Творческая позиция писателя и современность. Пути развития английской прозы в 80-е годы XIX века
А.А. Фёдоров
В
Новому поколению писателей в лице Д. Гиссинга и Д. Мура художественные опыты Диккенса и Э. Гаскелл в трактовке жизни простых людей кажутся лишенными «современного духа». Идея «видеть жизнь как она есть» в это время приобретает новое значение в связи с признанием рабочего класса в качестве одного из главных объектов изображения в литературе.
В то же время в английском эстетическом сознании проблема актуального социального содержания никогда не сводилась к темам физической и нравственной деградации простых людей и их трущобного существования, что связывали тогда с теорией натурализма. Недаром Ф. Харрисон, к которому, написав свой первый роман, за поддержкой обращался Гиссинг, утверждал, что к 90-м годам в английской прозе «дискредитировала себя линия золяистской животности...». Одновременно Харрисону было ясно, что литература больше не является «книжной», но практической, социально пропагандистской...». Несомненно, что введение в прозу «грубой» социальной проблематики, создание произведений в качестве аргумента в острой идеологической борьбе — все это должно было вывести английскую литературу на новый уровень жизненности. Однако творчество писателей, обратившихся к теме рабочего класса, свидетельствовало о том, что проблемы художественности приобретали для них небывалую остроту и сложность. Об этом, например, говорят произведения М. Гаркнесс, в частности, ее роман «Капитан Лоуб» (1889), где описаны события в Ист-Энде, относящиеся к
С темой рабочего класса в английской прозе 80-х годов непосредственно связано творчество Д. Гиссинга. «Никто из английских романистов не писал с таким смелым обнажением фактов о самой острой проблеме в это время — положении рабочего класса и классовом конфликте». В научной литературе определены общие очертания эстетических пристрастий писателя.
По поводу первого своего романа «Рабочие на рассвете» (1880) Гиссинг писал: «Прежде всего книга не является романом в общепринятом смысле слова, но очень сильной... атакой на определенные черты нашей современной религиозной и общественной жизни...» Как произведение, посвященное изображению «ужасных социальных бедствий», «это книга не для женщин или детей, но для думающих и борющихся мужчин». Гиссинг с самого начала осознавал себя писателем новой эпохи, когда, по его собственным словам, «социальный вопрос доминирует» в сознании людей, задумывающихся о положении дел в стране. Назвав одну из глав романа «Деклассированные» (1884) «Искусство и нищета», Гиссинг устами своего героя Уэймарка утверждал, что «искусство сегодня должно быть рупором страдания, т. к. страдание стало лейтмотивом современной жизни».
Предмет изображения, выбранный Гиссингом в его первых романах, давал основание критике видеть в нем сторонника и последователя французского натурализма. Однако отношение Гиссинга к объективному миру мало напоминало теоретические требования беспристрастности и научности, изложенные Золя в «Экспериментальном романе». Герои Гиссинга чаще всего находятся на границе жизни «двух наций» английского общества, и обстоятельства сюжета могут вывести их за пределы нищенского существования, как это произошло с Идой Старр в романе «Деклассированные». После смерти своего родственника она становится домовладелицей и получает возможность вести филантропическую деятельность. Недаром Гиссинг писал: «Я всегда преимущественно имел дело с образами, выражающими борьбу человеческой натуры, одаренной сверх ее общественного положения». Так, Иде Старр вполне доступны стихи Россетти, и «их совершенная красота», «восторженная чистота идеальной страсти», «таинственные оттенки чувства» «на время поднимали ее выше мрачного призрачного мира ее существования».
