Поэзия С.А. Есенина и философия: точки соприкосновения

УДК 111.11:821.161.1«19»

А.А. Сынах
Сумской государственный университет, г. Сумы, Украина

В статье анализируются философские вопросы бытия в лирике С.А. Есенина, на примере которой обосновывается глубинная связь философии и поэзии как специфического вектора развития духовной культуры.

Вероятно, любая истинная поэзия является философской, также как и любая истинная философия поэтична; но еще более очевидно, что большинство лирики далеко от философской и в большинстве своем актуальная философия не рождалась поэтами. Многие авторы скорее найдут материал, нежели резуль­тат; то, о чем можно пофилософствовать, но не философию. Философ-поэт раскроет реальность в целом, как нечто упорядывающее ценности его внутренней жизни. Он не только отыщет определенные вещи в качестве наиболее достойных объектов действия или созерцания, но и увидит этому причину, поскольку призовет вселенский суд на помощь.

В этом общем смысле Сергей Есенин является философом-поэтом. Его знания охватывают не толь­ко конкретный опыт, но и опыт человеческой природы; и сознания, полного и разнообразного, как и само общество. Но есть знание недоступное никому, знание, постигаемое посредством координации всех аспектов человеческого опыта как частного, так и общего. Философ-поэт утверждает себя через фунда­ментальную природу вселенной. Ценности, которые он постигает, гармоничны и до сих пор остаются таковыми, возвышаясь над множеством благ, превосходя и объединяя их. Есенин побуждает нас пере­жить вместе с ним красоту и движение в природе и жизни. Он один из тех, кто во многом видит единое. Как истинный философ-поэт он визуализирует фундаментальные интерпретации мира.

Размышления о взаимосвязи поэзии и философии обречены на незавершенность, что связано со спе­цифической трансцендентной природой данных феноменов. Однако сам этот факт уже указывает на их родственность, так как, являясь исключительно емкими и многогранными сферами духовности, они пребывают за пределами возможного опыта и реальности, имманентной нашему сознанию.

Ключевые слова:поэзия, философия, творчество, бытие, панпсихизм, диалектичность, смысл жиз­ни, истина.

A.A. Synakh
Sumy state university, Sumy, Ukraine

Poetry S.A. Esenina and Philosophy: the point of contact

The article analyzes the philosophical questions of being in the S.A. Yesenin's lyrics, on which example deep link between philosophy and poetry as a specific vector of development of spiritual culture is justified.

All true poetry is philosophical, as it may be that all true philosophy is poetical; but it is much more cer­tain that much actual poetry is far from philosophical, and that most actual philosophy was not conceived or written by a poet. Many authors will find often material, but not results; much to philosophize about, but no philosophy. The philosopher-poet will find reality as a whole to be somewhat that accredits the order of values in his inner life. He will not only find certain things to be most worthy objects of action or contemplation, but he will see why they are worthy, because he will have construed the judgment of the universe in their favor.

In this general sense, Sergey Yesenin is a philosopher-poet. He has a knowledge not only of particular experiences, but of human nature; and a consciousness full and varied like society itself. But there is a kind of knowledge possessed by neither, the knowledge sought by coordinating all aspects of human experience, both particular and general. The philosopher-poet justify himself in view of the fundamental nature of the uni­verse. The values which he apprehends are harmonious, and so far above the plurality of goods as to transcend and unify them. Yesenin invites us to experience with him the beautiful and moving in nature and life. He is one who, in seeing the many, sees the one. As the real philosopher-poet he visualizes a fundamental interpreta­tion of the world.

Reflections on the relationship of poetry and philosophy are doomed to incompleteness, due to the specific transcendental nature of these phenomena. However, this fact is a sign of their relatedness, as an exclusively capacious and multifaceted areas of spirituality they remain beyond possible experience and realities imma­nent to our consciousness.

Keywords: poetry, philosophy, creativity, being, panpsychism, dialectics, meaning of life, truth.

