«Дом доктора Ди» Питера Акройда: хронотоп романа
Е. Ю. Антошкина
Питер Акройд удивительно сочетает современность и прошлое в романе «Дом доктора Ди», в котором «пространство и время являются фундаментальными категориями». В романе сохраняется единство места, но бесчисленными годами расходится время, соединяясь в конце романа в одну мистическую точку, и на протяжении всего чтения в романе возникают понятия «многомерности, обратимости, разветвленности векторов, возможности повторения и движения вспять, удвоения времени, асимметрии пространства, запаздывающих и опережающих полей, взаимопревращения причины и следствия».
Организация романа позволяет говорить нам о хронотопе - «взаимосвязи временных и пространственных отношений, в дословном переводе - «времяпространство». Этот роман очень эффектно построен. Его можно сравнить по сложности с романами Фаулза или Макьюена. Роман подтверждает слова Михаила Бахтина, который говорил о том, что «все временно-пространственные определения в (...) литературе неотделимы друг от друга». Сюжет романа выглядит так: двадцатидевятилетний лондонец Мэтью получает в наследство от отца старинный дом; выясняется, что в XVI веке в нем жил доктор Ди, черный маг, алхимик и фокусник, который всю свою жизнь создавал гомункулуса - человечка. Роман двухъярусный: нечетные главы ведут повествование о XVI веке и рассказывают о жизни доктора Ди - при этом все события происходят в том же доме, в котором происходят они в наше время, и на тех же улицах. Четные главы - про Мэтью, наследника дома доктора Ди.
«Автор-создатель свободно движется в своем времени; он может начать свой рассказ с конца, с середины и с любого момента изображаемых событий, не разрушая при этом объективного хода времени в изображенном событии», - пишет Бахтин. Именно так и поступает Акройд. Он, будучи автором, волен делать со временем романа все, что ему заблагорассудится, поэтому время романа сложно и запутанно: доктор Ди создал самовоспроизводящегося каждые 30 лет гомункулуса; Мэтью - гомункулус доктора Ди; сам доктор Ди - гомункулус, вероятно, самого Акройда.
Параллельно в романе происходят поиски Прото-Лондона - того самого города, в который так отчаянно верит доктор Ди, и, возможно, в этих поисках отразились и поиски самого Акройда, который верит в Лондон идеальный и совершенный, постоянно возвращаясь к нему, усложняя временную структуру романа. «О ты, что пытался найти свет во всех вещах, помоги мне построить новый мост меж двумя берегами. И возликуй вместе со мною. Приди же, подойди ко мне, дабы нам слиться в одно. Тогда Лондон будет искуплен, ныне и вовеки, и все те, кто неразлучен с нами, - живые и мертвые - станут вселенским волшебным градом», - восклицает доктор Ди. Мост, о котором говорит Ди, - это мост существующий, соединяющий два берега Темзы, и в то же время - мост абстрактный, соединяющий два берега незнания. «Протягиваясь» во времени, этот мост позволяет получить ответы на все вопросы доктора Ди. Мэтью в современном Лондоне тоже часто говорит о мосте, ему видится мост и даже жизнь, происходящая на нем (видимо, в тот же момент, когда Ди тоже жаждет его появления). И у читателя есть все основания полагать, что мост не кажется, а действительно есть, и появление его для Мэтью - один из первых шагов прозрения, осознания своей неразрывной связи с прошлым, и в тот момент, когда Мэтью видит свой мост, по нему непременно идет доктор Ди. «Около года тому назад я гулял у Темзы. (...) И вдруг мне почудилось, будто я вижу мост из домов. Мерцающий мост, перекинутый через реку. (...) Это был словно мост из света. Я видел его только одно мгновение, а потом он исчез. Но на один миг оба берега соединились мостом», - рассказывает Мэтью своему другу, выходя из обретенного им дома. Акройд выводит из далекого прошлого разные по своей исторической значимости «сюжеты, события, биографии и воссоздает, «воскрешает» в памяти их прежний жизненный смысл и значение, тем самым, соединяя историю и современность»: «Неоновые часы, висящие на одном из зданий, показывали уже почти полночь; с минуту я смотрел, как они раскачиваются на ветру и цифры горят на их циферблате. В четырнадцатом веке очень высоко ценился необычный камень под названием «садастра». Снаружи он был черный или темно-коричневый, но, будучи расколот, в течение нескольких мгновений сиял как солнце. Мне подумалось, что это сияние могло быть сродни сиянию неоновых цифр, которые сейчас привлекли мой взор», - мысли Мэтью всегда находятся сразу в двух эпохах. Не потому ли, что он сам - создание нескольких эпох? И Акройд поступает крайне мудро, наполняя книгу не только основным хронотопом, - домом (об этом - чуть ниже), но и бесчисленным количеством вещей, содержащих в себе время. Бахтин бы назвал это хронотопом часов или хронотопом моста. Опираясь на труд великого теоретика, мы возьмем на себя смелость признать, что «Дом доктора Ди» - едва ли не самый «переполненный» сложными переплетениями времени и места роман. Именно благодаря этому Акройду удается создать сильнейшее по насыщенности временем произведение.
