О некоторых литературных параллелях в повести М. Н. Загоскина «Кузьма Рощин»
Б. Е. Ложкин
Публикация повести «Кузьма Рощин» Загоскина вызвала определенные затруднения. О. И. Сенковский не без преувеличений писал Загоскину о том, что он «спас» его «Рощина»: «Вся вторая часть «Рощина» была обречена ценсурою запрещению. Без второй части первая не могла быть напечатана, и сочинение, все, пропадало. Давай я торговаться с этими господами. Некоторые места отстоял; пропустили; но все-таки весь конец хотят отрезать, потому что это описание бунта. Я сделал им такое предложение: пропустите ли вы вторую часть, если в ней не будет даже слова бунт, мятеж и т. п.? После долгих колебаний согласились пропустить с этим условием. Режьте же все места, которые вам не нравятся. От и сделали это. Статья возвратилась ко мне в ужасном состоянии: я провел целые сутки над склеиванием остальных обломков, так, чтобы они представляли правильный, логический рассказ. Опять в ценсуру. Мы возились таким образом целую неделю, споря до слез за каждое выражение, за каждое обстоятельство. Уже несколько раз, с досады в этой мучительной борьбе с ценсорским упрямством, я хотел приказать разослать набор, и решился не печатать вашей были: до того они мне надоели своими щепетильными придирками! Наконец, я победил все трудности, и статья вышла в том виде, как вы ее читали».
Определил, жанровую природу «Кузьмы Рощина» достаточно трудно. С одной стороны, это историческая повесть. События, описываемые в ней, имеют четкую временную приуроченность. Так, действие 1-й части происходит «лет восемьдесят тому назад», а 2-й - в 1771 году, по словам автора, «памятном для московских жителей: он был одним из самых тяжких годов для нашей древней столицы; и теперь еще старики, рассказывая про былое, говорят: «Это случилось года два до московской чумы; это было в самый чумный год». В повести среди вымышленных присутствуют и исторические герои: московский архиепископ Амвросий (1708-1771), П. Д. Еропкин, П. С. Салтыков и др.
С другой стороны, «Кузьма Рощин» - повесть-притча. Здесь писателю, по справедливому мнению А. М. Пескова, «важно доказать мысль о неизбежности наказания за содеянное зло. Если в «Рославлеве» вопрос этот решался на материале войны двух народов, здесь - на примере частной судьбы. Личная воля, особенно если она противостоит установленному порядку вещей, у Загоскина всегда терпит крах».
Наконец, повесть Загоскина относится к роду так называемых «разбойничьих» повестей, весьма распространенному в западноевропейской и русской литературе 1-й трети XIX века. Достаточно вспомнить романы и повести «Ринальдо Ринальдини, предводитель разбойников» Х.А. Вульпиуса, «Жан Сбогар» Ш. Нодье, «Роб Рой» В. Скотта, «Гаркуша, малороссийский разбойник» В. Т. Нарежного, «Камчадалка» И. Т. Калашникова, «Дубровский» А. С. Пушкина. По своей идейной направленности, социальному пафосу «Кузьма Рощин» наиболее близок к пушкинскому роману.
Прежде всего, общими были та почва и социальные условия, на которых рождались оба произведения. Толчком к их написанию послужили события, происходившие в России в 1830-1831 годах, когда в связи с возникновением в южных районах империи эпидемии холеры и угрозы ее распространения усилилось народное движение. «Народ ропщет, - писал Пушкин в наброске «Холера» о реакции людей на учреждение карантинов, - не понимая строгой необходимости и предпочитая зло неизвестности и загадочное непривычному своему стеснению. Мятежи вспыхивают то здесь, то там». Тема народного мятежа воплотилась у Пушкина в романе о благородном разбойнике Дубровском. Загоскин же пошел по иному пути. Его герой отнюдь не благороден, а описанный в «Кузьме Рощине» бунт гораздо ближе по своей сути тем событиям, которые происходили в стране во время эпидемии холеры 1830-1831 годов.
