«Ты должен стать самим собой» (Слово о Мастере)
С. Руссова
Ему выпада трудная судьба: инвалидность, потеря сына, долгая работа переводчиком и не менее долгая собственная безвестность...
Родился он в семье народовольца, более десяти лет проведшего в якутской ссылке, — Александра Карловича Тарковского. Будущий поэт закончил гимназию в небольшом украинском городке Елизаветграде (ныне Кировоград). С раннего детства жил в атмосфере любви и уважения к русскому классическому искусству. После окончания профтехшколы, с 1925 по 1929 год, Арсений Александрович учился на Высших государственных литературных курсах при Союзе поэтов. К этому времени относится его работа в газете «Гудок» (с которой сотрудничали М. Булгаков, К. Паустовский, Ю. Олеша и др.), на радио, в литературном отделе научно-исследовательского радиоинститута.
В дни Великой Отечественной войны, с 1941 по 1943 год, Арсений Александрович был на фронте и почти все время на передовой. Работал он в газете «Боевая тревога» 16-й армии (в 1943 преобразованной в 11-ю гвардейскую), переброшенной из Забайкалья и участвовавшей в Смоленском сражении, Московской битве, в оборонительных и наступательных боях на Жиздринском направлении. Гвардии капитан А.А. Тарковский — кавалер ордена Красной Звезды, медалей. После ранения разрывной пулей перенес несколько тяжелых операций и лишился ноги.
С 1945-го он возобновляет работу над переводами восточных поэтов, начатую еще в 30-е годы. Благодаря ему русский читатель получил возможность познакомиться с малоизвестными произведениями Абу-ль-Аля-аль-Маари, Махтумкули, Кемине, Молланепеса, Саят-Новы, Г. Орбелиани и др. Заслуги А. Тарковского в деле сближения разных народов и культур были по достоинству оценены: к боевым наградам поэта прибавились Государственные премии Каракалпакской АССР, Туркменской ССР, орден Дружбы народов. А в 1987 году за заслуги в развитии советской литературы А. Тарковского наградили орденом Трудового Красного Знамени.
Летом того же года в издательстве «Советский писатель» вышла последняя книга стихов Арсения Александровича «От юности до старости». В это издание вошли стихи, особенно дорогие сердцу автора.
Читатель, интересующийся современной поэзией, вспомнит, что первый сборник произведений А. Тарковского «Перед снегом» увидел свет в 1962 году, когда поэту было уже 55 лет. За четверть века издано немного: «Земле — земное» (1966), «Вестник» (1969), «Стихотворения» (1974), «Зимний день» (1980), «Избранное» (1982), «Стихи разных лет» (1983). Гораздо больший объем в опубликованном творчестве поэта занимают переводы.
Однако, как известно, не количество произведений определяет силу воздействия поэзии на читателей, а ее духовная высота, тот своеобразный угол зрения, который позволяет нам вслед за поэтом взглянуть на жизнь по-иному. Таким углом зрения обладал Мастер — мудрый, проницательный «олимпиец», как называли его близкие друзья. Олимпиец, потому что, отбросив все суетное и мелкое, размышлял над вечными проблемами бытия: долге и памяти, любви и смерти, сути человеческого счастья и смысле жизни... Вечными, так как, пока существует человечество, оно всегда будет пытаться решить эти вопросы. Но самая главная проблема для каждого из нас, а для поэта в особенности — оставаться самим собой. Вероятно, высокая требовательность к себе, своим стихам, тщательный отбор тех произведений, что «попадают в печать», и стали причиной столь позднего вхождения А. Тарковского в круг публикуемых авторов. Но в бурном потоке современной поэзии внимательный читатель безошибочно распознает ладью А. Тарковского — его поэзия имеет собственное лицо, которое не спутаешь ни с кем. Лицо Мастера... Строгое, мужественное, изборожденное морщинами, но прекрасное.
Недостатка в почитателях поэт никогда не испытывал. Однако жаль, что в последнее время образовалось нечто вроде «моды» на Тарковского.
А поэзия его не проста. Нетерпеливый читатель не найдет в ней сиюминутных ответов на острейшие вопросы сегодняшнего дня. Поэзия Мастера предназначена для вдумчивого читателя, не спешащего перевернуть страничку сборника, она требует сопереживания, духовного усилия...
Я кончил книгу и поставил точку
И рукопись перечитать не мог.
Судьба моя сгорела между строк,
Пока душа меняла оболочку.
В книгу «От юности до старости» вошли стихотворения разных лет, публиковавшиеся ранее («Рукопись», «Словарь», «Степь» и др.) и опубликованные впервые («Памяти друзей», «Дагестан», «Масличная роща» и т. д.). О чем бы ни писал Мастер, его стихи — всегда философское размышление, будь то о войне, о любви или о дорогих поэту людях — Байроне, Марине Цветаевой, Ван-Гоге, Анжело Секки.
Знаменательно, что сборник открывается стихотворениями о Великой Отечественной войне, особенно дорогими для поэта-фронтовика. Написанные в разное время, они образуют единый цикл, ибо объединены не только и не столько тематикой, сколько духом и своеобразным видением:
Когда была война, поистине как ночь Была моя душа,
Но — жертва всех сражений — Как зверь, ощерившись,
пошла добру помочь
Душа, глотая смерть,—
мой беззащитный гений.
Тема памяти о павших друзьях, о кровавых жертвах войны пронизывает весь цикл: «Простите меня, что живу...», «А я без них — с кем буду хлеб делить...». Стихотворения разнообразны по жанру — оды, элегии, послания, стихотворные миниатюры и др., однако искренность, естественность выражения чувств придает цельность этому циклу, чуждому декларативности.