Не знали вы,
Что я в сплошном дыму,
В развороченном бурей быте
С того и мучаюсь, что не пойму 一
Куда несет нас рок событий.
(Сергей Есенин)

Постановка проблемы. Современная фило­софия опирается на огромный опыт мудрецов разных времен и народов. Однако неоправдан­но скромно оценен вклад в эту науку людей, непосредственно с ней не связанных, но создав­ших неповторимые произведения, в которых глубоко и по-своему уникально раскрыты вечные вопросы о жизни и смерти, добре и зле, низком и прекрасном, а в конечном итоге ーо цели нашего пребывания в этом мире. Среди таких «непризнанных философов» поэт Сергей Александрович Есенин.

Этот писатель и доступен, и в то же время очень сложен. Нет человека, который бы до конца его понял; нет пока и критика, который смог бы объяснить и прокомментировать все богатство содержания есенинской поэзии. Как нет пока и философа, который бы полно и емко смог раскрыть всю многогранность связей поэта с этим миром в его стихах.

Анализ исследований и публикаций. О вли­янии поэта на развитие литературы говорили многие выдающиеся литературоведы и писате­ли: Ю. Прокушев, И. Эвентов, Л. Заманский, В. Перцов, В. Шошин, С. Кошечкин, Е. Вино­куров, В. Федоров и многие другие. Однако неоправданно скромно оценен его вклад в другие сферы культуры и искусства. Свою лепту в раз­витие новых научных направлений есениноведения, а именно 一 исследование философских мотивов лирики Сергея Александровича вно­сят такие видные отечественные и зарубежные ученые, как Гордон Маквей (Англия), Мария Павловски (США), Константин Пономарев (Ка­нада), Мишель Нике (Франция), Серджо Пескатори (Италия), Леонард Кошут (Германия), Тиэ Ош (Япония), Ежи Шокальский (Польша), Миордаг Сибинович (Сербия), Эдуард Мекш (Латвия), Людмила Киселева (Украина), Алек­сандр Лагуновский (Россия), Ольга Воронова (Россия) и другие. В большинстве своем данные исследования касались анализа религиозно-­этической, экзистенциальной и философско-психологической проблематики, порой даже с применением методологии фрейдистского пси­хоанализа к творчеству С. Есенина (А. Лагуновский).

Целью исследования являются анализ и актуализация онтологических, бытийственных основ и аспектов есенинской лирики.

Изложение основного материала. Во все века истинная Поэзия 一 это исследование связей человека с землей и небом, с обществом, историей, с прошлым, настоящим и будущим. Простота и доступность лирики С. Есенина под­час скрывают от глаз те огромные духовные глубины, которые в ней подспудно содержат­ся. Это не просто исповедь «человека из наро­да». Есенин 一 национальный мыслитель. И он по-философски масштабно и крупно мыслит, затрагивая самые существенные проблемы: о жизни и смерти, об истории и революции, о судьбе отдельной личности и всего народа, о месте человека в этом огромном мире:

Я думаю:
Как прекрасна
Земля
И на ней человек.

Мысли его и сейчас интересны. Поэт, истинный поэт 一 это всегда сейсмограф, ком­пас. Он передает колебания эпохи, он фик­сатор; по нему мы определяем пути истории, силу подземных толчков. Надо только, чтобы этот сейсмограф был чуток, компас 一 точен. Человек не может жить, а тем более творить вне мира, вне общества и времени.

В юности для С. Есенина источником вдо­хновения, радости жизни и творчества была природа. Без нее мы не представляем себе поэта. Он сам является частью прекрасного, травяного, лугового, озерного мира, сравни­вая цвет своих волос с золотым кленом, с коло­сьями зрелой пшеницы, цвет глаз 一 с озерной синью или с «выцветшим ситцем небес». Он 一 дитя природы, влюбленное в нее с колыбели, всосавшее ее красоту с материнским молоком:

Родился я с песнями в травном одеяле.
Зори меня вешние в радугу свивали.