Поэтому необходимо принять во внимание, что, исходя из своего гуманистического идеала, Гиссинг-прозаик хотел найти «соотношение между индивидуальной социальной точкой зрения и художественной объективностью». В связи а этим Гиссинг вывел в своих романах своеобразный тип рассказчика, не только глубоко и критически мыслящего, готового прямо взглянуть в глаза неприглядным фактам жизни, но и озабоченного решением острейших социальных проблем положения простых людей Англии. На эту сторону мастерства Гиссинга обратила внимание В. Вульф. По ее мнению, рассказчик у Гиссинга никогда не кажется читателю фигурой вымышленной или созерцательной, отстраненной от хода событий и вопросов, поставленных в произведении. «Когда мы заканчиваем читать какой-нибудь роман Гиссинга, мы извлекаем из него не образ и не событие, но суждения о жизни вдумчивого человека». Поэтому трактовка судеб людей в романах Гиссинга приобретает характер напряженных личных исканий героев и самого рассказчика. Фактически принцип беспристрастности, объективности, простого следования жизни никогда не становился главенствующим в творчестве Гиссинга, который однажды писал: «Я даже не хочу пытаться... подавлять свой собственный дух. Сделать это — значит для меня отречься от своеобразных отличительных качеств романиста». Прозаическое повествование для Гиссинга в первую очередь должно давать заинтересованную оценку современным социальным проблемам и выражать духовные искания людей своего времени.
Между тем только на первый взгляд кажется, что, заявив в заглавии своего первого романа о рабочей теме, Гиссинг пришел в литературу с вполне ясными и сложившимися представлениями о задачах творчества. На самом деле писательское кредо было сформулировано им только в общих чертах. Так, в романе «Деклассированные» начинающий писатель Уэймарк утверждает: «Мы должны копать глубже, брать еще не тронутые общественные пласты. Диккенс чувствовал это, но не имел смелости посмотреть в глаза фактам». Тем не менее эта исходная творческая позиция таила в себе для Гиссинга возможности сложных и противоречивых идей художественных исканий, и его романы 80-х годов свидетельствовали о настойчивых попытках писателя исследовать средствами прозы различные пути решения вопроса о дальнейших судьбах простых тружеников Англии. Гиссинга не переставал волновать вопрос о том, как писать о людях «дна», об их трущобном существовании. Роман «Деклассированные» показал всю трудность художественной трактовки подобного материала, что видно на примере образа Иды Старр. В критической литературе справедливо указывается, что автор довольно искусственно совместил в ней «падшую» женщину и образ «ангела милосердия». Недостатки романа были ясны и самому Гиссингу. И при повторном издании в
«Демос», написанный в
В феврале
В своем романе Гиссинг стремился сделать довольно широкие обобщения, касающиеся собирательного образа народа. Но фактически, как показывают сцены выступления Мьютимера перед рабочими и последующие события, это обобщение затронуло лишь определенную и наиболее несознательную часть английских тружеников. Гиссинг особо подчеркивает, как постепенно логика речи и выводы Мьютимера перекрываются «голосом Демоса», выражающим практически неуправляемый порыв толпы. «Демос поднимался, он устал слушать простую ясную речь, настало время для доброго дикого животного рева, для жажды кровопролития». Все изменилось в зале собрания: «Демос вошел в свое русло, цивилизованность была уничтожена и провозглашались законы дубины». Так рисует Гиссинг события, приведшие в конце концов к гибели.
В центре романа образ Ричарда Мьютимера, механика, воплощавшего «лучшие качества своего класса». Он готовит себя к борьбе за лучшее будущее трудящихся, в его комнате висит портрет Гарибальди, на полках книги Мальтуса, Оуэна, Томаса Пэйна, Вольтера. Между тем, описывая в романе жизненный путь своего героя, Гиссинг прибегает к традиционной в английской прозе сюжетной интриге, связанной с пропавшим завещанием, по одному из вариантов которого Ричарду достается состояние его дяди. Оказавшись владельцем наследства, Мьютимер хочет употребить его в целях проведения социальных реформ в духе сенсимонизма. Объективно говоря, утопичность надежд Ричарда на установление всеобщего благоденствия рабочих и капиталистов совершенно ясна, хотя его поражение внешне носит случайный характер, когда обнаруживается настоящее завещание и права собственности переходят к Губерту Элдону, антагонисту Мьютимера.