«Дом доктора Ди» - роман, в котором причудливо переплелись реальность и вымысел, история и современность, время, эпохи. Образ его центрального героя, средневекового ученого и мистика, знатока оккультных наук доктора Ди, воссоздан автором на основе действительных документов и расцвечен его богатой фантазией. Блестяще реконструированная атмосфера эпохи придает книге неповторимый исторический колорит: «Время здесь сгущается, уплотняется, становится художественно-зримым; пространство же интенсифицируется, втягивается в движение времени, сюжета, истории. Приметы времени раскрываются в пространстве, и пространство осмысливается и измеряется временем».
Очень важной, вероятно, самой значимой в романе категорией пространства является сам дом - Акройд несомненно смог создать специфическую сюжетность дома, развернув ее в романе. Следует сказать, что именно в Англии к концу XVIII века «слагается и закрепляется новая территория свершения романных событий - «замок» (впервые в этом значении у Горация Уолпола в «Замоке Отранто», затем у Радклиф, Льюиса и др.».
У Акройда - не замок, но дом, сильно на него похожий. Старинный, он содержит в себе большую концентрацию времени и истории, чем можно себе представить. «Когда мы вышли, я оглянулся на дом и впервые заметил, что фасад первого этажа, отнесенный мною к восемнадцатому веку, был всего лишь камуфляжем, оболочкой, скрывающей внутренность шестнадцатого века. И я ощутил на своих плечах новую ответственность: словно какое-то заблудшее существо подошло, приласкалось ко мне и теперь безмолвно взывало о том, чтобы я принял на себя заботу о его тихой жизни», - размышляет Мэтью, главный герой романа. К слову сказать, роман и начинается именно с упоминаний о доме: «Я унаследовал этот дом от отца. Тогда все и началось».
Дом Мэтью насыщен временем, притом «историческим в узком смысле слова, то есть временем исторического прошлого». Этот старинный дом, место жизни доктора Ди, исторической фигуры прошлого. Мэтью даже знакомится с прежним владельцем. Будучи историком, герой решает узнать детали о прошлой жизни своего дома, насыщенного былым, и отправляется в городскую библиотеку. Там, перерыв множество книг, он находит то, что искал. Лишь только открыв книгу на нужной странице, Мэтью видит перед собой библиотекаря, наблюдавшего за ним. И тот, будто специально для этого появившись, представляет друг другу доктора Ди и Мэтью: «Прежний владелец вашего дома был специалистом по черной магии», - произносит он. «Многие его современники считали, будто на плече у него примостился Дьявол, но разве мог я поверить в это, сидя в комнате, где он когда-то работал?» - чуть позже задумается Мэтью, сидя в кабинете доктора Ди.
В доме отложились в зримой форме следы веков и поколений в различных частях его строения, в обстановке, в атмосфере. Они иногда пугают Мэтью, ему мерещатся тени и шорохи («прежде, чем я успел двинуться с места или сделать что-нибудь, рядом со мной раздался отчетливый голос» и т. п.). Но тут стоит отдать должное и мистицизму романа, который бесспорно оказывает огромное влияние и на хронотоп романа, потому что если бы не было введено хронотопа дома, то сюжет рассыпался бы, перестал быть существенным. «Сквозь пыльное стекло виднелась Фаррингдон-роуд, текущая там, где раньше пролегало русло Флита», - дом доктора Ди, а ныне - дом Мэтью, вобрал в себя всю историю, он, кажется, способен влиять даже на то, что происходит вне его стен. Потому что при взгляде из окна этого дома кажется, что на самом деле это Фаррингтон-роуд пролегала раньше там, где сейчас, при Мэтью, в нашу эпоху, течет Флит.