Поэт часто одухотворял изображаемые предметы и изображаемые явления природы, приближая их к мифологическим обра­зам. Например, деревья в его стихах жи­вут, улыбаются, вздыхают, им даже снятся сны, 一 они уподобляются людям: «Словно бе­лою косынкой подвязалася сосна. Понагнулась, как старушка, оперлася на клюку...»; «Улыбнулись сонные березки, растрепали шелковые косы. Шелестят зеленые сережки, и горят серебряные росы». «Роща грозится еловыми пиками», «темным елям снится гомон косарей»... С. Есенину было дано понимать и чувствовать природу как никому. Он был допущен к ней, как к святая святых. Слушал ее шорохи, впитывал ее красоту. Поэт осознавал, что природа чище, выше, мудрее самого венца творения. И только она способна дать человеку силу жить, жить достойно и полноценно. По С. Есенину, духовное начало, человек и при­рода 一 одно. В этом отразился своеобразный поэтический панпсихизм писателя.

Сергей Александрович считался и многие сейчас его еще считают крестьянским поэтом. Да и сам он о себе писал: «Я последний поэт деревни». Корнями своей души он врос в рязанскую землю, любя ее искренне и преданно. Возможно, поэтому так по-крестьянски, сум­бурно и эмоционально воспринял революцию, эту «стальную конницу», за которой не угнать­ся красногривому резвому жеребцу. От всей души приветствуя революционную новь, поэт не понимал подлинного исторического и соци­ального содержания наступивших в стане пе­ремен — их пролетарского социалистического характера. Да и картины самой революционной борьбы окрашены у С. Есенина романтикой му­жицкого бунта. Вот что значило «принимать все по-своему, с крестьянским уклоном». Все это послужило причиной духовного кризиса, пережитого писателем в годы военного ком­мунизма. Чисто потребительский социализм «Инонии» и других произведений этого пе­риода имел много общего с социализмом, за который боролся народ.

Должна была отчалить, уступить свое мес­то новым формам жизни избяная, патриархальная Русь. Первые нотки жалости к этой «отчалившей» Руси прозвучали в поэме «Иор­данская голубица», где отжившее, но такое дорогое сердцу поэта деревенское прошлое предстает в образе плывущего по небу впереди гусиной стаи, убивающегося от тоски лебедя:

Земля моя златая!
Осенний светлый храм!
Гусей крикливых стая/
Несется к облакам.

А впереди их лебедь.
В глазах, как роща, грусть.
Не ты ль так плачешь в небе,
Отчалившая Русь?

С. Есенину казалось, что новая жизнь, при которой родные поля оглашаются механическими звуками «железного коня», наруша­ют извечную гармонию человека с природой. Поэтому он испытывал не столько неприязнь к «чугуну» и «железу», сколько жалость к тому, что безвозвратно уходит из жизни. «Трогает меня в этом, 一 писал поэт одному из своих дру­зей, 一 только грусть за уходящее милое родное звериное и незыблемая сила мертвого механи­ческого» [11] 一 и далее приводил случай, по­служивший толчком к написанию поэмы «Со­рокоуст» 一 одного из самых известных своих произведений: рядом с идущим по железной дороге поездом изо всех сил мчится, стараясь не отстать, но безнадежно теряя скорость, ма­ленький смешной жеребенок, символизирующий старую, изначальную деревенскую жизнь.

Рассказу о жеребенке предшествует ярост­ная и тревожная филиппика автора, направленная против оскудения и разграбления природы, чинимых «железным гостем»:

Трубит, трубит погибельный рог!
Как же быть, как же быть теперь нам
На измызганных ляжках дорог?

Скоро заморозь известью выбелит
Тот поселок и эти луга.
Никуда вам не скрыться от гибели,
Никуда не уйти от врага.
Вот он, вот он с железным брюхом,
Тянет к глоткам равнин пятерню...

«… Ведь идет совершенно не тот социализм, о котором я думал…» [11], 一 разочарованно го­ворит С. Есенин в том же письме. Действитель­но, процесс революционного преобразования жизни шел не так, как предполагал поэт.