Правда, следует отметить, что само описание предприятия Ричарда не занимает значительного места в романе, так как Гиссинг главную свою задачу видит в создании психологического портрета героя, анализе личности рабочего-социалиста, имевшего задатки руководителя. В лице Ричарда Гиссинг показал человека, не выдержавшего испытания достатком. Несмотря на свою приверженность идеям социализма, Мьютимер оказался заражен снобизмом, и его чувство собственного достоинства легко переходит в ощущение превосходства над другими, в самолюбование. Свое неожиданное возвышение герой расценивает как победу над судьбой и реальное подтверждение наличия у него выдающихся качеств. Изобразив Мьютимера как неудавшегося лидера социалистического движения, Гиссинг запечатлел реальную опасность проникновения викторианской идеологии в среду рабочих, а также тенденции к карьеризму и политиканству у некоторых их руководителей. Никто «не изобличал с такой прямотой и обстоятельностью психологию и логику оппортунизма, как это сделал Гиссинг, рассказывая историю перерождения и предательства рабочего вожака, социалиста Ричарда Мьютимера». Недаром в финале романа Мьютимер характеризуется как «исторический тип, образ лицемерного демагога», бесславно окончившего свой жизненный путь.
Это дает основание считать роман «Демос» «сценической картиной всеобщего культурного и общественного кризиса». Претендуя на обобщенную трактовку социального бытия, роман достигает этого обобщения с точки зрения противоположности существования двух миров — высшего слоя общества и рабочего класса. Стремясь воплотить в образах своих героев разные общественные и политические силы, Гиссинг в то же время предпочитает уделить большое внимание культурно-эстетическому аспекту отношений, сложившихся между различными слоями английского общества. «Что будет делать голодный Демос с красотой?» — вопрос, который для Гиссинга имеет немаловажное значение. Поэтому в романе противопоставлены густо замешанный на аристократическом снобизме и острой неприязни к простым людям законченный эстетизм Губерта Элдона и пагубное отсутствие культуры в среде рабочих. Правда, Гиссинг совершенно справедливо отметил узкосословный характер буржуазной цивилизованности и обратил внимание на то, что в собственническом обществе рабочие самими условиями своей жизни и быта отрезаны от настоящей культуры. Об этом убедительно говорит в романе Ричард, утверждающий, что сложившаяся система эксплуатации не оставляет труженикам времени на самообразование, а лишь на восстановление своих физических сил для нового рабочего дня. Поэтому проблема культуры для Гиссинга — одна из острых социальных проблем, стоящих перед английским обществом. Как демократически настроенный писатель, Гиссинг осознавал классовый характер буржуазной культуры и эгоистическую элитарность сторонников эстетизма, чьим глашатаем в романе является Губерт.
В то же время, верно указав на пропасть, существующую в области культуры между рабочими и «средним классом», Гиссинг отдал некоторую дань позитивистским идеям об изначальной ущербности и грубости натуры простых людей. Это придает финальному падению и гибели Мьютимера характер некоей натуралистической неизбежности, источник которой автор предпочитает искать в самом герое. Гиссинг подчеркивает, что Ричард, получив возможность вести внешне респектабельную жизнь, внутренне не изменился: его лицо было «искажено и ослаблено воздействием чувственных инстинктов», так как он обладал «натурой в сущности эгоистической», «предрасположенной к жестокости». Вместе с увлеченностью естественными науками эта внутренняя духовная неразвитость и вульгарность Мьютимера становятся одной из главных причин его поражения как на общественном, политическом поприще, так и в личной жизни. Иронизируя над трактовкой социализма в духе эстетизма, упрекая Морриса в легковесности и поверхностности в подходе к социальным проблемам, сам Гиссинг тем не менее придерживается культурно-эстетического взгляда на изображаемый им мир. Внутреннее развитие и культурный уровень оказываются определяющими в судьбах главных героев романа, и внутренний кризис, который они переживают, происходит не только в сфере идей, но и в сфере духовных основ личности. Этот духовный кризис для Гиссинга самый пагубный и труднопреодолимый, и «эстетический идеализм» писателя проявляется в переносе классовых антагонизмов в сферу культуры, в абсолютизации той пропасти, которая существует между рабочими и буржуазией в области образования и культуры. Все это действительно усугубляло драматизм общественной жизни современной Англии, но Гиссинг был склонен придавать решающее значение этому культурно-эстетическому аспекту оценки существования простых людей.