При чтении произведения Загоскина возникают определенные параллели с «Дубровским», хотя никаких упоминаний о знакомстве писателя с пушкинским произведением к моменту создания «Кузьмы Рощина» обнаружить не удалось. Параллели эти есть как на уровне сюжета, композиции, так и на уровне образов и даже отдельных эпизодов. В особенности это относится к 1-й части повести.
Так, главными героями 1-й части являются родовитый и богатый помещик Сергей Филиппович Ильменев и его небогатый сосед Иван Тимофеевич Зарубкин, а также их дети Маша Ильменева и Владимир Зарубкин, которые влюблены друг в друга, но их счастью мешает сословная спесь старика Ильменева. Расстановка образов и их трактовка в основном совпадают с тем, что есть в романе Пушкина. Подчеркнем аналогичность имен молодой пары (Марья и Владимир) и тот факт, что Владимир Зарубкин, как и Владимир Дубровский, является офицером. Однако события, происходящие между героями Пушкина, Загоскин в значительной мере переосмысливает. По его мнению, бедный дворянин, типа Андрея Дубровского, отнюдь не мог бы в ситуации, описанной Пушкиным, вести себя как испанский гранд. Да, Троекуров нехотя унизил старшего Дубровского. Но тот должен был смирить свою гордыню, как поступает, например, Иван Тимофеевич, которому Ильменев прямо указывает на место на псарне: «Да ты, видно, вовсе забыл, что твой отец служил псарем у покойного моего батюшки? <...> Дурачина! Знай сверчок свой шесток, а залетит ворона в высокие хоромы, так ей и шею свернут. Покойный мой батюшка - дай бог ему царство небесное! - велел бы тебя дубьем со двора проводить, а может статься, и на конюшне выдрать; я не в него, посмеюсь над этим сватовством с женою да с дочерью...». (Вспомним, что ссора Троекурова с Андреем Дубровским также произошла из-за псарни). На подобную диффамацию Иван Зарубкин отвечает униженной покорностью. Ему нечего противопоставить гордыне Ильменева, который кичится тем, что его «дед служил царю окольничим, а прадед сидел в боярской думе». В реальном мире все решают деньги и общественное положение, так что герой Пушкина, считает Загоскин, повел себя неадекватно создавшейся ситуации.
Как и в «Дубровском», есть в повести Загоскина эпизод, когда не узнанный разбойник проникает в дом своего врага и пользуется там расположением хозяев. Однако обыгрывается он несколько иначе, чем у Пушкина. Для Загоскина вообще неприемлема ситуация, когда дворянин изменяет своему классу и званию, занимаясь разбоем или возглавляя народный бунт. Такие случаи не типичны, исключительны, хотя и встречаются в жизни. Гораздо привычнее видеть в роли разбойника выходца из «подлого» сословия. Делая героем-разбойником Кузьму Рощина, а не дворянина и офицера Владимира Зарубкина, писатель все же пытается примирить свою версию событий с пушкинской, делая Ивана Зарубкина сообщником Рощина. Но в союзе этом нет никакой социальной подоплеки, высокой цели, сочувствия героя положению народа. Дело обстоит гораздо прозаичнее. Рощин платит Зарубкину за укрывательство.
Таким образом, в «Кузьме Рощине» можно заметить следы определенной полемики с «Дубровским». Загоскин пытается доказать, что воссозданные Пушкиным конфликты и образы не совсем типичны для российской действительности, что они скорее являются следствием чтения романтической литературы, типа «Ринальдо Ринальдини», а не исследования реалий жизни России.
Л-ра: Наукові записки Харківського державного педагогічного університету ім. Г. С. Сковороди. Сер. : літературознавство. – Харків, 1998. – Вип. 10 (21). – С. 22-26.
Критика
