Роман Р. Райта «Сын Америки» в американской критике
Л.П. Башмакова
Роман писателя-афроамериканца Ричарда Райта «Сын Америки», появившийся в 1940 году, явился большим событием в американской литературе, вызвал широкую дискуссию не только среди критиков, но в самых разных кругах населения страны. Буржуазная пресса ругала роман, называя его апологией борьбы за лучший мир, наивной, хотя и сильной выдумкой.
То, что роман «Сын Америки» вырос из «грозовой» атмосферы 30-х годов, является фактом неоспоримым, и не только по времени написания, но прежде всего по неудержимой силе протеста, пронизывающего книгу от первой до последней страницы. Однако если первая книга Райта «Дети дяди Тома» (1836) – вся революционный порыв, с заметно ощутимыми мотивами Райта — поэта, его особой оптимистической страстностью, то в «Сыне Америки» писатель обращается к критической традиции Т. Драйзера, к теме разрушения человеческой личности в условиях американских демократических джунглей. Тема трагедии «чернокожего пасынка» Америки предстала в книге Райта несколько неожиданно, если иметь в виду сложившуюся традицию в романе об афроамериканцах. Райт нарушит границы узко афроамериканской проблемы, превратив ее в проблему общенациональную. «Удар по белому человеку, роман заставил его признать себя угнетателем. Удар по черному человеку, роман заставил его признать цену своего подчинения», - писал позднее американский критик И. Хау. С романом Райта навсегда исчезает из американской литературы стереотипный образ афроамериканца, вызывающего жалость, взывающего к доброте. Новый требовательный тон появляется у героя романа Биггера Томаса. Пробужденное в нем чувство собственного достоинства, ущемленной гордости вызывают в нем бессильное чувство злобы против всех белых людей, у чьих ног лежит весь мир, делает его родным братом Раскольникова и Клайда Гриффитса.
То, что героем своего произведения Райт избрал не передового человека своей эпохи, а изуродованную, озлобленную личность, вызвало резкую критику Бена Дэвиса. Выступая в газете «Дэйли Уорлд», он высказывал опасение, что образ Биггера будет воспринят читателями как символ афроамериканского народа. В подобной оценке романа заметна определенная прямолинейность в подходе к реалистической литературе, стремление ограничить ее в выборе жизненного материала. В полемике с Дэвисом на страницах той же газеты Майкл Голд выразил мысли, с которыми сложно не согласится. Голд считал, что Райт создал очень зрелую книгу, заставившую задуматься над судьбой того обездоленного большинства американских граждан, которое привыкли не замечать, но которое скоро заставит обратить на себя внимание. Задача писателя, как правильно и понял ее Райт, - «поставить Биггеров лицом к нам, понять их и ответить им».
Со всей серьезностью вопрос о месте романа Р. Райта «Сын Америки» в истории американской литературы встал перед критикой в 60-е годы. И не случайно именно в то десятилетие. Полемика вокруг романа Райта была лишь одним из частных проявлений широкой дискуссии в американском литературоведении о литературе «красных» тридцатых, об ее идейном и эстетическом наследий. Литература тридцатых вошла в историю как активная сила больших общественных движений своего времени. В шестидесятые годы, по словам М. Голда, «появилось новое поколение молодежи, которое ведет даже более великую борьбу, чем поколение их отцов: борьбу против ядерной войны, борьбу против расизма. Действительно, в Америке... мы переживаем стадию общей мировой революции против капитализма».
На широком фоне массовых общественных движений - антивоенных выступлений, движения афроамериканцев за гражданские права, походов безработных и студенческих демонстраций против усиления реакции — писатели Америки оказались в арьергарде событий, хотя тенденции к выходу американских писателей из экзистенциального заточения, несомненно, наметились именно в это новое бурное десятилетие, и появились они прежде всего в обращении писателей к двум наиболее острым темам: антивоенной и теме расового неравенства.
Ни один исследователь, изучающий развитие афроамериканской темы в произведениях современных американских писателей, не может избежать вопроса о духовном наследии Р. Райта, причем понятия «райтовская традиция» и «антирайтсвская линия» в литературе трактуются не всегда однозначно, что приводит подчас к самому свободному пониманию этих терминов.