Революция не стала для него истинным пе­нием, той дорогой, которой была для В. Маяковского, Д. Бедного, А. Белого. «Россия! Кто ты? Марево иль путь? Куда же мне, куда те­перь идти?». Писатель не видит пути. Он заблу­дился. Отсюда трагедия душевная, духовный кризис. Смысл жизни утрачен. Потому что без России С. Есенин себя не мыслит, не представ­ляет.

Сложен и запутан путь поэта. Поиск цели в жизни, в этом страшном шатком мире он видел только в творчестве. Поэтому служил обществу стихами, самореализовываясь в поэзии. Себя вне поэзии он не мыслил.

Начав как русский православный платоник, С. Есенин кончил глубоко разочарованным человеком, смертельно зараженным цинизмом. С одной стороны его тянули к себе представители Руси хлыстовской, раскольнической, с другой 一 го­родская артистическая опустившаяся богема. Но писатель тянулся к свету. Тянулся и к ново­му, к тому, что шло вместе с новым, доселе не существовавшим строем. Однако груз прошло­го тяготел над ним 一 он не смог вновь связать в узел концы того, что в нем порвалось.

В творчестве С. Есенина, почти в каждом его стихотворении, сочетались полярности: высокое и низкое, духовность и реальная мате­риальная конкретность, необычайная нежность и мрачный цинизм:

Дар поэта 一 ласкать и карябать,
Роковая на нем печать.

Розу белую с черною жабой
Я хотел на земле повенчать.

Пусть не сладились, пусть не сбылись
Эти помыслы розовых дней.
Но коль черти в душе гнездились 一
Значит, ангелы жили в ней.

Сочетание несоединимого, резкая, подчерк­нутая контрастность, доходящая до парадок-сов. Мы находим эти причудливые сочетания в самых кратких определениях и эпитетах: «загрустила…радость», «солнце мерзнет», «тоска веселая», «звонно чахнут», «багряная метель», «алый мрак» и даже «свадьба похорон». Здесь поэт не играет словами. Он лишь старается по­стичь непреодолимые контрасты самого бытия и собственной сущности. Он как бы вжива­ется в противоречия всего окружающего, и отдельные предметы, качества, цвета начинают терять для него каноническое значение. Гамма его чувств, настроений широка и пестра пото­му, что такова жизнь с ее вездесущей глубин­ной диалектичностью.

Определяя понятие личности, Лев Плато­нович Карсавин заметил: «Личность 一 кон­кретно-духовное или (что то же самое: недаром «личность» от «лица») телесно-духовное существо, определенное, неповторимо-своеобраз­ное и многовидное» [7, c. 370]. Сергей Есенин многолик как в поэзии, так и в жизни. Он не­повторим и индивидуален, но вместе с тем он личность, постоянно стилизирующая себя, превращаясь подчас в добра молодца старой Руси или бродягу, иногда «белобрысого бося­ка», отрока, удалого лихача-кудрявича, инока, «хулигана». Однако все эти многочисленные временные маски 一 лишь маленькие «я» само­го поэта, которые наперебой стремятся пред­ставиться окружающим. Одно «я» 一 дерзкое и надменное, грубое и бесстыжее. Второе «я» 一 сама скромность, чистота и нежность. Третье 一 готово обнять весь мир. Четвертое 一 оттолкнуть его... Все это разные лики одного С. Есенина.

Философствующий поэт требовал от стихов высокого полета. Всю жизнь он стремился следовать законам этого «высокого полета». «Быт, 一 писал он, 一 нужен только как отправная точ­ка» [11].

