Даниил Андреев. Над зыбью стольких лет

Над зыбью стольких лет незыблемо одна,
Чьё имя я шептал на городских окрайнах,
Ты, юности моей священная луна
Вся в инее, в поверьях, в тайнах.

Я дерзок был и горд: я рвался, уходил,
Я пел и странствовал, томимый непокоем,
Я возвращался от обманчивых светил
В твои душистые покои.

Опять твоих волос прохладная волна
Шептала про ладью, летящую над пеной,
Что мимо островов несётся, пленена
Неотвратимою изменой.

Ты обучала вновь меня моей судьбе —
Круговращению ночей и дней счастливых,
И жизни плавный ритм я постигал в тебе —
Приливы моря и отливы.

Союзу нашему, привольному, как степь,
Нет имени ещё на языке народном.
Мы не твердили клятв. Нам незнакома цепь,
Нам, одиноким и свободным.

Кто наши судьбы сплёл? когда? в каком краю?
Туман предбытия непроницаем взору,
Но верность странную хранил я и храню
Несказанному договору.

Неясны до конца для нас ни одному
Ни устье, ни исток божественного чувства,
И лишь нечаянно блик озаряет тьму
Сквозь узкое окно искусства.

Да изредка в ночи пустынная тоска
Роясь, заискрится в твоем прекрасном взоре, —
Печаль старинных царств, под золотом песка
Уснувших в непробудном море.

Тогда смущенье нас и трепет обоймёт,
Мы разнимаем взор, молчим, страшась ответа,
Как будто невзначай мы приоткрыли вход
В алтарь, где спит ковчег завета.

Одна и та же мысль пронзит обоих нас,
И жизнь замедлит шаг – нежнее, чутче, строже,
И мы становимся друг другу в этот час
Ещё дороже.