Дитер Нолль. Киппенберг
Н. Банникова
Имя Дитера Нолля достаточно широко известно в Германии и за пределами страны, его роман «Приключения Вернера Хольта» стал заметной вехой в развитии литературы ГДР 60-х годов. Новая книга писателя — роман «Киппенберг» — явление, необычайно показательное для тех процессов, которые сегодня происходят в литературе Германии.
Внешний сюжет (поскольку он является лишь канвой нравственных коллизий) позволяет отнести эту книгу к жанру производственного романа. И главный герой, и все ведущие персонажи книги — сотрудники научно-исследовательского института биохимического профиля. Все они одержимы работой — будь то научные сотрудники, или работники химического завода, с которыми связан институт, или бригада подсобных рабочих на стройке. Отношение к труду как к творчеству или обязанности определяет и психологические характеристики героев, причем аспектов и нюансов и в этой проблеме множество: в зависимости от целей и устремлений личности добросовестность может обернуться пассивной безынициативностью, защитой личных интересов, корыстью карьеризма, маской безразличия.
Тихой, мирной, несколько сонной жизнью жил большой институт. Научные планы перевыполнялись, проблемы решались на уровне мировых стандартов, сотрудники ездили на научные симпозиумы в Москву, работы их известны за рубежом. В свое время институт пережил бури реорганизации и модернизации, тогда-то и был взят на работу молодой талантливый ученый с двумя дипломами, энергичный и деловитый Иоахим Киппенберг. Руководитель института, крупный ученый Ланквиц, сам пригласил его в институт и доверил совсем молодому ученому большой отдел.
Ланквиц — типичный представитель классической науки, потомственный ученый, интеллигент. Во времена фашизма он находился в оппозиции к режиму, а после 1945 года завоевал себе известность и имя. Активным сторонником нововведений он не стал, явным их противником тоже не был — вот почему отношения его с парторгом института Родерихом Боссковом достаточно сложны. Ланквиц фанатически влюблен в свою науку, но в ее классическом, старом варианте: одинокий гений в тиши лаборатории путем эксперимента и интуиции штурмует тайны природы. Всякое посягательство на этот свой мир и свой миф он воспринимает чрезвычайно болезненно, его обуревает ужас при мысли о технизации, коллективизации науки, о необходимости объединения усилий науки и производства. Он допускает много промахов, подрывает свой авторитет, окружает себя подхалимами и карьеристами, а своим заместителем назначает бездарного и ничтожного Кортнера.
И все же он понимает необходимость иметь в институте таких людей, как Киппенберг. С его согласия производится реконструкция, строится новое здание, покупаются ЭВМ, набираются сотрудники смежных профессий. Другой вопрос, что для Ланкпица все эти нововведения — скорее дань «моде», дань, с помощью которой он стремится сохранить свое положение. Так и сосуществуют в институте два лагеря. Разделение это выражено даже территориально: директор, обосновавшийся в старом здании, никогда не появляется в новом корпусе института. Там, «у молодежи», допуская «своеволие», он как бы выторговывает согласие на компромисс в тех случаях, когда нововведения могут коснуться всего института в целом. Вот почему папки с важными научными открытиями годами отлеживаются в сейфах. До поры до времени положение это более или менее устраивает всех, в том числе и молодых исследователей: им вроде бы «не мешают» работать, однако вскоре производственный конфликт, как тщательно скрываемая болезнь, начинает сказываться на нравственной атмосфере в коллективе. В особенно щекотливой ситуации оказывается Киппенберг: он ученик профессора, всем ему обязан, к тому же его угораздило влюбиться в дочь Ланквица — Шарлотту. В этой любви не было ничего от карьеристских интересов, и все же, став зятем директора, он крайне осложнил свое положение в институте: в борьбе старого и нового зданий ему пришлось взять на себя двусмысленную роль посредника, именно через Киппенберга осуществлялось большинство беспринципных компромиссов.
По чистой случайности выясняется, что завод в Тюрингии запланировал закупку дорогостоящего японского оборудования. Ознакомившись с технической документацией, Киппенберг без труда убеждается, что аналогичное, но более совершенное оборудование уже два года назад спроектировано и даже прошло лабораторные испытания в институте, однако до внедрения изобретения в производство дело не дошло. Ланквиц с помощью Кортнера уберег себя от «ненужных хлопот», отложив проект в долгий ящик, а Киппенберг никак этому не воспротивился. Теперь, хоть и с опозданием, он решается начать борьбу.
Беда в том, что герой, ступив однажды на скользкий путь компромиссов, не может вести эту борьбу последовательно и принципиально, тем более что теперь наверстывать упущенное действительно очень трудно: изобретение нуждается в доработке, на которую нет ни времени, ни денег, поскольку оно не включено в план института. Но эти внешние трудности преодолимы: парторг института Боссков — образ его, несомненно, удался автору, это безгранично преданный интересам дела человек, обаятельный и добрый, но отнюдь не «добренький» в принципиальных вопросах — прекрасно понимает, что срочное внедрение открытия — дело государственной важности, и оказывает Киппенбергу действенную поддержку.
Куда тяжелей дается герою преодоление внутренних трудностей: открытый конфликт с директором ставит под угрозу не только его научную карьеру, но и семейную жизнь, в которой давно не все благополучно. Самое же главное: выводя на чистую воду преступную халатность руководства института, Киппенберг неизбежно должен разоблачить и свою двусмысленную роль в истории нереализованного изобретения, признаться товарищам по работе в непростительном малодушии.
О нравственном испытании, выпавшем на долю героя, Дитер Нолль повествует правдиво, с большой психологической напряженностью. Киппенберг отнюдь не сразу решается на единственно правильный поступок: рассказать всю правду коллегам, которых он, пусть не вполне осознанно, обманывал. Вначале он по привычке ищет облегченных решений, больше того — в кульминационный момент, на очной ставке с Ланквицем и Кортнером, он тушуется, предавая к тому же и Босскова. Но в конечном итоге долг ученого, логика социалистической морали берут верх над колебаниями и личными интересами.
Новая книга писателя — значительное явление в литературе Германии как с точки зрения тематического богатства проблематики, так и в плане ее художественного воплощения.
Л-ра: Современная художественная литература за рубежом. – 1980. – № 3. – С. 39-41.
Произведения
Критика
