом тайного советника Гец при первом его посещении: «Три ступеньки вверх — дверь, богато украшенная резьбой и словно открывающаяся сама собой — сумрачный, величественный вестибюль — пестрые витражи окон — звуки фортепьяно — крик попугая в одной из комнат — слуга в зеленом и золотом, которому Ганс в растерянности наступил на ногу, и который счел ниже своего достоинства ответить на его виноватый лепет — открытая дверь — какая-то девушка в фиолетовом — мелодичный радостный возглас удивления и взрыв веселого смеха...». В приведенном, отрывке отразилось стремление Раабе подчинить описательный момент психологической характеристике состояния героя и передаче той атмосферы, в которую он вступает. В дальнейшем «зелено-золотая» ливрея Жана, высокомерного и наглого слуги в доме Гец, станет своего рода символом внешней респектабельности и внутреннего разложения семьи тайного советника.
Характерно, что вместе с представлением о социальных контрастах исполненной драматизма жизни большого города в описании Раабе появляется тема города-чудовища как некоего апокалиптического видения. Такова картина городского парка в плохую погоду: «Вдали слышен был шум, вблизи что-то трещало; где-то далеко между деревьями мелькали огни фонарей, словно кто-то швырял их из стороны в сторону вместе с ветвями. Огненный отсвет большого города на черном небе был подобен дыханию роковой бездны». Такого рода символика сближает художественную интерпретацию этой темы у Раабе с урбанистическими мотивами в европейском символизме конца XIX – начала XX в.
Раабе пользуется в этом романе и прозаически сниженным бытовым материалом для отображения жизни городских низов, и в отличие от «Людей из леса» не только в качестве фона для создания юмористического типажа. Этот материал служит средством раскрытия всего драматизма жизни главного героя, подчеркивая контраст между его внутренним состоянием и убогостью обстановки, в которой он находится.
Таким образом, сама тема современного Берлина, возникшая на страницах «Хроники Воробьиной улицы» и продолженная в «Людях из леса», предстает в «Голодном пасторе» идейно и художественно обогащенной. К картине «Воробьиной улицы» и улицы Музыкантов в Берлине, к символическому образу полицейского управления, с которого начинается действие «Людей из леса» и который вновь возникает на страницах «Голодного пастора», добавляется обобщенная картина жизни берлинских улиц и парков, подчеркивающая социальные контрасты города, описание повседневной жизни представителей «высшего» общества Берлина.
Л-ра: Идейно-художественные принципы в зарубежной литературе 19-20 вв. – Воронеж, 1977. – С. 24-32.
Произведения
Критика