Прежде всего нужно отметить, что большинство критиков, исследующих афроамериканскую тему в произведениях американских писателей, опираются на творчество писателей-афроамериканцев и творчество Райта тоже рассматривают в рамках «афроамериканской литературы». В работах Р. Бона , Э. Марголиса, И. Хау термин «литература протеста», связанный прежде всего с именем Райта, употребляется в связи с произведениями только афроамериканских писателей. Принцип историзма понимается этими критиками несколько ограниченно, то есть только по исторической вертикали. В круг их исследования не входит афроамериканская тема в творчестве белых писателей - современников Райта (например, Э. Колдуэлла, чья повесть «Случай в июле» вышла одновременно с романом «Сын Америки») или тема расовой дискриминации в творчестве белых писателей - современников Р. Эллисона (Ф. Боносский «Волшебный папоротник», 1961; Х. Ли «Убить пересмешники», 1960; А. Сакстон «Светлая паутина во тьме», 1958). Ричард Райт и пришедший в литературу в 50-е годы Р. Эллисон выступают в этих исследованиях как представители социально недифференцированной массы афроамериканского народа, как носители только национального, афроамериканского сознания, сформированного разными историческими эпохами. Тождественность определенных социальных противоречий периода «красного» десятилетия и периода 60-х годов, а также тот факт, что Р. Райт, с одной стороны, Р. Эллисон и Дж. Болдуин, с другой, являются выразителями разных классовых позиций, остаются за пределами внимания этих американских исследователей. Поэтому к «романам протеста», то есть к литературе «райтовской линии», не относят ни повесть «Случай в июле», ни роман «Ближе к дому» Э. Колдуэлла, ни «Волшебный папоротник» Ф. Боносского. Даже романы писателей-афроамериканцев («Железный город» Л. Брауна и «Молодая кровь» Дж. Килленса) в этих исследованиях не упоминаются. А ведь именно в этих книгах наиболее последовательно выразились достижения Р. Райта в «Сыне Америки» - тесное слияние расового протеста с протестом социальным и стремление дать образ в исторической перспективе.
Дж. Килленс во многом повторил в своем творчестве трагедию Райта; в романах 60-х годов он воспринимает и углубляет слабые стороны мировоззрения Райта. Особенно ярко это проявилось в романе «Сипи» (1967).
В 60-е годы Дж. Килленс включается в общую дискуссию о путях развития афроамериканской литературы. В книге «Бремя черного человека» (1967) ярко сказалисъ противоречия писателя. С одной стороны, выступая в поддержку литературы социального протеста, связывая ее с именем Райта, с другой, противопоставляя линию Райта экзистенциалистской концепции романа Эллисона «Человек-невидимка» (1952), Килленс стирает всякие границы между социальным и расовым протестом в произведениях Райта и, по существу, сводит все значение райтовской традиции в американской литературе об афроамериканцах к звучащим в его произведениях националистическим тенденциям. Дж. Килленс ставит в упрек многим талантливым белым писателям (Апдайку, Сэллинджеру, Мейлеру, Джонсу) пустоту и пессимизм, которыми пронизаны их произведения, их уход от больших социальных тем и основной пафос своей книги обращает к представителям афроамериканского народа.
Многочисленные разночтения романа «Сын Америки» критиками привели к парадоксальной ситуация: с традицией «романа протеста», понимаемого в самом абстрактном смысле, связывали и школу «чисто социального протеста» (сюда относят романы писателей-афроамериканцев, избегающих расовой проблематики: Ч. Хаймса «Брось первый камень», 1952 и У. Мотли «Постучи в любую дверь»), а также романы явно националистического характера (ЛеРой Джонс) и даже романы Эллисона и Дж. Болдуина, которые вырвались из «узких рамок расового протеста в некую универсальность». Сами же эти писатели открыто отрицали связь своего творчества с райтовской традицией. В этом отказе от райтовской линии их поддерживали многие критики.