Таким образом, мы доказали тот факт, что единство места в романе неоспоримо. Более того, можно говорить и о единстве времени. Часто Акройд, вольный творец своего времени, использует прием своеобразного «закольцевания» глав. Они не разрываются, а плавно перетекают одна в другую, невзирая на столетия, разделяющие события. Например, повествование от лица Мэтью заканчивается так: «Усевшись на погосте у церкви Св. Иакова, я посмотрел поверх крыш туда, где стоял старый дом. И вдруг заметил какое-то движение: это могла быть летучая мышь, но мне на мгновенье померещилось, что над Клоук-лейн взмыл в небо темный человеческий силуэт». Тут же начинается следующая глава. Начинается она так: «А куда делся летающий человек? - спросил у соседа один из толпы, наблюдавшей эту сцену. - Где была проволока?».
В следующем отрывке используется тот же прием: «Предшествуемый слугой с фонарем, я вышел на Нью-Фиш-стрит, а затем отослал мальчишку прочь. Ночь выдалась ясная, и чтобы найти дорогу в Кларкенуэлл, мне было вполне довольно света неподвижных звезд», - повествует Доктор Ди. «Я решил прогуляться по ночному городу. Уже покинув кладбище и идя в направлении старого дома, я вдруг замедлил шаг и остановился. Я не хотел возвращаться на Клоук-лейн, по крайней мере, пока, и, как частенько бывало прежде, решил побродить по извилистым лондонским улочкам», - подхватывает Мэтью в первых строках следующей главы. Однако не только в кольцевой структуре романа Акройд показывает взаимосвязь Ди и Мэтью, прошлого и настоящего. У главных героев аналогичные воспоминания, например, они оба периодически вспоминают и рассуждают о детстве: «Я очень плохо помню свое детство. Иногда мне с трудом верится, что оно у меня вообще было», - Мэтью раздумывает об этом стоя внутри своего дома, бывшего когда-то домом доктора Ди. Сам Ди, в поисках Прото-Лондона, добирается до своего бывшего жилища: «Около полудня я достиг лугов, где играл в детстве; неподалеку высилось старое, побитое непогодой жилище, в коем обитала некогда наша семья», - Ди тоже вспоминает о детстве, находясь поблизости дома. Так, дом снова и снова становится источником прошлого, на этот раз, аккумулируя вокруг себя множественные воспоминания, создавая еще более разветвленную и сложную цепь временных звеньев.
Таким образом, Акройд демонстрирует читателю, что все, что происходит в романе - происходит в один и тот же момент сложно организованного, но единого времени, и в одном и том же месте - дом ли это или более обширно - Лондон, по улицам которого гуляют герои: «Мне больше нравится город, погруженный во тьму; тогда он открывает мне свою истинную природу, под которой я, наверное, разумею его истинное прошлое. В дневные часы над ним властвуют его временные обитатели, среди которых так легко раствориться и затеряться. Поэтому днем я держусь в стороне», - говорит Мэтью. Он, как и доктор Ди много столетий назад, ищет прошлое, его приметы, в том времени, которое его окружает. Можно сказать, что герои находятся в едином времени относительно своих поисков: оба находятся в неком настоящем, и оба ищут некое будущее. Герои едины в своем стремлении найти прошлое, Акройд выстраивает их поиски вокруг материального «куска» прошлого - старого дома.
По всему содержанию романа просматривается непрекращающаяся связь прошлого и будущего. Например: «Я остановился передохнуть у развалин монастыря Св. Иоанна, но чтобы добраться наконец до торговых точек, мне пришлось миновать еще Чартерхаус-сквер и скопление узких улочек близ Смитфилда. Что мне было нужно? Хлеб. Суп. Сыр. Молоко. Масло. Фрукты. То, что было нужно людям во все времена», - так рассуждает Мэтью, устами которого, очевидно, говорит и автор - потому что даже еда остается неизменной на протяжении всего романа, она тоже как бы проходит сквозь время, и Мэтью покупает такую же еду, которую ел в свое время доктор Ди.
