Роман Курта Тухольского «Замок Грипсхольм»
Ж. А. Яворская
В 1931 г. Курт Тухольский написал одно из своих лучших антифашистских произведений — роман «Замок Грипсхольм». Роман рождался в атмосфере фашистской угрозы, и желание предотвратить катастрофу сказалось здесь с наибольшей силой.
Внешне этот роман — идиллия, как бы продолжающая тему раннего произведения Тухольского «Райнсберг». Писатель использует эту старомодную форму, чтобы наполнить ее остро современным содержанием. (Сам Тухольский назвал «Замок Грипсхольм» «книгой с содержанием».) Основной чертой его художественного своеобразия является двуплановость. Сюжет — легок и грациозен. Это история отпуска, проведенного писателем Петером и его подругой Лидией в Швеции в старинном замке Грипсхольм, во время которого герои выручают из беды воспитанницу одного из детских домов. Параллельно внешнему сюжету романа развивается сюжет внутренний, и вся его идейная и философская нагрузка сосредоточена именно здесь. Это роман о двух путях, по которым может пойти страна. Первый — это путь демократизации, гуманизма и мира, второй — путь милитаризации, фашизаций, насилия и войны. Тухольский как антимилитарист и гуманист говорит войне «нет» и показывает не отчужденность людей, а их дружественную связь и солидарность.
До сих пор ни один из критиков не обратил внимания на глубины романа, на «подводную часть айсберга». Зато занимательный сюжет, изящество стиля, напоминающего «Путешествие по Гарцу» Г. Гейне, бросались в глаза всем, привлекая причудливой игрой блестящего остроумия и тонкой лирики.
Резкий контраст между идиллией и сатирой в «архитектонике», романа позволяет ярче выделить обличительное в нем и одновременно оттенить то положительное, что заложено в глубинном течении идиллии: активный характер добра и человечности, борющихся против насилия и властолюбия. Понять внутренний смысл помогает не только четкая оформленность и стройность композиции, но и авторские отступления, и лейтмотивы, искусно вплетенные в повествование о беззаботных днях любящих в замке Грипсхольм.
«Пустяки хороши, когда они покоятся на серьезном», «У каждой шутки должен быть серьезный тон», «Нужно приводить в соприкосновение самые отдаленные вещи» — в этих словах выражены эстетические принципы, лежащие в основе романа. Что общего между деспотической директрисой детского дома Адриани и Гитлером? Между истеричкой-тираном и бесноватым фюрером? Но если вглядеться в их черты, можно увидеть одно и тоже лицо, ту же злобность, психическую неуравновешенность, манию величия, сатанинскую жажду власти. Адриани как воспитатель, которому доверена жизнь детей, страшна сама по себе, но это еще и иносказание: это Тиран с его чисто фашистскими методами правления. Гитлер еще не пришел к власти, когда Тухольский писал свое произведение, но это роман-предостережение. Писатель воплощает главный замысел с помощью второго, скрытого, метафорического плана. В образе Адриани перед нами предстает «злая» Германия — постоянный объект сатиры Тухольского. Адриани — диктатор. Детский дом в Лэггесте — ее рейх. Здесь она правит уже восемь лет (явный намек на попытку Гитлера прийти к власти в 1923 г.), и методы ее правления тоталитарные: обыски, шпионаж, цензура) насилие. Дети в детском доме растут запуганными, забитыми, молчаливыми. Многие из них ужасами стали маленькими Адриани, злобными, мстительными, коварными, способными на доносы и предательство. Описывая жизнь в колонии, Тухольский употребляет слово «тревога», подчеркивая этим казарменное положение в ней, напряженность обстановки, когда в любую минуту могут разыграться военные действия. Глядя на окна здания в Лэггесте, герой романа Петер думает: «Как решетки». Это уже не только казарма: это тюрьма. Через несколько лет вся Германия может превратиться в тюрьму. У Тухольского это и предостережение и предвидение. Адриани убивает все живое вокруг. Она часто ездит в Германию и привозит оттуда дух насилия и террора. Она ненавидит природу, потому что та не хочет ей подчиняться. Hо ей не покоряется не только природа. В поединок с тираном вступает ребенок, на помощь которому приходят гуманные взрослые. Тухольский выбирает такие условия, когда победа возможна. Из-под ног Адриани выбивают почву — капитал. Ее лишают денег, и она оказывается маленькой, беспомощной, жалкой, смешной. Тост Петера «Покончить с Адриани!» — звучит как приговор строю, порождающему насилие и угнетение. В 1928 г. в очерке «Ноябрьский переворот» Тухольский писал: «Мы доживем еще до 9 ноября, в котором не будет места ни для Носке, ни Для Людендорфа, ни для Отто Вельса. Покончить с живыми трупами! Да здравствует революция!» Здесь идет перекличка Тухольского-публициста и Тухольского-художника. По антифашистской направленности и метафорической форме роман К. Тухольского можно сравнить с новеллой Т. Манна «Марио и волшебник», написанной на год раньше. Адриани, как и Чиполла, — воплощение фашистского стремления к власти, подавления воли других людей. В их отвратительном облике воплощены гнусность и уродство фашизма. Интересно сравнить образ Адриани и образ доктора фон Цанд в пьесе Ф. Дюрренматта «Физики» (1961 г.). Их идейная перекличка, сходство заложенной в них символики очевидны.
В образе Лидии писатель воплотил все лучшие качества, свойственные немецкому народу. Это образ необычайной теплоты, жизненности, неповторимо индивидуальный и, вместе с тем, типический, потому что любовь к человеку, активное волевое, начало — свойство, присущее хорошим людям в прошлом, настоящем и будущем. Образ Лидии необычайно поэтичен. Не случайно В. Виктор назвал Лидию Лорелеей, подчеркивая этим чарующую, пленительную красоту ее души и поступков. В обрисовке образа Лидии Тухольский очень часто использует лейтмотивы, Одна и та же мысль варьируется, возникает в разном словесном и образном оформлении, подается с разными интонациями. То как намек, то как откровение, то как афоризм появляется в романе утверждение общности судьбы главной героини с «доброй» Германией. Великолепно выписанный, полнокровный, жизненно правдивый, эмоциональный характер Лидии и одновременно яркий символ, заложенный в этот образ, свидетельствуют о больших творческих возможностях Курта Тухольского. Это убедительное доказательство укрепления гуманистических начал в творчестве писателя. Тухольский считает борьбу за свободную, миролюбивую Германию общенациональным долгом немецкого народа.
Внутренний смысл романа, подкрепленный отступлениями о родном языке, получает свое окончательное закрепление, расшифровку в концовке романа, удивительной своей неожиданностью и логичностью одновременно, освещающей, как луч прожектора, все подводное течение романа, делая понятными все намеки, недомолвки, хитросплетения и переплетения лейтмотивов и как бы мимоходом оброненных афоризмов. Противопоставляя фашизму положительные качества немецкого народа. Не случайно обращение писателя к Тридцатилетней войне — Тухольский проводит в романе мысль об исторической связи духовной силы немецкого народа с героическим прошлым Германии.
Можно утверждать, что роман «Замок Грипсхольм» знаменует собой кульминацию художественного творчества писателя. В полемике с «новой вещностью», избравшей для себя угол зрения маленького человека, затерявшегося в толпе, «бегство в детали», приводившее к неоправданному логически нагромождению мелких подробностей, провозгласившей возвращение к предмету, к «неонатурализму».
Л-ра: Вестник Киевского университета. Романо-германская филология. – Киев, 1980. – Вып. 14. – С. 106-109.
Произведения
Критика