Поэтому натуралистические идеи и мотивы не занимали главенствующего места в художественной концепции действительности и человека у Гиссинга, и «Демос» как проблемный идеологический роман на злобу дня отразил непоследовательность и противоречивость авторских идейно-эстетических воззрений на современное общество. Это особенно явственно сказалось в трактовке образа Губерта. Подчеркнув антидемократическую направленность его взглядов, сословную спесь, Гиссинг, с другой стороны, дает возможность читателю ознакомиться во всех подробностях с его мыслями, переживаниями и эстетическими пристрастиями. Как приверженец эстетизма, Губерт увлекается живописью прерафаэлитов, полотнами художников раннего итальянского Возрождения, «Новой жизнью» Данте, т. е. всем тем, что в разное время занимало внимание и самого Гиссинга. Кроме того, свое значение в романе имеет то, что жена Мьютимера Адела становится источником возвышенных чувств и переживаний этого героя. В воображении Губерта образ Аделы одухотворяется и она превращается из обыкновенной женщины в явление искусства: «Она предстает перед его взором как воплощение чистоты, в состоянии умиротворенности ему хотелось рисовать ее лицо и представлять ее гуляющей по весенним лугам. Он думал о ней, как о белой розе, обрызганной росой и нежно овеваемой свежим дуновением солнечного утра». В то время, как Мьютимер не способен постичь красоту своей супруги, Губерт поэтизирует и возвышает ее над грубой обыденностью повседневного существования. Недаром жизненное пространство в романе остается за Губертом и Аделой, так как для автора эстетическое и духовное начала остаются высшими ценностями, приобщение к которым может быть спасительным для человека, живущего в мире острых социальных антагонизмов. Симптоматично, что в «Демосе», романе, посвященном социалистическому движению, критика все же особенно выделяла образ Аделы, которая «может стать одной из наиболее привлекательных героинь в современной прозе». Роман «Демос» открыл непоследовательность демократических воззрений Гиссинга, и можно согласиться с мнением, что в результате мы «узнаем страшную истину, что в душе он совсем не был бунтарем, а одним из наиболее ортодоксальных викторианцев».
Следующий роман Гиссинга «Тирса» (1887) свидетельствует о том, что тема духовного, эстетического преодоления неприглядной реальности остается для писателя чрезвычайно важной и актуальной. Этот роман показывает, что натуралистическое осмысление среды было для Гиссинга не столько новым словом в прозаическом искусстве, сколько вынужденной необходимостью оставаться верным изображению повседневных условий жизни тружеников. Роман «Тирса» открывает в Гиссинге почитателя и последователя идей Рескина о первостепенном значении духовности в решении общественных проблем. Герои романа читают работу Рескина «Сезам и лилии», в которой он противопоставляет богатство души и туго набитый кошелек и утверждает, что «общественному бедствию можно помочь только одним путем, путем всеобщего образования, направленного к развитию мышления, милосердия и справедливости».