Особенный интерес представляет развернувшаяся в 60-х годах полемика между известным критиком И. Хау и писателем Р. Эллисоном. Как и Дж. Болдуина, критики относят Эллисона к представителям «новой волны» в афроамериканской литературе США. Существо спора сводилось к следующим основным положениям: живы ли в современной Америке общественные условия, порождающие литературу протеста, и можно ли считать Р. Райта духовным отцом писателей «новой волны»? Эллисон на оба эти вопроса отвечает отрицательно. По мнению Эллисона, в условиях послевоенной Америки, когда афроамериканцы уже получили многие из тех прав, за которые они боролись в 80-е годы, на первое место в литературе об афроамериканцах выдвигается проблема ассимиляции духовного взаимопонимания афроамериканцев и белых. Задача писателя, считает Эллисон, состоит в раскрытии общечеловеческой драмы, в раскрытии конфликта личности и общества, основываясь не на расовом или социальном, а на личном опыте писателя. Взгляды Эллисона на эстетические задачи писателя полностью отражают позиции экзистенциализма.
Было бы ошибкой повторять вслед за Эллисоном, что традиция протеста превращает афроамериканца в абстракцию, лишает его тех специфических афроамериканских качеств, которые воспитываются в нем, афроамериканской культурой. На наш взгляд, Райт отнюдь не лишил Биггера Томаса индивидуальных человеческих качеств.
И Эллисон, и Болдуин оценивают современную американскую действительность с позиций буржуазного интеллигента, не замечающего того глубокого процесса социальной дифференциации, который охватил в последние десятилетия афроамериканское население США. Отсюда и отрицание ими коллективных усилий: социальных - потому, что они утратили веру в общность классовых интересов между белыми и черными; и националистических - из чувств ужаса перед насилием, перед расизмом (как черным, так и белым).
Эллисон и Болдуин, а вслед за ними критики Р. Бои и С.Л. Гросс отдают должное роману Райта «Сын Америки» только как определенному этапу в американской афроамериканской литературе, этапу, который, по их мнению, не оставил никаких традиций в последующем развитии литературы США.
Иного мнения придерживается автор исследования «Сыны Америки» критик Э. Марголис, в котором он уверенно заявляет, что пока социальная система, породившая Биггера Томаса, человека-монстра, существует, в американской жизни будут существовать и такие люди. Марголис пишет, что «Сын Америки» в настоящее время тревожит нас больше, чем в то время, когда он был впервые опубликован. И причина не в том, что Биггер Томас очень отличается от нас, а в том, что он на нас слишком похож». С этим выводом нельзя не согласиться. Однако в своих дальнейших рассуждениях Марголис переходит на точку зрения афроамериканских националистов, утверждая, что лишь афроамериканские писатели «остаются последними хранителями американской мечты о свободе и равенстве».
«Таким образом, можно утверждать, что гуманистические призывы Р. Эллисона, как в его эссе, так и в романе «Человек-невидимка» не спасают писателя от уязвимости его общечеловеческих позиций. Его герой-одиночка, убедившийся в невозможности коллективных усилий, отказывается от всякой борьбы. Пассивное ожидание в подвале тех времен, когда не только он, но и многие другие поймут необходимость внутреннего самоусовершенствования, — вот какой выход предлагает Эллисон. И в то же время роман Эллисона объективно выражает духовный протест против социального устройства, в котором мучается его герой. Очевидно, что сам дух протеста и позволяет критикам называть Р. Райта «духовным отцом» писателей нового поколения. А существо спора между Эллисоном и Райтом сводится к различным оценкам конкретных форм борьбы.
В романе «Сын Америки» Райт с беспощадной правдивостью изобразил пороки буржуазного общества и его развращающего влияния на личность. Но уже в этом произведении обнаружились те противоречия во взглядах писателя, которые и привели к столь разным толкованиям романа и его традиций. Сила романа «Сын Америки» заключается в призыве к активной борьбе. Роман обнаруживает двойственность, отсутствие идейной и эстетической цельности. Неясны и позиции самого автора, которые и дали толчок крайне полярным оценкам его героя. В романе ясно прослеживается борьба между приверженностью писателя своему политическому идеалу - идее совместных усилий афроамериканцев и белых - и теми сомнениями в реальности идеала, которые подсказывались нетерпением, нежеланием афроамериканских масс ждать, и в конечном счете нарастанием националистических настроений в афроамериканском движении конца 30-х годов и сочувственным отношением к ним самого Райта. Как выражение этого противоречия в романе можно видеть два возможных финала. Первый — это размышления Биггера в камере после беседы с Максом, когда Биггер осознает неверность своего пути. Теперь он видит будущее иначе, чем прежде, понимает, что путь к свободе лежит не через слепую ненависть ко всем белым людям, а через единство, братство всех обездоленных. Его глазам предстает картина: «... на земле стоит он сам в большой толпе людей, белых и черных, и всяких людей, и под лучами солнца тают все различия в цвете кожи и в одежде, а что есть лучшего и общего у всех, тянется вверх, к солнцу». По существу, это ж этическая и эстетическая оценка, данная писателем изнутри, через самосознание самого героя, самоотражение через самоутверждение новой истины, своеобразный и закономерный нравственно-эстетический итог.