Три главных состояния определяют всю поэзию и жизненную позицию Сергея Александровича: это благоговение перед высоким, сострадание к равному себе, презрение к низко­му. Поэт преклонялся перед тем, что выше его, 一 перед чудом вселенной, перед прекрасной тайной мироздания и человеческой чистотой: «Я одну мечту, скрывая, нежу, что я сердцем чист». Он создавал произведения такой нрав­ственной чистоты, какой, по словам Ф.М. До­стоевского, «невозможно представить себе без огромного нравственного запроса в самой душе поэта» [11]. В натуре, в душе С. Есенина были необычайно сильны идеальные запросы. Они-то и способствовали созданию, особенно в раннем творчестве, тех изумительных строк, того ко­лорита и напряжения, которое мы до сих пор ощущаем в его стихах.

Писатель всегда сочувствовал всему живо­му, равному себе, своим братьям 一 людям и животным: «для зверей приятель я хороший», «оттого и дороги мне люди, что живут со мною на земле», «и зверье, как братьев наших мень­ших, никогда не бил по голове». Природа, люди, животные 一 это реальный мир, связь с которым выплескивается в слова.

Поэт ужасался, стыдился, презирал то, что было ниже его. Он с ужасом говорил о «логове жутком», о своем падении; в нем жило острое ощущение греха. С. Есенин болезненно переживал «все низкое» на свете, физиологическое 一 бездушное, презирал низменную, «чувствен­ную дрожь». Он восклицал: «Удержи меня, мое презренье». Писатель стыдился того состояния, в котором он был последние годы. Поздняя ли­рика 一 это плач по утраченной чистоте. С какой болью поэт говорил: «О, моя утраченная све­жесть, буйство глаз и половодье чувств!». Он ненавидел ту «темную силу», что противостоя­ла «свету» его юности. Живя в темноте греха, в бытовых неустройствах, он тянулся к чистоте и нежности своих первых чувств и порывов, к целомудренности первой любви. Хотя и любовь не принесла счастья, душевного и духовного равновесия. Покоя и радости в любви поэт так и не нашел:

И ничто души не потревожит,
И ничто ее не бросит в дрожь, 一
Кто любил, уж тот любить не может,
Кто сгорел, того не подожжешь.

В стихах о любви позднего периода творче­ства много грусти, размышлений повторимости и недолговечности чувств, о закономерностях их накала и угасания:

Все на этом свете из людей
Песнь любви поют и повторяют.

Этот пыл не называй судьбою,
Легкодумна вспыльчивая связь, 一
Как случайно встретился с тобою,
Улыбнусь, спокойно разойдясь.

Увы! Все приходит и уходит. Все мимолет­но. «Все суета сует», 一 будто вторит С. Есенин мудрому Соломону только в поэтической фор­муле: «все мы, все мы в этом мире тленны», «все пройдет, как с белых яблонь дым», «в этом мире умереть не ново, но и жить, конечно, не новей».

В последние годы своей жизни поэт много думает о смерти, о «неверии в благодать»:

Чтоб за все за грехи мои тяжкие,
За неверие в благодать
Положили меня в русской рубашке
Под иконами умирать.

С неверием в благодать, но под иконами, в белой рубашке. Тоска по чистоте и свежести с особенной болью отозвалась в лирике. Все сти­хи С. Есенина 一 это он сам, его подлинный ли­рический дневник.

«Я человек, познавший Истину» [11],一 писал он в 1913 году. Познавший истину, умеющий говорить со свой тенью. «Черный человек» 一 сильнейшая поэма писателя. Ее со­держание 一 катастрофа, и катастрофа не при­думанная, а настоящая, реальнейшая, крах жизни. Поэт говорит со своей тенью, темной стороной души, которая была следствием того ослепительного света, очень ему близкого, но к которому он так и не смог прийти.

