Маргарет Этвуд. Женщина-оракул
И. Заславская
Имя Маргарет Этвуд (род. в 1939 году) — поэтессы, романистки и критика — не сходит со страниц канадских и американских журналов с 1966 года, когда она была удостоена премии за сборник стихов «Игра в круге», признанный лучшей поэтической публикацией года. Три романа, семь поэтических сборников, две книги критических исследований национальной литературы — такова творческая продукция писательницы всего за десять лет.
Деятельность Маргарет Этвуд на поприще борьбы за женское равноправие в значительной мере определила проблематику ее романов «Незавершенная женщина» (1969), «Всплывая на поверхность» (1972) и «Женщина-оракул» (1976). Однако характеризовать их вслед за частью западных критиков как «чисто феминистские» означало бы дать о них неправомерно суженное представление. Романы М. Этвуд вообще едва ли поддаются однозначным определениям — особенно последний, на наш взгляд, наиболее удавшийся.
Начинаясь в детективном ключе, «Женщина-оракул» легко и естественно переходит в современную сказку о Золушке, лишенную какого бы то ни было налета романтики и сентиментальности, полную грусти и иронии, порою граничащей с сарказмом. Затем сказка уступает место по видимости незатейливому повествованию о доброй, застенчивой, несколько угловатой, но очень неглупой и одухотворенной девушке, которая, оставив опостылевший из-за нелепых претензий матери родительский дом, то и дело попадает в невероятные ситуации, связанные и с ее любовью, и с ее замужеством, и с ее пристрастием к сочинительству, и с ее неожиданной славой. Описания прозаического быта сменяются захватывающими перипетиями дальнейшего существования героини; на крайне опасном витке интриги книга приближается к концу, но на самой последней странице Этвуд оставляет свою героиню в состоянии какого-то странного умиротворения. И хотя у читателя возникает явное впечатление незавершенности, этот прием, несомненно, вполне отвечает замыслу автора.
В своей литературоведческой работе «Выживание» (1972) М. Этвуд, проанализировав обширный материал национальной словесности, пришла к заключению, что в канадской литературе, по существу, нет привлекательных женских характеров. И, как бы руководствуясь стремлением восполнить пробел, допущенный предшественниками, в трех своих романах она создала яркие женские образы, ни в какой мере не похожие друг на друга, но психологически выстроенные в одну линию: Мэриан Мак-Элпин, «обыкновенная женщина, совершающая огромную ошибку, приговорив себя к заурядности»; эмансипированная и одинокая, загадочная и несчастная безыменная героиня второй книги, одержимая стремлением возродить из глубин забвения неведомые обстоятельства собственного детства, чтобы научиться жить в настоящем, и, наконец, Джоан Фостер — женщина-оракул, сочетающая в себе обыденность и таинственность.
Мечтая, что дочь повторит судьбу голливудской кинозвезды Джоан Кроуфорд, мать назвала девочку ее именем. Но уже в шесть лет толстушка Джоан, несмотря на все старания матери, не смогла похудеть ни на один фунт, чем решительно похоронила все родительские чаяния.
Тетка Лу — единственный друг ее детства — в своем завещании поставила девочке условие: Джоан должна сбросить сто фунтов. После смерти тетки племянница исхитряется сбросить лишний вес, получает завещанные деньги и бежит из дому. В Англии она знакомится с эмигрантом из бывших польских аристократов и становится его любовницей. Наивная Джоан заинтригована личностью Пола: банковский служащий, ярый антикоммунист, он держит в книжном шкафу пистолет, а по вечерам кропает под псевдонимом Мэвис Куилп дешевые романы из жизни медсестер. Благодаря «Мэвису» и рождается у Джоан мысль испытать свои силы в прозе. Сначала она садится за машинку, чтобы обеспечить себе самостоятельный заработок, но постепенно сочинительство, — плоды которого она называет «костюмированной готикой», публикуемой под именем покойной тетки Луизы К. Делакур, — всерьез овладевает ее воображением.
В глубине души Джоан знает цену своей литературной продукции и иногда сама над собой подсмеивается; но порою является к ней смутное сознание того, что она способна и на большее: «Может, надо написать настоящий роман, где герой работает в конторе и погрязает в мелочах, не приносящих радости заботах. Но нет, это невозможно, это против моей натуры, — размышляет Джоан. — Я не могу жить без хэппи-эндов, мне необходимо все устроить по справедливости, я хочу осыпать радостью своих героев, подарить им ощущение полного блаженства...»
