Фёдор Самохин. Загадочный похититель

Рассказ впервые опубликован в газете «Комсомолец Киргизии» в 1964 году.

Источник: Самохин Ф. И. Загадочный похититель : Рассказ (рус.) // Комсомолец Киргизии: газета. — 1964. — 19 июля (№ 86 [5027]). — С. 3.

Светит солнце, травный аромат пьянит, свежий воздух веет от пруда. Радоваться бы работницам фермы, а тут горе — что ни день, то три-четыре птицы не приплывают на ночлег. А когда появились утиные выводки, пропажа возросла. Птичницы сокрушались, строили догадки и, наконец, потребовали, чтобы запретили появляться на пруду приезжим рыбакам. Вывесили предупреждение: «За лов рыбы — большой штраф».

Опустели берега, погасли костры. Только утиные стайки плавали по водному раздолью.

Прошла неделя, но птенцы по-прежнему пропадали.

Темиров — председатель колхоза, терпеливо молчал, потом возмутился:

— Рыбаков не стало, утята куда улетают?

Три дня утиное стадо не пускали дальше проволочного заграждения.

Темиров уехал с фермы расстроенный. В правлении его ждал старый знакомый, Семен Золотов, завзятый удильщик, работавший где-то на заводе. Наступают теплые дни, и Семен приезжает на пруд, ставит палатку, удит, варит уху. Его в колхозе многие знали, считали почти своим. Вечерком на огонек костра приходили колхозники, он бывал в гостях у сельчан.

— Рыбу удить приехал?

— Чувствуете запах ухи? — улыбнулся в ответ Семен.

— А мы запрет наложили, ловить рыбку теперь нельзя.

— Или малька пустили?

— Нет, уток крадут.

— Ну председатель… — широко развел руками Семен. — Я весь тут. Три удочки, лодка. Никакого оружия не имею.

Темиров бросил острый взгляд на гостя, пробормотал:

— Так-то оно так. Только тебе разрешишь, другие скажут: ему можно, а мы чем хуже?

— Значит, возвращаться? Отпуск пропадет, — вздохнул Семен. — Все снасти привез, продукты на месяц припас.

— Ты вот что, поставь свою палатку ближе к камышам. Пусть она в глаза людям не бросается.

— Это можно, — обрадовался Семен.

В самую жаркую пору Семен лежал в тени палатки. Тихо кругом. Белые гуси с желтым выводком подошли к берегу. Звонкий гусиный гогот нарушил дремоту. Семен открыл глаза и начал наблюдать за веселой стаей.

Странным показалось Семену. Как только гусята отплывали от берега, старый гусак торопился вперед, бил своих беспокойных деток красноватым носом. Тогда гусята возвращались к берегу. Проходил час-другой. Гуси — большие любители воды —сунутся в воду и тотчас снова возвращаются на берег.

— Странные гуси, — вслух подумал Семен.

Однажды, Семен сидел у палатки. Он смотрел, как плыла утка с селезнем, а за ними, оставляя за собой бурунчики, поторапливались месячные выводки. И вдруг между утятами взметнулись брызги, всколыхнулась вода. Сверкнет фонтан брызг, мелькнет желтый птенец, и опять волны, волны.

Водоворот бушевал недолго. Когда пруд успокоился, от утиного выводка осталось всего лишь несколько пушистых комочков. Семен вскочил. Он быстро сложил вещи в палатку и размашисто зашагал по травянистому берегу к ферме. Встретила его девушка в белом халате. У нее на висках, подсвеченных солнцем, золотисто поблескивали завитки.

— Сколько уток пропало?

— За месяц — триста!

— Гуси пропадают?

— Нет, все целые.

— Дня через два вор будет пойман…

К вечеру подул ветер, пошли волны, а на них закачались бочонки с насадкой. Семен сидел на берегу и следил за ними.

С утра пошел дождь. Ветер разводил упругие волны, они хлестали берег, гнули камыши. В это дождливое утро над прудом было две краски: серая и темно-свинцовая. Серым было небо, а темно-свинцовым пруд.

Семен вышел из палатки, поежился от холода, начал высматривать бочонки. «Ветер унес», — подумал он. Хотел спустить на воду лодку, но, с опаской поглядев на крутые волны, передумал: «Подожду»… Однако в этот момент увидел, как бочонок, разрезая волны, плыл посередине пруда. Семен не спускал с него глаз. А бочонок плыл к плотине, откуда дул ветер.

— Он! — крикнул Семен, затем схватил резиновую лодку и бросил на воду, вскочил в нее. Самое трудное — отъехать от берега, а там, на середине пруда будет легче.

Догнал бочонок, втащил его в лодку и взялся за шнур. Он дрожал, как струна, и, точно нож, разрезал воду. Лодка осела, волны бились об упругие бока, брызги летели на Семена. Лодку потащило к плотине, потом обратно. Вдруг ее так рвануло в сторону, что Семен едва удержался и чуть не полетел в воду.

Он взялся за весла. Гнать лодку на ветер было трудно, но Семен даже рад: можно разогреться. Он проворно греб.

Тот, видать, выбился из сил, особенно не сопротивлялся, когда Семен тащил его к берегу. Но рыбак знал его повадки и коварство — спокойно идет, пока в глубине, а как только брюшком коснется земли , забьется, не удержишь.

Шнур, то слабнет, то с дрожью натянется. Однако Семен уверен — он не сорвется. Долго таскал бочонок по пруду, крючок впился прочно. И вот прибрежный ил взметнулся, брызги зарябили дождем.

Сом как-то боком вылетел на зеленую траву и, изгибая тело, начал отчаянно биться. Семен грудью упал на его тушу, торжественно крикнул:

— Попался! Килограмм на десять, а то и более.

— Ой, какой страшный! — в стороне стояла Валя, птичница.

— Куда его денешь?

— Отведают колхозники… — спокойно проговорил парень. — Иди, Валя, попроси подводу.

— Это он?.. — Валя не договорила.

— Да.

Вечером после работы собрались все работники.

— Вот сейчас разделаем сома и найдутся наши утята в брюхе...

Однако ничего не нашли. Только старая трава да ил зеленый. Может утят крал кто другой?

...Жареха была знатная. Всем хватило, еще остатки и куски жареной рыбы забрали женщины домой. А из головы и хвоста замечательная уха будет... Но это завтра.

Так и осталась тайной эта странная история. Но больше утята не пропадали.

1964