Творческий человек 一 как летающая рыба: часть времени над водой, часть под водой; он может, вернее должен, находиться в двух сти­хиях: в мире воображаемом и в мире реальном; эта двойственность и ломает его. Трудно жить одновременно по двум законам: по зако­нам абсолютной красоты и по циничным жи­тейским законам. С. Есенин был разорван этой двойственностью. Слишком много души поэт вкладывал в одну бытовую частность, в одно слово. Эта чрезмерная абсолютизация единич­ного не может не сказаться на судьбе. Писате­лю было присуще тонкое ощущение мира, его внутреннего движения. Подобно Сократу, он судит мир не по относительным критериям, а по абсолютным. Вот эта бескомпромиссность и рождает талант. Необычайно высоки были нравственные запросы Сергея Александровича в юности. Казалось, он готовил себя не в поэты, а в святые: отказался от мяса, не пил спиртно­го, не носил кожаные вещи. Оттого так неожи­данно, безнадежно и болезненно было его паде­ние, так страшен и мучителен конец.

Почему С. Есенин поэт бессмертный? По­тому, что ему дано редчайшее качество: ощущение вечности; он всякое явление, всякую вещь, предмет рассматривал с точки зрения вечности. Он был земным, очень земным, но по его же, есенинскому, выражению, реальный земной человек находится внутри «обстающего его храма вечности». Умение видеть минутное на ослепительном фоне вечности 一 дар писате­ля, который дает ему возможность избежать фельетона быта. И поэт всеми силами души стремится подняться к прекрасному, и только к нему, хотя, по его словам, прекрасного в чи­стом виде нет, но «это еще не значит, что оно не существует». «Оно есть и манит, как далекая звезда» 一 убежденно вторит Платону С. Есе­нин, одновременно вступая в полемику с Ж.- Ж. Руссо. Вот эта душевная напряженность, устремление к недосягаемому идеалу и делает есенинскую поэзию необычайно возвышенной и отличной от «заземленной» бытовой поэзии других лириков. Ощущение вечности никогда не покидало художника. Сергей Александро­вич, как никто другой, умел благоговеть перед высоким, а это очень продуктивное чувство, ко­торое поднимало его поэзию и вызывало ответ­ное чувство у читателя. «Осенью 1925 года, 一 сообщает С.А.Толстая, 一 после возвращения в Москву из Баку С. Есенин несколько раз го­ворил о том, что он хочет написать цикл стихов о русской зиме…В течение трех месяцев, почти до самой своей смерти, Есенин не оставлял этой темы и написал двенадцать стихотворений, в которых отразилась русская зимняя природа…». «Дальше поэт вспоминает свою жизнь» [9, с. 305], — делает еще одно существенное до­бавление С.А.Толстая. Слова эти подсказывают нам: смысл цикла, конечно не в том, чтобы панораму русской природы дополнить пейза­жами зимы, а в необходимости сказать нечто жизненно важное, волновавшее автора и требо­вавшее от него определенных изобразительных средств.

Почти весь цикл выдержан в образах рус­ской зимы, но в образах не раздумчивых и спокойных, а метельных, бурных, вихревых: «Плачет метель, как цыганская скрипка», «Ах, метель такая, просто черт возьми!», «За окном под метельные всхлипы»…Не нуж­но доказывать, что все это отнюдь не «зим­ние картинки», не слепки с натуры, а знаки определенных психологических состояний; по­тому что при всей своей верности натуре, они очень экспрессивны, преисполнены авторских чувств. Снежная метель 一 это смятение серд­ца, бойкий снежный вихрь 一 это время, умчав­шее счастье и радость, а свищущий в поле серебряный ветер 一 вестник бодрости, жизни, удачи. Как же объединить все эти чувства в од­ном лирическом герое? Как соотнести их с раз­думьями поэта о прожитой жизни, которыми пронизано не одно стихотворение цикла и о которых поэт сам напоминает в следующих строках: «Слушай 一 под эту гармонику снеж­ную я расскажу про свою тебе жизнь…».

Комплекс чувств, выражаемых здесь масте­ром слова, довольно сложен, но его никак нель­зя отнести лишь к «панихидным» и скорбным мотивам. Одно-единственное стихотворение, состоящее из четырех строк, могло бы служить основанием для подобной трактовки:

Снежная равнина, белая луна,
Саваном покрыта наша сторона.
И березы в белом плачут по лесам.
Кто погиб здесь? Умер? Уж не я ли сам?