Откуда же взялся оракул? Оказывается, как-то до слуха одной из героинь ее «готических» романов донесся глас оракула. Напрягая воображение, Джоан пытается придумать, что в этом случае оракулу надлежит «изречь», но ничего толкового у нее не получается. Тогда, сидя при свечах перед зеркалом, она принимается творить по наитию; в итоге из-под ее пера выходят... стихи. Повторяя эксперимент каждую ночь в течение месяца, Джоан преподносит издателю стихотворный сборник «Женщина-оракул». Поэзия, проникнутая зловещей таинственностью, не лишена некоторого изящества, но в общем-то довольно бессмысленна. Однако хорошо организованная реклама превращает сборник, подписанный уже ее собственным именем — Джоан Фостер, в очередной бестселлер.
Джоан и в голову не приходит утаивать, каким способом создан ее «шедевр»: на вопрос интервьюера, действительно ли стихи навеяны общением с духами, она отвечает: «Да, что-то в этом роде. Вы сами можете попробовать, когда придете домой». Ответ, как и следовало ожидать, способствует еще большему успеху книги. Поклонники в восторге: «Ай да Джоан! Как остроумно поставила на место туповатого журналиста!»
Вскоре, однако, обнаруживается шантажист, угрожающий раскрыть перед публикой те стороны биографии Джоан (особенно не приличествующее оракулу авторство «готических» романов), которые ей до сих пор успешно удавалось скрывать. В страхе перед разоблачением героиня инсценирует собственную гибель и переезжает в Италию.
И вот тогда-то вокруг «Женщины-оракула» создается небывалый бум: за книжкой загадочно исчезнувшей поэтессы начинает гоняться армия любителей литературно-уголовных сенсаций...
Основное внимание М. Этвуд уделяет индивидуальности главной героини. Но читателю запоминаются и некоторые второстепенные персонажи романа, в особенности муж Джоан Артур и ее любовник — поэт и художник-авангардист, известный среди почитателей под прозвищем «Роялистский Дикобраз».
Первый выдает себя за нонконформиста-радикала, и вначале подпавшая под влияние его «революционных» взглядов Джоан принимается беспорядочно штудировать Маркса, Мао, Бертрана Рассела; в голове у нее возникает полнейший сумбур. Впрочем, довольно скоро она понимает, что, прикрываясь широковещательными декларациями, Артур пытается завуалировать собственный праздный образ жизни, и насмешливо советует мужу «хотя бы для вида что-нибудь взорвать».
«Роялистский Дикобраз» — фигура еще более гротескно очерченная. Свое нелепое прозвище он изобрел, убедив себя в том, что является роялистом; дикобраза же он объявляет ни больше, ни меньше как национальным символом Канады. Порождение духа «поп-культуры», рядящейся в одежды европейского и американского авангардизма, «Дикобраз» именует себя «конкреативным поэтом», то есть творцом конкретных форм. Главный его «шедевр» — отвратительное шоу, все участники которого — дохлые животные, причем свою «творческую» задачу «Дикобраз» видит в том, чтобы показать их именно в тех позах, в каких их настигла смерть. Однако в безнадежно утратившем нравственные и эстетические ориентиры «обществе потребления» наибольшую популярность находят развлечения именно такого пошиба, делает неутешительный вывод Маргарет Этвуд, отнюдь не склонная смотреть на нравы и обычаи этого общества сквозь розовые очки. Успех шоу «Дикобраза» закономерно становится в контексте романа сниженной, окончательно компрометирующей параллелью сенсационной шумихе, поднятой вокруг стихотворного сборника Джоан «Женщина-оракул», художественные достоинства которого в равной мере сомнительны и для героини, и для автора. Ясен и смысл сатирического обобщения, свидетельствующего о неподдельной озабоченности писательницы судьбами культуры в сегодняшнем и завтрашнем западном мире.
Роман «Женщина-оракул», завершивший трилогию о причудливых и грустных парадоксах женских судеб в современном «массовом обществе», — несомненная удача Маргарет Этвуд и заметное явление на горизонте англоканадской прозы последних лет.
Л-ра: Современная художественная литература за рубежом. – Москва, 1979. – Вып. 3. – С. 47-49.
Произведения
Критика