Так, хронотоп романа сыграл необычайно важную роль в развитии сюжета. Дом появляется из прошлых веков и тянет в прошлое Мэтью, который в итоге поддается непреодолимому зову времени. Акройд связал дом с «исторически понятым и осмысленным ландшафтом» - Лондоном. Органическая спаянность дома и его окружения с пространственными и временными моментами-приметами, историческая интенсивность этого хронотопа определила его изобразительную продуктивность на каждой странице, в каждой главе романа. Мэтью, прогуливающийся в окрестностях своего дома, размышляет: «...бывают случаи, когда я иду по сегодняшнему Лондону и узнаю в нем то, что он есть: город другого исторического периода со всеми его таинственными условностями и ограничениями. Я часто слышал от отца оду фразу: «Видеть в вечности временное, а во времени вечное». Как-то раз я наткнулся на снимок Уайтхолла, сделанный в 1839 году, и он помог понять мне ее смысл; на снимке был изображен мальчонка в цилиндре наподобие печной трубы, растянувшийся под уличным фонарем, а через дорогу от него стояли в ряд двухколесные кебы. Все здесь дышало вечностью, и даже грязь на мостовой словно излучала сияние. Но это же чувство я испытываю и сейчас, когда, выйдя с кладбища, вижу вон ту женщину, открывшую дверь на улицу, и одновременно слышу выхлоп автомобиля, который проезжает где-то неподалеку. Такие вещи исчезают и вместе с тем как бы существуют вечно». В другом месте читаем: «Были случаи, когда я бродил по этому району до изнеможения, теряя ориентацию и способность думать. Я хотел, чтобы Старый город похоронил меня в себе, чтобы он стиснул меня и задушил». И эти мысли Мэтью очень похожи на своеобразные поиски старинного «Прото-Лондона», который ищет доктор Ди. Но если для него Прото-Лондон - некая абстракция, которую он хочет материализовать, то для Мэтью старый город - реальность, благодаря которой он хочет раствориться во времени. Город так действует на Мэтью, что тот начинает желать растворения в этом городе - он начинает желать соединения с вечностью, он хочет сам стать временем, которое не дает ему душевного покоя с того самого момента, как Мэтью познакомился с домом. Настоящее непрестанно возвращает его в прошлое. И в настоящем он видит вечность. Это очень тонкое наблюдение Акройда - он показывает нам, что эти крошечные сюжеты, картинки и зарисовки жизни, с которыми мы сталкиваемся каждый день, не придавая им никакого значения, есть ни что иное, как вечность, разделенная нашим сознанием на крошечные кусочки.
И, в конце концов, Мэтью получает желаемое: он растворяется во времени, как и хотел того - он был рожден для того, чтобы, исчезнув во времени, снова воскреснуть, стать такой же частицей вечности, как шум улицы старого города, так привлекавший Мэтью: «Двигаясь вперед, я спускался по древним ступеням. Они были вытесаны из старого камня, покрыты мхом, и их зеленая растрескавшаяся поверхность вселяла мне в душу невыразимое умиротворение. Я как бы погружался в прошлое - но не свое, а других людей. Эти ступени несли на себе печать неведомой мне седой старины, и, спускаясь по ним, я услышал свой собственный голос, произнесенный на древнем наречии: Oculatus abis. Смотри, уходя», - Мэтью уходит в вечность. И мы слышим голос доктора Ди. Доктор тоже когда-то давно исчез в своем времени: «я стоял там целую вечность, пока не переродился, словно обратясь в кого-то иного», Ди осознает свое перевоплощение, потому что через много веков он так же будет сопровождать Мэтью, пока тот не превратится в «субстанцию» времени, - и тогда они соприкоснутся друг с другом. И момент перевоплощения Мэтью происходит одновременно с моментом перевоплощения доктора Ди. В разных эпохах, но все же - в один и тот же момент. И это точка слияния времени и пространства - бесспорная кульминация романа, происходящая на самых последних страницах книги.
В романе сконденсированы наглядно-зримые приметы как исторического времени, так и времени биографического и бытового, и в то же время они теснейшим образом переплетены друг с другом, слиты в единые приметы эпохи. Очевидно сюжетное значение хронотопа в романе. Он является организационным центром основных сюжетных событий романа. В хронотопе завязываются и развязываются ключевые сюжетные узлы. Можно прямо сказать, что им принадлежит основное сюжетообразующее значение.
Л-ра: Известия Самарского научного центра Российской академии наук. – 2009. – Т. 11. – № 4 (2). – С. 449-453.
Произведения
Критика