Но Райт делает неожиданный поворот в эволюции протагониста: Биггер отвергает свое собственное прозрение для того, чтобы обрести новое и теперь уже сознательно утвердить свое право на насилие. Отвергнув мораль классовую, он принимает мораль расиста: «А хорошо это, верно, вот то, из-за чего я убил».
Очевидно, что выяснение конечной позиции Райта, его отношение к этим двум заключительным аккордам романа, звучащим в явном диссонансе друг с другом, особенно важно для того, чтобы решить спор о духовном наследстве Райта, возникший между его почитателями и противниками. Призывал ли Райт своим романом к насилию, от которого в ужасе отшатнулись герои Эллисона и Болдуина. Действительно ли роман «Сын Америки» утверждал, как пишет критик А. Зверев, альтернативу: либо статус черной Америки радикально изменится, либо афроамериканец обречен на вырождение.
Вся принципиальность позиции Райта в отношении к капиталистическому обществу, бескомпромиссность его художественной правды состоят как раз в том, что его Биггер Томас отнюдь не животное, не недочеловек. Его заснувшая человечность, пробудить которую не в состоянии была даже страшная сила его преступления, ожила вдруг в непосредственном порыве, в отклике на святую правду Макса. С появлением Макса в романе субъективность автора как будто раздваивается. Писатель и одновременно с ним против Биггера, в других же сценах с Биггером против Макса. Макс разбудил таких, как Биггер, к сознательной жизни, но он не сразу увидал, что в их самостоятельности таится опасность, Райт, писатель особенно чуткий к трагическим сторонам действительности, мучается сомнениями вместе со своим героем. Поэтому писатель после слов, рисующих его идеал, не мог поставить точку и ставит знак вопроса: «Если б он протянул руки еще дальше, и если б его руки были электрическими проводами, а сердце - батареей, посылающей в них жизнь и тепло, и если б он протянул их сквозь каменные стены и коснулся ими других людей и нащупал другие руки, соединенные с другими сердцами, — если б он сделал это, почувствовал ли бы он отклик, толчок?..»
Такой вопрос встает и перед Биггером, и перед Максом, и перед самим Райтом. Сумеют ли прогрессивно мыслящие белые понять истоки и предотвратить ту брутальность, то насилие, которое рождается у угнетенных в ответ на насилие? Так вставал в романе вопрос об ответственности белых за возможность предотвратить волну национализма. Смогут ли черные подняться до высот пролетарского единства, не захлестнет ли горечь многих лет угнетения и унижения чувство их человечности? - так можно сформулировать второй вопрос Райта своим современникам. Эти мысли писателя звучат в словах Макса, уже почувствовавшего опасность в Биггере и призывавшего его опомниться: «Какая же сторона победит? Вероятно та, где больше людей и больше человечности».
Райт отнюдь не проповедует то насилие, которое увидел в его романе Р. Эллисон. Райт объективно видит те тенденции, которые уже начали проявлять себя среди людей, воспитанных в условиях насильственного отчуждения в гетто. Поэтому он предостерегал своим романом как белых, так и черных от возможности будущего насилия. Этот второй финал романа только резче оттеняет значение первого, а в их противопоставлении выкристаллизовывается основная мысль писателя: нужно действовать встречными усилиями обеих сторон белой и черной Америки для уничтожения социально системы, калечащей белых и черных, или страну захлестнет волна черного расизма. Именно этой основной мысли романа «Сын Америки» и не увидели ни писатели «новой волны», ни американская критика 60-х годов.
Л-ра: Краснодарский государственный педагогический институт. Сборник работ аспирантов. – Краснодар, 1969. – Вып. 5. – С. 126-137.
Произведения
Критика
