Альфонсо Састре. Кровь и пепел. Римские хроники
Н. Матяш
«Кровь и пепел» и «Римские хроники» объединены под одной обложкой не случайно: у них сходная судьба. Написанные Састре в шестидесятые годы, они долгое время находились под запретом испанской цензуры. Пьеса «Кровь и пепел» впервые была опубликована на родине драматурга театральным журналом «Пипирихайна» в 1976 году, «Римские хроники» напечатаны впервые. Существуют, безусловно, и более серьезные причины для объединения этих пьес. Это в первую очередь их жанровая общность, принадлежность к так называемой «сложной трагедии», согласно терминологии, предложенной Альфонсо Састре.
Публикация пьес сопровождается детальной хронологией жизни драматурга, библиографией основных работ о его творчестве и двумя статьями итальянской исследовательницы, подготовившей издание, — М. Руджери Марчетти.
В книге «Революция и критика культуры» (1970), куда вошли статьи, написанные в 1964-1969 годах, драматург ставил вопрос о революционном искусстве в современном буржуазном обществе. «Наше искусство, — писал он, — будет сложнее и глубже, чем буржуазное...» Результатом его поисков в 60-е годы стала «сложная трагедия». Одна из статей М. Руджери Марчетти посвящена раскрытию содержания этого понятия. В трагический конфликт, излагает она мысль Альфонсо Састре, надо ввести элементы гротеска и фарса. Из этого столкновения и взаимодействия стилей, где доминировать должно трагедийное начало, и рождается «сложная трагедия».
Первой пьесой, в которой драматург пытался воплотить в жизнь эти идеи, стала «Кровь и пепел». Пьеса построена на достоверном историческом материале, однако автор не скрывает того, что «Кровь и пепел» — иносказание. Неоднократно проводятся в ней параллели между событиями эпохи Реформации (герой пьесы — выдающийся испанский ученый и мыслитель Мигель Сервет) и нашим временем. За пьесой «Кровь и пепел» последовали «Фантастическая таверна», до сих пор не опубликованная в Испании, и «Римские хроники».
Пьеса «Римские хроники» посвящена девятимесячной осаде Нумансии, героическому сопротивлению защитников этого города, которые предпочли смерть сдаче врагу. В событийной канве Састре старается следовать историческим фактам, но опять-таки иносказательный характер пьесы очевиден. Конечно, драматург рассказывает о современном мире и обращается к сегодняшним зрителям. Причем в «Римских хрониках» современность проступает гораздо отчетливее, чем в какой-либо другой параболической пьесе драматурга. Она присутствует в каждой мелочи: в названиях картин («Призрак бродит по Европе», «Не сдвинемся с места»); в постоянном уподоблении Древнего Рима и Соединенных Штатов, Нумансии и Вьетнама. Например, в картине, называющейся «Напалм», когда гибнет один из жителей Нумансии, на экране проецируются хроникальные кинокадры варварских бомбардировок американской авиации, страшные кадры, свидетельствующие о действии напалма и зажигательных бомб.
Интересно сравнить, насколько отлична Нумансия Састре от Нумансии, знакомой нам по пьесе Сервантеса. Сюжетные линии во многом совпадают, но трактовка событий, их освещение у современного драматурга совершенно иные. В пьесе Састре противоречия между римлянами и нумансийцами гораздо резче и непримиримее, чем у классика, это два открыто враждебных лагеря. И если нумансийцы Сервантеса склонны поначалу решить исход борьбы поединком представителей двух сторон, то в восприятии современного драматурга — это компромисс, для его героев никакие соглашения с врагом невозможны, они должны драться до последней капли крови. Сципион, предводитель римских войск, взбешен и обескуражен при виде мертвого города: он мечтает увидеть хоть одного уцелевшего жителя, чтобы почувствовать себя победителем. Но когда он его находит, тот, несмотря на заманчивые предложения, бросается с башни, сжимая в руках красное знамя. Величественный героизм защитников Нумансии у Сервантеса сменяется у современного драматурга яростной непримиримостью. «Нумансия» в трактовке Сервантеса — героический эпизод испанской истории, символ национальной доблести, а римляне — достойные, вызывающие уважение противники. Именно поэтому особенно важна моральная победа над ними. То же историческое событие дает Альфонсо Састре повод для размышлений о путях революционной борьбы в современном мире. Пафос его пьесы — не только в утверждении необходимости любой ценой отстаивать свои идеалы, но и в презрении к поработителю. Састре отнюдь не расположен видеть в римлянах людей, которым ничто человеческое не чуждо. Низменные инстинкты — вот все, что характеризует у драматурга войско захватчиков.
«Римские хроники» резко отливаются от цикла пьес о революции, написанного А. Састре в 50-е годы, что объясняется общей политизацией его творчества в этот период. Исчез присущий более ранним пьесам Састре оттенок жертвенности: нумансийцы идут на смерть за свои убеждения, в их смерти нет трагической обреченности. «Римские хроники» пронизаны пафосом борьбы. Индивидуалистический акт протеста уступил место действию масс, драматург увидел в народе силы, способные объединиться.
В небольших авторских вступлениях к этому изданию Састре размышляет о жанровом соответствии пьес «сложной трагедии». Думается, однако, что в гораздо большей степени это относится к пьесе «Кровь и пепел», чем к «Римским хроникам», хотя, безусловно, и здесь присутствуют отдельные элементы «сложной трагедии». Састре стремится к возможно более непосредственному контакту со зрительным залом. Для этого драматург обращается к приемам, найденным студенческим политическим театром 60-х годов. Так, в последней картине «Римских хроник» на сцену из зрительного зала поднимается юноша и объявляет, что по решению общеуниверситетского собрания театр занят студентами для проведения дискуссии по вопросам идеологии, политики и культуры. Затем он обращается к актерам: студентам нужно красное знамя, с которым погиб последний житель Нумансии. Его выступление то и дело прерывается сообщениями о том, что прибывают все новые вооруженные подкрепления полиции и что при попытке присоединиться к осажденным в здании театра арестован Альфонсо Састре. В этот момент в зале раздается крик кого-то из зрителей: «Это несправедливо! Я пришел в театр! Политика меня не интересует!» Зал и актеры отвечают ему смехом и свистом. Напряжение достигает предела, и, когда становится известно, что полиция ворвалась в здание театра, актеры и «студенты» хором произносят: «Тут кончаются наши «Римские хроники», но борьба продолжается еще в тысяче мест».
Предваряя публикацию «Римских хроник» на итальянском языке, драматург писал о причинах упадка университетских театров в Испании: «Не существует репертуара, который бы отражал сегодняшний день; не существует театра, который мог бы стать подлинным орудием в социально-политической борьбе студентов». «Римские хроники» — одна из попыток Альфонсо Састре, близкого к студенческому движению Испании, найти выход из этого кризиса.
Л-ра: Современная художественная литература за рубежом. – 1982. – № 3. – С. 44-46.
Критика