Во многих стихах Мастер возвращается памятью в далекое детство, где «юродивый молится, ручкой крестясь посинелой» («Юродивый в 1918 году»), мать «согнулась, постарела, Поседела в сорок лет И на худенькое тело Рвань по-нищенски надела...» («Жили-были»), а мальчик, познавший поэтическое вдохновение в те голодные годы, читал матросам свои детские стихи:
За гекзаметр в холодном вокзале, Где жила молодая свобода,
Мне военные люди давали Черный хлеб двадцать первого года.
«Стихи из детской тетради»
Любовная лирика у А. Тарковского полна элегических настроений, пронизана горечью от сознания невозвратимости молодости и невосполнимости утрат. Три стихотворения посвящены верной спутнице его жизни, другу и помощнику — Татьяне Алексеевне Озерской-Тарковской. Грустью и благодарностью за «последний уголек» поздней любви, позднего счастья дышит каждая строка.
Поэзии А. Тарковского всегда был свойствен натурфилософский взгляд на взаимоотношения человека и природы. Мир человека и мир природы у поэта равноценны и вовлечены в сферу морально-этических отношений. Человек, в концепции А. Тарковского, не часть, а «молочный брат» природы, связь их кровная. Стихотворения «Ученик зеленой травы...», «Словарь», «Какие скорбные просторы...», «Посвящение», «Посредине мира», «Я учился траве...» и другие, посвященные этой проблеме, демонстрируют, на наш взгляд, развитие поэтом учения украинского философа XVIII в. Г.С. Сковороды. В частности, пантеистической концепции мира Г. Сковороды близка система «трех миров» А. Тарковского, где «макрокосм» — это Вселенная, «микрокосм» — Природа, между ними — Человек:
Я человек, я посредине мира...
Два берега связующее море,
Два космоса соединивший мост... «Посредине мира»
В этой морально-этической проблеме важен еще один аспект — вопрос Жизни и Смерти. Поэту чужд страх перед смертью — «Я бессмертен, пока я не умер...». Для А. Тарковского проблема смерти-бессмертия диалектична: так, с одной стороны, поэт утверждает, что «все на земле живет порукой круговой», но с другой — бессмертие человека не в природе, а в человечестве. Это продолжение духовного начала человека в последующих поколениях, то есть в памяти:
А кто служил добру, летит вниз головой
В их омут царственный и смерти не боится.
Эстетические проблемы — назначение искусства, связь его с жизнью, значение и сила образного слова — наиболее важные в поэзии Мастера. В его концепции, продолжающей традиции русской классической поэзии XIX в., Поэт — Пророк. Народ избирает его своим певцом и заступником, одаряя могущественным оружием — Словом. В памяти человека заключен словарь всей Вселенной, все — и малое и большое — живет в человеческом языке. У А. Тарковского — Слово историческое, в нем заключен контекст предыдущих знаний:
...народа безымянный гений Немую плоть предметов и явлений
Одушевлял, даруя имена.
Его словарь открыт во всю страницу,
От облаков до глубины земной. «Словарь»
А. Тарковский — поэт, известный своей приверженностью к традиционному стихосложению, однако и он не обошел вниманием интересное явление в русской поэзии — свободный стих, или верлибр. На фоне довольно частого обращения к белому стиху («Страус в 1913 году», «Только грядущее», «Дерево Жанны» и др.) верлибры в поэтической системе А. Тарковского не выглядят случайностью.
Написаны они в разные годы, начиная с 1929-го, и на протяжении всего творчества поэта. В новом сборнике представлено три верлибра, не публиковавшихся ранее: «Ученик зеленой травы...», «Масличная роща» и «Дагестан».
Критика, в отличие от литературоведения, не осталась в стороне от общего увлечения поэзией А. Тарковского и в последние годы вновь обратила на поэта свой благосклонный взор, коим не часто раньше баловала его. Стихи и переводы А. Тарковского высоко ценили и поэты: М. Цветаева, А. Ахматова, М. Алигер, и критики: А. Марченко, Б. Рунин, Ал. Махайлов, и многие другие. Почти десять лет назад Д.С. Лихачев написал о нем проникновенные строки: «В последний год я нашел для себя близкие стихи в творчестве Арсения Тарковского... Поэзия врачует, делает нас лучше, чище, способствует возвышению души... И с этой точки зрения поэзия А.А. Тарковского дает своему читателю удивительной чистоты врачевальное искусство».
По капле вобравший в себя из всех струй многоводной реки — Поэзии Мастера: военной и интимной, пейзажной и философской, мотивов творчества и воспоминаний о детстве, и, конечно, любимого «пушкинского» цикла, — сборник «От юности до старости» демонстрирует устойчивость мировоззрения поэта, ясность и цельность его поэтической системы, изначальную ориентированность на лучшие образцы русской классической поэзии.
Своеобразие сборника заключается и в тщательном отборе произведений, не только приоткрывающих сокровенные тайники души видного, талантливейшего поэта, но и являющихся этюдом к портрету Мастера, подводящего некоторые итоги своих философских размышлений. Мастера, верного раз и навсегда избранным идеалам и оставшимся самим собой, что возможно только,
Когда отыскан угол зренья И ты при вспышке озаренья Собой угадан до конца.
Л-ра: Радуга. – Киев, 1990. – № 9. – С. 120-121.
Произведения
Критика