Если, однако, вчитаться в эти строки и взять их в контексте всего цикла, картина по­лучается иная. Поэт осмысливает свою жизнь, констатирует необратимость времени и неиз­бежность смерти 一 так в самых общих словах можно выразить содержание цикла. Сам по себе он не заключает зерна пессимизма. Ско­рее это философски-медитативное выражение вечного, непреложного закона круговраще­ния бытия, заставляющего каждого человека оглянуться на свое прошлое. Это последние стихи С. Есенина. Итог его жизненных и твор­ческих исканий. Поэт мечтал о новой жизни, он пытался вырваться из нездорового окру­жения затхлой богемы. К нему навязывались люди, которые постоянно твердили, что его стихи никому не нужны. Они знали, что эти слова сломают писателя. «Друзей» устраивали легендарные скандалы знаменитости. Трезвый поэт им был не нужен. «Стыдно ждать пощады за талант», 一 заметила однажды Юнна Мориц. С. Есенина не пощадили. «Я не могу найти до­роги, если не пою». Так говорил известный поэт-мыслитель Рабиндранат Тагор, то же всег­да чувствовал и С. Есенин. Он заблудился, по­тому что в последние дни своей жизни ему не пелось. Он был тяжело болен душевно, духо­вно, что подорвало и физические силы. От жес­токой сильной боли не запоешь, будет лишь крик, а не пение. Отсюда и трагедия человека, мыслителя и поэта.

Выводы. Стихи Есенина, прежде все­го, обращены к современникам, к их серд­цам и душам, к их разуму, но еще больше они обращены к нам, в завтрашний день челове­чества. Истинная поэзия, так же как и фило­софия, всегда с заглядом в будущее. То, что в ней художественно, философски общечеловеч­но, со временем, «на расстоянии» становится очевидным для всех: либо общей радостью и озарением, либо общей болью, заботой и трево­гой. Мировое значение Есенина, действенная сила его народной поэзии определяется пре­жде всего тем, что он сумел понять, осмыслить философски и раскрыть художественно стрем­ление народа мира найти путь к духовному возрождению. Чем сильнее, глубже в стихах чувство Родины, тем ярче и определеннее в них национальное начало, тем они общечеловеч­нее, а значит 一 ближе народам других стран и наций. Творчество С. Есенина оказало огром­ное влияние на все сферы жизни русского об­щества, стало ценнейшим достоянием мировой культуры.

«Мнимая разница между философией и поэзией вредит им обоим», 一 сказал один древ­ний стихотворец. Поэзия есть документ фило­софии. Потому что потрясенный, видящий мир в образах, мыслитель и есть поэт, лирический философ. Настоящий талант всегда учит видеть мир как целое. Рисовать словом и мыслить 一 вот основная задача художника. С. Есенин пи­сал стихи, как пишут дневник, изо дня в день, 一 мгновенно фиксируя свои состояния, свои тончайшие душевные движения. И всю жизнь поэт стремился к целостному, а значит и наибо­лее органичному восприятию бытия, мучился, задавая себе вечно волнующий вопрос: «Куда несет нас рок событий?». И может ли человек предотвратить этот рок, повлиять на их ход? И чем? Своим ли творчеством? Реальна ли фор­мула «красота спасет мир», действенна ли она? Только творчество было единственной целью и дорогой для С. Есенина. Только с пером он по­нимал жизнь, только поэзия поднимала его над реальностью, над бытом. Недаром один из на­ших современников сказал: «Поет рівняється лиш Богу у творенні краси 一 джерел всіх дже­рела».

Размышления о взаимосвязи поэзии и философии обречены на незавершенность, что связано со специфической трансцендент­ной природой данных феноменов. Однако сам этот факт уже указывает на их родствен­ность, так как, являясь исключительно емки­ми и многогранными сферами духовности, они пребывают за пределами возможного опыта и реальности, имманентной нашему сознанию.