Герой романа Вальтер Эгремонт поставил перед собой цель путем духовного воспитания внушить рабочим «нравственный идеал» и тем самым «возбудить хоть в одном из них жажду идеала жизни». Для Эгремонта «ясно, что перемена общего строя может явиться только результатом перерождения духа». «Догмы не могут больше помочь нам. Чистая любовь к нравственной и интеллектуальной красоте должна занять их место». Действительно, познакомившись с рабочими поближе, герой обнаруживает у одного из них, Жильберта Греля, «отпечаток духа, постоянно стремящегося к чему-то недостижимому». Эгремонт начинает читать рабочим лекции по английской литературе, организует в рабочем районе библиотеку. Однако вся эта деятельность не приносит ни объективных результатов, ни удовлетворения самому Эгремонту. Горячая приверженность героя к практическому воплощению его программы характеризуется в романе как «экстравагантный идеализм». Как писатель, твердо придерживающийся принципов строгого следования реальным фактам, Гиссинг не мог не видеть утопичности и бесперспективности усилий своего героя, поклонника Шелли и Уитмена. К проблеме борьбы за духовное обновление людей из народа Гиссинг относился со всей серьезностью — и поэтому в романе речь идет о внутренней несостоятельности Эгремонта в качестве наставника рабочих. Не случайно большое место в романе занимает описание сложных личных взаимоотношений, которые завязались между Эгремонтом, Тирсой и Грелем, безнадежно влюбленным в эту девушку. Сама по себе история любви молодого человека из высших слоев общества к девушке из народа не принадлежит к числу оригинальных в английской литературе XIX в. Достаточно вспомнить «Мэри Бартон» Э. Гаскелл, «Сандру Беллони» Д. Мередита или «Джен Эйр» Ш. Бронте. В целом облик Тирсы отличается некоей собирательностью, и в трактовке ее образа сильны мередитовские мотивы. Как Эмилия в «Сандре Беллони», Тирса увлекается музыкой, имеет вокальные способности, но по существу образ Тирсы наиболее близок женскому идеалу Рескина, выраженному в работе «Сезам и лилии». Тирса является как бы живым воплощением поэтичности, духовно-эстетических начал, которые Гиссинг хотел видеть в лучших представителях народа. Одновременно в облике Тирсы есть нечто, роднящее ее с женскими образами на полотнах прерафаэлитов, творчество которых, как известно, было хорошо знакомо Гиссингу. Он отмечает, что Тирса воплощает современный женский тип, в котором нет «природной радости жизни» и господствует ощущение «тревожной мечтательности». Рассматривавшему портрет Тирсы Эгремонту «казалось, что она видела вдали что-то волновавшее ее, что-то, чего она страстно ждала и что было незнакомо и недоступно ей». Не случайно союз Эгремонта и Тирсы невозможен, несмотря на его восторженный идеализм. «Тревожная мечтательность» Тирсы имеет вполне земные корни, так как в ней прочно живет ощущение будущего безрадостного существования. В свою очередь Эгремонт так и не порвет со своим сословием и окажется, по существу, недостойным подобного счастья. Герою, явно не хватает самоотверженности, он не способен стать подвижником.
И все же личная несостоятельность Эгремонта не отменяет для Гиссинга того факта, что человек не должен жить без возвышающей его душу перспективы. Поэтому роман завершается мыслью о том, что герой вновь находится у подножия некоей новой вершины, покорить которую он будет стремиться в будущем.
Роман «Тирса» показывает, что в 80-е годы идеи и мотивы эстетизма занимали довольно значительное место в художественном сознании и мировоззрении Гиссинга. Некоторому усилению мотивов эстетизма способствовало и совершенное Гиссингом осенью
Все это необходимо принять во внимание при рассмотрении романа «Преисподняя», над которым Гиссинг работал в марте-июле
Роман «Преисподняя» лишь в некоторых своих аспектах был повествовательным вариантом социологического обследования «подземного мира» трущоб. Для творческого сознания Гиссинга всегда было характерно представление о полярности социального бытия, имеющего два антагонистических уровня. Рассказчик в романе Гиссинга, как и автор «Божественной комедии», спустившись в «адские» пределы жизни простых людей, помнит о существовании «высшего» мира, и осознание наличия этого мира гуманизма, культуры и духовности помогает раскрыть весь ужас и всю безысходность жизненных условий и судеб английских тружеников. Мотив ада напоминает читателям о том, что нынешнее положение является абсолютно ненормальным и гибельным отклонением от истинно человеческих отношений.