Список литературы:

1. Винокуров Е.М. Поэзия и мысль / Е.М. Винокуров. 一 М.: Сов. Россия,1966. 一 86 с.
2. Воронова О.Е. Мировое есениноведение: современные аспекты интерпретации творчества С. Есенина / О.Е. Воронова // Филологические науки. 一 1992. 一 №2. - С. 46-92.
3. Воронова О.Е. Сергей Есенин и русская духовная культура: Научн. изд. 一 Рязань: Узорочье, 2002. 一 520 с.
4. Гачев Г.Д. Есенин / Г.Д. Гачев // Русская дума: Портреты русских мыслителей. - М., 1991. - С. 121-133.
5. Есенин С.А. Собрание сочинений: в 6 т. / С.А. Есенин. - М.: Художественная литература, 1977-1980.
6. Зуев Н.Н. Поэзия С.А. Есенина. Народные истоки. Философия мира и человека / Н.Н. Зуев // Русская литература. ХХ век. Справочные материалы. - М., 1995. - С. 75-84.
7. Карсавин Л.П. Пролегомены к учению о личности / Л.П. Карсавин // Русская философия: конец XIX - начало XX века: Антология. - СПб: Издательство С.-Петербургского университета, 1993. - С. 370-380.
8. Мамлеев Ю.В. Есенин и кризис современной цивилизации / Ю.В. Мамлеев // Столетие Сергея Есенина: Международный симпозиум. - М., 1997. - Вып. 3. - С. 368-375.
9. Семенова С.Г. Философская лира Сергея Есенина / С.Г. Семенова // Молодая гвардия. - 1996. - № 10. - С.36-49.
10. С.А. Есенин в воспоминаниях современников: в 2 т. / [сост. и коммент. А.А. Козловского]. - М.: Худож. лит., 1986. - Т. 2. - 446 с.
11. Сергей Есенин [Электронный ресурс].

Статья поступила в редакцию 22.07.2013

Referances:

1. Vinokurov E.M. Pojezija i mysl' (Poetry and thought). Moscow, 1966, 86 p.
2. Voronova O.E. Mirovoe eseninovedenie: sovremennye aspekty interpretacii tvorchestva S. Esenina (World study of Yesenin's poetry: modern aspects of the interpretation of Yesenin's creativity). Filologicheskie nauki, 1992, no. 2, pp. 46-92.
3. Voronova O.E. Sergej Esenin i russkaja duhovnaja kul'tura: Nauchn. izd. (Sergey Yesenin and Russian spir­itual culture). Ryazan, 2002, 520 p.
4. Gachev G.D. Esenin (Yesenin). Russkaja duma: Portrety russkih myslitelej, 1991, pp. 121-133.
5. Esenin S.A. Sobranie sochinenij: v 6 t. (Collected Works: 6 Vol.). Moscow, 1977-1980.
6. Zuev N.N. Pojezija S.A. Esenina. Narodnye istoki. Filosofija mira i cheloveka (S.A. Yesenin's poetry. Folk roots. The philosophy of the world and man). Russkaja literatura. XX vek. Spravochnye materialy, 1995, pp. 75-84.
7. Karsavin L.P. Prolegomeny k ucheniju o lichnosti (Prolegomena to the doctrine of the personality). Russkaja filosofija: konec XIX - nachalo XX veka: Antologija,1993, pp. 370-380.
8. Mamleev Ju.V. Esenin i krizis sovremennoj civilizacii (Yesenin and the crisis of modern civilization). Stoletie Sergeja Esenina: Mezhdunarodnyj simpozium, 1997, no. 3, pp. 368-375.
9. Semenova S.G. Filosofskaja lira Sergeja Esenina (Philosophical lira of Sergey Yesenin). Molodaja gvardija, 1996, no.10, pp. 36-49.
10. S.A. Esenin v vospominanijah sovremennikov: v 2 t. (S.A. Yesenin in the memoirs of contemporaries: 2 Vol.). Moscow, 1986, Vol. 2, 446 p.
11. Sergej Esenin (Sergey Yesenin).