В «подземном мире» романа Гиссинга есть свои круги, свой самый низкий предел падения, деградации человека. Он обозначен в главах под названиями «Патологическое» и «Сатурналии». Через распахнутые двери «храма Алкоголя» читатель проникает внутрь кабака, где предаются нехитрым радостям «рабы индустрии». В этот день празднуется обручение Пенелопы Канди, «маленькой рабыни», и Боба Хьюэтта, которому в близком будущем «разложение разъест сердце». В судьбе Пенелопы будут раскрыты робкие надежды на счастье, человечность, живущие в этих существах, и конечная невозможность достичь этого. В свою очередь деградация семьи квалифицированного в прошлом рабочего Джо Хьюэтта показывает, что «подземное» существование, в конце концов, — неизбежный удел трудящихся. Рассказчик Гиссинга, наделенный социологическим мышлением современного человека, исходит из понимания того, что судьба человека в первую очередь определяется сложившимися отношениями между различными социальными группами. Как и Золя в «Западне», Гиссинг в своем романе обратился к художественному изображению самого отсталого слоя рабочего класса Англии. В трактовке этой темы Гиссинг несомненно учитывал опыт натурализма, где к раскрытию проблемы детерминизма был подключен обширный «низовой» социально-бытовой материал. Так, например, в «Жерминале» драматизм существования шахтеров открывается по-новому, когда читатель узнает о неизбежном физическом вырождении тружеников в результате работы под землей. Необратимые изменения в облике людей раскрывают дополнительные аспекты в проблеме зависимости человека от условий его существования. По этому пути идет и Гиссинг, рисуя, например, портреты молодых рабочих и работниц: «Посмотрите, какими измученными становятся эти девушки, как они зевают, какие у большинства из них безжизненные глаза!... А посмотрите на мужчин: у четверых из шести выражение лица искажено болезнью настолько, что они вызывают отвращение, их волосы посеклись до высоты половины дюйма от уровня черепа, их ноги скрючены с самого рождения болезненными условиями жизни». Как и Жервеза в «Западне», Пенелопа из миловидной девушки превращается в законченную пьяницу, в одну из многочисленных жертв «подземного мира».
В связи с этим становится еще более важным и актуальным вопрос о возможности возвышения человека, о реальности его борьбы против сложившихся жизненных условий. В романе «Преисподняя» особое внимание уделено образу Клары Хьюэтт, обладающей «сердцем бунтаря» и наделенной «силой характера». В ней живет мятежный дух ее отца, и она не хочет мириться со своим существованием в «подземном мире». В ней есть нечто от Ребекки Шарп, теккереевского типа женщины, живущей в эпоху господства идей наследственности и законов среды.
Искренняя боль за человека из народа, живущего в условиях капиталистической цивилизации, придавала романам Гиссинга 80-х годов немалый антивикторианский пафос. Своими произведениями он во многом способствовал демократизации проблематики английской прозы, развивая плодотворные традиции творчества Золя и определяя движение социального романа Англии в сторону непосредственного воплощения темы рабочего класса в качестве одной из закономерностей, характерных для литературного процесса в последней трети XIX в. В то же время анализ романов Гиссинга показывает, что создание произведений, имеющих актуальное социальное и идеологическое значение, оставалось для него одной из трудноразрешимых проблем. Приверженность Гиссинга английской литературной традиции анализа судеб простых людей в общегуманистическом и духовно-эстетическом аспекте стала одной из главных причин того, что теория и практика французского натурализма не выражала для него актуальности и современности искусства слова. В эстетическом сознании Гиссинга, поклонника Рескина и искусства итальянского Возрождения, обнаруживаются проблески романтического эстетизма и синтетизма, связанные с его мечтой о развитии целостной духовно богатой личности на реальной почве будничной жизни простых людей. Художественному сознанию Гиссинга, как и его современников, была присуща незамкнутость, открытость к творческим достижениям искусства прошлого и настоящего, что обнаруживает напряженность идейно-эстетических исканий в английской прозе 80-90-х годов. Однако нельзя не видеть, что Гиссингу не удалось в полной мере решить проблему адекватного образного воплощения повседневной жизни людей из народа: новизна тематики и содержания его романов о рабочих зачастую сочеталась со вторичностью некоторых художественных решений. В то же время это по-своему раскрывает неоднозначность развития английской прозы последней трети XIX в.
Л-ра: Фёдоров А.А. Идейно-эстетические аспекты развития английской прозы (70-90-е гг. ХІХ в.). – Свердловск, 1990. – С. 46-63.
Произведения
Критика
